Именной указатель 28 страница

Понятие «катексис» широко используется в современном психоанализе, особенно в англоязычной психоаналитической литературе, где употребляются такие термины, как «объект-катексис» (направленность либидо на объект, вложение в него психической энергии), «ид-катексис» и «эго-катексис» (связанность энергии с Оно или Я), «контркатексис» и «антикатексис» (энергия, способствующая вытеснению психических процессов или подавлению аффектов), «гиперкатексис» и «гипокатек-сис» (увеличение или уменьшение количества энергии), «катектирование» и «декатектирование» (определенная направленность или отвод энергии). Правда, в последнее время в некоторых новых английских переводах вместо термина «cathexis» стало использоваться понятие «investment».

В переведенных на русский язык изданиях психоаналитической литературы наряду с термином «катексис» (и его производным «катектирование») используются такие понятия, как «вложение», «инвестиции», «нагрузка». Поскольку русский эквивалент немецкому «Besetzung» остается проблематичным и не является общепринятым, то в некоторых переводах работ З. Фрейда наблюдается тенденция к тому, чтобы каким-то образом обойти грамматические выражения, содержащие немецкое «Besetzung» и английское «cathexis».

КЛЯЙН (Райцес) Мелани (1882–1960) – одна из ключевых фигур в психоаналитическом движении, возглавившая английскую школу объектных отношений.

Родилась в Вене в 1882 году в семье, где уже было трое детей. Ее отец, выходец из еврейской семьи, в студенческие годы изучавший Талмуд, но позднее ставший доктором медицины и работавший дантистом, состоял во втором браке и был на 15 лет старше своей жены. К моменту рождения младшей дочери ему было более 50 лет. В раннем детстве и в последующие годы М. Кляйн пришлось пережить ряд трагических событий, связанных со смертью близких ей людей. В пятилетнем возрасте она потеряла сестру, позже – брата, когда ей было 18 лет, умер ее отец, несколько лет спустя – ее мать. Мечтала стать врачом, но, в 1903 году выйдя замуж за инженера А. Кляйна, изучала в Венском университете искусство и историю. Вместе с мужем покинула Вену, проживала с ним в Словакии и Селезии, родила троих детей, один из которых – старший сын – позднее погиб в автомобильной катастрофе.

С 1910 по 1919 год М. Кляйн проживала с семьей в Будапеште. В 1914 году, находясь в депрессивном состоянии, связанном со смертью матери и рождением третьего ребенка, обратилась за консультацией к венгерскому психоаналитику Ш. Ференци, брат которого был знаком с ее мужем. Прошла у него курс анализа и проявила интерес к психоанализу как таковому. Психоаналитическую деятельность начала в 1917 году с анализа собственного ребенка, своего младшего сына, а затем – пятилетнего мальчика, сына ее знакомых. Участвовала в работе пятого Международного психоаналитического конгресса, проходившего в Будапеште в 1918 году, где впервые увидела З. Фрейда. В 1919 году выступила с докладом «Влияние сексуального просвещения и отказа от авторитета на интеллектуальное развитие ребенка» в Венгерском психоаналитическом обществе и стала членом данного общества.

Познакомившись с немецким психоаналитиком К. Абрахамом на международной встрече, в 1921 году М. Кляйн переехала по его приглашению в Берлин, где продолжила свою исследовательскую и терапевтическую деятельность в области детского психоанализа. Осуществляла анализ детей, возраст которых в ряде случаев был менее трех лет. В 1922 году разошлась с мужем, оставшись с двумя детьми. Начиная с 1924 года на протяжении четырнадцати месяцев проходила личный анализ у К. Абрахама, который (анализ) был прерван в связи со смертью последнего. Познакомилась с некоторыми английскими психоаналитиками (Э. Гловер, А. Стрейч), предложившими ей прочитать курс лекций в Лондоне. Соответствующая поездка в Лондон, во время которой она прочитала шесть лекций о детском психоанализе, обернулась тем, что президент Британского психоаналитического общества Э. Джонс, с которым она встретилась в 1925 году, пригласил М. Кляйн осуществлять ее дальнейшую исследовательскую и терапевтическую деятельность в Англии.

В 1926 году М. Кляйн переехала в Лондон, где начала активно развивать свои идеи, связанные с детским психоанализом и использованием техники игры с маленькими пациентами. Ее новации в этой сфере психоаналитической деятельности были критически восприняты дочерью основателя психоанализа А. Фрейд, которая, так же как и М. Кляйн, искала пути и возможности использования психоаналитических идей и методов лечения при работе с детьми. Наметившиеся между ними разногласия, относящиеся к пониманию специфики детского психоанализа, обострились после того, как, спасаясь от нацизма, А. Фрейд со своим отцом переехала в Лондон в 1938 году. Вместе с тем в 30-е годы ХХ столетия идеи М. Кляйн нашли поддержку среди части психоаналитически ориентированных врачей. Многие из них, включая Д. Винникотта и Дж. Болби, прошли у нее личный анализ или супервизировались.

В 40-х годах исследовательская и терапевтическая деятельность М. Кляйн сопровождалась развертыванием в Лондоне идейных дискуссий между ее сторонниками и последователями А. Фрейд. В 1944 году в Британском психоаналитическом обществе она выступила с докладом «Об эмоциональной жизни ребенка в свете концепции депрессивной позиции», в котором развила свои теоретические положения о «депрессивной позиции», впервые сформулированные ею в середине 1930-х годов. В результате бурных дискуссий было заключено «джентльменское соглашение», в соответствии с которым в Британском психоаналитическом обществе образовались три паритетные группы психоаналитиков (кляйнинская, фрейдовская, независимая).

В 1950-е годы идеи М. Кляйн о ранних формах объектных отношений, депрессивной позиции в развитии ребенка, проективной идентификации и ряда других привлекли к себе внимание нового поколения британских психоаналитиков, включая В. Биона. В дальнейшем эти идеи оказалась востребованными в психоаналитических кругах различных стран мира, особенно в странах Латинской Америки.

М. Кляйн умерла в Лондоне в 1960 году в возрасте 78 лет.

Она является автором ряда психоаналитических работ, включая «Значение символообразования в развитии Я» (1930), «Психоанализ детей» (1932), «К вопросу о психогенезе маниакально-депрессивных состояний» (1934), «Печаль и ее отношение к маниакально-депрессивным состояниям» (1940), «Заметки о некоторых шизоидных механизмах» (1946), «Вклад в психоанализ, 1921–1945» (1948), «Развитие в психоанализе» (1952, совместно с С. Айзекс, Дж. Райвери, П. Хайманн), «Зависть и благодарность» (1957) и др.

КОЛЛЕКТИВНОЕ БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ – универсальные, всеобщие образы и идеи, имеющие психически унаследованный характер, передающиеся из поколения в поколение и лежащие в основе деятельности людей.

Термин «коллективное бессознательное» был введен в психоаналитическую литературу швейцарским психотерапевтом К.Г. Юнгом (1875–1961), который в работе «Психология бессознательного процесса» (1916) уделил внимание рассмотрению не только личностно-человеческих характеристик, но и мифологических фигур, выражающих чувства пациентов. В разделе, названном им «Архетипы коллективного бессознательного», он подчеркнул, что некоторые атрибуты нельзя отнести целиком и полностью к человеческой личности, а следует рассматривать в качестве содержаний «сверхличностного или коллективного бессознательного». Поясняя свою точку зрения, К.Г. Юнг отметил, что «коллективное бессознательное – нечто вроде осадка опыта и одновременно – образ мира как некая его априорность». В этом образе содержатся определенные черты, так называемые доминанты или архетипы. В другом разделе данного труда, озаглавленном «Личное и сверхличное, или коллективное бессознательное», он писал о том, что в глубинном слое коллективного бессознательного дремлют изначальные общечеловеческие образы, а само по себе оно представляет объективно-психическое, в отличие от субъективно-психического индивидуального бессознательного.

В понимании К.Г. Юнга содержание коллективного бессознательного – это не только осадки архаических способов функционирования людей, но и осадки функционирования животного ряда предков. В отличие от индивидуального, личного бессознательного, состоящего из содержаний, которые некогда были сознательными, но в силу вытеснения исчезли из сознания, коллективное бессознательное характеризуется тем, что его содержания никогда не были в сознании, никогда не были приобретены индивидуально, а обязаны своему существованию всеобщему унаследованию.

В докладе «Понятие коллективного бессознательного», прочитанном К.Г. Юнгом в Обществе Абернети (Англия) в 1936 г., и в ряде последующих его публикаций в той или иной степени изложены представления о коллективном бессознательном. Согласно этим представлениям, коллективное бессознательное можно охарактеризовать следующим образом: оно развивается не индивидуально, а получено по наследству; состоит из архетипов как неких предсуществующих форм, являющихся моделью и образцом инстинктивного поведения; включает в себя продукты архаической природы, те содержания и образы поведения, которые являются у всех индивидов одними и теми же; идентично у всех людей и тем самым образует всеобщее основание душевной жизни каждого; имеет мифологические по своему характеру содержания; состоит из образов, не имеющих кровной или расовой наследственности, а принадлежащих к человечеству в целом; является хранилищем реликтовых остатков и воспоминаний о прошлом; представляет собой единую для всех подоснову, на которой сохраняется нерасторжимая целостность и фундаментальная идентичность; вбирает в себя такие содержания, которые не могут быть объектом произвольного намерения и неподвластны контролю со стороны воли; может активизироваться в большой социальной группе, в результате чего возникает коллективное помешательство – духовная эпидемия, способная привести к революции, войне, катастрофе.

К.Г. Юнг исходил из того, что при лечении психических заболеваний необходимо раскрывать содержание не только индивидуального, но и коллективного бессознательного. Выявление последнего предполагает анализ сновидений и использование метода активного воображения, что в конечном счете может послужить пробуждением внутренней активности человека в направлении осуществления индивидуации и обретения Самости, целостности его существования в природном, духовном и социальном мире.

Вводя в концептуальный остов понятие коллективного бессознательного, К.Г. Юнг признавал, что на материале анализа сновидений З. Фрейд первым обратил внимание на факт наличия в сновидениях элементов, которые не являются индивидуальными и не выводятся из личного опыта сновидцев. Основатель психоанализа назвал их «пра-фантазиями», «архаическими остатками», тем самым подчеркнув их коллективную, а не индивидуальную природу. В более широком плане, выходящем за рамки сновидений, в работе «Тотем и табу» (1913) З. Фрейд говорил об «унаследовании психических предрасположений», а позднее – об «архаическом наследии прошлого» и «унаследованных схемах». В частности, в работе «Человек Моисей и монотеистическая религия» (1938) он обращал внимание на то, что «в душевной жизни индивида могут оказаться действенными не только лично пережитые, но и усвоенные при рождении содержания, элементы филогенетического происхождения, архаическое наследие». По его мнению, архаическое наследие человека охватывает как предрасположенности, так и «следы памяти о переживаниях прежних поколений».

Вместе с тем, в отличие от К.Г. Юнга, основатель психоанализа не использовал в своих работах понятие коллективного бессознательного, считая, что подобное выражение является не чем иным, как тавтологией. В связи с этим он подчеркивал, что «содержание бессознательного ведь вообще коллективно, оно общее достояние людей». Поэтому, не прибегая к понятию коллективного бессознательного, З. Фрейд предпочитал говорить о филогенетическом происхождении бессознательного, об унаследованном, сокращенном повторении развития, пройденного всем человечеством в течение длительного времени, начиная с первобытных времен, о «психическом конденсате», ставшем неотъемлемым наследием, которое с каждым поколением нуждается только в пробуждении, а не в приобретении. Типичным примером подобного наследия является, по его мнению, «врожденная» символика, доставшаяся людям от эпохи развития языка и одинаковая по смыслу у всех народов, несмотря на различие языков.

КОМПЛЕКС – широко используемое в обыденной жизни и в психологической литературе понятие, служащее для обозначения совокупности бессознательных представлений, аффективно окрашенных воспоминаний, связанных между собой ассоциаций, разнообразных личностных черт, специфических и общезначимых переживаний, возникающих у человека на основе межличностных отношений.

В классическом психоанализе З. Фрейда наблюдалось двойственное отношение к использованию понятия «комплекс». С одной стороны, «комплекс Эдипа» и «комплекс кастрации» составляли остов его психоаналитической теории и практики. С другой стороны, З. Фрейд настороженно относился к повсеместному использованию термина «комплекс», который не отличался, на его взгляд, ни понятийной строгостью его употребления, ни адекватным отражением различных аффективных состояний человека. Последнее обстоятельство отчасти было связано с тем, что он соотносил введение этого термина в психоанализ с именем К.Г. Юнга (1875–1961), первоначально разделявшего психоаналитические идеи, но впоследствии порвавшего с З. Фрейдом и создавшего собственное учение, получившее название аналитической психологии.

Осуществленный в Цюрихской психиатрической школе ассоциативный эксперимент позволил К.Г. Юнгу сделать предположение, в соответствии с которым временные задержки в ответной реакции человека на слово-стимул не являются случайными, а связаны с психическим комплексом, затрагивающим его соответствующие представления и переживания. Понятие «комплекс» было использовано им как в его работе «Диагностическое исследование ассоциаций» (1906), так и в его письмах к З. Фрейду, когда, в частности, в ноябре 1906 года он писал о том, что «два одновременно существующих комплекса должны с точки зрения психологии всякий раз сливаться, в каждом комплексе уже должна присутствовать констелляция другого».

Основатель психоанализа обратил внимание на новацию К.Г. Юнга, связанную с понятием комплекса. В статье «Диагностика фактов и психоанализ» (1906) он отметил, что под комплексом теперь принято понимать «содержание представлений, определяющих ответную реакцию на слово-стимул». Четыре года спустя в работе «О психоанализе» (1910) он высказал предположение о том, что на основе нежных и враждебных чувств между родителями и детьми, братьями и сестрами возникает определенный комплекс, который вместе со своими производными является «ядерным комплексом всякого невроза». При этом З. Фрейд подчеркнул, что неврозы не имеют какого-либо только им свойственного содержания, которое психоаналитик не мог бы обнаружить у здорового человека или, «как выразился К.Г. Юнг, невротики страдают теми же самыми комплексами, с которыми ведем борьбу и мы, здоровые люди». По его словам, «ядерный комплекс» не менее действенен и в других областях душевной жизни, иллюстративным подтверждением чего могут служить миф об Эдипе и «Гамлет» Шекспира, в основе которых лежит «комплекс инцеста».

В дальнейшей своей исследовательской и терапевтической деятельности З. Фрейд придавал особое значение «комплексу Эдипа», осмысление которого нашло свое отражение во многих его работах. Вместе с тем еще до разрыва с К.Г. Юнгом он высказывал такие соображения о комплексах вообще, которые свидетельствовали как о неприемлемости юнговского подхода к ним, так и его специфическом взгляде на них. В частности, в одном из писем к венгерскому психоаналитику Ш. Ференци, датированном 1911 годом, З. Фрейд писал, что, по-видимому, его коллега страдает от боязни комплексов, связанной с «мифологией комплексов Юнга». Одновременно он сформулировал положение, которое, судя по всему, осталось недооцененным теми, кто усматривал задачу психотерапии в устранении комплексов пациентов: «Человеку не следует стремиться искоренять свои комплексы, а следует прийти с ними в согласие: они законно являются тем, что направляет поведение человека в мире».

После разрыва с К.Г. Юнгом в 1913 году З. Фрейд стал особенно критически относиться к чрезмерно широкому использованию понятия комплекса как такового. Этому разрыву предшествовали взаимные обвинения, когда основатель психоанализа саркастически замечал, что К.Г. Юнг разрешил загадку своей мистики, базирующейся на «символическом использовании отслуживших свой срок комплексов», в то время как швейцарский психиатр, в свою очередь, писал об уничтожающем достоинство венском критерии жажды к власти и «инсинуациях из сферы отцовского комплекса».

На ранних этапах развития психоанализа у З. Фрейда встречались такие выражения, как «личный комплекс», «комплекс самосохранения», «отцовский комплекс», «семейный комплекс», «меланхолический комплекс» и другие. Впоследствии его обращение к проблеме комплексов ограничилось использованием понятий «комплекс Эдипа» и «комплекс кастрации». В современной психоаналитической литературе понятие комплекса чаще всего используется в двух последних значениях, хотя некоторые психоаналитики прибегают и к иным его смысловым значениям.

КОМПЛЕКС КАСТРАЦИИ – одно из понятий классического психоанализа, означающее совокупность переживаний ребенка по поводу анатомического различия, обнаруживаемого им в процессе своей познавательной деятельности. Эти переживания связаны с попытками ребенка ответить на вопросы, возникающие у него после того, как он с недоумением открывает для себя нечто такое, что требует объяснения.

Представление о кастрации содержалось в работе З. Фрейда «Толкование сновидений» (1900), где он сослался на Зевса, оскопившего и свергшего с престола своего отца Кроноса. Правда, в данном контексте он совершил так называемую ошибку-заблуждение, поскольку в греческой мифологии речь шла о Кроносе, оскопившем своего отца Урана. Тем не менее в описании истории оскопления была отражена идея кастрации, а допущенная З. Фрейдом ошибка была им объяснена и исправлена в работе «Психопатология обыденной жизни».

Что касается непосредственного обращения основателя психоанализа к комплексу кастрации, то это было сделано им впервые в статье «Об инфантильных сексуальных теориях» (1908). Затем, начиная с работы «Анализ фобии пятилетнего мальчика» (1909) и кончая более поздними трудами, в частности, «Из истории одного детского невроза» (1918), «Некоторые психические последствия анатомического различия между полами» (1925) и др., размышления о комплексе кастрации стали составной частью психоаналитического подхода к исследованию инфантильной сексуальности, различного рода детских страхов, становления и разрушения эдипова комплекса.

З. Фрейд исходил из того, что психосексуальное развитие ребенка сопровождается познавательной деятельностью, направленной как на свое собственное тело, так и на тела окружающих его людей. Раннее детское сексуальное исследование мальчика приводит его к обнаружению пениса, с которым он может играть и совершать различные манипуляции. Мальчик полагает, что точно такой же пенис есть у всех людей, включая мать, сестру, других девочек. Позднее он обнаруживает, что девочки отличаются от мальчиков. У них нет того, что в глазах мальчиков является само собой разумеющимся и необходимым. Естественно, у мальчика возникают вопросы. Например, почему у девочки нет пениса, в то время как у мальчика он есть? Не является ли его отсутствие у девочки результатом наказания за дурные поступки? Не случится ли то же самое с мальчиком, если он будет плохо себя вести?

Пытаясь ответить на вопросы, возникающие с обнаружения анатомического различия, мальчик полагает, что с девочкой что-то случилось. Первоначально у нее был такой же пенис, как у мальчика, но она чем-то провинилась и ее лишили мужской принадлежности. Мальчик начинает испытывать страх. Он боится, что то же самое сделают и с ним. Его страх подкрепляется угрозами со стороны родителей и воспитателей, которые в той или иной форме готовы наказать мальчика за дурные поступки. Застав мальчика за игрой со своим маленьким пенисом и пытаясь отучить его от этой привычки, они грозятся, например, отрезать ему пальчик или сам пенис. Страх утраты пениса ведет к возникновению того, что З. Фрейд назвал комплексом кастрации.

С точки зрения основателя психоанализа, комплекс кастрации присущ обоим полам. Если мальчик испытывает страх перед угрозой лишиться важного органа, то девочка переживает по поводу отсутствия того, что она обнаруживает у мальчика. Девочка чувствует себя ущемленной, воспринимает дефект своего тела как несправедливость, завидует мальчику и испытывает желание быть мужчиной.

С точки зрения классического психоанализа комплекс кастрации имеет важное значение для психосексуального развития ребенка. Он оказывает воздействие на формирование характера человека и предопределяет более поздние его сексуальные предпочтения, связанные с различного рода перверсиями, то есть извращениями. Он является источником возникновения психических расстройств.

Представления З. Фрейда о комплексе кастрации тесно связаны с его идеями об эдиповом комплексе, когда мальчик испытывает сексуальное влечение к матери и враждебно относится к отцу, мешающему исполнению его желаний. Страх перед утратой пениса усиливается у мальчика по мере того, как он начинает видеть в отце своего соперника. Страх кастрации, связанный с реальной или воображаемой угрозой, порождает у него всевозможные переживания, способные привести к душевным надломам и психическим срывам.

У девочки комплекс кастрации порождает иные переживания. Они связаны не с угрозой утраты пениса, а с ощущением его нехватки. Девочка начинает испытывать негативные чувства к матери, которая родила ее с таким недостатком. Настороженность к матери, сопровождающаяся проявлением ревности и стремлением занять ее место в отношениях с отцом, может перерасти в чувство обожания отца и ненависти к матери. Впоследствии все это может сказаться как на сексуальных предпочтениях взрослой женщины, так и на ее психическом состоянии, обусловленном чувством вины перед матерью.

С помощью комплекса кастрации З. Фрейд попытался объяснить широкий круг вопросов: от психосексуального развития ребенка до возникновения неврозов; от различий в психологии мужчины и женщины до установления запрета на инцест; от истории зарождения религиозных верований до становления нравственных идеалов и ценностей культуры.

Представления З. Фрейда о комплексе кастрации нашли свое отражение в процессе дальнейшего развития теории и практики психоанализа. Одни психоаналитики попытались отыскать глубинные истоки возникновения этого комплекса и страха кастрации, сведя их к травме рождения человека (О. Ранк). Другие подвергли критике фрейдовское понимание ущербности женщин и их зависти к пенису, как несоответствующее действительному положению дел и отражающее мужскую точку зрения на роль женщины в современном обществе (К. Хорни). Третьи сделали акцент на рассмотрении не пениса, обозначающего мужской орган в его телесной реальности, а фаллоса, как символического значения его, оказывающего соответствующее воздействие на человека (Ж. Лакан).

КОМПЛЕКС МАТЕРИ – одно из понятий аналитической психологии К.Г. Юнга (1875–1961), связанное с архетипом матери, магическим авторитетом всего женского, обольщающего, порождающего жизнь и в то же время губительного (заглатывающего) начала, вызывающего у ребенка возбуждение и страх.

Комплекс матери основывается на таком восприятии архетипа матери, при котором он выступает в качестве чуждого или устрашающего элемента в отношениях между матерью и ребенком. Так, если ребенок регулярно видит во сне свою мать в виде ведьмы, злого существа, страшного зверя, то переживание по этому поводу может сопровождаться таким расколом в детской душе, в результате которого возможно возникновение невроза.

Согласно К.Г. Юнгу, действия комплекса матери различны по отношению к сыну и дочери. Гомосексуальность, донжуанство, а в некоторых случаях и импотенция – типичные воздействия данного комплекса на сына, у которого не бывает комплекса матери в чистом виде. Половое различие приводит к тому, что в комплексе матери у мужчины значительную роль играют не только архетип матери, но и архетип сексуального партнера, то есть Анимы. Сын подмечает женственность матери и бессознательно отвечает на нее. «Таким образом, у сына простые отношения идентичности или выделяющего себя противостояния постоянно перекрещиваются с факторами эротического притяжения и отталкивания». Вместе с тем, как полагал К.Г. Юнг, комплекс матери имеет и положительное значение для сына, так как способствует дифференциации Эроса, развитию вкуса и эстетического чувства, проявлению любопытства, настойчивости и непреклонности воли.

В понимании К.Г. Юнга у дочери комплекс матери может вести к формированию четырех женских типов, связанных с гипертрофией матери, преувеличением Эроса, идентичностью с матерью, защитой от нее.

Первый тип характеризуется усилением материнского инстинкта, когда женщина видит цель своей жизни исключительно в рождении детей. В этом случае мужчина приобретает второстепенное значение и воспринимается женщиной не более как инструмент зачатия. Но и собственная личность такого типа женщины становится как бы побочной: сначала она вынашивает в себе будущего ребенка, потом рожает его, а затем всю жизнь цепляется за своих детей. У такого типа женщин материнская связь преобладает над Эросом, который проявляется в форме власти, в результате чего происходит утрата как собственной личности, так и частной жизни ребенка. «Чем более бессознательной является такая мать в своей собственной личности, тем больше и могущественнее ее бессознательная воля к власти».

Второму типу свойственно затухание материнского инстинкта, замещение его в качестве суррогата чрезмерным Эросом, приводящим к бессознательному инцестуозному отношению дочери с отцом. Следствием такого проявления материнского комплекса у дочери является то, что у нее наблюдается аномальное подчеркивание личности другого человека, излишняя ревность к матери, повышенный интерес к женатым мужчинам не ради их благополучия, а с целью разрушения их брака (в случае достижения своей цели интерес к женатому мужчине утрачивается из-за поврежденности материнского инстинкта).

Для третьего типа характерна идентичность с матерью и паралич собственного женского начала. У дочери с материнским комплексом подобного рода наблюдается проекция собственной личности на мать. Материнство, ответственность, личная привязанность и эротическое притязание вызывают чувство неполноценности и бегство к матери как к сверхличности. Дочь цепляется за мать и бессознательно, под маской преданности, становится ее тираном. Это не означает, что подобный тип женщин не может вступить в брак. Напротив, несмотря на внутреннюю безучастность, такие девушки привлекают мужчин своей неопределенностью, обиженной невинностью, беспомощностью. Причем этот тип женщин «оказывает особо облегчающее действие на супруга, – и именно до тех пор, пока тот не обнаружит – на ком он женится и с кем он делит ложе: с тещей».

Четвертый тип характеризуется не усилением или ослаблением женского инстинкта, а защитой от сверхвластной матери. В этом случае наглядно проявляется негативный материнский комплекс, когда дочь хотела бы стать кем угодно, но только не такой, как ее мать. Все инстинкты дочери выступают в форме защиты от матери и оказываются неприемлемыми для обустройства собственной жизни. Замужество становится не чем иным, как уходом от матери, а не внутренней потребностью, в результате чего возникают различного рода трудности, будь то нетерпение и раздражение по поводу совместной супружеской жизни или непереносимость супружеского и материнского долга. Сопротивление против матери часто проявляется «в болезненных менструациях, трудностях зачатия, в отвращении к беременности, кровотечениях во время беременности, выкидышах, прерывании беременности и т. д.».

Рассматривая последствия комплекса матери по отношению к дочери, К.Г. Юнг обращал внимание не только на негативные, характерные для патологического развития, но и на позитивные аспекты его, связанные с нормальным развитием. Позитивные аспекты первого типа (преувеличенное значение материнского инстинкта) соотносились им с образом матери, который воспевался и почитался во все времена истории человечества, второго типа (преувеличение Эроса) – с возбуждением морального конфликта как источника порождения эмоций и становления сознания, третьего типа (идентичность с матерью) – с проекцией дарований женщины на супруга, в результате чего невзрачный мужчина может достичь запредельных высот в своей деятельности, четвертого типа (защита от матери) – со способностью женщины стать своему мужу другом, сестрой, рассудительной советчицей и занять высокое общественное положение благодаря своей деловитости и мужественности.

В целом, К.Г. Юнг исходил из того, что материнский комплекс мужчины принципиально отличен от такого же комплекса у женщины. Так, мать для мужчины имеет ярко выраженный символический характер и затрагивает тенденции, идеализирующие ее, в то время как у женщины мать становится символом только в процессе психического развития. Если у мужчины идеализация матери имеет место в пределах нормального хода событий, то у женщины для этого требуются особые обстоятельства.

Дата добавления: 2015-06-04