Определение понятия суперфиций. Характерные черты

Определение понятия эмфитевзис. Характерные черты

Эмфитевзис – вещное право долгосрочного, отчуждаемого, наследственного пользования чужим сельскохозяйственным участком за вознаграждение. Этот правовой институт был заимствован римлянами из древнегреческого права, применялся для сдачи земли в аренду в римских провинциях. Эмфитевзис можно было передать по наследству, произвести его отчуждение иным способом. Обладатель эмфитевзиса (эмфитевт) обладал владельческой защитой, обязан был следить за плодородием почвы. Собственник такого земельного участка получал за него ежегодную плату (канон), имел возможность возвратить указанный земельный участок себе во владение, но не произвольно, а только если эмфитевт нарушал условия пользования земельным участком (ухудшал его или не платил канон) или сам отказывался от своего права. Эмфитевт при продаже участка обязан был уведомить об этом собственника земли, который мог воспользоваться своим правом преимущественной покупки в течение двух месяцев.

Эмфитевзис (emphyteusis) представлял наследственное право пользования землей для ее сельскохозяйственной обработки. Устанавливался он первоначально специальным договором об аренде, но без права собственника в дальнейшем отказаться от ее продолжения. Тем самым эмфитевзис сформировался в особое вещное право на чужую земельную собственность, хозяин которой оставался уже только условным и номинальным владельцем. Эмфитевзис возникал при заключении аренды на 100 и более лет (аренда на срок до 99 лет не создавала на дальнейшее ограничений правам номинального собственника). Арендатор получал все права в отношении пользования и распоряжения участком, вплоть до прав ее закладывать под обязательство, передавать другим лицам с уведомлением собственника и уплатой ему определенного процента от цены эмфитевзиса.

Суперфиций – вещное право долгосрочного, отчуждаемого, наследственного пользования строением на чужом городском земельном участке за вознаграждение. Это оригинальный древнеримский правовой институт, касающийся права застройки городского земельного участка (прежде всего возведения на нем жилого дома). Обладатель суперфиция (суперфициарии) не становился собственником построенного им на чужом земельном участке дома, однако он обладал правом владения, пользования и ограниченного распоряжения (с разрешения собственника земельного участка) указанным домом. В целом правовой статус суперфиция схож с правовым статусом эмфитевзиса (это касается, в частности, его возмездности).

Суперфиций (superficies) составлял право иметь строение на чужом участке, а тем самым возникало право бессрочного пользования земельным участком, на котором была произведена застройка либо по договору с собственником, либо если собственник не оспорил в свое время неправомерности застройки его участка. Использование поверхности тво­его участка создавало обязанность терпеть это и в дальнейшем; земля под постройкой считалась как бы находящейся в долгосрочной аренде, отказаться от продолжения которой собственник земельного участка права не имел. Суперфиций становился также отчуждаемым и наследственным правом, его держателю предоставлялись все полновесные средства правовой защиты против любых посягательств со стороны несобственников, а также и против собственника. По своему жизненному смыслу это был городской вариант эмфитевзиса, поскольку обязанность использования участка под аграрную обработку предполагалась только для сельской местности.

33. Понятие «залог» в римском праве. Характерные черты

Залог – один из способов обеспечения обязательств, при котором из имущества залогодателя выделяется определенная вещь, на которую устанавливается право залога залогодержателя.

В случае неисполнения должником обязательства, в обеспечение которого им была передана заложенная вещь, залогодержатель (залоговый кредитор) вправе не только воспользоваться заложенной вещью, но и распорядиться ею.

Залоговое право всегда принадлежит кредитору определенного должника (залогодержателю). Вещи в залог за должника могли давать и третьи лица. Право залога и право требования исполнения обязательства принадлежат одному лицу – кредитору по обязательству (залогодержателю по залоговому праву).

Фидуциарная продажа – должник либо третье лицо продает вещь кредитору в собственность с тем, чтобы при условии неисполнения должником своего обязательства вещь осталась в собственности кредитора. При условии исполнения должником своего долга кредитор продавал вещь обратно залогодателю.

Ручной заклад – заложенная вещь передавалась залогодержателю не в собственность, а лишь в держание, по общему правилу без права пользования. Иными словами, заложенная вещь уже не продавалась залогополучателю, а передавалась ему на хранение. Ручной заклад может эффективно применяться, если заложенная вещь не нуждается в эксплуатации (уходе), ведь залогодержатель не обязан предпринимать какие-либо усилия по поддержанию вещи в надлежащем состоянии, делать для этого какие-либо траты (например, может просто не кормить переданное в залог домашнее животное, а потом вернуть лишь его труп). Кроме того, ни залогодатель, ни залогодержатель не вправе был пользоваться вещью.

Ипотека – залог с оставлением заложенного имущества у залогодателя (чистый залог). Залоговое право залогодержателя состоит лишь в его возможности распоряжаться (в ограниченных пределах, в случае неисполнения должником обязательства) заложенной вещью. Ипотека позволяла свободно закладывать практически любые вещи без особых хозяйственных затруднений для залогодателя.

Вместе с тем при ипотеке определенные исковые возможности возникают у залогодержателя, а также у третьих лиц, вступающих в частно-правовые отношения с залогодателем по поводу заложенной вещи, не знающих о ее обременении, т.е. вещь при недобросовестности залогодателя могла быть перезаложена. Поэтому был введен принцип старшинства залога – приоритетно получал удовлетворение залогодержатель, чье право на заложенную вещь возникло раньше.

Во избежание многократного заклада, являющегося результатом злоупотреблений недобросовестных залогодателей, римляне вплотную подошли к институту обязательной государственной регистрации залоговых прав на вещи. В некоторых крупных городах такая регистрация даже существовала, но лишь на факультативной основе, при этом зарегистрированное залоговое право считалось старше незарегистрированного, даже если возникло позже.

34. Понятие «обязательство» в римском праве.35. Виды обязательств. 36. Стороны в обязательствах. Процедура замены лиц в обязательствах.37. Осуществление исполнения обязательств

В силу обязательства (obligation) должник (обязанное лицо) должен совершить определенные действия в пользу кредитора. Активный характер этих действий позволяет отличить обязательство от вещного права. В обязательстве есть две стороны: кредитор обладает правом требования, а на должника возложена обязанность выполнить правомерные требования первого.

Любое обязательство должно быть обеспечено иском. Сказанное не относится к натуральным обязательствам (например, по сделкам рабов и подвластных на начальном этапе развития римского права). Факт существования натурального обязательства мог использоваться при возражении по иску, однако непосредственно из натурального обязательства иск не вытекает. При этом натуральное обязательство содержит все остальные существенные признаки других обязательств.

Элементы обязательства – стороны, содержание, предмет.

Стороны обязательства – кредитор и должник.

Содержание обязательства – право требования по поводу предмета обязательства у кредитора и корреспондирующая ему обязанность должника.

Предметом обязательства является вещь, по поводу которой возникает обязательство.

В обязательстве может быть несколько предметов. Например, в обязательстве из договора купли-продажи (как и во всех обязательствах из возмездных договоров) два предмета: товар и покупная цена.

Основания возникновения обязательств:

Договор, т.е. соглашение между лицами.

Деликт, т.е. правонарушение.

Как бы договор – в отличие от договора в собственном смысле слова, здесь нет согласованного волеизъявления сторон, оно подразумевается (например, ведение чужих дел без поручения).

Квазиделикт – в отличие от деликта, в квазиделикте не ясна личность правонарушителя (например, квазиделикт о вылитом или выброшенном, по которому к ответственности может быть привлечен владелец дома, из которого вылили или выбросили, даже если он не виновен).

При нормальном развитии гражданского правоотношения обязательство прекращалось его исполнением. Кроме надлежащего исполнения обязательство по римскому праву также прекращалось путем новации и зачета.

Новацией назывался договор, которым существующее между сторонами обязательство прекращалось путем установления вместо него нового, при этом новация меняет какой-либо элемент прекращаемого обязательства.

При зачете обязательство прекращается погашением встречным соразмерным требованием. Первоначально право производить зачет предоставлялось только банкирам для зачета взаимных требований своих клиентов. Применялся также зачет взаимных претензий из одного и того же договора.

В Юстиниановом праве существовали следующие условия прекращения обязательства зачетом. Зачитываемые требования должны быть: встречными, действительными, однородными, зрелыми (т.е. сопоставимыми по установленным срокам исполнения), ясными

Основная классификация обязательств в римском праве проводилась именно по основанию их возникновения; выделялись соответственно договорные, деликтные обязательства, а также обязательства из как бы договоров и квазиделиктов.

Сделки односторонние и двусторонние. Контракты и пакты

Выделяются односторонние сделки (у одной стороны только право, у другой – только обязанность, напр, договор займа) и двусторонние (например, договор купли-продажи). Ко второй группе относятся договоры – наиболее распространенное на практике основание возникновения обязательства, представляет собой соглашение (согласование воли) равных и независимых субъектов права, исходя из основополагающих принципов свободы договора и равноправия сторон (договаривающихся субъектов). Договорами также называются многосторонние сделки.

В римском праве среди договоров выделяются контракты (вербальные, литеральные, реальные и консенсуальные) и пакты.

Контракты – договоры, признанные цивильным правом (прежде всего предусмотренные Законами XII таблиц), соответствующим образом снабженные исковой защитой. В соответствии с классической классификацией Гая выделяют следующие виды контрактов:

1. Вербальные (устные), напр, предельно формальная стипуляция, архаичное основание возникновения одностороннего обязательства.

2. Литеральные (письменные), до классического периода с их помощью оформлялись устные соглашения, соответствующие записи (например, о возникновении или погашении долга) одновременно вносились в приходно-расходные книги кредитора и должника. Позже литеральные контракты оформлялись как долговые расписки от третьего лица (синграфы) либо от первого лица (хирографы).

3. Реальные – обязательство возникает вследствие фактической передачи вещи.

4. Консенсуальные – обязательство возникает в силу достижения сторонами определенного соглашения независимо от факта передачи вещи или отсутствия таковой.

Пакты являлись неформальными соглашениями и поэтому поначалу не пользовались исковой защитой по цивильному праву. В преторских эдиктах имелось право стороны пакта не предъявлять иск, а лишь ссылаться на пакт в порядке возражения. Впоследствии некоторые пакты получили также и исковую защиту, поэтому появилось разделение пактов на «одетые» (снабженные исковой защитой) и «голые» (без исковой защиты).
С самого раннего периода своей истории римское право допускало возможность замены лиц в обязательстве, или перенос обязательств на других лиц (в абстрактном выражении обязательство сохранялось в связи между кредитором и должником, характер ответственности которых предопределялся первичным соглашением, но в жизни произошла перемена индивидов, воплощающих эти стороны с точки зрения права). Замена лиц в обязательстве могла происходить двояким путем: 1) в силу требований права, 2) по воле сторон в обязательстве.

В силу требований права обязательства могли переходить по наследству. Принятие наследства в силу универсальности его содержания (см. § VI.3.1) передавало наследнику наряду с чисто материальным содержанием наследства (имуществом) и обязанности наследодателя как кредитора и как должника. Однако не все обязательства могли переходить по наследству: не передавались требования личного характера, возникшие вследствие обиды и сходных правонарушений, не переходили обязанности по алиментным выплатам. Обязательство, кроме того, «не может начинаться с наследника», т.е. не может перейти по наследству обязательство, не оформленное в отношении наследодателя или оформленное им только в отношении своего наследника, не имеющее притом правоустановленной формы — специальных наследственных прав. Переход обязательств по наследству не зависел от специальной воли наследника в отношении их, поэтому этот вид перехода считался общеправовым.

По воле сторон обязательства могли переходить двояким путем: или по обоюдному согласию кредитора и должника, или по одностороннему действию.

Переход обязательства по обоюдному согласию квалифицировался как. обновление обязательства (novatio). Обновление происходило или по воле сторон исключительно, или по требованию закона, когда по тем или другим условиям нужно было сменить лицо, выступающее в качестве стороны, или как-то иначе обновить содержание обязанности. Новация должна была обязательно подразумевать что-то новое, сравнительно с содержанием прежнего обязательства: другое место, другой срок, добавление или отмену оговорки исполнения, другое лицо.

Переход обязательства по одностороннему действию имел специально регулируемый вид уступки обязательства (cessio). Кредитор мог уступить (продать) свое право требования по конкретному обязательству неличного содержания (т.е. нельзя было уступать свое право на возмещение за личную обиду, за причиненное увечие, на выплату тебе алиментов) другому полноправному лицу. Уступка осуществлялась обычным формальным порядком или по суду. Должник извещался об уступке требования, тем самым освобождался от обязательства перед первым кредитором; его согласие или несогласие на это роли не играло, и отныне предусмотренные обязательством действия он должен был выполнять в отношении другого кредитора. Первый кредитор (цедент) нес ответственность только за юридическую действительность передаваемого права, но не за его фактическую осуществимость (например, если уступлено право требования денежной выплаты по долгу, то невозможность должника выполнить требуемое в натуре не возлагает на цедента обязанности возместить разницу). Мог уступить свое право по обязательству и должник, но замена должника должна была происходить почти во всех случаях с согласия кредитора (поскольку обязательство могло быть уступлено тому, кто не имел фактической возможности его исполнить, сняв тем самым ответственность с первого недобросовестного должника). Уступка обязательств имущественного характера обставлялась некоторыми дополнительными условиями: так, нельзя было уступать обязательства в отношении высоких должностных лиц, нельзя было требовать выплаты по уступленному обязательству свыше того, что реально заплатил покупатель (а не того, что вообще предусмотрено по содержанию обязательств), и др.

38. Определение понятия «договор» в римском праве. 39. Содержание и цель договора.40. Условия действия договоров.41. Виды договоров, их особенности. 49. Понятия «контракт» и «пакт», их отличия

Важнейшим и наиболее жизненно массовым источником образования обязательств было соглашение двух сторон-лиц относительно возникновения между ними обязательства определенного содержания — договор (contractus). «Контракт есть взаимное обязательство», «контракт узаконивается через соглашение» — в этих классических для римского права определениях содержания договора самым важным было подразумение необходимости для признания договора правовым обязательством наличия согласованной воли двух сторон. Для договора, таким образом, подразумевалось необходимым: а) наличие объективного элемента — causa, дозволенной хозяйственной цели сторон; б) субъективный элемент — собственно contractus — нзаимное и согласное проявление воли двух сторон относительно одной и той же цели. Последний момент — наличие согласия.в отношении той же цели — также важен, ибо противное дискредитирует волю сторон.

Соглашение воль относительно цели обязательства должно иметь определенную жизненную и правовую форму: «Нет такого обязательства, ни сделки, которые не содержали бы в себе соглашения, сделанного либо в словах, либо в действиях». В зависимости от формы оформления договора-обязательства определяется источник силы обязательства.

В римском праве не было абстрактного договора вообще с подразумеваемыми всеобщими требованиями к содержанию вытекающего из него обязательства также в максимально общем виде. Каждый договор-контракт имел точно и однозначно признанный цивильным правом источник возникновения обязательства по нему. В зависимости от этого источника договоры-контракты подразделялись на четыре типа.

Контракты могли быть вербальными, т.е. заключаться словами (verbis); для действительности обязательства достаточно было произнесения сторонами слов, свидетельствующих об их договорной воле («даю» — «беру», «обещаешь дать» — «обещаю»), причем в древнейший период эти слова имели строго предписанный законами смысл и форму, позднее формализм был заменен буквальным значением словесного волеизъявления. Контракты могли быть литтеральными, т.е. заключаться на письме (literis); для действительности обязательства между сторонами достаточно было действия, создавшего согласованную сторонами запись (расписку, запись в долговой книге и т.п.). Контракты могли быть реальными, т.е. заключаться непосредственной передачей вещи, не сопровождающейся ни обменомсловесными формулами, ни записями (per re); для действенности обязательства достаточно было удостоверения добровольной передачи и соответственно приема вещи. Контракты могли быть консенсуальными, т.е. заключаться неформальным соглашением (per consensu); для их действительности достаточно было удостоверить факт.согласия в отношении содержания обязательства. Типология договоров — не самодовлеющее подразделение, она важна, во-первых, для определения момента заключения договора и, соответственно, начала «исчисления» обязательства (с произнесения слов, от записи, с передачи вещи, с определения согласия); во-вторых, для содержания и объема требований, вытекающих из обязательств: вербальные и литтеральные контакты точно связаны их содержанием, консенсуальные и реальные — более гибкие, в них может что-то быть подразумеваемо соответственно «обычаям оборота». Поэтому вербальные и литтеральные договоры считались контрактами «строгого права», соответственно подразумевая наличие у сторон для их реализации строго законных исков. Реальные и консенсуальные были неформальными контрактами, договорами «доброй совести», опираясь в подразумеваемых обязательствах на иски преторского права.

Существовала и дополнительная классификация договоров-контрактов в зависимости от возложения обязанностей на стороны. Договоры могли быть (1) односторонними, когда их содержанием устанавливалась обязанность только для одной стороны, а другой предоставлялось только право требовать исполнения обязательства (например, заем); могли быть (2) двусторонними, когда устанавливались взаимно перекликающиеся обязанности сторон, как правило, сложные по содержанию (например, купля-продажа: оплатить в срок, но передать вещь и нужного качества и т.д.); и соответственно иски из таких договоров могли быть разнообразными и от двух сторон. Наконец, могли быть договоры (3) в пользу третьих лиц — классическое римское право не знало возможности заключать контракты в пользу не тех, кто участвует в его заключении, но рецепированное право допустило некоторые конкретные виды: договор в пользу собственного наследника, поручение исполнения третьему лицу, как-то связанному с одной из сторон и т.п.

Особую группу договоров римского цивильного права составили т.н. безымянные договоры (innominanti) — не имеющие собственного названия и подразумеваемого этим названием содержания, но признанные правом соглашения сторон со следующим обобщенным смыслом: a) do ut des — обмен вещными правами или прямо вещами, б) do ut facias — совершение действия в обмен на вещное право или вещь, в) facio ut des предоставление вещи за действие, г) facio ut facias обмен интересующими стороны действиями. Все это были практически полностью деформализованные договоры, близкие по своей правовой сути к вообще любым сделкам — пактам.

Пакт (pactum) в римском праве означал, во-первых, специальный тип договоров, не входящих в перечисленные категории контрактов, не располагавших для защиты вытекавших из них требований сторон специальными исками и защищавшихся в русле требований только преторского права при непротиворечии справедливости; во-вторых, — вообще сделку, заключенную в границах права, пусть и не оформленную согласно требованиям и условиям конкретного вида. Первоначально в римском праве пакты представляли собой дополнительные соглашения к основному договору, или вытекающие из главного обязательства, или специально согласованные с правом оговорки: «Простое соглашение не порождает обязательства, а дает только эксцепцию». Поэтому пакты признавались обязательными только в рамках конкретного договора и только для заключивших его лиц персонально; любой следующий однотипный договор не влек за собой ранее входивших в содержание пакта условий. В дальнейшем под пактами стали пониматься некоторые опре­деленные, но самого широкого содержания сделки неформального характера. Главное в этих сделках заключалось не в соблюдении той или иной другой формы, а интересов сторон и общих требований права в отношении разумности и целесообразности договорного права: «Соблюдения только что заключенных соглашений требует справедливость права и самого дела». Но по-прежнему пакты не имели всеобщего значения: стороны могли закладывать в свое соглашение любое, практически, содержание; обговаривать друг друга любыми главными и побочными обязательствами в рамках индивидуального пакта, но заключенное между ними соглашение имело силу, и выработанные обязательства рождали условия только для них самих; другие лица конструировали содержание пусть и схожего пакта по-своему. Условием оставались общие принципы действительности договоров и отсутствие в условиях пакта посягательства на интересы и права других лиц: Privatis pactionibus non dubium est nоn laedi jus ceterorum. Такое самодовлеющее значение условий пакта было принципиальнейшим сдвигом в эволюции вообще договорного права на римской юридической традиции: нормы частного соглашения приближались по своей значимости к требованиям закона, т.е. были для сторон правом.

Для своего существования в праве, т.е. в конечном счете, для возможности прибегнуть к правовым способам защиты своих интересов и права, связанных с предполагаемым обязательством, договор (сделка) должен был обладать объективным и субъективным элементами: целью и содержанием сделки, а также наличием соглашения сторон. Однако этих общих позиций было недостаточно, и римская юридическая традиция конкретизировала условия действительности сделок (договоров).

Договор должен быть законным по цели и по содержанию, т.е. стороны не должны преследовать в своем соглашении интересов, связанных с посягательством на права других, а также на правопорядок, не должны заключать противозаконного соглашения. Соглашение, направленное к нарушению его цели или в условиях исполнения норм права, изначально считается недействительным: Contra juris civilis regulas pacta civila rata non habentur. Помимо этого, сделка не должна противоречить «обычаям и нравам»: «Соглашения позорного содержания нельзя брать во внимание». Договор не может быть по своему содержанию аморальным — конечно, это внеюридический критерий действительности сделки, но апеллирование к «добрым нравам», «обычаям общества» составляло весьма существенную часть римской юриспруденции, особенно важную в учете высокой степени дозволенного индивидуализма частного права.

Договор должен быть определенным по содержанию, в том числе определенным относительно действий или вещей. Эти действия или вещи должны не подразумеваться, но возможно точно определяться в содержании сделки, поскольку категория вещи важна для характера ответственности и для исполнения договора. В частности случайная гибель в ходе действия соглашения вещей родовых не освобождала должника от выполнения обязательства (родовые вещи «не погибают»), тогда как случайная гибель вещи, индивидуально определенной, полностью снимала или принципиально меняла ответственность по договору.

Договор должен предусматривать обязательство, возможное с точки зрения человеческого действия (но не обязательно, чтобы он был возможен для данного человека, выступающего в роли должника: не можешь, не берись!). Невозможное действие изначально не может быть предметом обязанности (например, достать луну с неба, хотя предмет вполне определен). Критериями возможности выступали, во-первых, правовая дозволенность, во-вторых, обычная практика хозяйственного оборота.

Договор должен представлять интерес для кредитора, — т.е. «тот или иной имущественный или неимущественный интерес». Отсутствие очевидного интереса (понимаемого ранее всего как хозяйственная выгода или общественная полезность) ставило под сомнение заключенное обязательство: либо что-то «не чисто», либо договор заключается несе­рьезно и т.д. Поскольку никакие государственные учреждения, согласно римской правовой традиции, не были вправе изначально вмешиваться в содержание частных сделок, отсутствие интереса для кредитора могло быть использовано только ответчиком-должником в случае неисполнения обязательства как достаточно обоснованный повод для неисполнения.

Подразумевалось, что договор заключается сторонами, способными по праву и по своему гражданскому статусу заключить договор, что они заключают сделку в отношении вещей, находящихся в их возможном правовом обладании и обладании законном (нельзя было заключать сделки по поводу вещей, очевидно краденых, пусть и кем-то третьим), что условия договора отвечают принятым в хозяйственном обороте.

Возникающее в силу договора обязательство полагалось заключенным на срок при неизменности и единстве условий данного обязательства. Именно эта срочность договора предполагала возможность исполнения или погашения обязательства. В этом, в частности, еще одно принципиальное отличие обязанностей гражданско-правовых от публично-правовых (семейных), которые не погашаются временем, давностью и которые следует исполнять, но нельзя «исполнить».

Соглашение сторон, рождающее договор и, в перспективе, обязательство из договора, представляет согласованное соединение на одном предмете воль этих двух лиц. Юридически признанная воля (voluntas) составляет необходимый атрибут действительного для права договора. Необходимость наличия подлинно волевого стремления к заключению именно этой сделки объясняется тем представлением, что волевым образом лицо недвусмысленно может заявить о своем намерении и хозяйственном интересе.

Согласие на совершение того или иного юридически обязывающего действия подразумевает два несовпадающих абстрактно момента: подлинное стремление, выраженное волей к заключению обязательства, и проявление вовне этого стремления, формальное воплощение глубиной воли в жизненных и индивидуальных поступках, которое принято называть волеизъявлением. При совпадении содержаний воли и волеизъявления кого бы то ни было в некоем правовом действии, в заключении обязательства не возникает коллизии сложности с их размежеванием, кроме чисто спекулятивного разграничения: что хотел индивид, то и сказал, сделал, подписал и т.п. Коллизия, важная для правовых последствий (тем более для интересов субъекта обязательства), возникает, когда подлинная воля не согласуется с волеизъявлением: «Есть разница между ясно выраженной волей и молча подразумеваемой...», «можно говорить не то, что желаешь, не то сказал, что голос означает...» и т.д.

С достаточно раннего времени римская юстиция в анализе споров, вытекавших из обязательственного права, считала необходимым на основе различения воли и волеизъявления выяснять подлинную и действительную волю стороны к заключению того или другого договора, сделав из этого один из существеннейших критериев признания соглашения между сторонами справедливым и правовым.

Юридически признанная воля может отсутствовать в соглашении или полностью, в силу изначального неправового свойства, или быть опороченной наличием специальных исключающих условий. Полностью отсутствует воля в любом волеизъявлении, сделанном детьми (infantes); не признается подлинным любое волеизъявление безумных (furiosi); не счи­таются правовыми обязательствами договоры, заключенные вследствие шутки (jocus), мнимые сделки (simulatio), прикрывающие какие-то другие действия, из-за отсутствия юридически выраженной воли. Собственно в этих случаях отсутствие воли к действительному соглашению презюмируется, и побочные мотивы волеизъявления не устанавливаются.

Юридически признанная воля может страдать серьезными пороками, связанными с несоответствием волеизъявления по тем или иным мотивам действительному намерению лица. Чтобы не давать повода к запоздалому оспариванию любого, прямо или якобы невыгодного для стороны соглашения по мотивам несоответствия, основания ничтожности или оспаривания соглашения могли быть только строго определенными.

Воля могла быть признана недействительной, если волеизъявление было побуждено заблуждением (error) одной из сторон: «Ошибка лишает силы любую двустороннюю сделку». (В одностороннем волевом акте, например, составлении завещания, наличие ошибки не признавалось.) Но далеко не всякое заблуждение имело правовое значение, даже имеющее отношение к юридической стороне договора-обязательства. Так, ошибка в обозначении сделки, тем более в наименовании вещи-предмета обязательства не ломала соглашения, если стороны желали именно того, что реально произошло: «Ошибка в обозначении не имеет значения, если предмет бесспорен». Правовым заблуждением признавалось: а) ошибка в личности контрагента (думал, что заключает сделку с полноправным лицом, оказалось, что с подвластным или вообще недееспособным); б) ошибка в характере сделки (полагал, что продает, — оказалось, что отдает в безвозмездное пользование); в) ошибка в предмете сделки (не та вещь); г) ошибка в мотиве обязательства (незнание каких-то важных фактических или юридических обстоятельств). В основном римская юстиция отдавала предпочтение фактическим ошибкам при заключении сделки.

Воля могла быть признана недействительной, если волеизъявление было вызвано обманом (dolus) с другой стороны: «Когда для виду делается одно, а совершается другое». Обманывать своего контрагента можно не только активным действием: «Можно мошенничать и ничего не делая», — т.е. не отвечать, когда спрашивают, или уклоняться от участия в необходимых для определения предмета обязательства действий. Обманом считалось и активное стремление «получить выгоду в ущерб другого», из чего, например, вытекало требование не расхваливать свой товар по недействительным качествам (купи зубной порошок — вылечишься от всех болезней!).

Воля могла быть признана недействительной, если волеизъявление было достигнуто принуждением со второй стороны или во имя второй стороны (metus). Принуждение могло быть и физическим, и психологическим (угрозы), касаться не только самого договаривающегося лица, но членов его семьи, родственников, быть адресовано не только личности, но и имуществу договаривающегося. Главное было — вызвать «душевный трепет перед настоящей или будущей опасностью». Вместе с тем эта опасность должна быть реальной (не представлять угрозу типа: «Не подпишешь — погашу звезды на небе») и существенной (не такого вида «Не сделаешь — побью стекла в доме»), составляя «не опасение, но страх перед значительным злом». Вместе с тем личная субъективная пугливость не могла служить нарочитым извинением: психическое принуждение должно было составить «не опасение робкого человека, а страх, который с полным основанием охватывает и смелого человека». Принуждение не делало сделку изначально недействительной, но расценивалось наряду с причинением ущерба, и потерпевшая сторона.получала право на особый иск в размере четырехкратного взыскания против стоимости предмета принудительно заключенного договора.

Римское договорное право исходило из общего предположения, что воля к соглашению должна быть выражена лично, представительство не допускалось. Тем самым, в классическую эпоху, безусловно, внимание к волеизъявлению доминировало при оценке обстоятельств заключения обязательства.

Дата добавления: 2015-05-31