Советский Союз. Украина. Деревня Черная

Малыш 44

Том Роб Смит

Малыш 44

Том Роб Смит

Моим родителям посвящается

25 января 1933 года

Теперь, когда Марья решила умереть, ее коту придется заботиться о себе самому. Она уже и так тянула с этим непозволительно долго. В деревне давным‑давно переловили и съели всех крыс и мышей. За ними исчезли домашние животные. Все, за исключением одного, вот этого самого кота, ее верного спутника, которого она старательно прятала от соседей. Почему она сама не убила его? Очень просто: ей нужен был кто‑то, ради кого стоило жить, кого можно любить и защищать – и ради кого попытаться выжить. Она пообещала себе, что будет кормить его до тех пор, пока не настанет такой день, когда у нее самой не останется ни крошки съестного. И сегодня такой день наступил. Она уже давно разрезала свои сапожки на тонкие кожаные ленты и сварила их с крапивой и семенами свеклы. Она привыкла выкапывать из земли дождевых червей и жевать кору деревьев. Сегодня утром, в голодном бреду, она принялась грызть ножку кухонной табуретки, облизывала и кусала ее до тех пор, пока десны у нее не начали кровоточить. Увидев это, кот забился под кровать и наотрез отказывался вылезать оттуда, даже когда она с трудом опустилась на колени и стала звать его по имени, надеясь выманить из убежища. Именно в этот момент Марья решила умереть, ведь ей больше нечего было есть и некого любить.

Марья дождалась наступления ночи, прежде чем отважилась открыть дверь. Она справедливо полагала, что под покровом темноты кот сумеет улизнуть в лес незамеченным. Ведь если кто‑нибудь из соседей увидит его, на него начнется настоящая охота. Даже пребывая на пороге смерти, она с горечью и страхом думала о том, что ее любимец тоже может погибнуть. Она утешала себя мыслью, что никто не ожидает увидеть здесь животное. Марья была уверена, что в деревне, где мужчины разжевывали комья земли в поисках муравьев или личинок насекомых, дети рылись в конском помете, тщетно пытаясь обнаружить непереваренные зерна, а женщины бились смертным боем за обглоданные кости, никто не подозревает о том, что ее кот до сих пор жив.

* * *

Павел не верил своим глазам. Зверек был неуклюжим, тощим, с зелеными глазами и пятнистой черной шерсткой. Но это явно был кот! Мальчик собирал сучья в лесу, когда заметил, как животное выскользнуло из дома Марьи Антоновны, метнулось через засыпанную снегом дорогу и помчалось к лесу. Затаив дыхание, он быстро огляделся. Кота больше никто не заметил. Поблизости вообще не было ни души; хаты смотрели на него черными провалами окон. Единственным признаком жизни были тоненькие струйки дыма, вьющиеся кое‑где из труб. Мальчику казалось, что густой снегопад похоронил его деревню заживо. Снег казался нетронутым: лишь изредка попадались следы ног, а протоптанных тропинок не было вообще ни одной. Дни были такими же глухими, как и ночи. Никто не вставал на работу. Его друзья не выходили поиграть; все они оставались дома, целыми семьями лежа в кроватях, ввалившимися глазами бездумно глядя в потолок. Взрослые теперь походили на детей, а дети выглядели как взрослые. Большинство перестало даже искать, чем бы прокормиться. Так что появление кота иначе как чудом и назвать было нельзя: эти существа давно считались вымершими.

Павел зажмурился и попытался вспомнить, когда он в последний раз ел мясо. Как только он открыл глаза, из уголков рта у него потекла слюна. Он смахнул ее тыльной стороной ладони. Бросив на землю охапку сучьев, радостно‑возбужденный, он побежал домой, спеша сообщить замечательные новости Оксане, своей маме.

* * *

Закутавшись в шерстяное одеяло, Оксана сидела и невидящими глазами смотрела в пол. Она не шевелилась, сберегая последние крохи сил, и старалась придумать, как спасти свою семью. Мысли эти не оставляли ее ни днем, ни даже в ночных кошмарах. Она была одной из немногих, кто не сдался. И она не сдастся. По крайней мере до тех пор, пока с ней остаются ее сыновья. Но одной решимости мало, ей придется быть очень внимательной и осторожной: неудачное начинание повлечет за собой полное истощение, а истощение означает неизбежную смерть. Несколько месяцев назад Николай Иванович, сосед и добрый друг, от безысходности предпринял отчаянную попытку пробраться в государственное зернохранилище. Обратно он не вернулся. На следующее утро жена Николая и Оксана отправились на его поиски. Они нашли его тело на обочине, лежащим на спине: тощий скелет со вздувшимся животом, который он перед смертью успел набить сырым зерном. Пока жена рыдала над трупом мужа, Оксана выскребла у него из карманов остатки зерна и разделила их поровну между ними. Вернувшись в деревню, жена Николая по простоте душевной рассказала односельчанам о случившемся. И вместо жалости столкнулась с неприкрытой завистью, поскольку соседи могли думать лишь о той пригоршне зерна, что ей досталась. Оксана сочла ее честной и искренней дурой, поскольку та своим поступком подвергла их обеих нешуточной опасности.

Воспоминания ее прервались топотом бегущих ног. В деревне больше никто не бегал, если только его не вынуждали к тому важные известия. Она в страхе выпрямилась. В комнату ворвался Павел и, задыхаясь, выпалил:

– Мама, я видел кота.

Оксана шагнула вперед и схватила сына за руки. Она должна была убедиться, что он не бредит: голод творил с людьми странные вещи. Но на лице у него не было и следа горячечного исступления. В глазах у сына светился ум, взгляд оставался серьезным. Ему исполнилось всего десять лет, но он уже превратился в мужчину. Обстоятельства сложились так, что ему пришлось отказаться от детства. Отец мальчика почти наверняка был мертв – даже если не физически, для них он все равно что умер. Он отправился в Киев в надежде раздобыть какой‑нибудь еды. Больше его не видели, и Павел понял – причем ему не понадобились объяснения или утешения, – что отец больше не вернется. И теперь Оксана зависела от старшего сына так же, как и он от нее. Они стали соратниками, и Павел поклялся, что преуспеет там, где потерпел неудачу его отец: он сделает так, что его семья выживет.

Оксана погладила сына по щеке.

– Ты сможешь поймать его?

Он горделиво улыбнулся.

– Если у меня будет косточка.

Пруд замерз. Оксана принялась шарить руками в снегу в поисках подходящего камня. Боясь, что громкий звук привлечет ненужное внимание, она завернула булыжник в платок, чтобы заглушить шум, и стала пробивать во льду маленькую лунку. Затем женщина отложила камень в сторону и, мысленно перекрестившись, сунула руку в черную ледяную воду, негромко ахнув от холода. Пальцы должны были потерять чувствительность через каких‑нибудь несколько секунд, так что ей приходилось спешить. Рука ее коснулась дна, но там не было ничего, кроме ила и слизи. Где же она? Запаниковав, Оксана опустилась на колени и погрузила руку в воду уже до плеча. Она судорожно шарила в ледяной грязи, чувствуя, как немеют пальцы. И тут она коснулась чего‑то. Всхлипнув от облегчения, она схватила бутылку и вытащила ее наружу. Кожа на руке у нее стала иссиня‑бледной, как у трупа. Но сейчас это женщину не беспокоило, она нашла то, что искала, – бутылку, горлышко которой было запечатано смолой. Она стерла ил и грязь с боков и вгляделась в стекло. Внутри хранилась коллекция маленьких косточек.

Вернувшись домой, Оксана обнаружила, что Павел развел огонь. Она нагрела смолу над пламенем, и та густыми каплями стала стекать на оранжевые угли. Пока оба ждали, Павел обратил внимание на посиневшую от холода кожу матери и принялся растирать ей руку, чтобы восстановить кровообращение. Сын, по обыкновению, заботился о ней. Когда смола растаяла и стекла, Оксана перевернула бутылку и потрясла. В горлышке застряли несколько костей. Она вытащила их и протянула сыну. Павел внимательно осмотрел их, поскреб каждую ногтем и даже понюхал. Сделав наконец свой выбор, он уже собрался уходить, когда она остановила его.

– Возьми с собой брата.

Павел счел это ошибкой. Его младший брат был неуклюжим тихоней. Кроме того, он уже считал кота своей добычей. Он первым заметил его, а значит, и поймать его предстоит ему. Это будет его победа. Но мать вложила ему в руку вторую косточку.

– Возьми с собой Андрея.

* * *

Андрею исполнилось уже почти восемь лет, и он очень сильно любил своего старшего брата. Практически не выходя на улицу, он большую часть времени проводил в задней комнате, где они спали все втроем, и увлеченно играл сам с собой в карты. Карты сделал отец. Он вырезал их из листов бумаги, сложенных в несколько раз, а затем склеенных вместе. Это был его прощальный подарок перед тем, как отправиться в Киев. Андрей все еще ждал, что он вернется домой. Никто не сказал ему, что больше ждать бесполезно. Как только он начинал скучать по отцу, что случалось довольно часто, то сразу же принимался тасовать карты, раскладывая их на полу по мастям и старшинству. Он был уверен: стоит ему разложить всю колоду – и отец непременно вернется. Разве не для этого он подарил ему карты перед уходом? Разумеется, Андрею больше нравилось играть с братом, но у Павла теперь не оставалось времени для игр. Он был все время занят, помогая матери, а если и соглашался сыграть, то только по вечерам, перед тем как лечь спать.

В комнату вошел Павел. Андрей радостно улыбнулся, надеясь, что тот пришел поиграть с ним, но брат присел рядом на корточки и стал собирать колоду.

– Потом сыграем. Идем на улицу. Где твои опорки?

Сочтя вопрос приказанием, Андрей залез под кровать, откуда и достал опорки: две полоски, вырезанные из тракторной шины. Если положить сверху тряпки и примотать все это к ноге веревкой, получалось нечто вроде самодельных сапог. Павел помог ему покрепче затянуть бечевку, одновременно поясняя, что сегодня вечером они смогут поесть мяса, если только Андрей сделает все в точности так, как он ему велит.

– Папа возвращается?

– Нет, папа не возвращается.

– Он потерялся?

– Да, он потерялся.

– Тогда кто принесет нам мяса?

– Мы сами добудем его.

Андрей знал, что его брат – искусный охотник. Он поймал крыс больше, чем любой другой мальчишка в деревне. И сейчас впервые пригласил Андрея составить ему компанию в столь важном деле.

Выйдя на улицу, Андрей изо всех сил старался не растянуться на снегу. Он то и дело спотыкался, потому что окружающий мир расплывался у него перед глазами. Четко он различал лишь те предметы, которые подносил к самому носу. Если кто‑либо мог разглядеть человека вдалеке – тогда как сам Андрей видел лишь смутное пятно, – мальчик приписывал это уму, или опыту, или еще каким‑либо иным качествам, которые ему только предстояло обрести. Но сегодня он ни за что не упадет и не выставит себя на посмешище. Он заставит брата гордиться собой. Для него это было важнее, чем даже перспектива поесть мяса.

Павел остановился на опушке леса, наклонившись, чтобы повнимательнее рассмотреть кошачьи следы на снегу. Умение брата находить их представлялось Андрею замечательным. Затаив дыхание, он присел на корточки, глядя, как Павел трогает отпечаток одной из лап. Сам Андрей совершенно не разбирался в чтении следов или охоте.

– Это здесь прошел кот?

Павел кивнул и принялся всматриваться в лес.

– Следы очень слабые.

Подражая брату, Андрей провел кончиком пальца по отпечатку и поинтересовался:

– Что это значит?

– Кот легкий, а значит, нам достанется мало еды. Но если он голоден, то легче попадется на приманку.

Андрей попытался переварить полученные сведения. Однако в голове у него все смешалось.

– Брат, если бы ты был игральной картой, то какой? Туз или король, пики или червы?

Павел вздохнул, и Андрей, уязвленный его неодобрением, почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы.

– Если я отвечу, ты обещаешь больше не разговаривать?

– Обещаю.

– Мы не поймаем этого кота, если ты будешь болтать и спугнешь его.

– Я буду вести себя тихо.

– Я был бы валетом, рыцарем с мечом. А теперь ты обещал – больше ни слова.

Андрей кивнул. Павел встал. И братья вошли в лес.

* * *

Они долго шагали рядом – Андрею казалось, что прошло много часов, хотя его чувство времени, как и все остальное, оставляло желать лучшего. Луна ярко освещала белый снежный покров, и брат без труда находил следы. Они уже углубились в лес намного дальше, чем когда‑либо заходил Андрей. Ему частенько приходилось переходить на бег, чтобы не отстать от Павла. Ноги у него болели, желудок сводило от голода. Он замерз и проголодался. Хотя дома есть было нечего, там, по крайней мере, у него не болели ноги. Веревка, которой тряпки были привязаны к кускам шин, ослабла, и он чувствовал, как под пятки набивается снег. Но попросить брата остановиться и завязать ее покрепче он не осмеливался. Он же пообещал, что не скажет ни слова. Скоро снег растает, тряпки промокнут, и ноги у него окоченеют окончательно. Чтобы отвлечься от неприятных ощущений, Андрей отломил веточку с молодого деревца и принялся жевать кору, перемалывая ее зубами в грубую массу, царапавшую ему десны и язык. Взрослые говорили ему, что кашица из коры притупляет чувство голода. Он поверил им; веру он полагал полезным качеством.

Внезапно Павел знáком велел ему остановиться. Андрей замер на месте; зубы у него стали коричневыми от коры. Павел присел на корточки. Андрей последовал его примеру, всматриваясь в лес в надежде увидеть то, что заметил брат. Он прищурился, чтобы деревья не расплывались у него перед глазами.

Павел смотрел на кота, а тот, казалось, тоже уставился на него своими зелеными глазами. О чем он думает? Почему не убегает? Не исключено, что, прячась в доме Марьи, он еще не научился бояться людей. Павел достал нож, порезал кончик пальца и уронил капельку крови на куриную косточку, которую дала ему мать. То же самое он проделал и с приманкой Андрея – раздавленным черепом крысы, – пометив его опять же своей кровью, поскольку боялся, что брат вскрикнет и спугнет кота. Не обменявшись ни словом, братья разошлись в разные стороны. Еще дома Павел все подробно растолковал Андрею, так что теперь нужды в разговорах не было. Отойдя друг от друга на некоторое расстояние и оказавшись по обе стороны от кота, они положили косточки на снег. Павел бросил короткий взгляд на брата, чтобы убедиться, что тот ничего не напутал.

В точности выполняя полученные указания, Андрей вытащил из кармана кусок веревки. На одном ее конце Павел заранее завязал петлю, так что теперь Андрею оставалось лишь разложить ее вокруг крысиного черепа. Закончив, он отступил назад, насколько позволяла длина веревки, и лег на живот, подминая снег под собой. Мальчик лежал и ждал. И только теперь, оказавшись на земле, он понял, что почти не видит наживки. Она превратилась в расплывчатое пятно. Внезапно испугавшись, Андрей понадеялся, что кот двинется в сторону брата. Павел не сделает ошибки, поймает его, и они пойдут домой, где смогут поесть. От страха и холода руки у него начали дрожать. Он попытался унять дрожь. Вдруг он заметил, как черное пятно двинулось в его сторону.

От дыхания Андрея снег начал таять у него перед лицом; к нему потекли струйки ледяной воды и проникли под одежду. Ему отчаянно хотелось, чтобы кот пошел к ловушке брата, но, когда пятно приблизилось, стало окончательно ясно, что кот выбрал его приманку. Разумеется, если он поймает кота, Павел полюбит его, станет играть с ним в карты и больше никогда не будет сердиться. Подобная перспектива обрадовала мальчика, и страх его сменился радостным предвкушением. Да, именно он и поймает кота. А потом убьет. И докажет, что тоже чего‑то стоит. Что там говорил ему брат? Он предупреждал Андрея, чтобы тот не потянул за веревку раньше времени. Если зверек испугается, все их труды пойдут насмарку. По этой причине, а еще потому, что он не видел, где в точности находится кот, Андрей решил подождать, просто на всякий случай. Он почти различал черную шерстку и четыре лапы. Он подождет еще немножко, совсем чуть‑чуть… И тут до него донеслось сердитое шипение брата:

– Давай!

Андрей запаниковал. Слишком часто в прошлом он слышал этот тон, который означал, что он сделал что‑то не так. Он прищурился и разглядел, что кот стоит в самом центре его петли, и дернул за веревку. Но было уже слишком поздно – зверек успел отпрыгнуть в сторону. Петля захлестнула пустоту. Однако Андрей все равно продолжал тащить ее на себя, отчаянно надеясь, что на конце ее каким‑то чудом окажется кот. В руки к нему скользнула пустая петля, и мальчик почувствовал, как лицо ему заливает жаркая краска стыда. Охваченный гневом, он уже готов был вскочить на ноги, броситься за котом, настичь его, задушить и размозжить ему череп. Но он не пошевелился, потому что заметил, как брат остался неподвижно лежать на снегу. И Андрей, который привык всегда и во всем следовать примеру Павла, поступил так же. Он щурился, напрягая зрение, и наконец разглядел, как расплывчатое черное пятно ползет к ловушке Павла.

Злость на бестолкового младшего брата сменилась восторгом при виде неблагоразумного поведения кота. Мышцы на спине Павла напряглись. Вне всякого сомнения, кот учуял запах крови, и голод оказался сильнее осторожности. Он смотрел, как зверек замер на месте, приподняв переднюю лапу, глядя прямо на него. Павел затаил дыхание: пальцы его сжались вокруг веревки. Он ждал, мысленно подталкивая кота сделать следующий шаг.

Ну, давай же. Давай. Давай.

Кот прыгнул вперед, раскрыл пасть и схватил косточку. Точно рассчитав время, Павел рванул веревку на себя. Петля захлестнулась вокруг передней лапы. Павел вскочил и вновь потянул веревку, сильнее затягивая петлю. Кот попытался убежать, но силки крепко держали его. Мальчик дернул, и зверек повалился на землю. По лесу разнесся такой визг, словно какое‑то чудовище отчаянно сражалось за свою жизнь, расшвыривая снег и выгибаясь всем телом, кусая веревку зубами. Павел испугался, что петля порвется. Веревка‑то была старенькая и потертая. Но, когда он попытался подойти ближе, кот отпрянул от него, не даваясь ему в руки. Павел крикнул брату:

– Убей его!

Андрей до сих пор лежал неподвижно, не желая совершить очередную ошибку. Но вот теперь ему сказали, что делать. Он вскочил, побежал вперед, но тут же споткнулся и рухнул лицом вниз. Высунув нос из снега, прямо перед собой он увидел шипящего и плюющегося кота. Если веревка порвется, кот убежит, и тогда брат навеки возненавидит его. Вновь послышался хриплый отчаянный голос Павла:

– Убей его! Убей его! Убей его!

Андрей с трудом поднялся на ноги и, почти ничего не видя перед собой, шагнул вперед и навалился сверху на извивающееся тело зверька. Пожалуй, он надеялся, что своим весом попросту раздавит его. Но сейчас он чувствовал, как кот беснуется под ним, царапая когтями грубую мешковину, из которой было сшито его пальто. Раскинув руки в стороны, чтобы не позволить зверьку вырваться, Андрей с мольбой оглянулся на Павла, взглядом прося того вмешаться.

– Он еще жив!

Павел подбежал к нему, упал на колени и сунул руку под тело младшего брата, но его пальцы встретили лишь оскаленную пасть маленького зверька. Тот укусил его. Павел отдернул руку. Не обращая внимания на сочащуюся из раны кровь, он зашел с другой стороны, опустился на колени и вновь сунул обе руки брату под живот, на этот раз схватив кота за хвост. Пальцы его стали медленно передвигаться по спине несчастного зверька. Против нападения с этой стороны кот оказался бессилен.

Андрей по‑прежнему не шевелился, ощущая идущую под собой борьбу и чувствуя, как рука брата все ближе подбирается к голове кота. Тот понял, что смерть близка, и в отчаянии принялся хватать зубами все подряд – пальто, снег, – обезумев от страха, который Андрей ощущал как толчки в живот. Подражая брату, мальчик закричал:

– Убей его! Убей его! Убей его!

Павел свернул зверьку шею. Еще несколько мгновений братья лежали неподвижно, тяжело дыша. Павел опустил голову на спину Андрею, по‑прежнему сжимая обеими руками шею кота. Наконец он вытащил руки и поднялся на ноги. Андрей оставался на снегу, не смея пошевелиться.

– Вставай.

Теперь он мог выпрямиться. Теперь он мог встать рядом со своим братом. Теперь он мог стоять с гордо поднятой головой. Андрей не разочаровал его. Не подвел. Он взял брата за руку и поднялся на ноги. Павел не смог бы поймать кота без него. Веревка наверняка порвалась бы, а кот сбежал. Андрей засмеялся, приплясывая на месте. Еще никогда он не чувствовал себя таким счастливым. Они по‑настоящему стали братьями. Павел обнял его, и оба посмотрели на добычу у своих ног: маленького костлявого кота, вдавленного в снег.

Но теперь следовало принести кота обратно в деревню так, чтобы никто его не заметил. Из‑за такой добычи односельчане будут драться насмерть, а визг животного кто‑нибудь мог и услышать. Поэтому Павел предпочел не рисковать. Они не взяли с собой мешок, в который можно было завернуть кота. Но сообразительный старший брат недолго ломал голову. Он решил спрятать его под грудой хвороста. Если они встретят кого‑нибудь по пути домой, то сделают вид, будто собирали сучья в лесу, что не вызовет никаких расспросов. Павел поднял кота.

– Я понесу его под грудой хвороста, чтобы никто не заметил. Но если мы и впрямь собирали сучья, то и ты должен нести их в руках.

На Андрея логика брата произвела сильное впечатление – сам он до такого никогда бы не додумался. Он принялся собирать хворост. Землю покрывал толстый слой снега, под которым трудно было заметить упавшие сучья, поэтому ему пришлось искать их на ощупь, голыми руками. После каждой попытки он поспешно подносил руки ко рту и дышал на них. Вскоре из носа у него потекло, на верхней губе скопились сопли. Впрочем, сегодня это его не беспокоило, после такой‑то удачи, и он даже начал напевать любимую песню отца, вновь погрузив руки в снег.

Сучьев действительно было мало, и Павлу пришлось отойти подальше от младшего брата. Им придется разделиться. Вдалеке он заметил упавшее дерево, ветви которого торчали в разные стороны. Он поспешил к нему, положив кота на снег, чтобы освободить руки и без помехи обламывать сучья. Их здесь было много, хватит для них обоих, и Павел оглянулся по сторонам в поисках Андрея. Он уже собрался было окликнуть его, но тут же прикусил язык. За спиной раздался какой‑то шум. Он быстро обернулся. Вокруг стеной стоял густой и темный лес. Он зажмурился, вслушиваясь в доносящийся звук: хррум, хррум, хррум. Это под чьими‑то шагами хрустел снег. Звук стал громче, он ускорился. Мальчик ощутил прилив внезапного страха. Он открыл глаза. В темноте впереди Павел уловил движение: к нему бежал какой‑то мужчина. В руке у него был толстый тяжелый сук. Он бежал прямо на Павла. Значит, он слышал, как они убивали кота, и теперь намеревался отнять у них добычу. Но Павел не допустит этого: он не позволит матери умереть с голоду. Он преуспеет там, где потерпел неудачу его отец. Павел начал поспешно засыпать снегом кота, надеясь скрыть его.

– Мы собирали…

Голос у Павла сорвался, когда человек выскочил на опушку, поднимая сук над головой. Только теперь, разглядев его изможденное лицо и безумный взор, мальчик понял, что ему был нужен вовсе не кот, а он сам.

Рот у Павла приоткрылся в тот самый миг, когда сук обрушился ему на голову. Он ничего не почувствовал, только вдруг понял, что почему‑то больше не стоит на ногах. Он опустился на одно колено. Склонив голову к плечу, он поднял глаза, которые уже заливала кровь из раны, и увидел, как человек поднял сук для второго удара.

* * *

Андрей перестал напевать себе под нос. Это не Павел окликнул его? Он собрал совсем мало хвороста, во всяком случае недостаточно для их плана, и не хотел, чтобы брат снова бранил его, особенно теперь, когда он так здорово проявил себя. Он выпрямился, вытаскивая из сугроба руки и отряхиваясь. Глядя на лес, он прищурился, но даже ближайшие деревья казались ему расплывчатыми силуэтами.

– Павел?

Ответа не было. Он еще раз окликнул брата. Это что, какая‑то игра? Нет, Павел больше не любил игры. Андрей двинулся туда, где они расстались с братом, по‑прежнему ничего не видя перед собой. Это неправильно. Не он должен был искать Павла, а как раз Павел должен найти его. Что‑то было не так. Он вновь окликнул брата по имени, на этот раз громче. Почему тот не отзывается? Андрей вытер нос грубым рукавом своего пальто, раздумывая, не устроил ли Павел ему очередное испытание. Как бы поступил на его месте старший брат? Он пошел бы по следам на снегу. Андрей выбросил хворост и опустился на колени, осматривая землю. Обнаружив собственные следы, он двинулся по ним и вскоре дошел до места, где они с Павлом расстались. Гордясь собой, он отыскал следы брата. Если он выпрямится во весь рост, то не увидит отпечатков, поэтому, едва не тычась носом в снег, он двинулся дальше, как собака по запаху.

Он добрался до упавшего дерева, вокруг которого были рассыпаны сучья и виднелись следы – некоторые из них были большими и глубокими. Снег почему‑то был красного цвета. Андрей зачерпнул его ладонью, растирая между пальцами, пока тот не превратился в кровь.

– Павел!

Андрей кричал до тех пор, пока не сорвал голос. Он заплакал. Ему хотелось сказать брату, что он может забирать себе его долю добычи. Он просто хотел, чтобы тот вернулся. Но все было напрасно. Брат бросил его. Он остался один.

* * *

Оксана прятала небольшой мешочек с толчеными стеблями кукурузы, иван‑чая и сушеными картофельными очистками прямо в поду печи. Во время обысков она всегда разводила в ней небольшой огонь. Заготовители, присланные удостовериться, что она не укрывает зерно от продразверстки, никогда не лезли в огонь. Они не доверяли ей – еще бы, она выглядела здоровой в то время, когда все остальные были больны, словно уже тем, что осталась жива, совершила преступление. Но они не могли найти продовольствие у нее в доме, не могли приклеить к ней ярлык «кулачки», зажиточной крестьянки. Вместо того чтобы расстрелять ее сразу, они обрекли ее на медленную смерть. Оксана уже знала, что не может противостоять им в открытую. Несколько лет назад она организовала отпор в деревне, когда было объявлено, что сюда приедут люди, чтобы снять колокол. Они хотели расплавить его. Оксана и четыре другие женщины заперлись на колокольне и принялись безостановочно звонить в колокол, не позволяя снять его. Оксана кричала, что колокол принадлежит Господу. В тот день ее запросто могли пристрелить, но тот, кто был у них главным, решил пощадить женщин. Выломав двери, он заявил, что ему приказали всего лишь забрать колокол, пояснив, что страна нуждается в металле для промышленной революции. В ответ она плюнула ему под ноги. А когда государство начало отнимать хлеб у крестьян, утверждая, что тот принадлежит ему, Оксана уже была умнее. Вместо того чтобы восстать открыто, она изображала покорность, ее сопротивление стало тайным.

А сегодня у ее семьи будет праздник. Она растопила снег, вскипятила воду и высыпала в нее толченые стебли кукурузы. Туда же она добавила оставшиеся косточки из бутылки. После того как кушанье будет готово, она истолчет кости на муку. Разумеется, Оксана понимала, что торопит события. Павел еще не вернулся с охоты. Но она не сомневалась в его успехе. Господь ниспослал ей трудности, но и дал ей сына в помощь. Даже если он не поймает кота, она сказала себе, что не станет сердиться. Лес большой, кот маленький, а гнев – напрасная трата сил. Но, даже заставляя себя подготовиться к разочарованию, она испытывала радостное возбуждение при мысли о том, что сегодня у них будет мясо и картофельный борщ.

В дверях появился Андрей. Лицо у него было расцарапано, пальто в снегу, из носа текли кровавые сопли. Опорки мальчика развалились, и наружу торчали босые пальцы. Оксана подбежала к нему.

– Где твой брат?

– Он бросил меня.

Андрей заплакал. Он не знал, куда подевался брат, не понимал, что случилось, и не мог объяснить. Он только знал, что мать возненавидит его. Он знал, что окажется виноватым, пусть даже все сделал правильно и это старший брат бросил его.

У Оксаны перехватило дыхание. Оттолкнув Андрея в сторону, она выскочила наружу, глядя на лес. Павла нигде не было видно. Быть может, он упал и поранился. Быть может, ему нужна помощь. Она вбежала внутрь, чтобы потребовать ответ, но обнаружила лишь, что Андрей стоит у чугунка с ложкой во рту. Пойманный на горячем, он с глуповатой улыбкой посмотрел на мать, и та заметила, что из уголка рта у него стекает струйка картофельного супа. Охваченная гневом – на своего погибшего мужа и пропавшего сына, – она рванулась вперед, повалила Андрея на пол и глубоко засунула деревянную ложку ему в горло.

– Когда я ее вытащу, ты расскажешь мне все, что случилось!

Но едва она вытащила ложку, как он закашлялся. Придя в бешенство, Оксана вновь сунула ложку Андрею в горло.

– Ты – бесполезный неуклюжий дурак! Где мой сын? Где он?

Она снова вытащила ложку, но он лишь кашлял и плакал. Говорить Андрей не мог. Он продолжал кашлять и плакать, и тогда она принялась бить его кулачками в грудь. И только заметив, что борщ вот‑вот закипит и выльется, Оксана остановилась. Она встала и сняла суп с плиты.

Андрей хныкал и скулил на полу. Оксана посмотрела на него сверху вниз, чувствуя, как утихает ее гнев. Он был такой маленький. Он так сильно любил своего старшего брата. Оксана наклонилась, подняла сына и усадила его на стул. Закутав его в свое одеяло, она налила ему миску борща, большую порцию, намного больше, чем он получал обычно. Она попыталась накормить его с ложечки, но он упрямо не хотел открывать рот. Он не доверял ей. Оксана протянула ему ложку. Андрей перестал плакать и начал есть. Миска опустела очень быстро. Она снова налила ему борща и сказала, чтобы он ел помедленнее. Пропустив ее слова мимо ушей, Андрей в мгновение ока разделался со второй порцией. Очень спокойно и негромко она спросила у него, что случилось, а потом слушала, как он рассказывает про кровь на снегу, разбросанные сучья, исчезновение брата и крупные следы. Оксана крепко зажмурилась.

– Твой брат мертв. Его забрали, чтобы съесть. Ты понимаешь? Так же, как вы охотились на кота, кто‑то охотился на вас. Ты понимаешь это?

Андрей молчал, глядя на катящиеся по щекам матери слезы. По правде говоря, он ничего не понял. Он смотрел, как она встала и вышла из избы. Услышав голос матери, он подбежал к двери.

Оксана стояла на коленях в снегу, запрокинув лицо к полной луне.

– Прошу тебя, Господи, верни мне сына.

Теперь вернуть его домой мог только Господь Бог. А ведь она просила так мало. Или у Господа короткая память? Она рисковала жизнью, чтобы спасти Его колокол. Взамен она просила всего лишь вернуть ей сына, смысл ее жизни.

Из дверей выглянули несколько соседей. Они смотрели на Оксану и слушали, как она плачет. Но такая скорбь давно стала привычной, и вскоре односельчане вновь попрятались по домам.

Дата добавления: 2015-06-04