Именной указатель 25 страница

В современной психоаналитической литературе ведутся дискуссии по поводу того, являются ли поглощение, интроекция и идентификация различными ступенями, уровнями интернализации (интериоризации), имеют ли они какую-либо иерархию, или все эти процессы идентичны, осуществляются параллельно друг другу. Обсуждение этих и других вопросов, связанных с пониманием данного феномена, нашло свое отражение в статьях Г. Лёвальда «Интернализация, отделение, плач и Сверх-Я» (1962) и «Об интернализации» (1973), У. Мейснера «Интернализация и объектные отношения» (1979) и Р. Берендса и Э. Блата «Интернализация и психологическое развитие на протяжении жизненного цикла» (1985), в работах Р. Шафера «Аспекты интернализации» (1968), У. Мейснера «Интернализация в психоанализе» (1981) и др.

ИНТЕРПРЕТАЦИЯ – работа мышления, состоящая в раскрытии уровней значения и расшифровке смысла какого-либо явления, события или текста, процесс разъяснения и толкования их.

В терминологическом отношении понятие интерпретации в психоанализе вызывает неоднозначное восприятие, обусловленное лингвистическими трудностями, связанными с переводом работ З. Фрейда в разных странах и ведущими подчас к неадекватному воспроизведению его идей. Речь идет об использовании З. Фрейдом немецкого слова Deutung, которое в английском и ряде других языков воспроизводится как «интерпретация» (interpretation), а в русском языке – как «толкование». Поэтому перевод основополагающей работы З. Фрейда «Die Traumdeutung» (1900) на английский язык воспринимается как «Интерпретация сновидений» (The Interpretation of Dreams), в то время как на русский язык – «Толкование сновидений».

В англоязычной психоаналитической литературе понятие «интерпретация» стало настолько привычным, что оно не вызывает сомнений в смысловой адекватности перевода немецкого слова Deutung. Это приводит к тому, что в содержательном плане возникают проблемы концептуального характера, когда при использовании понятия «интерпретация» не проводятся различия между пониманием и объяснением. Так, в докладе Р. Лёвенштейна «Проблема интерпретации», прочитанном на заседании Американской психоаналитической ассоциации в Монреале в 1949 г. и опубликованном в одном из психоаналитических журналов в 1951 г., подчеркивалось, что в психоанализе под термином «интерпретация» имеется в виду «объяснения аналитика, которые способствуют расширению знаний пациента о самом себе». Вместе с тем З. Фрейд использовал в своих работах термин «Deutung», и не «Erklar-ung» (объяснение).

Перевод современной англоязычной психоаналитической литературы на русский язык приводит подчас к двусмысленности, отражающейся, в частности, в том, что работа З. Фрейда «Die Traumdeutung» по традиции восходящей к переводу ее третьего немецкого издания на русский язык в 1913 г., сохраняет название «Толкование сновидений», а во всех остальных случаях английское слово interpretation воспринимается именно как интерпретация, но не толкование.

В отличие от психоаналитиков 20-х годов опирающиеся на англоязычную литературу современные российские психоаналитики (особенно молодое поколение) в большей степени используют «американизированный психоаналитический язык», в котором превалирует термин «интерпретация». Понимание интерпретации приобретает «техницистский оттенок», связанный с рассмотрением техники психоанализа. Все это ведет к тому, что сегодня в российском психоаналитическом движении наблюдается определенное расхождение между освоением переведенного с немецкого языка на русский исследовательского и терапевтического наследия З. Фрейда (толкование сновидений, ошибочных действий, симптомов невротических заболеваний) и изучением современных психоаналитических концепций, подходов и технических приемов, включающих в себя признание интерпретации в качестве «основного вида деятельности аналитика во время лечения».

В современном психоанализе интерпретация является неотъемлемой частью его теории и практики. Среди психоаналитиков до сих пор идут дискуссии, связанные с рассмотрением места интерпретации в аналитической технике, ее значения и «глубины» на разных этапах лечения пациентов, последовательности или иерархии различных интерпретаций (преждевременные и своевременные), удовлетворения и фрустрации пациента при интерпретации, соотношений между интерпретациями и тем, что З. Фрейд назвал конструкциями (реконструкциями), динамического эффекта и терапевтических результатов аналитических интерпретаций.

Принято различать следующие виды интерпретаций: генетические интерпретации, соотносящие переживания, механизмы защиты и поведенческие реакции пациента в настоящем с их историческими аналогами, имевшими место в его раннем детстве или в истории развития человечества; конструкции (реконструкции), создаваемые аналитиком на основе свободных ассоциаций, воспоминаний, сновидений пациента и сообщаемые ему с целью соответствующего воздействия на анализируемого, то есть возвращения к жизни части пропавшей истории его развития; динамические интерпретации, предназначенные для раскрытия глубинных конфликтов, возникающих и разыгрывающихся в психике пациента; мутативные интерпретации, направленные на выявление внутрипсихических преобразований, возникающих в процессах межличностного общения, в том числе и в рамках аналитических отношений между аналитиком и пациентом; интерпретации переноса, связанные с разъяснением пациенту его неадекватного отношения к аналитику, основанного на амбивалентном проявлении бессознательных мыслей, чувств и влечений, являющихся аналогом их инфантильного выражения к отцу, матери и другим значимым для него в детстве людям.

По выражению французского исследователя П. Рикёра, психоанализ от начала до конца является «практикой, включающей в себя искусство интерпретации», во всех отношениях принадлежащее сфере понимания, мышления, суждения, интеллигибельности. Словом, психоанализ вписывается в культуру «только в качестве интерпретации».

ИНТРОВЕРСИЯ – ориентация, установка человека, в соответствии с которой жизненные интересы направлены на его внутренний мир. В психоанализе под интроверсией понимается направленность либидо (сексуальной энергии) человека не на внешние объекты, а на его собственный внутренний мир.

Понятие интроверсии было введено в научный оборот швейцарским психологом К.Г. Юнгом (1875–1961). В работе «О конфликтах детской души» (1910) он писал о грезах четырехлетней девочки, выражающих то, что «часть любви, которая прежде принадлежала реальным объектам и должна была им принадлежать, интровертируется, то есть направляется внутрь, в субъект, и там порождает преувеличенную деятельность фантазии». Рассматривая вопрос о том, что представляет собой интроверсия и откуда она происходит, К.Г. Юнг исходил из того, что этот процесс является типичным: «Когда жизнь сталкивается с препятствиями и человеку не удается приспособиться, а поэтому переход либидо в реальность застопоривается – происходит интроверсия, то есть вместо действия в реальности возникает усиленная деятельность фантазии».

На примере рассмотрения поведения четырехлетней девочки К.Г. Юнг показал, как на детский вопрос «Откуда берется ребенок?», стереотипный ответ родителей «Аист приносит» может породить недоверчивое отношение вопрошающего ребенка к родам матери, вызвать адресованные матери упреки и привести к той «невротической интроверсии», которая в раннем возрасте не нужна и не благоприятствует развитию маленького ребенка. Неудовлетворительное объяснение со стороны родителей и фантастические конструкции ребенка, относящиеся к факту рождения и сексуальной жизни, в более позднем возрасте могут стать, как считал К.Г. Юнг, важным детерминирующим симптомом при неврозе или бредовых идеях при психозе.

В 1913 году, на Международном психоаналитическом конгрессе в Мюнхене К.Г. Юнг выступил с докладом «К вопросу об изучении психологических типов», в котором провел различие между истерией и шизофренией. По его мнению, характерным признаком истерии является центробежное движение либидо, в то время как при шизофрении это движение центростремительное. В процессе развития болезни у человека возникает компенсация, в результате которой происходит обратное явление. В случае истерии либидо тормозится и обращается вовнутрь, больной отстраняется от участия в общественной жизни и погружается в свои мечты. При шизофрении наблюдается обратный процесс: в инкубационный период, то есть во время развития болезни, человек отворачивается от внешнего мира, чтобы сосредоточиться на себе и своим экстравагантным поведением привлечь к себе внимание других людей. Эти два противоположные устремления К.Г. Юнг предложил обозначить терминами экстраверсия и интроверсия. По его словам, «интроверсия имеется там, где внешний мир подвергается своего рода обесцениванию и презрению, где важным и значимым становится самый субъект, как таковой жадно завладевает всеми интересами человека и становится в собственных своих глазах, так сказать, единственною строкою, которая вносится в счет». В этом же докладе он высказал идею, в соответствии с которой и в нормальном состоянии могут быть психологические типы, отличающиеся преобладанием того или другого психического механизма – интроверсии или экстраверсии. Эта идея получила подробное обоснование в его работе «Психологические типы» (1921), после чего понятие интроверсии получило широкое распространение в психологии, а рассмотрение интровертированного и экстравертированного типов личности легло в основу различных типологий, которые используются и в настоящее время.

З. Фрейд настороженно отнесся к введенному К.Г. Юнгом понятию «интроверсия». В работе «О нарциссизме» (1914) он отметил, что у К.Г. Юнга нет строгого различения выражения «интроверсия либидо», которая, на его взгляд, может быть отнесена только к таким случаям заболевания (истерия, невроз), при которых эротическое отношение больных к людям и предметам не утрачивается вообще, а сохраняется в области фантазии. В случае других заболеваний, названных З. Фрейдом «парафренией», характерными чертами которых являются бред величия и потеря интереса к внешнему миру, следует говорить, на его взгляд, не столько об интроверсии, сколько о вторичном нарциссизме. Критикуя взгляды К.Г. Юнга, связанные с излишне широким толкованием понятий «либидо» и «интроверсия», основатель психоанализа исходил из того, что при шизофрении больной может потерять сексуальный интерес к человеку, но сублимировать его, проявляя новый интерес к божественному, природе или животному миру, причем «его либидо не подвергается интроверсии на область фантазии и не возвращается к «Я».

На протяжении своей последующей исследовательской и терапевтической деятельности З. Фрейд скептически относился к юнговской типологии личности. В одном из писем Ромену Роллану (от 19 января 1930 года) он признавал, что различие между «интровертированным» и «экстравертированным» идет от К.Г. Юнга. Вместе с тем он подчеркнул, что не придает особого значения подобному различию, поскольку «люди могут одновременно являться и тем, и другим и, как правило, так оно и есть».

ИНТРОЕКТИВНАЯ ИДЕНТИФИКАЦИЯ – процесс идентификации, осуществляемый путем вбирания человеком вовнутрь внешнего объекта или его отдельных частей, свойств, характеристик.

Представления об интроективной идентификации содержались в работе З. Фрейда «Толкование сновидений» (1900), в которой были высказаны идеи об истерической идентификации и идентификации в сновидениях. В частности, он показал, что истерическая идентификация может осуществляться на основе имитирования того состояния, например припадка, которое имеет место у другого человека.

Отталкиваясь от этих идей, Ш. Ференци (1873–1933) провел различие между двумя психическими механизмами – проекцией и интроекцией. Он исходил из того, что в отличие от параноика, проецирующего свое либидо на других людей, невротик принимает в свое Я часть внешнего мира и делает его предметом бессознательной фантазии. В работе «Интроекия и перенесение» (1909) он писал: «Невротик постоянно находится в поиске объектов, с которыми может себя идентифицировать, на которые может переносить свои чувства и, следовательно, включить эти объекты в круг своих интересов, интроецировать». Тем самым Ш. Ференци одним из первых описал феномен интроективной идентификации. При этом он высказал предположение, согласно которому первая объектная любовь и первая объектная ненависть – это корни любой будущей интроекции.

Идеи Ш. Ференци об интроективной идентификации получили дальнейшее развитие у М. Кляйн (1882–1960), которая проходила у него курс лечения. Согласно ее взглядам, агрессивные побуждения младенца способствуют развитию параноидно-шизоидной и депрессивной позиции. Последняя позиция как раз и сопровождается интроективной идентификацией, благодаря которой ребенок овладевает внешними объектами и вбирает их образ вовнутрь себя. При этом интроективная идентификация выполняет как бы две функции: путем вбирания в себя «хорошего» объекта происходит защита ребенка от присущих ему деструктивных импульсов; благодаря идентификации с «плохим» объектом внутренний образ его сохраняет в фантазии ценные свойства и качества внешнего объекта. Поскольку главным объектом для ребенка является грудь матери, то посредством интроективной идентификации предшествующее расщепление на «хорошую» и «плохую» грудь становится не столь острым и у ребенка развивается способность к восприятию внешнего объекта в его целостности. По словам М. Кляйн, «когда ребенок становится способным воспринять и интроецировать мать как личность (или, иначе говоря, как «цельный объект»), происходит усиление идентификации с ней». Таким образом, осуществляется «идентификация посредством интроекции».

ИНТРОЕКЦИЯ – процесс включения внешнего мира во внутренний мир человека. В классическом психоанализе под интроекцией понимается процесс установления таких отношений между человеком (субъектом) и другим человеком или предметом, на который направлен его интерес (то есть объектом), при которых свойства и качества объекта переносятся субъектом вовнутрь.

Термин «интроекция» был введен в психоаналитическую литературу одним из сподвижников З. Фрейда венгерским психоаналитиком Ш. Ференци (1873–1933), опубликовавшим в 1909 г. работу «Интроекция и перенесение» и статью «К определению понятия интроекции» (1912). Он описывал интроекцию «как распространение аутоэротического интереса на внешний мир путем «втягивания» его объектов в Я».

Интроекция противопоставляется проекции как процессу вынесения человеком своих собственных чувств и внутренних побуждений вовне. При проекции субъект наделяет объект теми свойствами и качествами, которыми обладает сам. При интроекции человек как бы вбирает в свою психику представления о части внешнего мира, превращает их в объект бессознательного фантазирования. Он наделяет самого себя свойствами и качествами воображаемого объекта, идентифицирует (отождествляет) себя с этим объектом, думает и действует с оглядкой на внутренний образ, возникший в результате интроекции.

Если параноик проецирует вовне из своего Я возможно большую часть внешнего мира и делает его сюжетом бессознательных фантазий, то невротик, как считал Ш. Ференци озабочен поиском объектов, которые он «мог бы втянуть, интроецировать в круг своих интересов». Невротическая интроекция рассматривалась Ш. Ференци в качестве крайнего вида психического процесса, имеющего место в каждом нормальном человеке. Различие усматривалось им лишь в том, что «у здорового большая часть его интроекций протекает сознательно, в то время как у невротика они в большинстве случаев вытеснены, изживаются в бессознательных фантазиях, и опытный врач может узнать о них только косвенным, символическим образом».

В содержательном плане процессы идентификации и интроекции выступали у Ш. Ференци как однозначные. С точки зрения З. Фрейда, интроекция тесно связана с идентификацией, как одной из форм эмоциональной связи человека с объектом своего внимания. В процессе идентификации человек стремится быть похожим на того, к кому испытывает особые чувства привязанности, будь то любовь, обожание, поклонение. Благодаря интроекции человек как бы превращается в тот объект, с которым он себя идентифицирует.

Человек может утратить объект своей привязанности. Однако интроекция этого объекта вовнутрь самого себя оказывает соответствующее воздействие на его поведение. Особенно наглядно этот процесс можно наблюдать на примере маленьких детей. В игровой форме дети часто отождествляют себя с каким-либо животным. Они говорят своим родителям или сверстникам, например: «Я – лошадка», «Я – щенок». При этом дети подражают тому или иному животному, принимают характерные для них позы, издают соответствующие звуки.

Аналогичные картины подражания животным, отождествления себя с ними могут наблюдаться не только в процессе детской игры. Ребенок на полном серьезе может включить в себя любимый, но в силу различных обстоятельств жизни утраченный объект своей привязанности. В одной из своих работ З. Фрейд привел в качестве примера наблюдение, описанное в психоаналитическом журнале. Речь шла о ребенке, который сильно переживал по поводу утраты любимого котенка. Это переживание привело к тому, что ребенок не только отождествил себя с котенком, но и всем своим поведением показывал, что он теперь стал этим котенком. Ребенок капризничал, не хотел есть за столом, ползал на четвереньках.

Интроекция объекта субъектом свойственна не только детям, но и взрослым. Типичным примером может служить меланхолия взрослого человека, считающего реальную или воображаемую потерю любимого объекта причиной своего подавленного состояния. В этом случае человек упрекает самого себя за то, что произошла утрата объекта. Он обвиняет себя во всевозможных грехах, унижает собственное Я. Тень объекта, по выражению З. Фрейда, оказывается отброшенной на Я человека. Интроекция объекта проявляется в явной форме.

Благодаря интроекции в психике человека возникают различные образы и представления, оказывающие воздействие на его жизнедеятельность. Эти образы и представления становятся неотъемлемой частью человека, превращаются в идеал Я или Сверх-Я.

В классическом психоанализе понятия идеала Я и Сверх-Я тесно связаны с интроекцией. Объект привязанности вбирается вовнутрь психики человека, становится на место его Я. Он оказывается не только включенным во внутренний мир человека, но и активно действующим в качестве некоего идеала или инстанции контролирующей его мысли и поведение. Прежние отношения между внешним объектом и человеком перерастают в отношения между образовавшимся в результате интроекции идеалом-Я и Я, ставшим объектом воздействия со стороны этого идеала. Внутренний мир человека, его психика становятся ареной противостояния различных сил.

Процесс интроекции приводит к изменениям в психике человека. Его Я как бы расщепляется на две части. Одна из них включает в себя потерянный объект. Другая, олицетворяющая собой, с точки зрения З. Фрей да, критическую инстанцию или совесть, становится особенно беспощадной по отношению к первой части Я. Между обеими частями Я возникает конфликт, обострение которого может привести к психическому расстройству.

Стремление к включению большей части внешнего мира в свое собственное Я особенно характерно для невротика. Вобрав внешний мир вовнутрь самого себя, невротик делает его объектом своих многочисленных фантазий.

Проблема интроекции обсуждалась в работах К. Абрахама, М. Кляйн, Ш. Ференци, А. Фрейд и других психоаналитиков. В современном психоанализе рассмотрению процесса интроекции также уделяется определенное внимание. В частности, С. Блатт поднял вопрос о необходимости исследования различных форм младенческой депрессии, включая интроективную, что нашло отражение в его статье «Уровни объектной репрезентации в анаклитической интроективной депрессии» (1974).

ИНТРОСПЕКЦИЯ – метод познания и психическая деятельность, направленная вовнутрь и связанная с пристальным наблюдением человека за своими собственными желаниями, чувствами, мыслями, фантазиями, переживаниями.

С точки зрения философии, интроспеция является самонаблюдением, свидетельствующим о способности человека обращать внимание на свой собственный внутренний мир. С точки зрения психоанализа, инстроспекция не только играет важную роль в изучении нормальных и патологических процессов и выступает в качестве необходимого средства познания бессознательного, но и может обернуться патологическим проявлением чрезмерного интереса пациента к своей собственной личности.

З. Фрейд обратил внимание на такие особые виды интроспекции, как свободное ассоциирование и анализ сопротивлений. Тем самым он освободил интроспективное наблюдение от различного рода искажений, выступающих в форме всевозможных рационализаций. Вместе с тем он показал, что интроспекция может приводить к преобладанию фантазий в жизни человека и служить питательной почвой для возникновения нарциссических неврозов. Кроме того, в «Лекциях по введению в психоанализ» (1916/17) З. Фрейд высказал мысль, что при изучении нарциссических неврозов важно исходить из психологии Я, которая должна основываться «не на наших самонаблюдениях», а на анализе «нарушений и распадов Я».

Проблема двойственности интроспекции (как метода познания психических процессов и как одного из возможных источников невротических заболеваний) привлекла к себе внимание ряда психоаналитиков. В частности, американский психоаналитик Х. Кохут (1913–1981) подверг пристальному рассмотрению такие формы наблюдения, как внутренняя интроспекция и викарная интроспекция, то есть эмпатия, что нашло свое отражение в его докладах, прочитанных на заседании Международной психоаналитической ассоциации в Париже и в Чикагском психоаналитическом институте в середине и конце 1957 г., и в опубликованной им статье «Интроспекция, эмпатия и психоанализ: взаимоотношения между способом наблюдения и теорией» (1959).

Х. Кохут отметил, что в психоанализе бессознательное рассматривается в качестве психоаналитических структур не только потому, что психоаналитик подходит к нему с интроспективным намерением, но и потому, что пытается понять его в рамках интроспективного опыта. Вместе с тем он показал, что, как и любая наука, психоаналитическое познание имеет свои пределы, соответствующие интроспективному методу наблюдения, то есть границы психоанализа определяются границами возможностей интроспекции. Одновременно Х. Кохут подчеркнул, что активная интроспекция при нарциссических неврозах и пограничных состояниях приводит «к признанию борьбы неструктурированной души в целях поддержания контакта с архаическим объектом или едва заметной сепарации от него».

В современном психоанализе проблема интроспекции рассматривается в нескольких ракурсах: в плане потенциальных возможностей и ограничений психоанализа как специфического опыта познания бессознательного, основанного на психоаналитической интроспекции; с точки зрения того, как и в какой степени аналитик интроспективно переживается пациентом в рамках архаических межличностных отношений; в контексте невротических расстройств, имеющих нарциссическую природу и связанных с тревожностью, порожденной чрезмерной интроспекцией пациента; с позиций терапевтического воздействия, направленного на ослабление патологической интроспекции и усиления нормальной способности человека к самонаблюдению.

ИНТУИЦИЯ – внутреннее видение, творческое озарение, внезапное откровение, способствующие постижению сути вещей и процессов. Интуитивное познание выходит за пределы рациональной мыслительной деятельности человека. Оно основывается не на доводах разума, а на внезапных догадках, связанных со своего рода прозрением.

Уделяя основное внимание исследованию бессознательных процессов, З. Фрейд должен был, казалось бы, признать интуицию в качестве важного и необходимого средства психоаналитического познания. Однако в своей исследовательской и терапевтической деятельности он не только не опирался на интуицию, но и высказывал недоверие по поводу возможности познания истины с помощью интуитивных прозрений. В работе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920) он недвусмысленно подчеркивал, что в процессе построения какой-либо теории конечный результат часто оказывается ненадежным: «Так называемой интуиции я мало доверяю при такой работе; в тех случаях, когда я ее наблюдал, она казалась мне скорее следствием известной беспринципности интеллекта». З. Фрейд полагал, что, выдвигая ту или иную концепцию, каждый человек одержим внутренними пристрастиями, «влечениями которых он бессознательно руководствуется в своих размышлениях». Исходя из этого, он говорил о необходимости придерживаться благожелательной сдержанности по отношению к результатам собственного мышления.

Классический психоанализ опирался на научное познание, полученное путем эмпирического наблюдения за невротическими больными и нормальными людьми. Это не означало, что в своей исследовательской и терапевтической деятельности З. Фрейд не прибегал к концептуальным построениям, относящимся к объяснительным схемам функционирования человеческой психики и взаимоотношений между индивидом и культурой. Напротив, по мере развития психоаналитических знаний о человеке он выдвигал разнообразные концепции, вносящие коррективы в предшествующее понимание динамики влечений, структуры психики, существа внутрипсихических конфликтов, ведущих к невротическим заболеваниям. Вместе с тем он непременно придерживался точки зрения, согласно которой интуиция не может служить надежным источником познания ни человека, ни окружающего его мира.

З. Фрейд исходил из того, что психоанализ является частью психологии как науки и, следовательно, его познавательные средства не могут быть ничем иным, кроме интеллектуальной обработки тщательно проверенных наблюдений. Отстаивая подобную позицию и рассматривая отношения между мировоззрением и психоанализом, в «Новом цикле лекций по введению в психоанализ (1933) он отмечал, что нет никаких других инструментов познания мира и «не существует никаких знаний, являющихся результатом откровения, интуиции или предвидения».

З. Фрейд пытался опереться на научные методы исследования психики человека и в этом отношении выступал против тех, кто соотносил познание души с различного рода откровениями, основанными на интуиции. Он не только не доверял интуиции, но и рассматривал ее в качестве иллюзии, исполнения желаний человека, имеющих аффективную основу. Более того, основоположник психоанализа подчеркивал, что наука призвана тщательно отделять от знания все то, что является иллюзией. Психоанализ как раз и был нацелен на развенчание различного рода иллюзий.

Это вовсе не означало, что желания человека отбрасывались в сторону или недооценивалась их психологическая значимость в процессе его жизнедеятельности. Напротив, одна из основных задач психоанализа состояла в том, чтобы раскрыть природу бессознательных желаний человека, выявить то, как и каким образом они воплощаются в произведениях искусства, в религиозных и философских системах. В частности, апеллируя к психоаналитическому пониманию человека и культуры, З. Фрейд пришел к выводу, в соответствии с которым в отличие от науки философия придерживается иллюзии относительно того, что она может дать безупречную и связную картину мира. Кроме того, философия заблуждается, на его взгляд, в переоценке познавательного значения логических операций и в признании такого источника познания, как интуиция. Аналогичных взглядов он придерживался и при рассмотрении религиозных иллюзий, считая, что религиозные откровения, переживаемые некоторыми людьми «океанические чувства», о чем ему писал, например, известный немецкий писатель Ромен Роллан, не имеют никакого отношения к научному пониманию окружающего мира.

В одном из писем Ромену Роллану, датированному 19 января 1930 года, З. Фрейд так выразил свое отношение к интуиции: «По-видимому, мы сильно расходимся в оценке интуиции. Ваши мистики доверяют ей в надежде узнать таким образом разгадку мировой тайны, мы же полагаем, что интуиция не покажет ничего, кроме примитивных, близких к инстинкту, побуждений и представлений, чрезвычайно ценных, при надлежащем понимании, для эмбриологии души, однако не пригодных для ориентации в чуждом нам внешнем мире».

В противоположность тем, кто в познании внешнего и внутреннего мира человека целиком и полностью опирался на интуицию, З. Фрейд делал ставку на научное познание. Он считал, что наука работает словно художник над моделью из глины, неустанно что-то меняя, добавляя, подправляя, убирая в черновом варианте, «пока не достигнет удовлетворяющей его степени правдоподобия со зримым или воображаемым объектом». Несмотря на несовершенство науки и признавая, что есть такие вещи, которые пока познать не дано, З. Фрейд тем не менее исходил из следующего убеждения: психоанализу следует придерживаться научных методов познания, которые не могут быть заменены ничем иным, включая интуицию.

В современном психоанализе проблема интуиции обсуждается в связи с проблематикой эмпатии. Считается, что интуиция является результатом такого внезапного понимания, которое относится к индивидуально-личностной деятельности человека, в то время как эмпатия предполагает эмоциональное переживание, возникающее в аналитической ситуации. Однако дискуссионными остаются вопросы о критериях, позволяющих осуществлять разграничение между интуицией и эмпатией. Нет единой точки зрения и по поводу того, возникает ли интуиция на основе эмпатии или, напротив, предшествует ей, какие функции Я сопряжены с интуицией, а какие предопределяют эмпатию.

Дата добавления: 2015-06-04