Монтаж – страшная сила.

(Заметки телевизионного Мафусаила)

Долго не мог успокоиться один мой приятель-журналист, увидав себя в эфире ТВ. «Из меня сделали идиота! Вырезали то, что я говорил по существу, я их всех развеселил в ток-шоу, начался живой разговор, а я время от времени вскакивал и потрясал кулаками!». «Но ведь действительно вскакивал?» – спрашиваю. «– Ну да, но это было вырвано из контекста!». Подумаешь, бином Ньютона. Когда еще не было видеозаписи, на киношников подал в суд отставной генерал. Его сняли жующим в каком-то кафе, и это жевание вставили в сентиментальную историю официантки. Она душу свою нараспашку – а он жует. Она уже раза два влюбилась и рассталась – а он все жует.

Или чернокожие гости Москвы пожаловались. Шли они себе по Тверской, а их – раз! – и смонтировали с девочками, ждущими платных приключений. Все, как Дзига Вертов учил. Цитирую:

«Ты идешь по улице Чикаго сегодня, в 1923 году, но я заставляю тебя поклониться т. Володарскому, который в 1918 году идет по улице Петрограда, и он отвечает тебе на поклон».

Так что ежели вас смонтировали кланяющимся или, наоборот, потрясающим кулаками совсем не в тот адрес, как вы хотели, не удивляйтесь и не возмущайтесь: вы знали, на что шли, отдавая себя в руки волшебников монтажа.

В лучшем случае вас запишут на видео часа на полтора, а потом возьмут одну фразу, вырванную из контекста. Вот позвали меня записаться для передачи «Газетный дождь» (ТВЦ). Зная формат программы, коротко отвечаю на первый вопрос: «А кто такие эти телекритики, чтобы судить о наших программах?». Есть десяток критиков, к которым прислушиваются и которых уважают в Останкине – это признанный общественный контроль ТВ. И есть сотни других, ни на что более не годных, как ругать телевизор – дело беспроигрышное. И тут редактор «Газетного дождя» Елена Озрина задает вопрос: «Вот вы готовите журналистов для ТВ, а не кажется ли вам, что работать журналистом может лишь тот, кто прошел все останкинские коридоры на подсобной работе – помрежем, администратором?». Отвечаю: «А что же вы пригласили ведущими своей передачи газетчиков – Толю Макарова, Валеру Выжутовича? Газетчики, выходит, умнее «чистых» телевизионщиков, прошедших все ваши коридоры?»

Естественно, эта моя мелкая гадость в адрес ТВ в эфир не попала. Но позвонили из другой передачи – «Процесс» – и попросили выступить с гадостью более масштабной. Поддержать Александра Гордона, который в полемике с Владимиром Соловьевым предлагает... закрыть ТВ! Понимаю, что это игра, соглашаюсь. Сразу скажу: отнеслись ко мне – по меркам этой передачи – довольно корректно. Спросил, правда, Соловьев о возрасте, а потом даже старым хреном не назвал, а всего лишь Мафусаилом. Этот библейский персонаж, как известно, отличался долголетием, прожил 969 лет. «Процесса» в эфире уже нет, ведущие разошлись по разным каналам, и я никому не принесу убытка, давая здесь расшифровку части этой программы, посвященной ТВ. Во-первых, это просто интересно, а во-вторых, немного приоткрывает тайны и принципы монтажного “обрезания”».

Безусловно, сокращать записанное необходимо, но вопрос – как? Для этого, помимо квалификации, нужно обладать кое-какими нравственными принципами. Брала у меня как-то лихая первокурсница интервью для учебной газеты. Велел ей принести текст на визу. Ну, поскольку дело было в рамках факультета – принесла. А не то быть бы вселенскому позору! Надо сказать, папа девушки делал когда-то фильм под названием «Взятка». И вот она всем среди прочего задавала вопрос: брали ли вы взятки? Я ответил: да, брал. Выпускники преподнесли мне к шестидесятилетию бутыль коньяка, похожего на самогон. В тексте осталось: да, брал. И – следующий вопрос! На мое возмущение студентка возмутилась еще больше: нельзя давать все подряд, и кому нужны эти ваши детали, главное, что брал! Дьявол, известное дело, прячется именно в деталях...

Итак, передо мной полная видеозапись «Процесса» – то, что было в студии, более часа. И эфирный вариант на 40 минут вместе с рекламой. Курсивом выделен текст, вымаранный при монтаже.

«Голос с неба» (режиссер из динамиков громкой связи): Добрый вечер! В эфире «Процесс» и ведущие программы Александр Гордон и Владимир Соловьев. Здравствуйте, господа ведущие!

Диктор (на фоне архивных видеокадров, показывающих Гагарина и Останкино): Появление в конце 60-х годов телевидения по открывающимся перспективам и возможностям сравнивали разве что с полетом человека в космос. В России дискуссии о роли и месте ТВ в общественной жизни становятся все острее и острее. Способно ли оно полностью заменить другие источники информации и просвещения, необходимо ли существование независимых от государства телевизионных каналов, действительно ли ТВ больше благо, чем зло? И вообще, какое ТВ лучше – если, конечно, такого рода сравнение уместно: нынешнее, с информационными войнами и компроматами, или то, каким оно было каких-то лет десять назад?

Режиссер: Владимир Соловьев считает, что минусы современного ТВ очевидны, однако отказываться от него было бы непозволительной роскошью. Александр Гордон убежден, что без ТВ наша жизнь была бы богаче и лучше. Время выступления свидетелей строго ограничено, в студии работают контактные телефоны. Приглашается первый свидетель: профессор, доктор искусствоведения, телекритик Анри Суренович Вартанов. Свидетель считает, что коммерциализация ТВ подменила гласность и свободу слова полной вседозволенностью и безвкусицей.

Соловьев: Уважаемый г-н свидетель, скажите, пожалуйста: аналогичные явления происходят только в ТВ, или мы видим, как гидра безвкусицы проникает во все другие области нашей жизни и искусства?

Вартанов: Гидра – та, которую вы назвали, – проникает во все формы массовой культуры. Но от того, что она проникает, допустим, в кинематограф или в поп-музыку, вред гораздо меньший, чем в ТВ, потому что ТВ – это вселенная. Особенно в нашей стране, где все остальные формы досуга поглощены телевидением, она, эта гидра, стала просто убийственной.

Соловьев: А кто в этом виноват?

Вартанов: Виновато не ТВ как средство, а виноваты те люди – я и к вам могу обратить этот упрек, – которые делают ТВ, которые с помощью ТВ делают деньги и превратили его в фактор рыночных отношений.

Соловьев: Вы, как я понимаю, критик? Вы получаете деньги за свою работу? И в этом нет ничего плохого!

Вартанов: Но я имею какие-то идеалы, которые должны бы иметь и люди ТВ, которые считают себя творческими.

Соловьев: Скажите, какое отсутствие идеалов вы наблюдаете у организаторов трансляции Олимпийских игр? Чем вам так не нравится наблюдать наших девушек – чемпионок в синхронном плавании? Где здесь безвкусица и где признаки коммерциализации?

Вартанов: Спорт вроде бы благополучен, но посмотрите, что стало с самыми популярными видами: футбол, хоккей, фигурное катание...

Соловьев: И в этом ТВ виновато?!

Вартанов: ТВ формирует в том числе и отношение нации к целым видам спорта. Тяжелая атлетика была, казалось бы, нетелегеничным видом спорта, но все смотрели.

Соловьев: Простите, не относится ли ваше выступление к столь справедливой фразе, что раньше и трава была зеленее, и небо голубее, потому что лет 20 назад как телевизор ни включишь – нечего смотреть!

Вартанов: Смотреть было меньше чего. Но мы говорим не о том. Вы решили отыграться на спорте. Соловьев: Спорт прекрасен!

Вартанов: Но посмотрите, в каком положении сегодня телевизионный спорт.

Соловьев: У нас есть канал футбола, благодаря которому только и покупают НТВ-плюс, есть Евроспорт, который, к счастью, теперь показывают.

Вартанов: Если в мире действительно произошло такое деление, что есть общенациональные каналы, общедоступные, а кроме того, есть специальные каналы – у нас, к сожалению, хоть это формально и существует – вы знаете количество подписчиков на НТВ-плюс. Ничтожное количество. Соловьев: Это же возможно.

Вартанов: Мы живем в стране, которая имеет определенные возможности, и мы должны думать о стране.

Соловьев: Ничто не мешает стране накопить денег и пойти купить себе «тарелку». Потому что есть проблемы и купить просто телевизор, он тоже стоит денег.

Вартанов: Конечно же, ТВ расширяется: больше каналов, больше возможностей. Тем не менее, качество – и духовное...

Соловьев: Каких каналов?

Вартанов: Всех!

Соловьев: По сравнению с чем? Раньше у нас были глубоко бездуховные партийные съезды. Раньше были передачи, которые ты смотрел и думал: а что у нас между строк? А теперь кто у нас умер? Ну что вы, право. ТВ всегда было у нас одиозным и ангажированным.

Вартанов: Нет теперь телевизионного театра, нет трансляции и интерпретации серьезной музыки.

Соловьев: Может быть, давно никто не умирал из больших руководителей? Извините за некоторую циничность.

Вартанов: А что делается в игровом ТВ! Эти все менты бесконечные. Я уверен, что вы их не смотрите.

Соловьев: Да нет, я даже иногда в них снимаюсь. ТВ – это отражение нашей жизни. Мы такими стали.

Вартанов: Мы деградируем?

Соловьев: Мы становимся иными.

(Еще несколько фраз о фильмах Сокурова, Колосова – и рекламная пауза. Как видим, сокращение произведено в том месте, где ведущий терпел явное поражение как в логике, так и в своем высокомерном отношении к возможностям рядового человека купить спутниковую «тарелку».)

«Голос с неба»: Владимир Рыжков, депутат Госдумы, свидетель со стороны г-на Соловьева. Его точка зрения понятна.

Гордон: Уважаемый свидетель, ответьте, зачем нам нужно ТВ?

(На примерах катастрофы «Курска» и угонов самолетов Рыжков доказывает: ТВ нужно, чтобы защищать общество перед лицом коррумпированной власти, преступников, недобросовестного капитала.)

Гордон: Информационное вещание на ТВ занимает 10–15% общего времени.

Рыжков: И это уже оправдывает существование ТВ.

Гордон: Хорошо, делаю поправку к своему предложению: объявим мораторий на три года, но включаем ТВ в случае катастроф, если у нас угоняют самолеты или топят лодки.

Рыжков: Кроме того, ТВ – это огромный культурный феномен. Без ТВ как бы увидел житель сибирской глубинки фильмы Антониони, Феллини, Сокурова, Германа?

Гордон: Может быть, без ТВ люди пойдут друг к другу в гости, в кинотеатры?

Соловьев: Когда Останкинская телебашня загорелась, народ книги бросился покупать. Вы думаете, они в очередь за Диккенсом выстроились, за Львом Толстым? Нет! Они Маринину скупили, а также много амурных романов – чтобы слеза вот такая!

Гордон: Вот, кстати, статистика, как чувствовали себя люди, когда башня сгорела. 32% сказали: беспокойство; 29% – лишение чего-то важного; 17% – раздражение; 12% – страх. Это абсолютная картина ломки, если поговорить с любым врачом-наркологом. Ломки от наркотической зависимости.

(Тут началась легкая перебранка ведущих в их обычном стиле, причем круглый, коротко стриженый Соловьев походил на Кота Бегемота, а длинный Гордон – на другого булгаковского гаера – Коровьева. Брошенный ими Рыжков потихоньку покинул трибуну. «Голос с неба» объявил видеовыступление президента Академии Российского ТВ Владимира Познера. При монтаже оно было полностью выброшено.)

Познер: На мой взгляд, роль ТВ постоянна. ТВ всегда должно делать одно и то же: информировать, просвещать и развлекать. И от того, насколько эти задачи выполняются, можно говорить, каково само ТВ. Если вместо информации оно занимается агитацией и пропагандой, если вместо просвещения – наоборот, занижает или притупляет уровень понимания населения, вместо развлечения обращается к самым низменным инстинктам – тогда ТВ не выполняет ни одной своей задачи. И тут каждый человек должен посмотреть на экран, на тот или иной или третий канал и решить, выполняет ТВ свои функции или нет.

Гордон: Я, кстати, три года назад подал записку одному высокому телевизионному деятелю с тем же предложением: ТВ должно информировать, просвещать, развлекать – и еще провоцировать на активную гражданскую позицию, которая выгодна...

Соловьев (перебивая): Это ваша фамилия Лесин? Это вам поручено создать позитивный образ России?

«Голос с неба»: Приглашается Георгий Владимирович Кузнецов. Он представляет кузницу телевизионных кадров страны. Заведующий кафедрой ТВ и радио факультета журналистики МГУ. Свидетель убежден, что наше ТВ сегодня повторяет ошибки американского ТВ тридцатилетней давности. На экране только негатив, страх, секс – и в этом состав преступления перед собственным народом.

Кузнецов: Совершенно верно. Есть такая книжка «ТВ по-американски», ее журналист Григорий Оганов написал про американское ТВ 70-х годов. Один к одному – наш телевизор!

Соловьев: Может быть, потому, что наша жизнь настолько теперь ближе к американской, чем дальше от советской, какой она была?

Кузнецов: Но в Америке с тех пор появился круглосуточный информационный канал Си-эн-эн, с тех пор чернуха и порнуха у них ушли на платные кабельные каналы, а мы, как развеселившиеся подростки, которым дали свободу. Если раньше показывали передовиков производства – слесарей и доярок, которые покорно голосуют «за», то сейчас – проституток и бомжей.

Соловьев: Но при этом ТВ приняло хартию, где накладывает на себя добровольные ограничения.

Кузнецов: Большое спасибо за подсказку. В хартии, перед ее принятием, была сделана вымарка, очень существенная. По проекту хартии, по примеру западных кодексов, запрещалось работникам ТВ принимать подарки, подношения, деньги за включение или невключение в эфир того или иного деятеля, сюжета. Это правило оказалось для нас неприемлемым.

Гордон: Как же без «джинсы»?

Кузнецов: Без «джинсы» никак нельзя. Посмотрите, сколько хороших машин стоит возле здания телецентра.

Гордон: Припарковаться нельзя!

Кузнецов: На одну зарплату это ж не купишь, правда?

Соловьев: Ну почему, если зарплата как у Ларри Кинга, то можно не одну машину купить.

Кузнецов: Яне вижу здесь Ларри Кинга.

Соловьев: Посмотрите внимательней – правда, я не ношу подтяжек. Теперь, если говорить о качестве ТВ. Вам не кажется, что вы требуете, чтобы общество приняло ТВ, которое ему несвойственно? Если сейчас мы соответствуем Америке 70-х годов, то пройдет 30 лет, и у нас появится свое информационное ТВ и все прочее В чем проблема?

Кузнецов: Мы-то пожили, детей жалко. Когда юный человек видит на экране, что можно с мамой обсуждать «а давай мы папу выгоним» – он забывает заповедь «чти отца свое­го». Когда он видит человека под маской, который совершает преступления, он думает, что это можно, или – ах, какой мерзавец, я-то лучше...

Соловьев: Вы какого года рождения?

Кузнецов: 1938-го.

Соловьев: Если я правильно помню, то старое ТВ, к которому вы апеллируете, давало образ Павлика Морозова, который тоже чтил своего отца не ахти как. Поэтому, извините, ссылка не очень корректна.

Кузнецов: Оба хуже, вот что я бы сказал.

(Еще минуты три мы пикировались таким же образом, и ведущий решил подвести итог)

Соловьев: Так вы, уважаемый господин свидетель, в соответствии с точкой зрения Александра Гарьевича предлагаете ТВ закрыть, или всего лишь, как любой нормальный человек, говорите: «больше товаров, хороших и разных»?

Кузнецов: То, что предлагал Маяковский применительно к США: «Я б Америку закрыл, слегка почистил, а потом опять открыл – вторично».

Соловьев: А кто будет закрывать и чистить?

Кузнецов: Нужны люди, которые хотя бы знают, что ТВ появилось не в конце 60-х, как сказано в начале вашей передачи, а как раз в 1938 году, на Шаболовке. Малострочное ТВ в 1931 году началось, хотя бы это надо знать.

Соловьев: Давайте сейчас выберем кучу мафусаилов, и осуществится мечта Александра Гарьевича о выключении ТВ. Молодежь скажет: это не Эм-ти-ви – спасибо! А это не спортканал – спасибо! И что мы получим на экране – мафусаилов, рассказывающих мафусаиловскую правду. Кому? Таким же мафусаилам!

Кузнецов: В Германии, в Великобритании есть общественные советы ТВ, то есть люди, которые пользуются авторитетом и у расшалившихся подростков, и у мафусаилов. Неужели мы в России не найдем два десятка таких людей?

Соловьев: Найдем. Но они не смогут закрыть и почистить, а только посоветовать, порекомендовать.

Кузнецов: Плюс введение абонентной платы – чтобы мы все были хозяевами ТВ, а проклятый рейтинг перестал диктовать свои условия.

Соловьев: С этим я согласен. Больше каналов хороших и разных! Благодарю вас, г-н свидетель.

Гордон: Стыдливая попытка наших властей откупиться от того, что ТВ должно просвещать, – канал «Культура» как индульгенция всем остальным каналам: ребята, если есть «духовка» какая, скидывайте на «Культуру». Там ни бабок, ничего. А если «половуха» – у себя показывайте.

«Голос с неба»: Актер и продюсер Леонид Ярмольник. Он сам заявит свою позицию.

(Перед Ярмольником ведущие были почтительны, даже заискивали. Но это не помешало варварски обойтись с его текстом при монтаже. Позиция Ярмольника была далека от игры, в которую мы вовлеклись, он всерьез рассуждал о плюсах и минусах вчерашнего и сегодняшнего ТВ. В конце программы, после выступлений «массовки», он вторично взял слово. Объединяю здесь оба его текста, по-прежнему выделяя курсивом то, что не попало в эфир.)

Ярмольник: По чистоте 10 лет назад ТВ было лучше. Оно было моральным, просветительным, оно приносило радость. Не надо спорить про спорт, про Доренко, можно спорить про вашу программу, про «Глас народа» и все ток-шоу, которые сбиваются на диалог о том, как нам жить лучше, права или не права Дума или правительство. Эти разговоры ни к чему не приводят, эти передачи давно никто не смотрит. Нужно быть честнее по отношению к своей профессии. Сегодня, поскольку много каналов, стало людей очень много на ТВ, и не все понимают, где они работают и какая ответственность на них лежит.

(Легкая перебранка ведущих: Гордон просит Ярмольника показать мимический этюд «Цыпленок-табака», Соловьев подначивает, мол, Леня хороший актер, не то что Александр Гарьевич. После «массовки», в которой были весьма уважаемые Анатолий Агамиров, Ольга Кучкина, Леонид Павлючик, Даниил Дондурей и молодые журналисты региональных телекомпаний, Ярмольник продолжил свою речь.)

Ярмольник: Многое сегодня переговорили. Я все-таки хочу понять всех и себя. И думаю, что за последние 15 лет просто извратили слово «свобода», просто задохнулись от него, превратив его в понятие «распущенность». ТВ позволяет себе в любой программе сообщать нам истину в последней инстанции, ни в чем не сомневаясь. Я думаю, это очень большой грех и преступление. Вот говорили сегодня об истории ТВ. Чем телеэкран привлек внимание, помимо того, что он светился? Кино, сцена, музыка, живопись, литература, спорт, медицина... То есть ТВ – это такой невероятный вселенский паразит, который за счет интереса человечества к тем областям (а я не все перечислил), показывая их в доступной форме, пользуется вниманием многомиллионной аудитории, дико напичкав все это невероятно выгодной рекламой. Без рекламы жить нельзя, но все зависит от доз. Поэтому мне бы хотелось пожелать ТВ вести себя скромнее. Безусловно, здесь ответственность лежит на руководителях каналов. Что касается региональных телепрограмм – мне ни разу не повезло посмотреть хоть что-нибудь хорошее, и, конечно, виноваты в этом OPT, РTP и НТВ: если бы качество продукции, которую они выпускают, было высоким, то региональное ТВ никто бы не смотрел. А поскольку из Москвы идет качество низкое, то люди смотрят что-то свое. Дайте договорить, раз уж я пришел, потом подрежете. Уж послушайте меня, я готовился. Есть такая мысль у Салтыкова-Щедрина: они сидели день и сидели ночь, и еще день, и еще ночь, и все думали, как их неприбыльное дело сделать прибыльным, ничего в нем не меняя, Я думаю, мы сегодня занимаемся тем же самым.

(Монологи ведущих, оставшихся на своих позициях, завершают передачу. Итоги интерактивного голосования: за Гордона 17390 позвонивших во время эфира, за Соловьева 17280.

«Голос с неба» объявил: Напоминаем, что точка зрения, которую отстаивает в нашей программе г-н Гордон, не всегда совпадает с его гражданской позицией. Но до эфира эта фраза не дошла – позицию Гордона подкорректировали монтажом.)

Я не против монтажа. Ну, убрали неловкость с датами начала вещания – и правильно сделали. Ну, выкинули неловкую фразу про руководителя канала («Эрнст получает оргазм от слова «рейтинг» – как ему легко жить»), на то и монтаж. Ярмольник, конечно, подвел хозяев передачи – его позвали хвалить ТВ, а он взял и сказал правду. Это уже не оговорка. Это позиция личности. И когда монтажом эту позицию искажают – подтверждается истинность «вырезанных», «крамольных» фраз актера: «мне бы хотелось пожелать ТВ вести себя скромнее». Не так бесцеремонно, господа!

Дата добавления: 2015-05-29