На четвертый день пополудни

На второй день пополудни

На второй день в первой половине дня

I

Б. Ж.: Отказ до исполнения желания плох, он озлобляет. Отказ после исполнения приносит покой, полноту и имеет совершенно другой эффект. Поэтому отказ не должен приходить слишком рано.

Фридрих: Мне хорошо. Я немного растерян, и у меня постоянно возникают вопросы по поводу того, что я вижу. Но если я стану спрашивать, это все раздробит. Я хочу это прожить.

Б. X: Вот именно, хорошо!

Фридрих: Еще меня волнует кое-что из вчерашней расстановки. Думаю, для меня это как-то связано с покинутостью.

Б. X: Тебя бросили?

Фридрих: Да, у меня были отношения с одной женщиной. Ведь при моей профессиональной ситуации логично, что она отворачивается, даже если в наших отношениях я был полон жизни.

Б. X: Да, точно.

Фридрих: Разумом я могу это принять (тихим голосом), но мне все равное больно.

Б. X: Это детская боль. Отношения потому и не сложились бы, что ты вступаешь в них с ожиданиями ребенка, а не как равный. Позже мы на это посмотрим. Согласен?

Фридрих: Я чувствую себя по-настоящему расслабленно, приятно, я рад...

Б. X.: Жаль! Фридрих:...что я... Б. X: Ты слышал, что я сказал?

Фридрих: Да: жаль! Потому что тут нет напряжения? Но я чувствую, что уже есть любопытство... Б. X: Этого слишком мало.

На третий день:

Фридрих: Сегодня ночью у меня разболелся живот.

Б. X: Боль в животе всегда означает одно. Знаешь что? У детей начинает болеть живот, когда с ними нет матери. Я выразился несколько смело, у меня слишком мало такого опыта, но и у пожилых людей, когда они оказываются в одиночестве, начинает болеть живот. Я просто увязываю одно с другим. Тебе поможет такая интерпретация?

Фридрих: Мне нужно об этом подумать.

Б. X.: Возможно, с этим связано какое-то воспоминание.

Фридрих: Да, я чувствую какую-то тяжесть здесь (проводит рукой по щекам), меня удивляет, что я понимаю все, что здесь говорится. У меня внутри такое чувство, что я очень устал, хотя спал я достаточно.

Фридрих: Меня все время занимает вопрос компенсации. Моя мать еще до рождения пожертвовала меня Деве Марии и Богу. Я был третьим ребенком в семье и первым ребенком, который появился на свет без проблем. С первыми детьми роды были невероятно тяжелыми. За несколько дней до моего рождения мать прокляла мою бабушку и потом панически боялась, что что-нибудь случится. И когда я без проблем появился на свет, я был как Божий подарок.

Б. X.: Почти все священники были пожертвованы Богу для искупления чего-то в своих семьях и для того, чтобы компенсировать какую-то несправедливость. То, о чем ты рассказываешь, — совершенно типичная ситуация. Поэтому пожертвованные Богу так часто бывают на Него злы. Это бывает заметно даже у Пап. В некоторых ситуациях они ведут себя так, будто втайне злятся на Бога и скорее уводят от Него людей, чем приводят к Нему. Но когда люди вплетены в такую динамику, нужно смотреть на это с сочувствием.

Много лет назад меня пригласили на курс для евангелистс-ких викариев в Швейцарии. Я слишком поздно понял, что с точки зрения групповой динамики это была совершенно невозможная ситуация. Дело в том, что среди них я был единственным католиком, к тому же еще бывшим священником, они еще и насмехались надо мной. Они говорили: «Ты ведь даже не христианин». Тогда я сказал себе: «Я отомщу». И стал поджидать удобного случая. Это был очень важный процесс, который должен был быть.

Через несколько дней я понял, как мне это сделать. Во второй половине дня, после перерыва, я самым невинным тоном сказал: «Мне пришло в голову одно упражнение, но оно настолько ужасно, что я почти не решаюсь вам его предложить. Идея, собственно, следующая: мы могли бы поставить на середину стул, и вы представите себе, что на нем сидит Иисус, и каждый из вас что-нибудь ему скажет». Они тут же начали его

выполнять, и дело дошло до невероятных вспышек ненависти. В заключение я сказал: «Я не нахожу в Нем никакой вины». Это была моя месть.

Несколько недель назад я встретил одного из участников этого курса. Он напомнил мне кое-что, о чем я уже забыл, а именно, что тогда, во время упражнения, кто-то из них кинулся на кухню, схватил нож и с ножом направился к стулу. Настолько велика была его злость. Лишь немногие из тех священников, которые были пожертвованы Богу, делают Богу честь. Они этого просто не могут, и требовать от них этого тоже нельзя. Поэтому в старости они часто ожесточаются.

Как же от этого спастись?

Фридрих:. Я отмежевался от матери.

Б. X: Это не приносит решения, даже наоборот. Ты смог бы освободиться, если бы сказал: «Мама, я делаю это для тебя, с радостью!» В этот момент жертва выходит из позиции жертвы. Теперь она уже не пассивна, а активна. Дай этому на себя подействовать, Фридрих. Ладно?

На четвертый день вечером

Фридрих: Мне вспомнилась внебрачная дочь моего деда по отцовской линии, в моей семье она была абсолютно исключенным персонажем. Моя мать рассказала мне о ней потом, уже очень поздно. Она выросла со своей матерью, а потом ушла в монастырь.

Б. X: Кто должен был уйти в монастырь, если использовать такие категории? Ну конечно, дед, но дочь взяла на себя искупление его поступка.

Фридрих: Сестра моего отца тоже ушла в монастырь, и моя сестра тоже.

Б. X.: Что-то часто у вас это случается.

Фридрих: Да, две сестры моей матери тоже ушли в монастырь, а брат матери покончил с собой.

Б. X: С точки зрения системной динамики уйти в монастырь и покончить с собой — это одно и то же.

Я расскажу тебе одну небольшую историю. (Кто-то хватается за карандаш, чтобы записать.) Кто записывает, похож на человека, который приходит на поляну, срывает цветок, а возвратившись домой, обнаруживает, что цветок завял.

Дата добавления: 2015-05-29