Биоэнергетическое поле и методы его усиления 1 страница

Москва

КАК СТАТЬ ЭКСТРАСЕНСОМ

Финансирование.

Финансирование осуществляется за счет средств по муниципальной программе «Развитие молодежной политики Череповецкого муниципального района на 2014 -2016 годы», утвержденной постановлением администрации района от 10.10.2013 № 2605.

Координатор проекта:

Никитина З.В. – главный специалист отдела по делам культуры и молодежи администрации Череповецкого района.

тел.: 249-679. [e-mail]

Приложение 1

к Положению

Очерк - это полухудожественный полудокументальный жанр, в котором описываются реальные события и реальные люди;

Эссе - (от французского essai - "попытка") краткое, свободное прозаическое сочинение. Эссе выражает личное мнение автора по заданной теме.

Интервью — особый информационный жанр журналистики, представляет собой диалог корреспондента и героя публикации.

Заметка - это самый распространенный информационный жанр. Он сообщает о важном факте, событии общественной жизни. Основные его черты — сжатость изложения, высокая оперативность. Отвечает читателям на вопросы: что, где, когда? Не дает анализа событий, то есть не отвечает на вопрос: почему? В заметке должна содержаться новость, отраженная в конкретном факте общественной жизни — новый факт. Причём не просто факт, а факт, имеющий общественное значение.

Приложение 2

к Положению

Заявка на участие

в районном конкурсе «Юный журналист»

Участник: (ФИО)_______________________________________________

Место учебы/работы: ___________________________________________

Контактный телефон:____________________________________________

E-mail:________________________________________________________

Дата «__» _____ 2014 года Подпись ______________

Книга рассчитана на широкий круг читателей и посвящена воп­росам биоэнергетического поля человека.

В книге рассматриваются вопросы сущности и структуры био­энергетического поля человека. Исходя из принципа единства всего во Вселенной, автор показывает взаимосвязь биополя человека с энергетикой Земли и Вселенной. Показано практи­ческое применение аспектов человеческого биополя (диагности­ка, исцеление, определение биопатогенных зон, магнетизация воды).

В связи с тем, что живые существа связаны между собой про­цессами информационно-энергетического обмена, автор анали­зирует вопросы передачи и приема информации. Уделяется внимание психологической совместимости людей, психической защите биополя от негативного воздействия, сенситив­ным способностям человека.

Один из разделов книги представляет собой практическое ру­ководство по использованию биоэнергии для оздоровления людей. В нем автор обобщает свой многолетний опыт.

ВРИБ «Союзрекламкультура» Кооператив «Лингва», 1990

ПРЕДИСЛОВИЕ

В начале XX в. усилиями В. М. Бехтерева и других ученых в России были созданы крупные научные ра­боты в области биоэнергетики человека. Советская биоэнергетика в начале своего пути развивалась ус­пешно (особенно успешными были исследования по телепатии). Но затем этот раздел науки был «закрыт» как не соответствующий духу марксизма-ленинизма. Долгое время никаких научно-исследовательских ра­бот по биоэнергетике не проводилось, а в печати если и упоминалось биополе и связанные с ним сенситив­ные явления, то в основном с иронией. Сейчас, когда резко изменилось отношение и ученых, и обществен­ности к проблеме существования биополя и сверх­чувственного восприятия, стало понятно, насколько мы отстали в этой области от Запада. Там, на Западе, уже давно функционирует около 400 специа­лизированных научных центров - (причем о результа­тах исследований большинства из этих центров мы ничего не знаем вследствие самоизоляции в этой области в течение долгого времени). И сегодня со­ветским ученым необходимо приложить много уси­лий, чтобы наука, изучающая биополе и сверхчувст­венное восприятие человека (называется эта наука парапсихологией, а в последнее время возникло и все чаще употребляется еще одно название — психотроника), заняла достойное место в жизни общества, в жизни страны, ибо эта наука — одна из самых важ­ных для самого человека: она определяет суть чело­века и, следовательно, истоки его духовного начала.

Говоря о месте, которое занимает парапсихология в ряду современных наук не только в нашей стране, но и вообще в Европе и Америке, следует сказать, что, к сожалению, место это далеко не самое первое и не соответствует тому назначению, которое имеет парапсихология для физического и духовного разви­тия каждого человека и всего человечества в целом. Европейские и американские ученые слишком долго увлекались (и. еще пока увлекаются) раскрытием тайн внешней среды, окружающей человека, и уделяли недостаточно внимания изучению самого человека. Человек (его структура, его суть, его предназначе­ние, его место во Вселенной) для науки как был, так и остался пока тайной. Если бы наука уделяла гораздо больше внимания изучению самого человека (учиты­вая, что человек — это космос в миниатюре), ученые получили бы не только знания об истинной структуре человека и о внешней среде, окружающей его, вплоть до Вселенной (через сверхчувственные восприятия), но и представления о дальнейшей эволюции чело­века и всего человечества, что позволило бы кри­тически относиться к тем направлениям развития цивилизации, которые противоречат естественной ра­циональной эволюции, то есть ведут к одной из ка­тастроф или к нескольким сразу: ядерной, экологи­ческой, морально-духовной.

Не разгадав тайну человека, современная наука в отличие от восточной (йоговской) школы парапсихо­логии не может найти своего (научного) объяснения сверхчувственного восприятия (сенситивных способ­ностей) человека. Причина этого не только в том, что парапсихологии уделяется недостаточно много внимания по сравнению с другими науками, но и в том, что ученые встали на неправильный путь изуче­ния биополя и сенситивных явлений. Подавляющее большинство ученых, занимающихся парапсихологией, даже не пытаются вызвать в себе сенситивные ощу­щения, чтобы подробно изучить их. В своей работе они опираются в основном на аналитический подход, типичной ошибкой которого является изучение чело­века вне связи с окружающей средой. Кроме того, ученые при изучении сверхчувственного восприятия пользуются теми медицинскими приборами, что реа­лизуют лишь такие возможности человеческого ор­ганизма, которые человек осознал, и, естественно, не могут реализовать - те возможности человека, о ко­торых имеются пока смутные представления. Нужны принципиально новые приборы, позволяющие улав­ливать тонкие виды энергии (правда, в последнее время такие приборы появились).

Ученые, занимающиеся вопросами телепатическо­го воздействия, в основном опираются на современ­ную физику, которая оформилась вне системного подхода, и, кроме того, в качестве основного ее поло­жения представляют Вселенную как бесконечное про­странство, заполненное пустотой (кроме редких сгуст­ков материи в виде звезд, планет, комет и других космических тел). Эти ученые считают, что имеется определенный, строго ограниченный набор видов энергии и энергетических взаимодействий (уже давно изученных). При таком подходе им трудно понять и объяснить сущность передачи энергии и информации при телепатическом общении.

Проблемы передачи энергии и информации (да и вообще вопросы биоэнергетики человека) могут быть положительно разрешены с научной точки зре­ния, если отказаться от однобокого взгляда на энер­гетические процессы, происходящие в жизни, во вре­мени и в пространстве. Заменив этот взгляд на систем­ный подход, можно в конце концов понять, что окру­жающее нас пространство заполнено энергией, ко­торая постоянно взаимодействует с энергией среды распространения, и что нет вещества, не сводимого бы к энергии: по существу, и физическое тело есть совокупность сгустков энергии (это становится понят­ным, если при рассмотрении строения тела человека следовать цепочке: органы — молекулы — атомы — нуклоны — кварки; а кварки, по современным физи­ческим представлениям, есть сгустки энергии). И та­кой системный подход к парапсихологии в научных кругах нашей страны становится все весомее. К до­вольно-таки узкому кругу известных ученых «с откры­тым умом» (по определению Ш. Карагуллы), как док­тор медицинских наук профессор

А. Меделяновский, академик АМН СССР В. Казначеев, член-корреспон­дент АН СССР А. Спиркин, присоединяется новое поколение ученых, не отягощенных закоснелыми под­ходами к научным изысканиям.

Восточная школа парапсихологии достигла боль­ших успехов в прикладном аспекте и, кроме того, имеет свое объяснение сенситивных способностей человека. Эта школа создала стройную систему пред­ставлений о мире и месте человека в нем, причем без строгих, в нашем понимании, научных методов и при­боров. По существу, в качестве приборов здесь ис­пользуется собственный организм, доведенный с по­мощью специальных упражнений до нужного уровня. И наиболее совершенными упражнениями в этом ас­пекте являются упражнения йогов.

В этой книге сделана попытка систематизировать современные знания о биополе и сенситивных спо­собностях на основе восточной и западной школ пара­психологии. При этом автор основные вопросы пара­психологии рассматривает с точки зрения восточной, а конкретно — йоговской школы.

ОТ АВТОРА

Встречи с людьми, достигшими космического соз­нания, оставляют неизгладимый след в душе. Эти люди как бы излучают духовный свет, и в лучах этого света становишься внутренне чище, благородней.

Моя первая встреча с человеком космического сознания произошла более 30 лет назад, когда я учился в 9-м классе. В середине учебного года ушел на пенсию учитель литературы, и на смену ему при­шел новый, весьма преклонного возраста, бывший преподаватель пединститута. Я не помню его фами­лии, запомнились лишь имя и отчество — Владимир Алексеевич, но сам он как личность остался в моей памяти навсегда. Помню его импровизированные лек­ции по литературе (да-да, именно лекции, лекции, блестящие по исполнению и глубине мыслей, по сути своей совершенно отличавшиеся от того, что мы чи­тали в учебниках или слышали по радио), помню его благородное, несколько усталое лицо и пронзитель­ные своей синевой и какой-то внутренней чистотой глаза. И еще я помню блаженный трепет, который испытывал при его появлении в классе, как будто для меня наступал какой-то необыкновенный праздник. Иногда он не читал никаких лекций, просто навер­стывал упущенное и спрашивал всех подряд (при­чем спрашивал не по учебнику, а беседовал с учени­ком на какую-либо литературную тему), но ощущение праздника не проходило у меня и в такие дни.

В конце учебного года, перед экзаменами, Вла­димир Алексеевич заболел, и я по просьбе директора отправился к нему домой — навестить и, может быть, чем-то помочь ему (он жил один с шестилетним сы­ном; сын не ходил в детский сад, и Владимир Алек­сеевич брал его с собой в школу на уроки, где маль­чик, сидя за одной из парт, тихо перебирал игрушки или рисовал). В комнате коммунальной квартиры, где жил Владимир Алексеевич, царили порядок и чистота. Сын что-то рисовал в альбоме, а хозяин дре­мал в кресле. После стандартных фраз о самочувствии Владимир Алексеевич, уговорив меня задержаться на некоторое время, пошел на кухню готовить чай, а я расположился на стуле возле письменного стола и принялся рассматривать комнату. То была самая обычная комната тех времен: бедная мебель, скромные занавески на окнах. Но что привлекло мое внимание с первой минуты — это картины, висящие на стене напротив. На одной из них был изображен парусник в море (на мотив лермонтовского «Паруса»). На дру­гой — Лермонтов, стоящий на горной тропе и задумчи­во смотрящий на вершины гор, над которыми встает солнце. А третья картина сразу заворожила меня, и я долго не мог оторвать от нее взгляда. По размеру она была самой большой и занимала чуть ли не треть стены. Все ее пространство заливал яркий свет, иду­щий в виде еле уловимых, распространяющихся во все стороны волн от большого диска в центре. Как, какими красками, каким методом был изображен этот сияющий (но не ослепляющий, а приятный глазу), заливающий всю картину и как бы продолжающийся в комнате свет, мне было непонятно (да и сейчас остается непонятным). К этому диску устремлялся, как бы плывя по пространству, человек в легком го­лубом одеянии. И хотя лица человека не было видно (оно было обращено к диску), по внешним призна­кам фигуры, по знакомым жестам я догадался, что это Владимир Алексеевич. В левой части картины в виде отдельных кадров, наплывающих друг на друга и образующих спиралевидную ленту, были изображе­ны события мировой истории. В начале видимой части ленты (начала и конца у этой ленты не было: верхняя и нижняя части ленты сужались и уходили как бы в глубь картины, превращаясь в конце концов в точ­ки) — космический корабль, из которого выходят су­щества в скафандрах; затем несколько сюжетов из жизни цивилизованного мира; далее следовали знако­мые по учебникам истории основные исторические вехи; в конце ленты были изображены взятие Зим­него дворца и события второй мировой войны. В правой части картины также помещалась спиралевид­ная лента событий (как я потом понял, это были события будущего). Лента была длинной; картины, наплывающие друг на друга, были мелко выписаны и плохо видны, так как люстры в комнате не было, а одна лампочка под абажуром не позволяла рас­смотреть все подробно. Но я запомнил первые изображения: это земной шар, вокруг которого вращаются какие-то шары (очевидно, искусственные спутники), люди в скафандрах на поверхности какой-то планеты (очевидно, Луны), какой-то огромной мощности взрыв и панически убегающие в разные стороны люди; огромное количество людей на площадях.

Когда я, не отрываясь, смотрел на эту картину, сын Владимира Алексеевича, до этого, казалось бы, не обращавший на меня никакого внимания, подошел ко мне и сказал:

— Вы первый посторонний, кто видит эту картину. Папа никому ее не показывал, а сегодня утром, когда мы завтракали, он мне сказал, что он уже старый и ему теперь уже все равно, что о нем будут думать люди. А потом он взял и повесил эту картину на стену.

— Скажи, кто нарисовал эти картины? А особенно меня интересует вот эта большая картина. Кто ее

нарисовал?

— Папа. Когда мы жили в большой квартире, папа много рисовал, и у нас было много его картин. А потом не знаю, куда-то все это исчезло. И остались вот эти три картины. Вот эту большую картину он ри­совал очень долго.

— А ты знаешь, о чем она? Что это такое?

— Я спрашивал папу об этом. Он мне долго не хотел отвечать, а потом все-таки сказал, сегодня утром сказал, что это третье и последнее, как он сказал, видение.

— Что такое видение, ты у него спросил?

— Спросил. Он мне ответил, что я еще мал и мне не нужно это знать. Но он сказал, что опишет это видение в записках и, когда я закончу школу, я смогу прочитать эти записки.

Вошел в комнату Владимир Алексеевич, и разго­вор с мальчиком прервался.

Когда мы пили май, Владимир Алексеевич задумчи­во сказал: «Вы знаете, я приму у вас экзамен, закончу учебный год и больше в школу не вернусь. По воз­расту я уже давно пенсионер, силы у меня не те, чтобы вести столько уроков, сколько я вынужден вести. А потом... Мне трудно укладываться в те жест­кие рамки, которые заложены в школьных програм­мах по литературе. Ну, например, Лермонтов... Ка­залось бы, навечно второй поэт России в представ­лении уже нескольких поколений людей, но только очень немногие ощущают глубину его поэзии. Ведь он был ясновидец. Я не буду объяснять, что такое ясновидец. Чтобы объяснить вам это, не нужно много времени, но дело в том, что люди (и вы в том числе) сейчас пока не готовы воспринимать такие понятия, как ясновидец. Впрочем, я прочитаю вам одно стихотворение, одно из свидетельств его дара ясновидения. И вы, наверное, поймете, что он умел ясно видеть будущее, грядущие события. Он немного помолчал и тихо, как бы про себя, прочитал на память следую­щее стихотворение (потом я узнал, что оно назы­вается «Предсказание»):

Настанет год, России черный год,

Когда царей корона упадет;

Забудет чернь к ним прежнюю любовь,

И пища многих будет смерть и кровь;

Когда детей, когда невинных жен

Низвергнутый не защитит закон;

Когда чума от смрадных, мертвых тел

Начнет бродить среди печальных сел,

Чтобы платком из хижин вызывать,

И станет глад сей бедный край терзать;

И зарево окрасит волны рек:

В тот день явится мощный человек,

И ты его узнаешь — и поймешь,

Зачем в руке его булатный нож:

И горе для тебя! —твой плач, твой стон

Ему тогда покажется смешон;

И будет все ужасно, мрачно в нем,

Как плащ его с возвышенным челом.

Через 10 минут, поговорив немного о школьных новостях, я распрощался, надеясь еще прийти сюда. Но через несколько дней начались экзамены, потом каникулы, во время которых не нашлось повода для нового визита. А в начале следующего учебного года я узнал, что Владимир Алексеевич уехал вместе с сыном в деревню, уехал навсегда. И только однажды у меня было ощущение, что я снова вижу его: на­столько ярко как бы вспыхнул передо мной его образ. Это было в октябре 1989 года, когда, листая «Лите­ратурную газету», я вдруг наткнулся на статью Ларисы Васильевой, написанную к 175-летию со дня рождения М. Ю. Лермонтова. Называлась эта статья «Яснови­дец». Да, времена изменились. Сейчас можно не только говорить, но и писать в газете о космическом восприятии мира, о ясновидении, да еще примени­тельно ко всеми любимому поэту, И Лариса Василь­ева, пользуясь возможностями настоящего времени, рассказала (как всегда, талантливо и проникновенно) о том, о чем она знала, наверное, давно: рассказала об истинной глубине таланта Лермонтова, о ясновидении поэта, о чем с украдкой и с оглядкой много лет назад было рассказано мне ясновидцем Влади­миром Алексеевичем.

Этот человек, промелькнувший в начале моей юности в виде яркой звезды на сером небосклоне, оставил глубокий след в моей душе. Он оставил во мне любовь к литературе, но любовь не слепую, ограниченную штампами, изобретенными составите­лями учебников, а любовь, основанную на собствен­ном взгляде на то или иное произведение, на собст­венном вкусе. Своими уроками литературы он научил меня думать, думать самому и не позволять навя­зывать мне то, что органически чуждо и неприемле­мо для меня. И еще — он был первым, кто зажег во мне интерес к необычному в человеке, к способ­ностям сверхчувственного восприятия.

В 1977 году от одной из сотрудниц моего отдела я узнал, что в спортивном зале школы около метро «Университет» ведет группу Хатха-йоги какой-то особый преподаватель. Звали его Владимир Никола­евич Кузин, а помогал ему Иван Николаевич Ботин. Естественно, объявления или афиши об этой группе Хатха-йоги нигде не было вывешено (в то время это было невозможно: йога была запрещена, и занимаю­щиеся йогой, и особенно преподаватели, преследо­вались властями). Но, тем не менее, люди как-то узна­вали о занятиях в этой школе и два раза в неделю (в понедельник и пятницу) заполняли до отказа школьный спортивный зал. Что их, в том числе и меня, приводило в зал? Только ли интерес к йоге? Думаю, что не только это, и не это являлось главным. По многолетнему опыту знаю, что просто любопытные после нескольких занятий Хатха-йогой отсеивались, поняв, что чуда не произойдет, выздоровление быст­ро не наступит и что заниматься упражнениями Хатха-йоги нужно каждый день и довольно основа­тельно.

Главным в тяге людей к Кузину была сама его личность. Я допускаю, что Кузин обладал сильным биополем и, возможно, влияние биополя было при­чиной интереса к нему людей. Но меня не покидало ощущение, что сильное светлое биополе Владимира Николаевича — следствие его космического сознания. Видя и слушая Кузина, я испытывал точно такие же переживания, какие у меня были в юности на уроках ясновидца Владимира Алексеевича. То же трепетное ожидание праздника. Сам Кузин, будучи очень скром­ным человеком, никогда не говорил о своих внутренних ощущениях, тем более о моментах просвет­ления. Но, прислушиваясь к своей внутренней реак­ции на общение с Кузиным, видя светлые лица лю­дей, слушающих его во время, а также до и после занятий, я не мог и сейчас не могу отказаться от мысли, что Кузин — человек, достигший космического сознания. Люди шли заниматься не просто йогой, а заниматься именно у Кузина, рядом с Кузиным. Обу­чали йоге три преподавателя (к Кузину и Ботину присоединился еще один преподаватель — Хачик Геворкович Виробьян), но заниматься все без исклю­чения хотели именно у Кузина. Именно он, с его тихим старческим голосом и невзрачной внешностью, чем-то неуловимым и мощным привлекал к себе людей. Судя по всему, он никогда не готовился к занятиям, но опытному специалисту было видно, что йогу он видит как бы изнутри, видит саму ее суть. Слушая его, мы были как бы в постоянном ожидании, что из этого человека вот-вот хлынет поток яркого прекрасного света и этот свет проникнет в нас и напол­нит до краев.

К сожалению, в то время, когда я впервые увидел Владимира Николаевича, он был уже в довольно преклонном возрасте. Через несколько лет его не стало. Время для ухода в мир иной он выбрал соз­нательно. Это был день Пасхи.

Одно из самых ярких впечатлений в моей жизни получил я на представлении Вольфа Мессинга. Это было в 1962 году. В Дом культуры МЭИ я забрел чисто случайно: увидел афишу, купил билет и под­нялся на второй этаж, в зрительный зал. То, что я увидел, нисколько не было похоже на типичные для того времени представления гипнотизеров (о сенситивах в нашей стране в то время мало кто знал). Гово­рила больше ведущая. Мессинг, молчаливый, элегант­ный, выполнял свою «работу» быстро и как бы автома­тически: молниеносный счет, распознавание предме­тов в конвертах, поиск предметов в зале и другое. Почти все в зале смотрели на артиста как на кудесни­ка, сотворителя чуда.

Через двадцать лет, присутствуя на представле­нии артиста Москонцерта (а на самом деле талантли­вого сенситива) Валерия Авдеева, я видел, что публи­ка уже не испытывала того трепета, который был характерен для представлений Мессинга, хотя Авдеев по уровню своих сенситивных достижений превосхо­дил Мессинга (я сужу об этом, сравнивая по слож­ности их номера). Было заметно, насколько выросла осведомленность людей о парапсихологии, экстрасен­сах и их способностях.

Пожалуй, переломным в отношении ученых, жур­налистов, общественности к парапсихологии стал 1988 год. Именно в это время стала популярной целая плеяда молодых сенситивов, демонстрирующих свои способности на эстраде. Это Альберт Игнатенко, Ми­хаил Шойфет, Юрий Горный, Автандил Ломсадзе, Михаил Томбак, выступающие в концертных прог­раммах под девизами «Твои возможности, человек» и «Познай себя». В газетах и журналах почти исчезли статьи, клеймящие «проходимцев» в лице экстрасен­сов, все чаще появляются интервью с солидными уче­ными, изучающими парапсихологию. И сейчас Мессинг, будь он жив, вздохнул бы с облегчением: многие годы своей жизни он страдал от непонимания, отношения к себе как к шарлатану, от глупых вопросов и «разоблачительных» статей.

Среди последователей Мессинга, выступающих на эстраде, выделяются Валерий Авдеев и Альберт Игнатенко. Оба они известны не только по эстраде; о них пишут в газетах и журналах, у них берут ин­тервью на телевидении. Валерия Авдеева впервые я увидел на его выступлении в подмосковном доме отдыха «Бекасово» в 1982 году. Набор его номеров был похож на мессинговский, но был также и гипноз, ввод в состояние каталепсии. Помню, ради проверки своих возможностей я пытался помешать поиску предметов, и довольно успешно. Надо отдать должное Авдееву, его непосредственности и обаянию — на обаянии в совокупности с мастерством он вел весь концерт. И здесь, видя, что номер не получается, он обаятельно улыбнулся и просто сказал: «Что-то сейчас не клеится». Через семь лет я увидел его уже в другом качестве. Он выступал с публичными лек­циями о своей системе Имаго, приближающей че­ловека к космическому сознанию.

Программа Альберта Игнатенко, которую я видел в зале московского кинотеатра «Тбилиси» в 1989 году, отличается от программы Авдеева. Он использует номера с применением суггестии (внушения, при ко­тором внушаемый не погружается в гипнотический сон — он видит зрительный зал, сцену, слышит реак­цию публики, аплодисменты), «удара каратэ», осно­ванного на умении собрать, сконцентрировать свою энергию и послать ее на расстояние. Так же, как и Авдеев, Игнатенко не ограничивает себя артистической деятельностью. Он действительный член Общества психологов СССР при президиуме АН СССР. В 1989 году А. Игнатенко стал президентом Международного центра психоэнергосуггестии «Феномен» на базе со­вместного советско-австралийского предприятия «Раз­витие». Задача этого центра — изучение и пропаганда методов нетрадиционной психологии.

Подъем йоги в СССР начался в семидесятых годах. И особенно бурное развитие получила йога в Москве. Именно тогда появились яркие личности, взявшие на себя тяжелый и опасный труд учителя йоги в СССР. Тот, кто давно занимается йогой, очень хорошо знает эти имена. Это А. Зубков, Ю. Полковников, В. Кузин, Г. Стаценко, Я. Колтунов, С. Полушин, В. Воронин.

Среди этого созвездия учителей современной русской йоги (именно русской йоги, потому что каж­дый создал свою школу йоги, учитывающую условия и стиль жизни нашей страны только С. Полушин остался верен индийской школе Айенгара), моему сердцу особенно близки имена Г. Стаценко и Я. Колтунова. Эти двое, помимо блестящих педагогических способностей, обладают огромной притягательной силой для людей, стремящихся научиться йоге. Притяжение это — в их сенситивных, конкретно — в те­лепатических способностях, проявляющихся в сильной связи учителя и ученика. Насколько они могут теле­патически воспринимать информацию от окружающих людей — это вопрос, требующий определенной про­верки (по крайней мере, в такой способности Стаценко я имел возможность удостовериться), но то, что они могут передавать свои мысли аудитории, посылая через них свою уверенность а себе, веру в истинность подаваемого материала,— вне сомнения, так как подтверждают это люди, стремящиеся попасть к ним на занятия и слушающие их с трепетным интересом.

1978 год — зенит популярности Геннадия Алек­сеевича Стаценко. В Москве это имя в то время было очень известно среди йогов, по крайней мере, не ме­нее известно, чем имена А. Зубкова (первого совет­ского дипломированного йога) и Ю. Полковникова. После одного из восторженных рассказов X. Г. Виробьяна об огромном стечении народа на занятиях Стаценко я решил посмотреть это «чудо». И действи­тельно, когда я пришел в сентябре на одно из первых занятий его новой группы в спортивный зал музыкаль­ной школы (вблизи метро «Пионерская»), там было столпотворение. Огромный спортивный зал, по пло­щади в полтора раза больший, чем стандартный школь­ный зал, не мог вместить всех желающих, негде было просто встать. Это повторялось на всех последующих занятиях. В конце концов на пятом или шестом заня­тии Стаценко был вынужден разделить всех занимаю­щихся на две группы: одна группа занималась по нечетным неделям, другая — по четным. Но и эта мера мало помогла: каждый раз зал был полон, располо­житься таким образом, чтобы удобно заниматься, было невозможно.

Ученики с огромным вниманием слушали объясне­ния Геннадия Алексеевича, с затаенным восторгом смотрели на эффектное исполнение поз (позы он по­казывал, выполняя их на столе, очевидно, для того, чтобы всем в зале было видно). Посещая его занятия, я обычно сидел на скамейке у стены, сбоку от Ген­надия Алексеевича. На одном из занятий у меня возникло возражение против техники исполнения им одной из асан. Пока я обдумывал, в какой форме за­дать вопрос, Стаценко повернул голову и обратился ко мне: «Я чувствую, вам непонятно»,— и тут же, по существу, ответил на мой вопрос. Такая же ситуация повторилась и через одно занятие: Стаценко так же быстро отреагировал на мой мысленный вопрос. И тогда я убедился, что Геннадию Алексеевичу свой­ственны телепатические способности.

За прошедшие 12 лет число учеников Стаценко не уменьшилось. В 1988 году я встретил его в кон­ференц-зале ВАК СССР, где он организовал учреди­тельную конференцию Всесоюзной Ассоциации йоги. Так же, как и 12 лет назад, я увидел в нем и спокойную уверенность в себе, и умение блестяще подчинять себе аудиторию: он хотел быть президентом Ассо­циации и стал им, склонив на свою сторону боль­шинство участников конференции (хотя доводы против создания Ассоциации именно в этот день, высказанные Л. Тетерниковым, X. Виробьяном и другими, были довольно серьезными).

Яна Ивановича Колтунова я увидел впервые в июне 1978 года в Доме санитарного просвещения, расположенного в Фурманном переулке. Колтунов вел там группу йоги, где занимались люди, имеющие достаточ­но большой опыт пропагандирования здорового об­раза жизни, и среди них Галина Сергеевна Шаталова. Именно на ее лекциях я впервые услышал о Колтунове. По ее словам, он при рационе питания, включающем в себя только 200 г. зелени и несколько орехов (в те­чение дня), имеет фигуру Аполлона. И действительно, тело Колтунова было красивым, а волевое лицо выражало большое чувство собственного достоинства и незаурядный ум. Занятие Колтунов провел очень интересно и насыщенно. Подход к Хатха-йоге у него был свой, с применением аутотренинга. В йоговских позах он расслаблялся, как в аутотренинге, вызывая последовательно расслабление мышц, сосудов (тепло), дыхания.

Дата добавления: 2015-05-29