Военные действия на Востоке. – австрийские и французские финансы. – укрепление Константинополя

К. МАРКС

Лондон, пятница, 20 января 1854 г.

Последняя почта принесла нам некоторые дополнительные сведения относительно происшедших недавно в Азии военных событий. Турки, по‑видимому, были вынуждены полностью очистить территорию русской Армении. Однако точных сведений об исходе боев, вызвавших их отступление, нет. Туркам удалось выйти на прямую дорогу из Ардагана в Ахалцих; одновременно одна из групп войск шла более южным путем, ведущим из Карса через Александрополь (по‑грузински Гюмри) в Тифлис. Обе эти группы, по‑видимому, натолкнулись на русских. Согласно русским сообщениям, турки были разбиты на обоих путях и потеряли около сорока орудий; официальных турецких сообщений у нас нет, но в частных письмах отступление объясняется необходимостью перехода на зимние квартиры.

Достоверно лишь то, что турки эвакуировали русскую территорию, за исключением форта св. Николая, что русские их преследовали и что русский авангард рискнул даже появиться в одной миле от Карса, но был оттуда отброшен. Кроме того, мы знаем, что анатолийская турецкая армия, набранная в азиатских провинциях, являющихся оплотом старомусульманского варварства, и насчитывающая в своих рядах большое количество нерегулярных, ненадежных, хотя вообще говоря храбрых, случайных солдат, искателей приключений и разбойников, – что эта анатолийская армия не имеет ничего общего с суровой, дисциплинированной и вымуштрованной румелийской армией, командующий которой знает, сколько и каких солдат находится изо дня в день под его начальством, и где личная жажда приключений и наклонность к грабежу обуздываются военными уставами и военно‑полевыми судами. Мы знаем, что русские, которые в начале кампании в Азии сильно нуждались в войсках, получили подкрепление в 16000 человек под командованием генерал‑лейтенанта Обручева 2‑го и отряд донских казаков; мы знаем, что им удалось сдержать горцев, сохранить свои коммуникации как через Кавказский хребет к Владикавказу, так и морем на Одессу и Севастополь.

При таких обстоятельствах, а также принимая во внимание, что турецкий командующий Абди‑паша был либо изменником, либо олухом (его впоследствии отозвали и подвергли аресту в Карсе; на его место был послан Ахмед‑паша), вовсе не следует удивляться тому, что турки потерпели поражение, хотя и не подлежит сомнению, что русские сводки сплошь и рядом преувеличивают. В «Augsburger Zeitung»[29] мы читаем, что

«к концу ноября Шамиль сделал отчаянную попытку пробиться на юг, чтобы установить непосредственную связь с турками. Численность его войска определялась в 10–16 тысяч человек. Утверждают, что цвет его войск – мюриды были разгромлены».

Последнее сообщение, однако, нуждается в подтверждении. Наконец‑то тайна, окутывавшая синопское сражение, рассеялась. Турки потопили там одно из лучших трехпалубных судов русского флота – вооруженный 120‑ю орудиями «Ростислав». Эта потеря, до сих пор замалчивавшаяся под тем благовидным предлогом, что «Ростислав» затонул не во время боя, а непосредственно после него, и теперь открыто признанная русскими, значительно уравновешивает потерю турецких судов. Если действительно потоплено трехпалубное судно, то можно полагать, что и другие русские суда получили во время сражения весьма серьезные повреждения и что в конце концов победа при Синопе, пожалуй, больше обессилила русский флот, нежели турецкий. Вообще турки и на море, по‑видимому, сражаются, как настоящие турки [ Игра слов: «like Turks» означает «как турки», а также «с ожесточением». Ред.]. Египетский паровой фрегат «Перваз Бахри», выведенный из строя и захваченный после пятичасового боя значительно более крупным русским паровым фрегатом «Владимир», был до такой степени изрешечен снарядами, что с трудом был доставлен в Севастополь, где сразу же затонул. Таким образом, пока что военные трофеи русских сводятся к нулю. И в самом деле: то, что им не удалось вывести из Синопа ни одного захваченного судна, свидетельствует как об упорном сопротивлении турок, так и о том, что в результате сражения русский флот был сильно поврежден.

Согласно одному из сообщений, соединенный франко‑английский флот совместно с первым подразделением турецкого флота перевозит 17000 турок в Батум. Если это верно, то мы имеем дело с военным актом, равносильным непосредственной атаке на Севастополь, и царю остается лишь немедленно объявить войну. Непосредственно перед тем, как союзный флот вошел в Черное море, царь якобы предписал всем своим военным судам, находящимся там, вернуться в Севастополь. Письмо из Одессы от 24 декабря сообщает, что

«командующий русской флотилией в Азовском море послал одного из своих адъютантов в Севастополь доложить, в каком критическом положении он оказался. Два корпуса по 12000 человек каждый уже были готовы отплыть в Севастополь, как вдруг эта военная операция была приостановлена сообщением о скором появлении в Черном море союзного флота».

Из последних полученных телеграфных сообщений видно, что русские хотели попытаться произвести генеральную атаку на турецкие позиции у Калафата 13 января, в день русского Нового года. Они уже двинули вперед около 10000 солдат, окопавшихся у Четате (деревня в 9 английских милях к северу от Калафата), но им не удалось сконцентрировать все свои наличные силы, так как турецкий генерал опередил их. С помощью 15000–18000 солдат он штурмовал окопы неприятеля, одержал победу в ряде исключительно кровопролитных стычек, имевших место 6, 7, 8, 9 и 10 января и, наконец, вынудил русских отступить в направлении Крайовы. Сами русские признают, что они потеряли 1000 человек убитыми и 4000 ранеными. Как сообщает телеграф, генерал Анреп, «командовавший русскими войсками, тяжело ранен, как и генерал Туинант». Сообщается также, что 10 января турки под командованием Селим‑паши (поляка Зедлинского) снова отступили к Калафату. Таковы телеграфные сообщения, составлявшие до сих пор единственный источник информации об этих чрезвычайно важных событиях. Сообщение, заканчивающееся сведениями о том, что, с одной стороны, русские отступили на Крайову, а турки, с другой стороны – к Калафату, внушает нам подозрение, что оба противника снова совершили крупные стратегические ошибки. Есть сообщение, что Омер‑паша заставил целый корпус переправиться через Дунай между Алютой и Шилом, создав таким образом угрозу для коммуникаций русского корпуса в Крайове. Однако как могли турки перейти Дунай, сплошь покрытый плавающими льдинами, в каком‑либо другом месте, кроме Калафата, единственного пункта, где они сделали необходимые приготовления на такой случай?

Поражение, понесенное русскими у Калафата, пожалуй, важнее с политической, чем с военной точки зрения. Это поражение в сочетании с прибытием союзного флота в Черное море исключает последний шанс на то, что царь уступит покорнейшей просьбе о мире, переданной ему курьером, посланным венским совещанием в С.‑Петербург. С другой стороны, влияние этого поражения немедленно усилит в соседней Сербии национальную партию и нагонит страх на сторонников России, которые в последнее время вели себя в Белграде с поразительной наглостью. Правда, князь Александр и сербские народные массы не дали себя убедить в необходимости порвать узы, связывающие их страну с султаном, несмотря на то, что множество русских агентов наводняет Сербию и ведет свои интриги в разных направлениях: они посещают местности и разыскивают лиц, в прошлом известных приверженностью к изгнанной династии Обреновичей, заговаривая с одними о молодом князе Михаиле, с другими о его старом отце Милоше. Они то внушают им надежду на расширение границ Сербии при покровительстве России, на образование нового королевства Иллирии, которое объединит всех говорящих на сербском языке и ныне находящихся под властью Турции и Австрии, то угрожают им, в случае сопротивления, вторжением несметных армий и полным порабощением. Вы знаете, что проживающий в Вене князь Милош является давнишним протеже Меттерниха, тогда как его сын Михаил – просто‑напросто ставленник России, бежавший в 1842 г. из Сербии и оставивший престол свободным. Поражение России у Калафата кроме того избавит Австрию от страха, что русская армия появится перед Белградом, и пробудит у тех австрийских подданных, которые одного с ней происхождения и одной веры, сознание собственной силы и того унижения, которому они подвергаются под властью немцев.

Относительно Австрии я могу сказать en passant [между прочим. Ред.], что она, наконец, оставила долго лелеемую надежду на получение нового займа. О состоянии ее казначейства можно судить по тому приему, к которому недавно прибегло ее правительство, снизив курс своих же бумажных денег на 15 %; этот финансовый маневр можно сравнить лишь с мошенническими изощрениями изобретательных французских rois faux monoyeurs [королей‑фальшивомонетчиков. Ред.], которые повышали курс денег, когда им надо было платить, и снижали его, когда им предстояло взимать платежи. Судя по немецким газетам, австрийский бюджет на 1854 г. будет сведен с дефицитом в 45000000 флоринов в своей обычной части и в 50000000 флоринов – в чрезвычайной. Всякий раз, как в Вену поступает сообщение, от которого пахнет порохом, люди осаждают банкирские дома, чтобы обменять бумажные деньги на серебряные.

Франция, как известно, также давно собиралась заключить заем в 200000000 франков (8000000 фунтов стерлингов). Однако недостаток продовольствия, неурожай винограда и недобор шелка‑сырца, общий застой в торговле и промышленности, серьезные опасения относительно предстоящих в конце февраля платежей, тенденция к понижению курса государственных ценных бумаг и железнодорожных акций – все эти обстоятельства никак не способствовали облегчению подобной операции. Бонапарту не удалось найти на бирже покупателей для нового займа. Оставалось только то средство, к которому прибегли накануне coup d'etat [государственного переворота. Ред.] – послать Персиньи во Французский банк, чтобы изъять оттуда 50000000 франков (10000000 долларов), оставив взамен в качестве «обеспечения» на такую же сумму казначейских обязательств. Это фактически было сделано в день Нового года. Ответом на этот финансовый coup d'etat было падение курса ценных бумаг до 69 %. Как теперь официально сообщается, правительство получит у Французского банка заем в 2000000 или 3000000 франков, обеспечиваемых казначейскими обязательствами. Лица, не осведомленные о том, что произошло в день Нового года в салоне Французского банка, так и не смогут понять, каким образом удалось убедить этот банк предоставить заем, отвергнутый биржей.

Сообщения о Персии по‑прежнему противоречивы. По одним сведениям, персидская армия идет на Эрзерум и Багдад, а по другим – русская интрига провалилась из‑за угрозы английского поверенного в делах г‑на Томпсона покинуть Тегеран, из‑за опасения, что ненависть персидского народа к России приведет к немедленному взрыву, а также из‑за прибытия афганского посольства, пугавшего вторжением афганцев на персидскую территорию, в случае если Персия заключит союз с Россией.

Судя по опубликованным в «Patrie» частным письмам из Константинополя, Диван решил укрепить Константинополь со стороны суши. Говорят, что смешанная комиссия, состоящая из европейских и турецких офицеров, ужа приступила к предварительному осмотру местности. Укрепление Константинополя совершенно изменило бы характер операций русско‑турецкой войны и оказалось бы самым тяжелым, ударом из всех, когда‑либо нанесенных извечным мечтам самозванного наследника византийских императоров.

Слух о том, что Австрия сосредоточивает в Банате армейский корпус, которым будет командовать генерал граф Шлик, опровергается немецкой печатью.

По сообщению берлинской «Correspondenz», всем властям была дана общая инструкция быть наготове на случай мобилизации ландвера[30].

Из С.‑Петербурга сделано предложение копенгагенскому кабинету уступить России остров Борнхольм.

«Борнхольм», – справедливо замечает «Daily News», – «мог бы служить Мальтой или Гибралтаром на Балтийском море. Он находится на расстоянии одного дня плавания от Зунда и Копенгагена и расположен у самого входа в Балтийское море».

В сообщении, посланном лордом Редклиффом севастопольскому губернатору и ставящем его в известность о появлении союзной эскадры в Черном море, указано, что единственной целью этого передвижения является «защита оттоманской территории от каких‑либо нападений или враждебных актов», но совершенно не упоминается о защите оттоманского флота.

Так как все получаемые из Парижа, Вены, Берлина, Константинополя и С.‑Петербурга сообщения указывают на вероятность войны, то на всех товарных рынках по обе стороны Ла‑Манша происходит общее падение цен.

Написано К. Марксом 20 января 1854 г.

Напечатано в газете «New‑York Daily Tribune» № 3997, 8 февраля 1854 г.

Подпись: Карл Маркс

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Дата добавления: 2015-06-04