Римське приватне право » Юридична бібліотека 2 страница

Об нем известно, что он преподавал сначала грамматику, a затем, случайно найдя рукопись дигест, он заинтересовался ею, принялся за изучение определений римского права, за восстановление подлинного текста Юстиниановых законодательных книг и стал преподавать римское право публично. Так как мысль, что западно-римская Империя Карла Великого была продолжением прежней римской империи, жива была в умах, то в итальанских го-родах римское право прямо казалось правом действующим.

Курс открытый Ирнерием, так заинтересовал слушателей, что слава о его чтениях проникла скоро за пределы Италии. Вокруг него собралось множество учеников и последователей, благодаря чему в Болоньи образовался 1-ый европейский Университет, по примеру которого образовались вскоре и другие школы и университеты, как в Италии, так и в других странах Европы.

Последователи Ирнерия, юристы болонской школы, называются глоссаторами, от принятого ими способа пояснять содержание источников в примечаниях (глоссах) к тексту. Самыми известными из представителей этой школы считались 4 юриста: Bulgarus, Martinus Gosia, Jacobus de Porta-Ravennate и Hugo de Alberico. Их почитали очень высоко рядом с Ирнерием, как величайших знатоков права. Сложилось даже для характеристики их славы и почтения, с которым к ним относились, следующее изречение, которое приписывалось Ирнерию:

Bulgarus os aureum.
Martinus copia legum.
Mens legum est Hugo.
Jacobus id, quod ego.

В начале XIII века, т. е. всего столетие спустя со времени своего появления школа глоссаторов начала уже клониться к упадку. Вместо самостоятельного изучения источников, глоссаторы начинают главным образом заботиться о собирании и изучении глосс всех более или менее известных учителей. Один из таких собирателей Аккурсий в 1260 г. скомпилировал работы всех знаменитых глоссаторов и с помощью этой компиляции, a также собственных примечаний составил полный комментарий к юстиниановым законодательным книгам, которые к этому времени во всей их совокупности и с присоединением к ним некоторых новелл и ленного права лонгобардов стали называть в отличие от corpus juris cannonici—corpus juris civilis.

Эта работа Аккурсия носит название большой глоссы, a также glossa accursiana или ordinaria. Глосса эта, несмотря на многочисленные свои недостатки, приобрела в Германии в судебной практике большое значение. Надо сказать, что влияние римского права, благодаря глоссаторам и университетам, распространилось быстро на всю западную Европу. В Испании и Португалии, в южной Франции определения римского права с неопреодолимой силой стали проникать в судебную практику и в законодательство. Англия также не осталась чуждой этого движения, но там влиянию римского права скоро был поставлен предел, и англичане удержали свое национальное право. Англия осталась единственной страной западной Европы, развившей и развивающей свое законодательство самостоятельно без непосредственного влияния римского права (хотя косвенно оно и там сказалось).

Уже в конце 13 века влияние римского права проникло и в Германию, где оно было принято по крайней мере как вспомогательный источник, к которому предписывалось обращаться в таких случаях, когда в местных законах встречаются пробелы. Труды глоссаторов пользовались в Германии долгое время безусловным авторитетом, и римское право принято было именно в том виде, как оно было глоссировано юристами болонской школы. Принято было за правило, что на практике могут иметь применение лишь те части Corpus juris, которые глоссированы в большой или Аккурсиевой глоссе. «Quidquid non agnoscit glossa, non agnoscit curia».

Главной заслугой глоссаторов было не только то, что они извлекли из забвения Юстиниановы законодательные книги и установили известное их чтение (lectio vulgata), ho и те толкования и объяснения, которые они делали к тексту, не ограничиваясь обыкновенно при этом одним данным толкуемым местом, a связывая еще с другими, относящимися сюда же местами Corpus juris. Maorie из этих толкований и объяснений остались навсегда достоянием науки, и с этой стороны глоссаторы, по справедливому выражению Виндшейда, заслуживают нашей признательности. Как умелые толкователи смысла определений, содержащихся в тексте, глоссаторы вызывают и теперь в читателе невольное почтение. Но в их работах много было и недостатков. Главный и более существенный был в том, что они были невеждами в истории. Упрекать их за это, конечно, нельзя. Не их вина, что исторической науки в то время не существовало. Понятно, что в римском праве они видели не продукт исторического развития, a прямо смотрели на него, как на результат законодательной деятельности Юстиниана, которого в своей наивности некоторые из них считали современником Иисуса Христа.

С XIII века, как уже сказано, школа глоссаторов начинает клониться к упадку. Вместо непосредственного изучения источников изучаются по преимуществу глоссы. Вместо объяснения сущности предмета интересуются диалектическими тонкостями. Вдаются в изучение мелочей, в подробности толкования какого-либо слова или выражения.

Естественным следствием такого отношения является бессодержательность изложения и излишнее многословие, свидетельствующее о неуменье справиться с предметом. Юристов этого времени, изучавших не текст, a глоссы и писавших комментарии к последним, называют комментаторами. «Как язычники принимают идолов за богов, так нынешние адвокаты—глоссаторов за евангелистов». Так говорит один из современников о том уважении, каким пользовались y комментаторов глоссы. О характере работ комментаторов другой их современник в XV веке писал: «Scribunt nostri ductores moderni lecturas novas, in quibus non glossant glossas, sed glossarum glossas». Случалось, что на лекциях в течение целого года разбиралось всего только 5 мест Corpus juris. Некоторые преподаватели посвящали целый семестр на толкование какого-либо заглавия. Словом, все это свидетельствует об упадке, в каком находилось изучение юриспруденции в XIII, XIV, XV веках после того оживления, какое было вызвано в XII веке глоссаторами. Только в XVI веке, благодаря начавшемуся в это время изучению памятников древности, наступает и лучшая пора для нашей науки.

В конце XV века начинается, как Вы знаете, эпоха возрождения наук и искусств, с особенным интересом, начинают заниматься изучением древностей греческих и римских. Их тщательно собирают, a появившееся книгопечатание позволяет во всеобщую известность публиковать древние памятники между прочим и памятники права. С изучением последних связывается новое более здоровое направление в науке римского права. В это время впервые начинают сознавать, что для правильного понимания начал этого права, уразумения его духа, необходимо изучать его в его историческом развитии. Начавшая трудиться в этом направлении школа юристов получила впоследствии название элегантной. Начало ей было положено также в Италии, но главными, наиболее видными ее представителями были французские ученые, почему ее называют также французской исторической школой. Наиболее знаменитым представителем этой школы был Jacobus Cujacius [род. в 1522 г. ум. 1590 г.]. Его сочинения богатые дельными филологическими исследованиями и критическими заметками не утратили научного значения даже доселе. Из других представителей этой школы заслуживают быть упомянутыми известный Дионисий Готофред 1549 — 1622, издатель Феодосиева кодекса с комментарием и сын его Яков Готофред — 1587 —1652. В XVI же веке и также во Франции сделана была первая и весьма замечательная попытка систематического изложения определений римского права современником Куяция знаменитым не менее его Гуго Доннелием (Hugo Dannellus—1527—1591). Conimentarii juris civilis этого писателя являются сочинением и теперь заслуживающим внимания. То направление, которое придано было изучению римского права Куяцием, нашло продолжателей не только во Франции, но в XVI и XVII веках сначала в Испании, a потом в ХVІІ и XVIII в Нидерландах, откуда оно могло проникнуть и в Германию. Однако этой страны научное движение, вызванное юристами элегантной школы коснулось всего менее. До XVII века в Германии не появлялось ничего оригинального по римскому праву, хотя рецепция римского права здесь в 15 и первой половине 16-го века можно сказать уже завершилась. В XVII столетии и там начинают появляться оригинальные сочинения, но с направлением чисто практическим. Это направление явилось следствием потребности приспособить римское право к применению в судах. Писатели этого направления, так называемые практики, не занимались ни распознаванием сущности институтов, ни научным развитием права вообще. Главной заботой их было выяснить и указать usus fori, т. е. указать совокупность положений, применяемых в судебной практике, независимо от того, основаны ли эти положения на римском праве, или имеют местное происхождение. Своей родине практики оказали ту услугу, что, проводя часто рядом с положениями римского права национально германские и современные им юридические воззрения, они содействовали уяснению тех пределов, в каких римское право действовало в Германии. Но практики по самому направлению их деятельности, конечно, не заботились ни о том, чтобы систематизировать содержание гражданского права, ни о том, чтобы выяснить историческое происхождение правовых институтов. История для них представлялась лишь сборником устаревших и неприложимых правил и законоположений. При подобном направлении какой-либо прогресс в науке права был не возможен. Недовольство этим чисто практическим направлением, державшим в Германии юриспруденцию в жалком состоянии вызвано, между прочим, горячий протест Лейбница в его знаменитом сочинении Metodus nova, discendae docendaeque jurisprudentiae. С другой стороны при общем рационалистическом направлении 18 века это недовольство содействовало тому увлечению, с которым многие немцы отнеслись тогда к появившейся в этом веке школе естественного права. Под влиянием господствовавших в то время философских учений, юристы начали пренебрежительно относиться к изучению источников положительного права и задались другою целью, a именно— сочли возможным создание из чистого разума такой правовой системы, которая оказывалась бы применимой всюду, y всех народов, как абсолютно справедливая и стоящая поэтому выше всех положительных законодательств. Историческое изучение правовых институтов, разумеется, никакой цены в глазах представителей этого направления не имело.

Теперь трудно даже поверить, что два столетия назад люди вполне серьезные считали для себя возможным идти по следам Ману, Зороастра, Ликурга, Миноса и т. п. полумифических героев древних преданий и давать законы народам, о которых едва знали и о быте которых имели самое поверхностное представление. Известный английский философ Локк готов был быть Ликургом штата Новой Каролины. Руссо рекомендовал преобразовать Польшу по измышленному им рецепту, Бентам пытался создать новое политическое право для Испании. Еще дальше пошли потом Роберт Оуэн и Сен-Симон, считавшие, что возможно быстро пересоздать все человечество, придумав для этого правила, определяющие новый более совершенный на их взгляд порядок общежития. Вообще 18 век с его учением об естественном праве много повинен в создании разных утопий, продолжающих еще и доселе волновать человечество, хотя бы, например, в виде анархистских учений. Вслед за этими философами, как например за Руссо, предлагавшим изгнать из школ и судов римское и обычное право и заменит его естественным, и юристы, даже немецкие, занялись (Томазий) учением об этом естественном праве. Однако не все немецкие юристы поддались этому увлечению, и некоторые, сознавая недостатки исключительно практического направления в изучении юриспруденции, продолжали тем не менее заниматься изложением действующего положительного права. Сюда относятся такие германские писатели юристы как Heineccius †l741, Hellfeld †l782 и Glück 1755—1839.

В начале XIX столетия началась в Германии реакция против школы естественного права. Начинают сознавать, что создание абсолютно справедливого и всюду применимого права есть опасная мечта, начинают понимать, что нельзя перестраивать моментально общество по каким бы то ни было гениальным планам. Перестают верить в возможность быстро осчастливить тот или другой народ изданием для него мудрой законодательной книги. Высказывается противоположный взгляд, что право народа создается подобно языку и нравам органически, что оно есть историческое явление, есть органический продукт национальных особенностей данного народа и условий его исторической жизни.

Понятно, что с этих пор в Германии опять приобретает интерес историческое изучение римского права; при помощи такого изучения пытаются объяснить истинный смысл положений, содержащихся в Corpus Juris. Возникшая таким образом в юриспруденции новая школа получила название исторической. Основание ей положил Густав Гуго (1764—1844), a величайшим ее представителем считается Фридрих Карл фон Савиньи—1779 —1861 г. Главная заслуга этой школы именно в том и состоит, что она обнаружила ложность и поверхностность всех теорий, построенных искателями естественного, выведенного из чистого разума, права, a ужасы, которыми была так богата французская революция и печальный исход последней— военный деспотизм первой империи—служили блестящей иллюстрацией для указания того, к чему могут привести попытки быстрого осуществления спекулятивных теорий, хотя бы сложившихся в голове таких гениальных людей, как Платон,—Томас Мур или Руссо. Представители исторической школы доказывали, что источник права того или другого народа нельзя искать ни в произвольном и как бы внезапном вдохновении законодателя, ни в прирожденных человеку и общих будто бы всему человеческому роду идеях. По учению этой школы всякий народ представляет из себя особую органическую совокупность, отличную от других подобных по своей природе. Индивидуальный характер каждой народности (говорили представители исторической школы) особенно выражается прежде всего в ее языке, самом характеристическом элементе всякой нации, затем в народных нравах, т. е. в привычках и обычаях социальной жизни и наконец в приложении национального гения к устройству отношений отдельных индивидуумов между собою, т. е. в том, из чего незаметно создается право народа. Как невозможно импровизировать, создать искусственный язык для народа, как невозможно создать народные нравы, так точно невозможно импровизировать, создать искусственно право народа. Первым источником права является вовсе не закон: право народа существует само по себе с тех пор, как существует сам народ, и оно есть непосредственное проявление народного характера.

Все эти мысли особенно ясно высказаны Савиньи^[2] и его ближайшим и талантливейшим учеником Пухтою^[3]. Немецкая историческая школа встретила однако с самого своего появления довольно сильную оппозицию в лице представителей так называемой немецкой философской школы, виднейшими из которых являются Тибо^[4] и Ганс. Представители последней школы не оспаривали той истины, что полное уразумение сущности римского права, как и всякого положительного права может быть достигнуто лишь при помощи исторического исследования. Но эта школа выходила в своем воззрении на историю права вообще и римского в частности — из отвлеченных начал принятых Гегелем для всего мирового порядка и для порядка всемирно-исторического развития права. В процессе этого развития последователи Гегеля отыскивали всюду знаменитую гегелевскую триаду: тезу, антитезу и синтезу. Вместе с этим представители философской школы отстаивали то положение, что дальнейшее развитие, образование права в Германии возможно путем автономического творчества, путем создания нового кодекса законодателем, тогда как историческая школа утверждала, что последующее образование права должно совершаться путем дальнейшего исторического развития.

Противоположность между взглядами обеих упомянутых школ особенно резко высказалась в полемике, возникшей в 1814 году между Тибо и Савиньи по вопросу о том, своевременно ли было в то время приступать к созданию общегерманского кодекса. Тибо утверждал, что такой кодекс издать необходимо и что своевременно приступить к его составлению. Савиньи возражал ему, что это еще преждевременно.

Последний отказывал тому времени в способности к законодательству, которое, по его мнению, должно быть ничем иным, вак редакцией действующего права. «Право» говорил Савиньи—«не создается законодателем, a существует и развивается вместе с народом. Познать действующее право—вот задача настоящего,—a дальнейшее улучшение его может последовать не путем законодательной деятельности, a путем его научной обработки». Таким образом здесь Савиньи высказал крайние взгляды, с которыми вполне нельзя соглашаться.

Хотя в споре между исторической и философской школами первая в Германии и одержала верх, но за представителями школы философской остается та заслуга, что они предостерегли юристов от крайностей исторического направления. Они справедливо указали именно на то, что для правоведения, как практической науки, историческое исследование должно служить лишь средством к достижению главной цели—выяснению действующего права—a не самой целью.

Они же указали, что крайнее следование взглядам исторической школы может привести к неподвижности и застою в жизни народной. Во всяком случае, историческая школа дала Германии целую блестящую плеяду ученых юристов, особая заслуга которых состоит в том, что они обратили большое внимание на строгое разграничение юридических понятий и на указание систематической связи между отдельными положениями римского права, получившего в их обработке ту довольно стройную форму права пандектного, в которой оно стало излагаться повсеместно в цивилизованном мире.

Из ближайших последователей Савиньи, из которых многие были его непосредственными учениками, кроме ранее упомянутого Пухты (1798—І846), умершего гораздо ранее своего учителя, особенную известность приобрели следующие юристы:

Гешен †1837, Гейзе †1851, Мюлленбрух †1843; Гассе †1830, Унтергольцнер †1838, Klenze †1838, Keller †1860, Böcking †l869, Vangerow †1870, Rudorff †l872, Bethmann-Holweg †l877, Arndts †l878, Bruns †1881, Виндшейд †1893, Иеринг †1893, Kuntze †l894 Также Th. Ed. Huschke †l866, A. Brinz †l887 и Dernburg †l906 г. Из живущих можно еще указать Принца и др. Из юристов следующего за этим поколения выдвигаются Ленель, Перниц, Дегенкольб, Феринг, Регельсбергер и многие другие.

Последователи первых представителей школы, конечно, не во всем следовали мнению своих учителей, они старались, напротив, смягчить крайности их воззрений и указать недостатки воззрений Савиньи и Пухты. Так, соглашаясь с тем положением Савиньи, что нравы и воззрения народа не создаются искусственно, позднейшие авторы делают исторической школе упрек за то, что, допуская самостоятельное и, так сказать, инстинктивное происхождение права y каждого народа, учение этой школы в дальнейших его выводах приводит к отрицанию человечества и к замене его, если можно так выразиться, отдельными группами органических существ—нациями. Нельзя отрицать того, что y всех людей, к какому бы племени, или к какой бы народности они ни принадлежали, могут и должны быть одинаковые ощущения, чувства, потребности, вызывающие одинаковые представления, понятия, идеи и в конце концов сходные правовые учреждения и институты.

Благодаря этому нередко оказывается, что народы, отделенные друг от друга громадным пространством и громадными промежутками времени, могут иметь сходные и даже одинаковые нравы и учреждения. Ни один культурный народ, наконец, не живет совершенно изолированной жизнью, и все они оказывают друг на друга взаимное влияние. Влияние это в современную нам эпоху, с облегчением и увеличением сношений международных становится все сильнее. Историческая школа в лице первых ее представителей не обратила на это внимания. Словом, с окончательным выводом исторической школы—т. е. с тем, что право на-родное, создаваясь так же незаметно, как и язык, подобно последнему всегда непременно оригинально и следует непременно оригинальному пути в своем развитии—согласиться нельзя.

Это заметили преемники Савиньи, особенно Иеринг, отвергший исключительность национального принципа образования права и выставивший наряду с национальностью принцип всеобщности.

И римское право было усвоено, говорит Иеринг, в Германии именно благодаря своему космополитическому, универсальному характеру.

В 40-х годах XIX столетия в Германии под влиянием распространившегося в то время увлечения идеей национальности, появилось патриотическое учение о необходимости самобытного развития единой немецкой нации, и возникла школа юристов-германистов. Германисты отрицали справедливость господства римского права в Германии, как права чужого для немецкой нации, содержащего в себе мертвый уже материал и лишь понапрасну тормозящего развитие германского права, отличного от римского по своему духу и по своим основным принципам. Поднялся горячий спор между романистами и германистами как по вопросу о существовании этого принципиального разногласия, так и о преимуществах принципов, лежащих в основании того и другого права. Во главе германистов считаются такие известные ученые, как Кирульф, Безелер, Блюнчли.

Поднятый германистами спор теперь уже давно затих в Германии.

Большинство германских ученых признает теперь, что римское право для всего нового мира имеет такое же значение, какое и вся античная культура, что задача нынешнего времени по отношению к римскому праву должна состоять в том, чтобы, усвоив себе это, добытое древним миром, право и, устранив из него все отжившее и противоречивое, превратить это чужое право в свое собственное. Германские юристы говорят, что им нужно было онемечить римское право. Эту задачу теперь считают они оконченной. В настоящее время в Германии давно уже закончены работы но составлению общегерманского гражданского уложения. Проект этого уложения, принятый законным путем, и замечания на него составили громадную литературу. Римское право в том виде, как оно выработано немецкими учеными, легло в основание этого нового кодекса.

Даже самая система изложения заимствована из учебников Пандект. Вследствие этого—Римское право теперь окончательно в Германии потеряло значение права действующего, но его по прежнему будут изучать не только в Германии, во и в других странах. Будут изучать потому, что оно составляет фундамент, на котором построено современное право почти всех культурных народов, потому что оно дало и дает материал для работы европейской юридической мысли в течение многих веков, потому что наука римского права является наукой общей для юристов всех культурных стран, и что в настоящее время эта наука является как бы общей для всех культурных стран—наукой общечеловеческого гражданского права. Немецкой исторической школе вся Европа во всяком случае обязана ученой обработкой римского права, ибо именно немецкие романисты, начиная с Савиньи, подняли науку римского гражданского права на ту ступень, на которой она стала необходимым предметом изучения для всякого образованного юриста.

В других европейских странах наука римского права еще недавно находилась сравнительно с состоянием этой науки в Германии и Австрии на значительно низшей ступени.

Так, во Франции, сперва под влиянием идей естественного права, затем французской революции и особенно под влиянием издания при Наполеоне кодекса гражданского права, получившего действие не в одной Франции, a и в некоторых других государствах,—изучение римского права в первую половину этого столетия отодвинулось на задний план. Изучался и комментировался гражданский кодекс Наполеона, в котором долго—и не одни французы—видели образец гражданского права. Римское право преподавалось по системе институций лишь как подготовительный курс в изучению положительного законодательства.

Самостоятельные научные работы по римскому праву во французской литературе появлялись весьма редко.

В Италии политические события до 60-х годов прошлого столетия мешали развитию науки правоведения. Но во второй половине 19 столетия положение дел в этом отношении значительно изменилось.

Как во Франции, так в Италии и правительство и представители науки стали заботиться о поднятии интереса в изучению римского права. Возбудившийся вновь интерес к изучению этого предмета вызвал в последней четверти 19 столетия появление во Франции некоторых весьма почтенных научных трудов, в которых французские романисты стараются ныне соперничать с немецкими.

В этом благородном соревновании даже впереди французских ученых идут бельгийские, перу которых принадлежат, пожалуй лучшие из написанных на французском языке работы по римскому праву.

В объединенной Италии возбудился большой интерес к историческому изучению далекого прошлого страны. Усиленно стали заниматься собиранием и изучением памятников древности, a вместе и памятников права. Кроме исторических работ по римскому праву, Итальянская литература не бедна ныне и учебниками и курсами системы этого права. Итальянцы сделались уже достойными конкурентами немцев в знании и исследовании римского права.

В Голландии, Испании и других странах, не исключая и России, в самое последнее время появляется также довольно много сочинений по римскому праву; всюду стараются поставить университетское преподавание римского права на возможно большую высоту, и везде оно идет рядом с изучением римской истории и римских древностей. Повсюду проникло сознание важного значения этого права, как одного из элементов современной европейской культуры. Даже Английская юридическая наука не стоит в стороне от этого научного движения. И в Англии издаются и изучаются источники римского права и пишутся учебники и монографии.

В последней трети 19 столетия возникла особая школа юристов, стремящихся ввести в науку правоведения метод сравнительно-исторический. Юристы этой школы изучают историческое развитие институтов права y всех народов древнего и нового мира и надеются путем такого изучения и сравнения данных, добытых в истории нрава отдельных народов, выяснить происхождение существующих юридических институтов и отыскать общие законы развития последних. Это новое направление в юридической науке внесло значительное оживление в ученую литературу, обогатив ее уже многими весьма интересными исследованиями. Первых представителей этого направления дала Германия в лице, например, Backhofen'a, автора сочинения das Mutterrecht, в котором он доказывает, что в истории человеческих обществ семье патриархальной предшествовала матриархальная.Но главным образом это направление развилось в Англии и Америке, a затем во Франции и Италии. В Германии направление это нашло много противников и долгое время успеха не имело. В России привилось было, но заглохло с закрытием в Университетах кафедр иностранных законодательств. Возможно, что трудами юристов этой школы будет положено основание юридической науке будущего, но работы представителей этой школы могут быт успешны вполне лишь при одном условии, a именно при тщательном изучении римского права в его историческом развитии, ибо только источники одного римского права дают вам возможность проследить подробно постепенный ход развития некоторых институтов права, общих всему человечеству.

Ответив кратко на вопросы о предмете нашей науки, порядке ее изложения и обозрев историю науки римского права в Европе, я считаю долгом познакомить Вас с литературой нашего предмета, разумея под этим, конечно, по преимуществу литературу учебников, кратких курсов и подробных изложений гражданского римского права в системе. Монографические работы, как бы некоторые из них ни были важны, не могут быть перечислены уже по самой своей многочисленности. Европейская литература римского права, если даже ограничиться одним XIX столетием, так обильна, что понадобился бы большой том убористой мелкой печати для ее перечисления. Ежегодно литература эта пополняется несколькими сотнями новых книг и изданий учебников, пособий, монографий.

Итак мы перечислим лишь наиболее выдающиеся учебники и другие литературные пособия, появившиеся в XIX и XX столетии.

В 18 столетии в Германии римское право в Университетах излагалось в так называемом легальном порядке. В ХІХ-е столетие перешло, так сказать, лишь одно подобное сочинение— это Глюка — «Ausfürliche Erläuterung der Pandekten nach Hellfeld. Ein Commentar». 34 тома 1790 — 1830. «Подробное объяснение пандект, следуя Гельфельду. Комментарий». Глюк жил с 1755 — 1831. Издание своего Комментария начал он с 1790 г. и успел издать 34 книги, доведя в них объяснения до 2-го титула 28-ой книги Дигест. Эта работа Глюка завершила собою всю научную разработку римского права до появления в Германии исторической школы и особенно ценна своими указаниями старой литературы. Труд Глюка продолжали ученые:

Мюлленбрух, издавший тома с 35—43 (1832—43 г.) и доведший комментарий до 6 tit. 29-й книги.

Феин издал тома 44 и 45 (7 tit. 29 книги). 1851— 53 г.

Арндтс—тома 46—48 (кн. 30 — 32 Dig., где содержится учение об отказах). 1868—78 г. Арндтс не окончил этого комментария к учению об отказах, и его дополнял Сальковский в 1889 г.

К этому времени несколько немецких ученых одновременно взялись за продолжение комментария Глюка: Leist обрабатывал комментарий к 37 и 38 книгам дигест в 5 частях 70—79 г. За обработку 39 и 40 книги взялся Буркгардт, не окончивший этого дела и объяснивший в трех выпусках лишь первые три титула 39 книги. 41 и 42 кн. Дигест начал обрабатывать Чиглярж. выпустивши пока один том в 1887 г. своего комментария. 44 и 45 кн. Дигест комментирует Ubbelohde. 1889—1893. Работы всех этих ученых носят совершенно иной характер, чем работа Глюка и, не содержа подробного перечня старой литературы, они представляют собою прекрасные самостоятельные исследования.

Первая попытка изложения римского права по самостоятельной системе принадлежала французскому юристу Гуго Доннелию.

Дата добавления: 2015-05-31