КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Аронсон Э. 6 страница
Важно отдавать себе отчет в том, что тот или иной конкретный поступок может совершаться благодаря действию различных процессов: или подчинения, или идентификации, или интернализации.
Давайте рассмотрим такую простую форму поведения, как послушание закону, запрещающему быструю езду. В любом государстве есть дорожная полиция, следящая за тем, чтобы граждане выполняли законы, связанные с поведением на дорогах. Мы прекрасно знаем, что водители придерживаются ограничения скорости, если они предупреждены о том, что данный отрезок шоссе находится под тщательным вниманием автоинспекторов. Это является подчинением - ярким примером того, как люди повинуются закону, чтобы избежать штрафа.
Предположим теперь, что мы убрали с шоссе полицейских. Как только водители обнаружат это, многие из них тут же нажмут на газ. Однако некоторые из них, несмотря ни на что, будут продолжать движение с прежней скоростью: человек демонстрирует послушание закону, потому что отец (или дядя Чарли) никогда не превышал скорость или всегда подчеркивал важность соблюдения правил движения. Разумеется, это - идентификация. Наконец, водители могут вести себя конформно по отношению к требованию ограничения скорости потому, что они убеждены в его правильности, в том, что оно помогает предотвратить дорожные происшествия, а вождение автомобиля с умеренной скоростью представляет собой нормальный и разумный тип поведения. Это - интернализация.
В случае интернализации можно наблюдать бульшую гибкость в поведении. К примеру, при определенных условиях, скажем, ранним солнечным утром, когда видимость на дороге отличная и на мили вокруг не видно ни одной машины, водитель может превысить скорость. Однако индивид, который подчиняется, может испугаться скрытого радара, а индивид, ориентирующийся на определенную модель поведения, может идентифицировать себя с человеком, чрезвычайно строго следующим установленным нормам. Таким образом, и в случае подчинения и в случае идентификации водители
окажутся менее чувствительными по отношению к важным изменениям в окружающей среде.
Давайте выясним, что является главным компонентом в каждой из описанных реакций на социальное влияние.
В случае подчинения эту роль играет власть - право <влияющего> поощрять за уступчивость и наказывать за неуступчивость.
Родители обладают властью хвалить, дарить свою любовь, угощать печеньем, кричать, раздавать шлепки, запрещать и прочее, учителя - властью награждать <золотыми звездами> или исключать за неуспеваемость из колледжа, а работодатели - хвалить, продвигать по службе, унижать и увольнять, Правительство США обладает властью увеличить или вовсе прекратить экономическую или военную помощь какой-либо зависящей от него стране; так, наше правительство может воспользоваться этим приемом, чтобы убедить, скажем, ту или иную латиноамериканскую страну провести более или менее демократические выборы. Поощрения и наказания являются эффективным средством добиться такого типа подчинения, однако мы можем задаться вопросом: достаточно ли нам простого подчинения^ Заставить страну провести демократические выборы куда легче, чем заставить ее правителей мыслить и править демократически.
В идентификации решающим компонентом является привлекательность - обаяние личности, с которой мы себя идентифицируем.
Представьте, что человек, который вам нравится, придерживается жесткой позиции по тому или иному вопросу. Поскольку вы идентифицируете себя с моделью, то, естественно, вы желаете придерживаться того же мнения, что и модель. До тех пор, пока у вас не возникнет более сильное чувство или не появится достоверная информация, противоречащая этому мнению, вы будете склоняться к тому, чтобы принять позицию модели. Интересно отметить, что в том случае, когда человек или группа, которые вам не нравятся, высказывают какое-то мнение, вы будете склоняться к тому, чтобы его отвергнуть или занять прямо противоположную позицию. Предположим, что вам не нравится какая-то конкретная группа (скажем, группа американских нацистов), выступающая против регистрации призывников в армию. Если даже у вас отсутствует собственная точка зрения по данному вопросу, все равно вы начнете выступать за регистрацию, конечно, при прочих равных условиях.
В процессе интернализации важным компонентом является кредит доверия - им должен обладать человек, снабжающий вас информацией.
К примеру, вы читаете заявление, сделанное кем-то, кто в высшей степени заслуживает доверия благодаря тому, что одновременно является и квалифицированным экспертом и честным человеком. Скорее всего вы поддадитесь его влиянию просто из-за желания быть правым. Вспомним приведенный пример с дипломатами на свободском званом ужине. Поскольку в ваших глазах все они были экспертами, то в их поведении вы увидели подсказку, как правильно себя вести. Соответственно я предполагаю, что ваше поведение (готовность рыгать после еды в доме местного сановника) интер-нализовалось бы и вы с тех пор всегда поступали бы именно так, потому что считали бы свои действия правильными.
Вернемся теперь к эксперименту, демонстрирующему конформность, проведенному Соломоном Эшем, в котором социальное давление заставило многих испытуемых повести себя конформно по отношению к ошибочным заявлениям группы: как вы помните, когда испытуемым была предоставлена возможность отвечать приватно, случаи конформности резко сократились, Отсюда становится ясно, что ни интернализации, ни идентификации не было и испытуемые подчинялись единодушному мнению группы, не желая быть осмеянными или отвергнутыми, то есть понести наказание за несогласие. Будь это идентификация либо интернализация, конформное поведение сохранилось бы и в условиях приватного высказывания суждений.
Проводить различие между подчинением, идентификацией и интерна-лизацией представляется чрезвычайно полезным. В то же время следует признать, что данная классификация, впрочем, как и любая попытка что-либо классифицировать, далека от совершенства; существуют области, где классы как бы <перекрывают> друг друга. Хотя и не подлежит сомнению тот факт, что подчинение и идентификация - более короткие по времени реакции, чем интернализация, однако при определенных условиях их длительность может быть увеличена. Например, если индивид принял твердое решение продолжать взаимодействие с человеком или группой людей, которые первоначально заставили его подчиниться, то время действия этих реакций увеличится. Так, в эксперименте, проведенном Чарлзом Кислером и его сотрудниками [33], в том случае, когда испытуемые узнали, что им придется продолжить работу в дискуссионной группе, состав которой им был не по душе, они не только подчинились группе внешне, но, по-видимому, и интернали-зовали свою конформность, а именно: они изменили не только свое поведение на публике, но и свои приватные мнения. Более подробно мы обсудим данный тип ситуаций в главе 5.
Долговременности изменений можно достичь и в следующей ситуации: первоначально подчинившись, мы можем обнаружить в своих действиях или же в их возможных последствиях нечто, что заставит нас воспроизводить эти действия даже после того, как первопричина подчинения (поощрение или наказание) больше на нас не давит. К примеру, когда по всей стране лимит скорости движения на дорогах был ужесточен с 70 до 55 миль в час, власти предприняли особые усилия, чтобы закон соблюдался всеми. И большинство водителей снизили скорость. А кто-то открыл для себя, что ему нравится отсутствие лихорадочных скоростей на дорогах, возросшая безопасность и меньший расход бензина. Поэтому, когда кампания утихла и скорости на шоссе снова поползли вверх, те, кому пришлось по душе водить автомобиль медленнее, продолжали придерживаться ограничений.
Универсальность этого явления, называемого вторичной выгодой, была подтверждена рядом исследований такого аспекта социального научения, как модификация поведения. Типичным для модификации поведения является попытка устранить нежелательное или неадаптивное поведение путем систематического наказания за это поведение, систематического поощрения за альтернативное поведение или сочетанием того и другого. К примеру, предпринимались различные попытки использовать такой прием с целью заста-61
вить людей снизить интенсивность курения или потребления спиртного [34]. В момент совершения привычного ритуала закуривания, заключавшегося в известной последовательности действий - зажигание сигареты, поднесение ее к губам, затяжка и тому подобное, - испытуемые рисковали получить болезненный удар током. После нескольких попыток закурить индивид вообще отказывался от курения.
К несчастью, люди очень легко замечают разницу между экспериментальной ситуацией и внешним миром. Закурив вне стен лаборатории, они понимают, что током их больше бить не будут. Следовательно, в будущем, закуривая, человек может испытывать слабую остаточную тревогу, но, поскольку никакого наказания за этим явно не последует, в конце концов затихнет и тревога. Таким образом, многие, временно прекратившие курить в результате такой формы модификации поведения, возобновили курение после того, как электрошок перестал представлять для них угрозу.
А как обстоит дело с теми, кто не вернулся к своей привычке и после модификации поведения? В этом случае происходит следующее. Стоит нам однажды подчиниться требованию воздержаться от курения и затем не прикасаться к сигарете в течение нескольких дней, как мы, вполне возможно, сделаем для себя открытие: на протяжении многих лет мы убеждали себя в неизбежности того, что будем каждое утро вставать с горящими, иссушенными губами, заходясь от кашля, и вот теперь, воздержавшись от курения на протяжении считанных дней, мы внезапно открываем, до чего же это приятно - ощущать чистоту в горле и свежесть непотрескавшихся губ! Вполне возможно, что одного этого открытия достаточно, чтобы заставить себя и дальше воздерживаться от курения. Следовательно, хотя подчинение само по себе обычно не дает долгосрочного изменения поведения, однако этот тип реакции на социальное влияние может стать прелюдией для событий, которые приведут к более устойчивым эффектам.
Послушание как срорма подчинения
Я уже говорил о том, что акты подчинения, в общем, недолговечны, однако это не означает, что они не имеют значения, и кратковременные действия могут быть чрезвычайно важными, что было продемонстрировано в потрясающих своим драматизмом исследованиях феномена послушания [35], проведенных Стэнли Милграмом.
Представьте себе следующую картину. Испытуемые добровольно вызываются принять участие в эксперименте, исследующем, по официальной версии, память и процессы научения. В действительности цель эксперимента заключается в определении степени послушания людей персонам, наделенным властью. Двум испытуемым суровый, непреклонный экспериментатор в рабочем халате объясняет, что они будут участвовать в исследовании влияния наказания на научение. Один из участников (ученик) должен запомнить некоторые словесные пары, по которым другой участник (учитель) будет его тестировать. Затем испытуемый и его партнер тянут жребий - специально заготовленные карточки с запи-62
санными на них распределениями ролей. Испытуемого, которому достается роль учителя, подводят к <генератору электрических разрядов>, на приборной панели которого находится 30 рубильников, а над каждым - ярлычок с указанием уровня разряда, начиная с минимального в 15 вольт (<легкий разряд>) и заканчивая максимальным в 450 вольт (XXX, что означает <очень сильный разряд>). Последовательно опуская соответствующие рубильники - увеличивая таким образом силу тока, учитель должен наказывать ученика ударом тока всякий раз, когда ученик не в состоянии дать правильный ответ. После инструктажа учитель и его ученик следуют за экспериментатором в соседнюю комнату, где ученика привязывают к устройству, напоминающему электрический стул, провода от которого ведут к <генератору электротока>. В ответ на высказанное учеником беспокойство по поводу его не совсем здорового сердца экспериментатор заверяет: <хотя сами удары током могут быть очень болезненными, устойчивого поражения тканей они не вызовут>.
На самом деле ученик прекрасно осведомлен, что у него нет причин для тревоги. В данном случае он - сообщник экспериментатора, и вся процедура жеребьевки специально подстроена таким образом, чтобы в любом варианте ему досталась роль ученика, а его партнеру - учителя. Ни с каким реальным источником тока ученик не связан, однако учитель - реальный испытуемый - абсолютно уверен, что жертва в соседней комнате действительно подсоединена к <генератору электроразрядов>, управление которым находится теперь в ведении учителя. Он даже специально испытал пробный удар током (от встроенной в <генератор> батарейки в 45 вольт). Кроме того, он слышит реакцию ученика, который ведет себя так, как будто действительно получает удары током, и все больше убеждается, что эти удары чрезвычайно болезненны. Испытуемый не знает того, что на самом деле то, что он слышит, - магнитофонная запись, а ответы ученика следуют заранее подготовленному сценарию.
Как только начинаются упражнения, ученик несколько раз отвечает правильно, но затем в ряде случаев допускает ошибки. С каждой новой ошибкой испытуемый опускает следующий рубильник, полагая, что сила электрического удара постоянно растет. На пятом ударе током - в 75 вольт - жертва начинает охать и стонать от боли, а при 150 вольтах умоляет остановить эксперимент. Когда напряжение достигает 180 вольт, ученик кричит, что он больше не в состоянии терпеть боль. По мере того как уровень посылаемых разрядов приближается к отметке <очень сильный разряд>, испытуемый наблюдает, как ученик бьется головой о стену и умоляет выпустить его из комнаты. Но это, конечно, никак нельзя признать за правильный ответ, и экспериментатор приказывает учителю увеличить напряжение, опустив следующий рубильник.
Испытуемые в этом эксперименте представляли случайную выборку людей из следующих социальных групп: бизнесменов, специалистов, служащих и рабочих. Кто из них продолжал награждать жертву ударами тока до тех пор, пока эксперимент не прекращался? А как долго продолжали бы это делать вы сами?
Каждый год, читая курс по социальной психологии, я ставлю эти вопросы перед своими студентами. И каждый год примерно 99% из 240 студентов
на курсе указывают одно и то же: они остановились бы после того, как жертва начала биться головой о стену. Эти ответы соответствуют результатам опроса, проведенного Милграмом среди 40 психиатров из ведущего медицинского учебного заведения. Специалисты предсказали, что большинство испытуемых остановятся на отметке в 150 вольт, когда жертва впервые запросит о пощаде. Те же психиатры предсказали, что только около 4% испытуемых продолжали бы мучить жертву током после того, как та вообще откажется реагировать (на уровне в 300 вольт), и что менее 1% участников эксперимента дойдет до упора, применяя самый высокий уровень разряда.
А что же было на самом деле? Как вели себя испытуемые в реальной ситуации?
В типовом исследовании, подобном только что описанному, Милграм обнаружил, что значительное большинство испытуемых (более 62%) продолжали посылать электрические разряды до самого конца эксперимента, хотя некоторым из них и потребовались определенные понукания со стороны экспериментатора.
Послушные испытуемые продолжали опускать рубильники вовсе не из-за склонности к садизму и жестокости. Более того, когда Милграм и Алан Элмс сравнили поведение испытуемых сданными стандартных личностных тестов, которым те подверглись, то они не обнаружили разницы между теми, кто в эксперименте оказался абсолютно послушным, и теми, кто успешно сопротивлялся давлению [36]. Нельзя также сказать, что послушные испытуемые отличались бесчувственностью, наблюдая за очевидными страданиями жертвы. Некоторые протестовали, у многих отчетливо проступали все признаки внутреннего напряжения: испарина, дрожащие руки, заикание и другие, а время от времени их разбирал нервный смех. Но все они одинаково послушно выполняли указания.
Подобное поведение не является прерогативой только американцев, живущих в штате Коннектикут. Где бы ни применялась процедура Милграма, результатом всегда был значительный уровень послушания. К примеру, повторения эксперимента [37] показали, что люди в Австралии, Иордании, Испании и Западной Германии ведут себя во многом так же, как испытуемые Милграма. Аналогичным образом исследователи установили, что женщины так же послушны, как и мужчины [38].
Что из этого следует? На удивление большая часть людей будет причинять боль другим, выражая послушание власти.
Действительно, проведенное исследование может иметь очень важные аналоги далеко за пределами лаборатории. К примеру, трудно читать отчет об этих опытах, не проводя отдаленной аналогии между поведением испытуемых в экспериментах Милграма и тем типом слепого послушания, который ярко продемонстрировал Адольф Эйхман, возглавлявший подотдел по делам евреев в управлении безопасности нацистской Германии. Он перекладывал свою ответственность за убийство тысяч невинных гражданских лиц на руководство нацистского режима, приказы которого Эйхман, как всякий уважающий себя бюрократ, просто аккуратно исполнял. Значительно позже, уже в наше время, лейтенант Уильям Келли, признанный виновным в преднамеренном и ничем
не спровоцированном убийстве вьетнамских женщин и детей в деревне Май Лай*, чистосердечно сознался в содеянном, но заявил, что это было оправданное послушание военного приказу старшего по званию офицера.
Интересно в этой связи то, что высказал после окончания эксперимента один из испытуемых Милграма: <Я-то прекратил, но он [экспериментатор] заставил меня продолжать>.
Какими бы провоцирующими ни казались подобные сравнения, нам следует соблюдать особую осторожность, чтобы не переборщить с интерпретацией результатов Милграма. Основываясь на тех самых 62% испытуемых в его эксперименте, согласных послушно следовать всем приказаниям экспериментатора, некоторые комментаторы не избежали искушения предположить, что, вполне возможно, большинство людей поведут себя, как Адольф Эйхман или лейтенант Келли, окажись они в аналогичных ситуациях. Может быть, так оно и будет, но следует подчеркнуть, что в ситуации, с которой столкнулись испытуемые в эксперименте Милграма, имели место несколько существенных факторов, способствовавших достижению максимального уровня послушания. Испытуемый сам согласился участвовать в эксперименте и полагал, что жертва так же добровольно пошла на это. Поэтому он мог почувствовать себя ответственным зато, чтобы эксперимент не был сорван. Испытуемый сталкивался с экспериментатором в одиночку; простое изменение условий - введение в эксперимент еще двоих учителей, которые высказывали открытое неповиновение экспериментатору, - привело к тому, что число абсолютно послушных испытуемых снизилось до 10% [39].
Кроме того, в большинстве экспериментов Милграма в роли наделенной властью персоны, дававшей распоряжения, выступал ученый из престижной лаборатории Иельского университета, который заявлял, что эксперимент проводится для исследования важного научного вопроса. В нашем обществе мы приучены к тому, что, как правило, ученые - люди ответственные, благонамеренные, исключительно честные и искренние; это выглядит особенно убедительно, если ученый представляет такое хорошо известное и в высшей степени респектабельное учреждение, как Иельский университет. Так что для испытуемых было вполне резонно предположить, что никакой ученый в рамках своего эксперимента не даст приказ, результатом исполнения которого могут быть смерть человека или серьезный ущерб его здоровью. Ничего подобного, конечно, нельзя сказать ни в случае с Эйхманом, ни в случае с Келли.
Определенное доказательство в поддержку высказанного предположения получено в последующей работе Милграма. Он провел отдельное исследование [40], сравнив уровни послушания испытуемых в двух случаях: в первом указания шли от ученого, работавшего в Иельском университете, во втором - от его коллеги из какого-то заурядного офиса, расположенного в убогом здании на территории торгового центра в промышленном городе Бриджпорте (штат Коннектикут). В данном исследовании ученый из Йеля достиг послушания у 65% испытуемых, в то время как его коллега из Брид-жпорта - лишь у 48%. Таким образом, исключение фактора престижности
* У нас этот эпизод более известен как трагедия Сонгми.
(Йельский университет), по-видимому, до некоторой степени снизило уровень послушания.
Конечно, и 48% - число значительное. А не уменьшится ли эта цифра еще больше, если эксперимент будет вести человек, который не является ученым или вообще персоной, наделенной в этой ситуации легитимной властью? Милграм задался этим вопросом еще в одном варианте своего исследования, когда ученый-экспериментатор в последнюю минуту заменялся на <невластного> ведущего.
Вот как это происходило. После проведения обычной подготовки участников к выполнению задания на научение, экспериментатор, не успев указать, какие величины электрических разрядов будут использоваться в эксперименте, отлучался: его якобы срочно вызвали к телефону. Тогда роль экспериментатора брал на себя один из испытуемых (на самом деле помощник экспериментатора): он постоянно подталкивал учителя к тому, чтобы тот повышал уровень напряжения тока всякий раз, когда ученик отвечает неправильно, а также следил за тем, чтобы учитель не вздумал прекращать наказание, - словом, повторял все, что делал ученый-экспериментатор в предыдущих вариантах эксперимента. В этих условиях число полностью послушных испытуемых опускалось до 20%, служа наглядной демонстрацией того, что только легитимная власть, а отнюдь не первый попавшийся человек, в состоянии добиваться от большинства людей высокого уровня послушания.
Другим фактором, снижающим уровень послушания, является физическое отсутствие персоны, обладающей властью. Милграм обнаружил, что в случаях, когда экспериментатор сам не присутствовал в комнате, а передавал приказы по телефону, количество полностью послушных испытуемых опускалось ниже 25%. Более того, многие из тех, кто продолжал эксперимент, мошенничали: они применяли электроразряды меньшей интенсивности, нежели полагалось, ни разу не потрудившись признаться экспериментатору, что совершали отклонения от полученного задания. Этот факт, как мне кажется, представляет собой трогательную попытку некоторых индивидов отвечать ожиданиям легитимной власти и в то же время свести к минимуму боль, которую они причиняют другим. Это чем-то напоминает поведение персонажа по фамилии Данбар в романе Джозефа Хеллера <Уловка 22>. Во время второй мировой войны Данбару была поручена бомбардировка нескольких деревень в Италии, и он, не желая, с одной стороны, выказывать открытое неповиновение приказу, а с другой - приносить вред ни в чем не повинному гражданскому населению, сбрасывал бомбы на открытые поля рядом с деревеньками, указанными на его картах в качестве объектов бомбежки. Сочувствие Данбара потенциальным жертвам бомбардировки производит особенно сильное впечатление, если принять во внимание фактор удаленности и анонимности: летчик находился высоко в небе, на большом расстоянии от жителей тех деревень.
Действительно, в последующих исследованиях Милграм обнаружил, что, чем дальше испытуемые находятся от ученика, тем с большей охотой они подчиняются командам со стороны персоны, обладающей властью. Когда испытуемые могли видеть ученика, только 40% из них продолжали пытку
током (сравните это с 62% тех, кто мог только слышать крики ученика, находящегося в состоянии агонии). В ходе эксперимента было обнаружено, что, когда испытуемых просили, чтобы они, вместо того чтобы опускать рубильник на панели генератора, стоявшего в соседней комнате, находились рядом с учеником и прижимали его руку к электроду, тогда уровень их послушания падал до 30%. Таким образом, непосредственное наблюдение за мучениями другого человека может повлиять на желание продолжать болевое воздействие. И наоборот, смертоносное оружие, используемое в современных войнах, настолько отдаляет тех, в чьем распоряжении оно находится, от их потенциальных жертв, что позволяет им оставаться безразличными к страданиям невинных живых целей.
Некоторые испытуемые в экспериментах Милграма все-таки оказали неповиновение экспериментатору, и мы знаем, что история человечества полна вдохновляющих примеров подобного мужества. В некоторых европейских странах, например в Норвегии, Дании, есть особые <музеи свободы>, экспонаты которых рассказывают о заслугах немногочисленных героев, оказывавших сопротивление нацистской оккупации в годы второй мировой войны. Однако, какими бы вдохновляющими ни были подобные примеры милосердия и храбрости, они не должны вводить нас в заблуждение: тенденция к слепому послушанию власти всепроникающа. Многие из нас, попадая в такие музеи и с сочувствием относясь к тому, о чем рассказывают их экспозиции, убеждены, что мы тоже способны на такое же мужество. Мы охотно прибегаем к мифу о собственной неуязвимости. Например, когда испытуемых в эксперименте Милграма попросили предсказать свои действия, они, побуждаемые собственными ценностями и Я-концепциями, заявили, что остановили бы эксперимент на уровне умеренных величин разрядов [41]. Однако мы с вами имели возможность убедиться, как воздействие реальной ситуации может повлиять на ценности и Я-концепции.
Студентам, специализирующимся у меня по социальной психологии, я задавал вопрос: будут ли они продолжать эксперимент до самого конца? Только один из них дал утвердительный ответ (все остальные были убеждены, что не будут повиноваться инструкциям экспериментатора). Поднявший руку человек был ветераном вьетнамской войны, и он-то знал, каково это на самом деле - испытывать давление. На собственном горестном опыте ему пришлось убедиться, насколько уязвимыми мы можем быть в определенных ситуациях.
Это действительно так. Мы не только с трудом противостоим давлению, заставляющему нас наносить вред другим людям, но и часто пассивно бездействуем, когда нам представляется возможность помочь им.
Невмешивающийся свидетель как конформист
В 1964 г. молодая женщина, которую звали Китти Дженовезе, была забита насмерть на улице Нью-Йорка. Несмотря на весь трагизм происшедшего,
само по себе данное событие не было чем-то экстраординарным: в конце концов, в густонаселенных городах жестокие убийства не являются чем-то из ряда вон выходящим.
Интерес в данном случае представляет следующий факт: не менее 38 соседей жертвы, разбуженных в три часа утра ее страшными криками, на протяжении получаса зачарованно наблюдали из окон за тем, как нападавший заканчивал свое грязное дело (за это время он трижды возвращался и набрасывался на несчастную). Никто из зрителей не вышел наружу, чтобы помочь жертве нападения; никто даже не удосужился поднять телефонную трубку и вызвать полицию, пока не оказалось уже слишком поздно [42].
Почему так произошло? Возможно, выглянувшие в окно соседи еще не в полной мере отошли ото сна или были заворожены увиденным. В конце концов, в три часа утра трудно требовать от людей адекватной реакции и способности быстро соображать. Возможно, так оно и было. Но вот Элинор Брэдли, идя за покупками, споткнулась, упала и сломала ногу средь бела дня на Пятой авеню в Нью-Йорке. Она пролежала на тротуаре в шоке целых 40 минут, в то время как сотни людей прошли мимо, не останавливаясь, лишь на мгновения задерживаясь взглядом на беспомощной женщине. Почему никто из них не помог? Разве люди невосприимчивы к страданиям других? Или они настолько притерпелись к несчастьям, что выработали в себе своего рода нечувствительность при виде боли и насилия? Отличались ли свидетели описанных выше ситуаций от нас с вами?
Ответ на все заданные вопросы один и тот же: нет. Опросы свидетелей убийства Дженовезе показали, что все эти люди были далеко не равнодушны, - они были объяты ужасом. Почему же в таком случае они не вмешались? На этот вопрос ответить трудно.
Одно из возможных объяснений состоит в том, что существует различие норм поведения в отношении оказания помощи в больших городах и в малых. Результаты ряда экспериментов [43] подтверждают, что вероятность получения помощи в маленьких городах выше, чем в больших. Однако в этих исследованиях просьбы о помощи касались малого: разменять монетку в 25 центов, сказать, который час, и тому подобное. Сохранятся ли подобные различия между большим городом и маленьким в серьезных критических ситуациях - таких, как случаи с Китти Дженовезе или Элинор Брэдли? Этот вопрос остается открытым.
Более убедительные объяснения были предложены в серии изобретательных экспериментов, проведенных Джоном Дарли, Биббом Лэтэнэ и их коллегами [44]. Эти исследователи выдвинули гипотезу о том, что само число свидетелей трагического происшествия препятствует оказанию помощи со стороны кого-либо из них. Иначе говоря, жертва с меньшей вероятностью дождется помощи, если за ее страданиями наблюдает большое число людей. Значит, невмешательство может быть рассмотрено как акт конформного поведения. Получается, что для каждого человека другие определяли уместность и разумность его поведения в отношении пострадавшего.
Дата добавления: 2015-05-31; Просмотров: 350; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |