Кооперация вместо рынка

«Государство, кооперация и синдикат ведут дело совместно, создавая высшие органы на началах равенства, то есть на паритетных началах», - формулирует Чернов основу модели конструктивного социализма. Но при более конкретной детализации Чернов показывает себя сторонником подчинения синдикальной структуры союзу кооперации и государства.

Чернов считает: «отдельный человек, как производитель, работает на всех, сам потребляя все меньшую и меньшую часть продукта, производимого своим трудом, а иногда не потребляя никакой его части. Поэтому личная непосредственная заинтересованность каждого производителя в качестве, добротности продукта своей работы делается все более и более отдаленной и во всех смыслах минимальной». Рынок отчасти решает эту проблему заинтересованности производителя в качестве продукции. Но для Чернова эти решения неприемлемы. Чернов выступает за контроль «всей остальной рабочей массы, в качестве потребителей… над каждой отдельной из производственных групп…»

Поэтому Чернов, критикуя синдикализм, отдает предпочтение не производственным, а потребительским структурам. По мнению теоретика эсеров, в потребительской кооперации развита «деловитость хозяйственного организатора». «Не синдикаты, а именно кооперативы развивают в своих руководителях эту драгоценную способность, одновременно воспитывая в массах навыки хозяйственного самоуправления». Оно и понятно, ведь реальные кооперативы работают в условиях рынка. Но потребители в кооперативах – не организаторы, они выдвигают для этого персонал кооператива.

Из сомнительной посылки Чернов делает и сомнительный вывод с явным кооперативным «флюсом»: «Социализм, в конце концов, есть не что иное, как охватывающее всю страну, всех жителей «потребительское общество», при котором состоят и на которое работают принадлежащие ему фабрики и заводы». Вот такой «комбинат» под управлением организаторов распределения продуктов.

Представителями потребителей, как мы видели, Чернов считает потребительскую кооперацию. Считать кооперацию представителем потребителей как таковых можно только в том случае, если все люди объединены в потребкооперативы. Чернов, считавший рынок несовместимым с социализмом, склоняется именно к такой кооперативизации населения. Ведь кооперация – это способ соединения потребителя и производителя помимо рынка страны. Но на практике потребительская кооперация - это тоже рынок, своего рода “государство” с собственной таможней. Кооператив распределяет продукцию в небольших масштабах более эффективно, чем рынок, спрямляя путь от производителя к потребителю, уменьшая количество посредников, проводя предварительное изучение рынка и оптовые закупки.

Из кооператива можно выйти в любой момент, если его эффективность не устраивает потребителя. А из всеобщего кооператива выйти нельзя. Это – уже принципиально иная структура, которая не конкурирует с рынком, а вытесняет его. Теперь потребитель волей-неволей вынужден получать продукт только через кооператив. Когда канал получения продукта один, то и качество продукта может быть любым – оно зависит от доброй воли работников кооперации и их контрагентов-производителей. Покрывая собой целое государство и превращаясь в монопольную организацию, кооперация по сути сама превращается в государство, формируя монопольный рынок, типологически близкий к бюрократическому рынку СССР 60-80-х гг.

Однако идеал консолидированного нерыночного хозяйства будет достигаться по Чернову постепенно, в условиях рынка. Когда Чернов обращался к практическим аспектам кооперации, он рассуждал вполне «рыночно». В качестве критерия эффективности киббуцев и их кооперативной системы Чернов приводит их прибыльность.

По мнению Чернова, капитализм «эксплуатирует» работников, как производство «эксплуатирует» потребление. Выбор и предмет противоборства заключается в том, развивать производство или уже на данном этапе улучшать жизнь большинства. Эта же проблема стояла и в СССР в известном противоречии производственных групп А и Б. В данном случае речь идет скорее о стратегии модернизации производства, а не об «эксплуатации». Оценка Чернова показывает, что его симпатии – на стороне потребителей. По Чернову потребительская кооперация стоит в центре системы производственных предприятий и является моделью контроля потребителей над производителями. Кооперация «разрастается из единого центра во все стороны, подобно кусту». Но такая кустовая система затрудняет упорядочение и унификацию. Чернов не учитывает одно простое обстоятельство: кооперация не «поперечна» отраслевой системе, а хаотична. Она развивается как коммерческая корпорация, включая в свою орбиту случайных набор организаций. В идеальной модели синдикальная система продольна, а кооперация – поперечна, что создает сеть, покрывающую все социальное пространство и придающее ему прочность и устойчивость. Деятельность людей координируется по двум пересекающимся линиям – отраслевой и потребительской. Но если так, то первоначальная кооперативная структура должна быть заменена новой, охватывающей все население.

Отыскивая зачатки социализма, те элементы, из которых он может вырасти, Чернов останавливается на кооперации: «мир кооперации все более сходен с таким эмбрионом». Но вот беда – рабочие жалуются на эксплуатацию со стороны кооператоров – собственников, требуют заключения профсоюзных соглашений. «Эти договорные отношения приходится рассматривать как обрывочный прообраз будущих отношений производителей и потребителей в социалистическом строе…». В чем же здесь социализм? Такие же договоры заключает предприниматель со своими рабочими. В системе предприятий, принадлежащих потребительским кооперативам, нет преодоления отчуждения и даже господства над производителями.

Потребительская кооперация является зачатком социализма лишь в том отношении, что стремится решить проблему восстановления обратной связи между производителем и потребителем, которую обезличивает, а иногда и разрушает рынок. Но пока нет технической возможности установить прямую связь между производителем и потребителем его продукции, кооперация может способствовать упорядочению рынка. Но, заменяя его, она наследует его недостатки, добавляя свои.

Если рынок устраняется и заменяется кооперативным распределением, то как будет определяться распределение ресурсов и заказов между отраслями и предприятиями? Чернов дает на это вполне марксистский ответ: планомерное распределение, проще говоря – распределение по единому плану. «Какой же мыслим социализм без внесения планомерности и единства в общественное хозяйство?» «Особенность социалистического строя сравнительно с буржуазным состоит в планомерном общественно-организованном хозяйстве, т. е. правильном учете и целесообразном распределении всех производительных ресурсов страны соответственно ее столь же всесторонне учтенным потребностям». Чернов, таким образом, унаследовал марксистское смешение социализма и планомерности. При этом он признает, что некоторая планомерность возможна и при капитализме или «гипер-империализме». Но, по мнению Чернова, в планах капиталистических монополий нет «всесторонности» и, главное, «правильности». Что же определит эту «правильность» при социализме? Мудрость управленческого центра? А может ли он совершать ошибки? Или социализм будет существовать до первой ошибки? А раз что-то спланировано неправильно, то общество по определению возвращается в капитализм?

Планирование по Чернову – неотъемлемая черта поддержания равновесия между тремя компонентами социально-экономической системы: «вплоть до общей их (фабрик и их объединений – А.Ш.) совокупности, подчиненной единому хозяйственному плану: на всех ступенях должно быть новое, гармоническое организованное равновесие всех трех живых факторов производства - потребителя, производителя и организатора. Они опять сливаются нераздельно, как это было в натуральном хозяйстве – только в неизмеримо более широком общенациональном масштабе». Идея синтеза социальных компонентов продолжает рассуждения Ш. Фурье. Но как поддерживать гармонию между ними? Кто формирует план? Как соотносятся звенья этой системы?

Чернов выдвигает жесткое условие к системе экономической координации: «Никакая, даже социалистическая бюрократизация управления народным хозяйством не является социализацией». Это условие ставит и перед ним как теоретиком тяжелую задачу – совместить плановое единство с демократией и самоуправлением, исключающим бюрократизацию. Не всегда предложения Чернова удачны в этом отношении.

Эту проблему пытались решить и другие конструктивные социалисты. О. Бауэр считал, что заботу о пропорциональности в развитии отраслей «возьмет на себя будущий национальный банк… Управляемый доверенными людьми общественного коллектива, он всегда будет направлять те капиталы, которыми он располагает, туда, куда необходимо народу… Таким образом, именно обобществление банков будет решающим шагом в деле преодоления капиталистической анархии». Однако нет никаких доказательств, что чиновники банка могут регулировать производство более эффективно, чем клерки частных банков или чиновники правительства. Идею марксисткой банкократии критиковал еще Бакунин, и никаких новых аргументов у сторонников этой модели с XIX века не появилось. Более того, национализация банков большевиками лишь способствовала параличу промышленности, о чем Чернов не преминул напомнить Бауэру.

На призыв Бауэра к установлению социалистической банкократии Чернов возражает: «Банки есть место зарождения и роста самодовлеющей финансовой олигархии». Необходима не концентрация власти в банках, а демократизация кредита путем расширения круга тех, кто управляет банками, а также развития кооперативного кредита. Это - почти план Прудона, которого Чернов назвал отцом кооперативного кредита.

«Что в социалистическом обществе будет какое-то центральное учреждение, в область ведения которого отойдет задача установления «планового хозяйства» - нет спора». Но вероятнее, что это будет не банк, а «центральное общегосударственное хозяйственно-статистическое бюро» или демократически организованный «Высший экономический совет».

Идея статистического бюро была популярна у всех направлений освободительного социализма, включая и анархистов. Но статистика является объективной только в том случае, когда она отделена от власти и капитала. Если от цифр статистики зависит вознаграждение хозяйственных субъектов, цифры тут же начинают искажаться.

Увлечение статистикой – поиск путей к совещательному, добровольному планированию, когда предприятия информируются о потребностях, и в соответствии с этой информацией берут на себя обязательства по выполнению заявленных потребностей. Проблема заключается в том, что количественные показатели не могут точно характеризовать качество продукции. Статистическая информация не позволяет построить обратную связь от потребителя к производителю, которая была бы эффективнее рыночной.

В индустриальном обществе только возможность выбора позволяет потребителю приобрести продукт, качество которого устраивает его в наибольшей степени. Разумеется, и этот выбор не гарантирует потребителя от того, что производитель не навяжет продукт. Ведь потребитель вынужден выбирать на рыке «меньшее из зол». Но преодолеть эту ситуацию возможно лишь при условии такого уровня индивидуализации производства и развития коммуникаций, когда любой потребитель может не только выбрать производителя, но и заказать ему индивидуальные свойства продукта. Но такая обратная связь – возможность, открывающаяся лишь в постиндустриальном обществе.

Как и Ленин, Чернов пытается снять вопросы, неизбежно возникающие при рассмотрении его системы, с помощью понятия контроля. В результате вырисовывается бюрократическая лестница, которая должна уравновесить все здание. «Не искусственное стремление к громоздкости, а сама природа контролируемого явления требует целой сети, целой лестницы контрольных учреждений». Какие отношения между звеньями этой лестницы, как предотвратить бюрократизацию, как в этом контроле могут участвовать рабочие? Собственно демократический контроль за предприятием может быть обеспечен просто путем его открытости для изучения, независимого от одной из сторон. Чернов предлагает не столько систему контроля, сколько некоторый набор пожеланий для бюрократических органов, регулирующих общественное развитие: «Удовлетворительной будет лишь та система контроля, которая сумеет примирить, уравновесить, гармонически сочетать в себе всю совокупность указанных признаков: компетентность, дифференцированность, возможную степень приближения к массам, всесторонний охват интересов частных и общих, интересов производства, труда и потребления, интересов трудящейся личности и всего государства».

Чернов не смог построить внутренне логичную модель, удовлетворяющую условиям, поставленным им самим. Но это не позволяет нам недооценивать его вклад в решение проблем конструктивного социализма. Не все детали (в том числе неудачные) являются здесь принципиальными. Важен сам принцип сетевой организации, когда производство и сбыт продукции регулируется структурами, компетенция которых пересекается по определенным правилам. И если отказаться от кооперативного флюса Чернова и части гильдейцев, то мы возвращаемся к идее разделенного суверенитета отраслевой организации производителей и территориальной федерации граждан. Эта система координации может быть ключом к применению эсеровских принципов аграрной социализации ко всей социальной организации. Но Чернов не мог переступить через «кооперативный флюс», потому что в этом случае на место распределителя продукции выходят либо государство, либо рынок.

Дата добавления: 2015-06-04