Погашение и перенесение обязательств

Публичное право в архаический и ранний республиканский период

Римское право не было знакомо с отраслевым делением, но зато ученые законоведы Древнего Рима положили начало объединения всех правовых норм в две большие группы – права публичного и права частного. Критерием разграничения служил характер защищаемого интереса – «полезное в общественном отношении и полезное в частном отношении», – в результате чего, согласно современным представлениям, в публичное право вошли нормы государственного, уголовного и уголовно- и гражданско-процессуального права, в то время, как нормы частного права охватывали имущественные, обязательственные и семейные правоотношения¹.
Публичное право не оказало такого глубокого влияния на развитие юриспруденции в странах Европы, как римское частное право. Оно не отличалось ни совершенством формы выражения правовых норм, ни оригинальностью институтов права, вместе с тем, государственное право Древнего Рима дало миру идею разделения властей, ибо его нормы, особенно в период республики, закрепляли основы смешанного государственного устройства, сочетавшего в себе достоинства монархической, аристократической и демократической форм правления. На заре возникновения римского общества и государства публичное право призвано было на основе развивавшихся социально-экономических отношений обеспечить всем латинским общинам – civitates определенное общественное и политическое единство в виде начальных основ государственного строя, возникавшего на развалинах родоплеменной организации. Как известно, экономической основой зарождения и развития римского государства являлось земледелие, на что указывает римский календарь с перечислением сельскохозяйственных праздников и Законы XII таблиц, в которых преступления в земледельческой сфере занимают видное место. В это время в римской общине, как и у других народов, выходивших из родовой организации, публичное право призвано было в первую очередь регулировать отношения родового наследования и родовой опеки, т.е. отношения родовой общности имущества, на что указывают сохранившиеся названия сельских триб – tribus Claudia, Cornelia и т.д. В царский период квиритская земельная собственность (dominium ex jure Quiritium), как представляется, еще не входила в сферу частноправовых отношений, она являлась долей (quota) семьи в общей земле.
Семейная собственность также не носила личного характера, и участок земли, на котором трудилась семья, рассматривался как общее достояние семьи, а не как собственность домовладыки. Она являлась принадлежностью familia, и все ее члены, а не только paterfamilias, были ее совладельцами, вследствие чего права последнего на распоряжение ею были значительно ограничены не только правом родовой собственности, но и правом членов семьи.
Отношения земельной собственности оказали решающее влияние на формирование социальной и политической структуры римского общества и ее закрепление в нормах публичного права. В древнейшую эпоху римская civitas являлась сложной общиной, состоявшей, согласно исторической традиции, из трех триб, тридцати курий и трехсот родов. Таким образом, роды (gentes) в силу своей экономической значимости, определявшейся правом родовой собственности на землю, должны были играть главную роль в формировавшейся государственной организации. Это подтверждается количественным составом сената, представлявшего совет родовых старейшин. Сенаторы стали олицетворять собой особый привилегированный слой римского общества.
Кроме того, как известно, на первых этапах развития государственности значение рода определялось тем, что именно он руководил своими членами (gentiles) в повседневной жизни и устанавливал определенный правопорядок в обществе через посредство родового религиозного культа, в рамках которого определялось правомерное и неправомерное поведение, не противоречившее или, напротив, противоречившее морально-религиозным представлениям. Род мог издавать определенные постановления (decreta gentilicia) и налагать на нарушителей установленного порядка различные наказания³.
Значительное место в публичном праве древнейшего периода отводилось куриям. По мнению И.А. Покровского, зарождавшаяся государственная организация Рима имела своей целью сплотить в одно целое три до сих пор самостоятельные общины-трибы (Ramnes, Tities и Luceres), состоявшие из родов. В целях предотвращения сепаратистских тенденций при формировании государственной организации в качестве ее основы необходимо было выбрать не род или трибу (чему служит пример борьбы Рима с Альба-Лонгой), а нечто среднее, соединяющее, а не разъединяющее общины с тем, чтобы они чувствовали себя в процессе государствообразования равноправными субъектами. Такой средней единицей стала курия (curiae), представлявшая собой объединение семей по религиозному признаку и в целях военной защиты. Именно куриям, а не трибам и родам, публичное право стало отдавать решающую роль в государственной жизни Рима, т.к. именно по куриям стали проходить народные собрания и вотироваться важнейшие решения.
В формировании государственности Рима огромную роль сыграла и древнеримская familia, поскольку в это время понятия отдельного индивида как такового не существовало. Семья являлась государством в государстве. Верховная власть никаким образом не вмешивалась во внутрисемейные отношения, она имела дела только с paterfamilias, который представлял во вне свою маленькую семейную монархию, куда входили жена, дети, внуки, рабы и все движимое и недвижимое имущество⁴. Все свободные и полноправные члены семьи являлись патрициями и составляли социальную основу древнеримского общества.
Положение патрициев в римской civitas определялось их и только их правом на общинные земли, при этом в царский период в патрицианском сословии еще не наблюдалось сколько-нибудь значительной социальной дифференциации⁵. Патрицианский слой еще был достаточно однородным, в нем не было земельным магнатов, и это определяло его относительную стабильность и устойчивость. Центуриатные комиции и выносимые на них решения оказывали благотворное влияние на вопросы формирования институтов государственной власти и управления.
Вместе с тем, следует отметить, что наметившееся имущественное и социальное расслоение сопровождалось появлением особой категории людей – клиентов, пользовавшихся материальной и моральной поддержкой своих патронов. Публичное право рассматривало их в качестве членов семьи патрона, т.к. клиент, не потерявший личных прав приобретать имущество и вступать в сделки, не был правоспособен отстаивать свои права в суде. Его юридическую защиту должен был осуществлять патрон. По свидетельству Дионисия, закон, установленный еще Ромулом, запрещал патрону и клиенту выставлять обвинение друг против друга в суде или выступать свидетелем, или подавать голос за неблагоприятное для того или другого решение. В случае нарушения этих ном, вступал в силу закон о предательстве. Виновный привлекался с уголовной ответственности и, будучи осужден, лишался прав гражданства и мог быть убит кем угодно⁶.
Клиентами могли стать и плебеи, которые занимали достаточно важное место в римском обществе по степени влияния на формирование публичного права. Как люди, не имевшие прав на землю в римской общине, они по-преимуществу вынуждены были заниматься ремеслами и торговлей. Интересы зарождавшейся государственности требовали организации ремесленников в определенные корпорации, начало которым положили узаконения царя Нумы. По реформе С.Туллия в состав римского войска были включены центурии слесарей и плотников (ferrarii и tignarii), необходимых в военном деле, а также две центурии музыкантов⁷. В последующий период борьба плебеев за свои права определила магистральное направление развития публичного права в римской республике.
Следует несколько слов сказать и о такой экономической основе формирования публичного права, как скотоводство. В условиях натурального хозяйства оно, с одной стороны, определило развитие денежной системы Рима, с другой, положило начало формированию института налогообложения. Как известно, в древнейший период скот играл роль

денег, о чем говорит само их название – pecunia (от pecus – скот). В последующем в качестве эквивалента обмена стали использовать медь (aes) в слитках. Государство обязано было гарантировать чистоту слитка, для чего при С.Туллии на них стали ставить клеймо в качестве пробы – pecunia forma hublica signata. Считается, что государство стало выпускать первую монету – as libralis, по весу равную фунту меди.
Скотоводство внесло свой вклад и в решение другой государственной проблемы, положив начало налогообложению, которое, наряду с военной добычей стало основой пополнения казны. По свидетельству Плиния в царский период в Риме появился первый налог – за пользование общинными пастбищами⁸. За ним последовало введение торговой пошлины, а в республиканский период – и появление других налогов, в частности – на соль (vectigal salinarum)⁹.
Таким образом, публичное право Древнего Рима в качестве социально-политических и экономических основ римского общества и государства рассматривало familiae, gentes и curiae. Оно было рассчитано только на граждан римской общины, т.е. полноправных членов рода и фамилии, дословно – qui patrem ciere possunt – тех, кто мог указать на своего отца и на свой род, а именно – патрициев.
Как известно, в древнейший период публичное право рассматривало в качестве основных элементов государственного строя Рима царя, сенат и народное собрание. В руках царя были сосредоточены функции гражданского и военного управления, судебная и жреческая власть. Древнеримская правовая традиция предполагала, что царем мог стать лишь представитель царской династии: такие династии были в каждом из 30 городов архаических общин Лация, которые образовывали сакральный союз городов. При этом обязательным условием была женитьба на дочери своего предшественника. По закону претендент мог быть либо сыном дочери царя, либо, что одно и то же, его внуком, но при условии, что дети «божественного происхождения» не могли претендовать на царский титул в своей общине, т.е. они должны были жениться на царских дочерях из других городов. Таким образом, публичное право признавало носительницами царственности женщин царских родов, мужья которых становились обладателями царского титула по праву женитьбы на них¹⁰.
В целом в Древнем Риме эпохи царей монархическая власть не являлась наследственной, династической. Право предполагало выборный характер царской власти, в результате чего сформировался специальный правовой механизм ее передачи, известный как interregnum. Согласно этому институту, законный срок обладания царским титулом был ограничен 24 годами. Подтверждением этому служит факт отстранения от власти Тарквиния Гордого на основании того, что тот превысил срок своих полномочий и тем самым нарушил закон. В момент междуцарствия верховная власть переходила к сенату, который из своего состава выбирал 10 человек – interreges, в функции которых входило поочередное (по 5 дней) управление государством до момента провозглашения нового царя.
Правовой обычай предписывал, что новым царем мог стать только тот, кто прошел сакральный обряд regifugium, предполагавший, как и у древних спартанцев, ритуальное испытание состояния здоровья царствующего монарха (rex sacrificulus). Такие испытания устраивались после истечения очередного жизненного цикла, который исчислялся 8-летним сроком¹¹. Смысл данного института заключался в проведении соревнований в ритуальном беге между царем и претендентом на его место. Согласно традиции, это был трибун целеров – командир всадников – личной охраны царя, женатый на его дочери. Целеры представляли молодую элиту римского общества. Если царю не удавалось отстоять свой титул, то его участь была плачевной – освещенный религиозной традицией закон требовал принесения его в жертву, здесь же на беговой дорожке, а убийцей должен был стать счастливый претендент. В данном контексте особенно наглядным является последний переход власти в архаическом Риме. Предпоследний царь С.Туллий проиграл состязание на скорость бега Тарквинию Гордому, получившему право на царский титул. Для формального закрепления этого права жена Тарквиния Туллия, приходившаяся дочерью Сервию, переехала труп убитого отца на колеснице, которая в эпоху архаики являлась символом царской власти¹².
Принято считать, что в царский период публичное право не выработало еще наличия каких-либо постоянных магистратур в структуре управления римской общины, за исключением трибуна целеров (tribunus celerum) и командиров различных подразделений римского войска (tribuni militum). Вместе с тем, царь мог назначать себе каких-либо помощников для выполнения отдельных задач или назначать заместителя на время отъезда из Рима.
Особое место публичное право Древнего Рима отводило сенату (senatus). Несмотря на то, что изучению характера этого государственного института посвящено немало работ, в том числе и касающихся периода архаики, тем не менее, из-за скудости и противоречивости источников многие вопросы до сих пор вызывают споры в научной среде. Не останавливаясь на существе этих споров, отметим общие нормы о характере, месте и роли сената в государственной жизни Рима.
Так, известно, что в древнейшее время он носил представительный характер и состоял из родовых старейшин (pater gentes), которые представляли свои родовые общины в общеримском органе власти и управления, являясь, таким образом, членами данного органа ex officio. С усилением царской власти принцип родового представительства стал заменяться принципом царской воли, т.е. назначения сенаторов царем¹³. В силу такого принципа комплектования правовой характер власти сената в механизме монархической власти Древнего Рима можно определить как совещательный. Сенат обладал правом обсуждать вопросы, предложенные царем, и давать свои заключения (senatusconsulta) в виде советов, которые не имели юридической силы, но фактически играли огромную роль в принятии царем различных решений, как в сфере текущего управления, так и выносимых на одобрение народного собрания для придания им силы закона.
Кроме того, всякий закон, принимаемый на народном собрании, только тогда получал юридическую силу, когда проходил процедуру утверждения в сенате (auctoritas partum)¹⁴. Таким образом, можно заключить, что источником власти сената являлся именно авторитет (auctoritas), а не сила, в результате чего римляне не ставили под сомнение право сената принимать многие важные решения¹⁵. Кроме того, сенат играл решающую роль в механизме передачи царской власти, о чем говорит рассмотренный выше институт интеррегнума.
Еще одним элементом государственного строя Рима являлось народное собрание всех взрослых и полноправных граждан города – патрициев. До реформы С.Туллия голосование проходило по куриям, поэтому и собрания назывались comitia curiata. Оно созывалось по повелению царя через глашатаев (comitia calata). Народное собрание не имело законодательной инициативы, предложенные царем вопросы не обсуждались, они либо принимались, либо отвергались устной подачей голосов («да» – «нет»). Каждая курия обладала одним голосом, в самой курии общее мнение определялось большинством голосов членов курии¹⁶.
По мнению И.А. Покровского, «в санкции народных собраний нуждались все новые законы, затрагивавшие более или менее существенно правовой строй общества» не только в публичной, но и в частной сферах. Это – принятие в состав патрициев новых членов (cooptatio in patriciis), усыновление (arrogatio), завещание (testamentum), а также решение вопросов текущей внутренней и внешней политики – объявление войны, заключение мира и т.д.¹⁷
Народное собрание не обладало никакими конституционными правами по отношению к царской власти. Юридически царь-rex мог самостоятельно вводить любые узаконения, которые обладали обязательной юридической силой для всех граждан. От принятого на народном собрании закона (lex) царское личное предписание отличалось тем, что оно действовало только на период его правления, а lex обладал обязательной силой навсегда или до его отмены в том же порядке, в котором он был принят.
Таким образом, публичное право царского периода закрепляло такой государственный строй, который многие исследователи называли патриархальным, а в настоящее время его квалифицируют как потестарный. Рим в этот период еще не представлял собой государство в полном смысле этого слова, это было предгосударство с клановой властью вождя. По мнению Т. Моммзена, царь являлся патриархальным владыкой своего народа, как paterfamilias – владыкой своей семьи. Как в руках paterfamilias были сосредоточены все функции семейной власти, так и в руках царя – все полномочия по управлению римской общиной, при этом он не был ограничен в своей власти ничем, кроме религии и общественного мнения, последнее и заставляло его прибегать к помощи сената и народного собрания¹⁸.
Что касается религии, то религиозные верования оказали в архаический период огромное влияние на формирование публичного права в Древнем Риме. Несмотря на то, что, в отличие от стран Древнего Востока, римляне достаточно рано стали отделять право светское, человеческое (jus humanum) от права божественного (jus divinum), на практике они не разделялись. Напротив, законоведы рассматривали сакральное право в качестве важнейшей составной части публичного права¹⁹. Это объяснялось тем, что деление права на jus humanum и jus divinum носило весьма условный характер, и отграничить санкции светского права от санкций права сакрального было чрезвычайно трудно, особенно на ранних стадиях его развития. Многие общественные отношения светского характера, находившиеся вне сферы действия права, например, между патроном и клиентом, подпадали под религиозную юрисдикцию, носившую уголовный характер. Так в случае неисполнения патроном своих обязанностей по отношению к клиенту сакральное право требовало по отношению к виновному применения высшей меры наказания – sacer esto, выражавшейся в лишении его защиты закона и общения людей. Суровость наказания объяснялась тем, что нарушитель божественных установлений своим поведением навлек не только на себя, но, как считалось, и на всю общину, поскольку он был ее членом, и она за него отвечала, гнев и мщение богов.
Аналогичное отношение сакральное уголовное право выказывало в случае нарушения присяги или клятвы, которые в архаическую эпоху заменяли еще не сформировавшиеся юридические договорные обязательства. Жрецы в таких случаях обладали правом налагать на виновного, послужившего причиной недовольства божества, штрафные санкции в виде очистительного жертвоприношения (expiation). Наиболее тяжелые последствия влекло за собой нарушение табу римских жрецов, в таких случаях наступала уголовно-правовая ответственность в виде смертной казни²⁰.
О важности сакрального права для всей системы публичного права недвусмысленно говорит Цицерон в своем знаменитом трактате «О законах». Здесь он характеризует право, связанное с авторитетом жреческой коллегии авгуров, как «величайшее и важнейшее в государстве»²¹. В подтверждение своих слов он приводит норму закона, по которой «все то, что авгур объявит неправильным, запретным, порочным, зловещим, да не будет выполнено и совершено; кто ослушается, да ответит головой»²².
Признание такого значения в политической жизни Рима жреческой коллегии авгуров объяснялось тем, что публичное право формировалось во многом под влиянием религиозных представлений древних римлян, основанных на институте auspicial – религиозного гадания. Древняя римская традиция требовала, чтобы каждая публичная акция, например, созыв народного собрания, не говоря уже о таких делах, как решении вопросов войны и мира, получила благословение богов, а для этого нужно было узнать их волю посредством гаданий. Тайными знаниями гаданий обладали различные жреческие коллегии: авгуров, гаруспиков, понтификов, салиев и др., но наибольший вклад в разработку римского архаического публичного права внесла коллегия авгуров, поэтому Цицерон и характеризовал ее с таким пиететом²³.
В настоящее время принято считать, что авгуры внесли большой вклад и в разработку процессуального права. Это связывается с тем, что сами цари, которым принадлежала высшая судебная власть в государстве, являлись авгурами. По свидетельству Цицерона, и в более поздние времена Республики, управлять государством можно было только опираясь на авторитет религии, поэтому высшие должностные лица государства наделялись жреческим достоинством. Не случайно, что одеяние царей и авгуров было похожим – и те, и другие носили пурпурные тоги с небольшими цветовыми отличиями, пурпурный цвет означал принадлежность к богам²⁴.
Особую роль в процессуальном праве архаического периода играл царский жезл, как символ власти и разрешения судебных тяжб. Об этом, загнутом сверху царском жезле, говорится еще в «Энеиде» Вергилия²⁵. Царский жезл был полной аналогией с авгурским жезлом, потому что как авгуру при гадании не разрешалось указывать на небо невооруженной рукой, так и царь, верша судебное разбирательство, должен был отличать правых и виноватых, указывая на них своим скипетром.
Сакральный характер царского жезла и связанного с ним судебного разбирательства следует искать в истоках римского судопроизводства и судебного следствия, которыми изначально занимались авгуры. Они с помощью жезла не только совершали гадания по полету птиц о благоприятном или неблагоприятном исходе того или иного решения, но и вершили суд, опять же с помощью жезла предугадывая, кто из граждан совершил правонарушение и навлек на общину гнев богов. Не случайна поэтому, как считает Л.Л. Кофанов, созвучность слова lituus (жезл) словам lis и litis (судебное разбирательство), а также глаголу litare (искупать, приносить в жертву)²⁶. Отсюда можно провести некоторую аналогию с формами виндикационного судебного процесса и следствия.
Цицерон считает, что в архаическом Риме сакральное право авгуров применялось в двух сферах: при решении государственных дел и в качестве «совета в делах». Последние могли иметь либо консультативный (responsa), либо обязательный (decreta) характер как для сената или судебной коллегии, так и для частного лица. «Совет в делах» (agenda consilium) носил процессуальный характер и предназначался для четырех consilium-коллегий древнейшего центумвирального суда. Начальная стадия суда, в которой избирался судья, назначались обвинитель и сообвинители (субскрипторы), согласно авгурской традиции, называлась дивинацией, т.к. судебный процесс, как и гадание, требовал

от судьи дара предвидения – кто в лучшей степени сможет поддержать обвинение и стать главным обвинителем, а кому поручить второстепенные роли²⁷.
Нормы сакрального права оказывали значительное влияние и на регулирование международно-правовых отношений. Непререкаемым авторитетом в этой сфере являлась коллегия фециалов. Они выполняли функции послов, заключали мирные договоры, скрепляя их клятвами и жертвоприношениями, в случае неизбежной войны бросали копье через границу в неприятельскую землю, обставляя это особыми ритуалами²⁸.
Таким образом, влияние религии, жреческих коллегий и сакрального права на развитие публичных правовых институтов в Древнем Риме было огромным. Особенно это можно отнести к коллегии авгуров, которые своими responsa и decreta по существу положили начало формированию преторского права.
В развитии публичного права царского периода следует отметить и такой момент, как усиление контроля и государственного регулирования в сфере земельной собственности. С созданием новой военной организации после реформ С. Туллия в юридическую практику вошло ведение инвентарного списка, который был одновременно и призывным списком, и в который каждый землевладелец был обязан вносить сведения о своем полевом хозяйстве, о числе рабов и тяглового скота. Наличие такого списка делало невозможным бесконтрольное со стороны государства отчуждение собственности, и сделки, совершенные негласно и без свидетелей, были признаны недействительными. Невозможность несанкционированного отчуждения обеспечивалась тем, что через каждые три года государство проводило ревизию инвентарного списка и имеющегося у призывников имущества. Таким образом, реформа С. Туллия повлекла за собой или появление на свет, или более точное определение процедуры «манципации».
Становление и развитие римского общества сопровождалось формированием права собственности и развитием договорных отношений, которые также требовали государственной защиты. Государственная власть, дабы не потерять своей легитимности, обязана была вставать на защиту тех, чьи права были попраны. Но для этого необходимо было законом определить достаточно четкие правила и порядок действий истца, ответчика и судей. Это послужило началом формирования в Риме гражданского процесса.
О характере гражданского процесса в царскую эпоху конкретных сведений нет, поэтому исследователи, как правило, интерпретируют на этот период Законы XII таблиц, что не может дать его полной и объективной картины. Единственным источником сведений о гражданском процессе периода архаики является частично сохранившиеся Институции Гая³³, однако, учитывая тот факт, что Гай писал свой труд во II в. н.э., можно сделать вывод о том, что и его сведения не являются достаточно точными.
Гай говорит о том, что основными формами гражданского процесса в царский период являлись legis actions. Название данных форм он объясняет тем, что, либо они были созданы законом, либо спорящие стороны обязаны были выражать свои претензии друг к другу словами только того закона, на который они ссылались. И.А. Покровский, как представляется, нашел более логичное объяснение этому названию. По его мнению, оно обозначало «просто действовать, отстаивать право законным образом в противоположность незакономерному насилию»³⁴.
Согласно Гаю, существовало пять основных форм legis actio: sacramento, manus injection, pignoris capio, per judicis postulationem, per condictionem³⁵. Однако, по общему мнению исследователей, две последние формы появились лишь в республиканский период.
Наиболее общей формой процесса, при которой могли рассматриваться любые иски, была форма sacramento, предполагавшая внесение спорящими сторонами денежного залога в подтверждение своей правоты. Проигравшая сторона свой залог теряла. Данная форма процесса имела свои особенности в зависимости от того, шел ли спор о вещи (actio in rem) или об обязательстве (actio in personam). В первом случае процессуальные правила предусматривали обязательное наличие в суде спорной вещи или ее части, если доставить саму вещь целиком не представлялось возможным. Так с участка земли, например, с соблюдением особых ритуалов приносили ее горсть, которая и олицетворяла весь участок. Эта процедура называлась manum consertio.
При споре о долге (actio in personam) процессуальные действия отличались от actio in rem лишь тем, что вместо привнесения на судебное разбирательство вещи, истец в строго определенной форме произносил утверждение о том, что ответчик должен ему такую-то сумму, а ответчик словесно отрицал данное утверждение. В дальнейшем процесс шел одинаковым порядком.
Сам процесс делился на две части: in jure и in judicium. В первой части обе стороны после произнесения определенной формулы, свидетельствовавшей о праве на вещь, совершали специальные акты: истец виндикации (vindicatio), ответчик – контрвиндикации (contravindication), которые заключались в наложении на вещь особой палки (vindicta или festuca). Очевидно, изначально это был пастушеский посох. Гай говорит о том, что фестука в виндикационной тяжбе олицетворяла копье, которым истец и ответчик, согласно ритуалу, должны были пронзить оспариваемую вещь³⁶. После акта виндикации тяжущиеся по требованию магистрата должны были оставить залог (в более позднее время стороны ограничивались лишь обещанием заплатить залог в случае проигрыша дела).
Интересно, что внесение процессуального залога – sacramentum в более позднее время стало обозначать присягу. Очевидно, и в данном процессе изначально оно также означало присягу сторон о правомерности претензий. Ложно присягнувший нарушал волю богов и подлежал суду понтификов, которые и выступали в роли судей на стадии in judicio, а залог проигравшей стороны шел в кассу понтификов. Таким образом, первоначально гражданский процесс носил сакральный характер, и только с укреплением государственной власти он принял светские черты, исчезла присяга, и вместо понтификов на стадии in judicio стали выступать светские судьи (judices private).
На этом первая стадия производства не заканчивалась. После внесения залога тяжущиеся обращались к приглашенным свидетелям с тем, чтобы последние засвидетельствовали все совершенное. Эта процедура называлась litiscontestatio. Она венчала собой in jure, и процесс переходил во вторую стадию – in judicium.
Вторая стадия не содержала обрядовых правил и строгих словесных форм. Тяжущиеся выбирали себе судью (judex) по своему усмотрению из числа частных лиц. Избранный судья разбирал спор по существу, выслушивая свидетелей, рассматривая доказательства и т.д., и выносил свое решение. Участие магистрата как представителя государственной власти на данном этапе не предусматривалось.
О второй форме процесса – manus injection известно лишь из Законов XII таблиц, но можно предположить, что она существовала и в период архаики. Суть данного производства заключалась в наложении руки истцом на ответчика после приведения последнего в суд. Эта процедура сопровождалась произнесением определенной словесной формулы перед

трибуной (трибуналом) магистрата (царя). Если ответчик не мог тут же уплатить долг, то истец получал право увести его в свой дом и заковать в цепи как раба на срок до 60 дней. В течение 3 рыночных дней истец обязан был выводить ответчика на рыночную площадь и объявлять там сумму его долга. Если желающих выкупить должника не находилось, то по истечении 60 дней он поступал в полное распоряжение истца, который мог поступать с ним по своему усмотрению – продать, убить и т.д. Если кредиторов было несколько, то они были в праве рассечь должника на части пропорционально сумме долга, в чем без труда можно угадать древнейший обычай мести за неплатеж, переходивший при отсутствии имущества на личность самого должника³⁷.
При manus injection ответчик не имел права оспаривать наличие долга. За него это могло сделать другое лицо – vindex. Такой человек мог «отстранить руку» истца и освободить ответчика, приняв спор на себя, но в случае проигрыша дела он обязан был уплатить двойную сумму (in duplum) долга.
Третья форма процесса – pignoris capio вообще не предполагала участия в нем представителя государства и осуществлялась частным порядком. В случае неплатежа истец, произнеся определенную словесную формулу, мог взять в качестве компенсации любую вещь должника, даже, как утверждает И.А. Покровский в его отсутствии³⁸. Как представляется эту форму можно отнести к наиболее древнему производству, которое в более позднее время применялась к требованиям публичного (религиозного) характера. Так, например, pignoris capio имело лицо, отдавшее внаем животное или раба против нанимателя, если наемная плата предназначалась для общественных нужд или жертвоприношений.
До настоящего времени в историко-правовой науке нет достаточно четкого объяснения, почему гражданский процесс делился на две стадии? Почему магистрат (царь), начиная процесс, не доводил его до конца, а передавал частному лицу? Наконец, в связи с чем возникло такое деление производства – на in jure и in judicium? Конкретного ответа на эти вопросы не дает ни один из исторических памятников, поэтому исследователям, в основном, остается лишь строить предположения, основанные на логических выводах.
Анализ общественных отношений в Риме периода архаики позволяет предположить, что раз неокрепшая государственная власть не вмешивалась в дела частных лиц в сфере уголовного права, предоставляя самим потерпевшим и их родственникам разбираться с преступниками, то и в частноправовой сфере оно предоставляло им такие же права. В результате истец собственными силами должен был заставить должника уплатить долг или вернуть незаконно присвоенную вещь, что, как правило, приводило к борьбе сторон, исход которой невозможно было предугадать. В таких условиях наилучшим путем разрешения спора для истца и ответчика являлось (но не было обязательным) обращение к третейскому судье. Таким судьей по логике вещей и должно было стать государство, для которого физическая борьба сторон, привносившая нестабильность и смуту в общество, была явно нежелательной.
Однако, как показывает история, в Древнем Риме государство не пошло по такому пути. Оно ограничилось лишь полицейскими функциями, заставляя стороны прекратить междоусобие и понуждая их прибегнуть к третейскому судье, которого они могли выбрать по своему усмотрению из числа частных лиц (judices private) для разбора спора по существу. Это, как представляется, и объясняет наличие двух стадий процесса.
Ответ на вопрос, почему государство полностью не брало на себя весь процесс судопроизводства, очевидно, следует искать в специфике отношений общества и государства, а именно в определенном недоверии первого ко второму и в возможности назначенного магистрата злоупотреблять своим положением, брать взятки и т.д. Это исключалось при выборе по взаимному согласию тяжущихся judices private, который пользовался уважением и доверием сторон.
Таким образом, римское публичное право царского периода в целом и в сфере процессуальных форм в частности знаменовало собой переходный этап от примитивного управления неразвитым обществом и неразвитой регламентации регулирования общественных отношений к более совершенным формам правового порядка, связанным с укреплением государственной власти и совершенствованием самой римской общины.

Дата добавления: 2015-05-31