Рэки Кавахара 5 страница

– Блииин, от пота вся одежда липнет!

– Да, поскорей бы начать носить летнюю форму.

– Хотя бы сменить подушечку для линкера на сеточку.

Судя по всему, они были из легкоатлетической секции, как и Тиюри. Одновременно с голосами послышались звуки расстегиваемых молний.

Однако Харуюки, естественно, был не в том положении, чтобы воображать сцену, разворачивающуюся в комнате. Уткнувшись носом в стену и закрыв глаза, он стоял и молчал.

90% его мозга заполняла паника, но оставшиеся 10% продолжали пытаться сообразить, как он умудрился угодить в такое положение.

Он ну никак не мог спутать знаки мужской и женской душевых комнат – это абсолютно исключено. Физически заменить знаки тоже нереально. Стало быть, вариант остается лишь один.

Электронное наложение знаков в его поле зрения.

Кто-то перезаписал его визуальную информацию через нейролинкер. Запустил некую программу, которая поменяла изображение мужской душевой на женскую и наоборот. Поняв это, Харуюки задним умом сообразил, что знаки, которые он видел несколько минут назад, были слишком яркими для полутемного коридора. Они как будто бы сами светились.

По-прежнему оставалось загадкой, где и когда эта программа попала в его нейролинкер, но послал ее, скорее всего, он.

Сейдзи Номи.

Все это было ловушкой Номи. Он знал, что Харуюки подглядывал в окно спортзала. Он буквально отвел Харуюки к душевым и заставил влезть в женскую комнату, подсунув неправильные знаки. Он это сделал, чтобы убрать Харуюки, то есть Бёрст-линкера Сильвер Кроу, из средней школы Умесато.

Ужасно четкий, безжалостный и эффективный метод.

Как в тот раз, когда Черноснежка избавилась от ученика по фамилии Арая. А может, и еще мощнее.

– Ой, Ти? Ты еще там? – внезапно раздался голос с той стороны дверцы.

Ответный голос Тиюри раздался прямо над ухом Харуюки; тот слушал, ежась от страха.

– Ага, я тоже жутко вспотела.

– Да, накануне отборочных по району тренер расслабиться не дает.

Харуюки окутывал горячий пар, однако, будучи в футболке, рубашке и пиджаке, он весь настолько вспотел, что жара не чувствовал. Напротив, у него зубы чуть ли не стучали от мороза, продирающего по коже.

Если сейчас та ученица забавы ради откроет дверцу, большие проблемы ждут не только Харуюки, но и Тиюри. Хоть она и была первой жертвой подглядывания, ей грозит такое же наказание, как и ему.

– Эй, Ти, а у тебя там не слишком горячая вода? Парит просто страшно.

– А, мне просто нравится погорячее. И кровообращение стимулируется.

– О нет, ты говоришь совсем как моя бабушка.

Послышалось дружное «а-ха-ха-ха» сразу нескольких девчонок. Тиюри тоже рассмеялась, но Харуюки своей спиной, прижатой к ее, ощутил, что ее мускулистое тело слегка задрожало.

…Прости. Прости меня. Прости, пожалуйста. Я был идиотом. Если бы я не попытался влезть в нейролинкер в сумке, такого бы не случилось!

Так мысленно крича, Харуюки заскрежетал зубами – и тут.

Раздался скрип открываемой дверцы, и Харуюки от неожиданности вздрогнул.

Но это оказалась дверца соседней кабинки, куда вошла одна из тех девчонок. Потом раздались еще два звука открываемых-закрываемых дверей, а следом – шелест льющейся из душа воды.

Несколько секунд спустя Харуюки почувствовал, как Тиюри на мгновение отлипла от него – чтобы выглянуть наружу и проверить.

Тут же она юркнула обратно и, повернувшись к Харуюки лицом, одними губами произнесла: «Выметайся, быстро!»

Харуюки не дыша кивнул – он был не в силах даже поблагодарить Тиюри за смекалку – и неуклюже вывалился из кабинки.

Глядя только на выход, он заставил свое полускрюченное, непослушное тело сделать шаг, потом еще шаг. Если он сейчас упадет – или войдут еще девчонки…

От этих мыслей он едва не потерял сознание, но каким-то чудом его ноги все же не заплелись, и Харуюки сумел выбраться из комнаты. Пробежав коротким U-образным коридором, он очутился там, где были раздельные входы на мужскую и женскую половины, и, лишившись сил, привалился спиной к стене.

– …Засранец!..

Выругавшись, он поднял голову и метнулся к настоящей мужской душевой, вход в которую был напротив.

…Однако. В голубовато-серой комнате никого не было. И никаких признаков того, что кабинками кто-то пользуется. Скорей всего, к тому времени, когда Харуюки влез в женскую душевую, Номи уже ушел.

– …Дерьмооо, – простонал Харуюки и стукнул кулаком по стене.

Два часа спустя, в квартире семьи Курасима на 22 этаже, в комнате Тиюри.

Харуюки сидел на коленях, упершись лбом в пол.

– Прости меня, извини, облажался, ну прости, пожалуйста!!!

Он сам не знал, сколько раз уже произнес слова извинения, но все повторял и повторял.

Хозяйка комнаты, сидящая в своей школьной форме на кровати, скрестив руки, продолжала источать ауру убийства. С тех пор как она впустила Харуюки, явившегося извиняться, она не произнесла ни слова, однако это было еще страшнее.

То, что он натворил, было, конечно, ужасно – это Харуюки понимал. Но истинную глубину шока Тиюри, пожалуй, ни один человек мужского пола оценить не способен.

Ее абсолютно голое тело разглядывали в упор, с расстояния в метр, не больше.

Нет нужды говорить, что это куда большее преступление, чем вирус, который Такуму в прошлом году запустил в нейролинкер Тиюри. Это было совсем не то же самое, что совместные походы в баню, когда они были маленькими. Да, с тех пор все изменилось. Изящная ключица, четкая линия грудных мышц, соединяющих плечо с грудью, а под ними неожиданно большие белые –

– …Вспоминаешь, да?

Эти внезапные тихие слова заставили Харуюки подскочить на сантиметр вверх, не меняя коленопреклоненной позы.

– Нет, я не вспоминаю, я ничего не помню!

– Врешь, у тебя все уши красные. Хочу предупредить: если ты будешь всякое странное воображать, то я, пока у тебя всю память не отшибет, в это самое… как его… а, да, будешь у меня нырять в «Безграничное нейтральное поле». На сто лет.

Харуюки опять подпрыгнул.

– Я, я не буду, не буду!

…Честно говоря, если Тиюри сейчас заставит Харуюки воспользоваться командой «Анлимитед бёрст» и потом будет час за ним следить, то там, внутри, пройдет сорок дней. И картина, хранящаяся у него в мозгу, изрядно затуманится.

Однако все это время за ним будут гоняться другие Бёрст-линкеры и «энеми», и, помимо потери памяти, он еще страшно вымотается; поэтому Харуюки отчаянно замотал головой.

– Я уже забыл, я суперзабыл!

– …Ладно, какое именно возмещение мне нужно от Хару, я еще как следует подумаю. А пока этот вопрос отложим.

В очередной раз фыркнув, Тиюри запустила Харуюки в голову чем-то мягким. Подняв глаза, он увидел, чем именно – большой подушкой.

– Можешь уже подняться с колен, просто сядь.

– А… ага.

Кивнув, Харуюки подобрал подушку. Сперва ему показалось, что это слон, но нос оказался коротким, зато ног было три пары, то есть шесть штук.

– Это, это что?

– Тихоходка. Самое сильное живое существо на Земле… Так, не отвлекайся! Ты говорил, что залез в женский душ из-за вируса, а подсунул его тебе какой-то тип по фамилии Номи… это правда?

Харуюки поспешно уселся на странное животное в сэйдза и закивал.

– Д-да, конечно. Я же точно вошел в мужскую душевую. Я, конечно, тупой и не от мира сего, но не настолько же, чтобы перепутать голубой с розовым.

– Но когда он подсунул его тебе? Ты же с этим Номи даже не говорил еще, да?

– А… ага.

Он медленно кивнул.

Действительно, как вирус угодил в его нейролинкер, оставалось полной загадкой. Это должен был бы быть контакт между нейролинкерами где-то в течение недели между приветственной церемонией и сегодняшним днем, но самому Харуюки не шли в голову идеи, когда именно это могло случиться.

Если бы ему удалось изучить сам вирус, то, может, он и узнал бы время, когда тот попал в нейролинкер, но, сколько бы Харуюки ни шерстил память, никаких посторонних программ обнаружить не удалось. Проглядев журнал активности нейролинкера, он обнаружил, что сразу после того, как он вошел в женскую душевую, какой-то неизвестный файл стер сам себя. Поскольку Харуюки не припоминал за собой ничего подобного, то, скорее всего, это и был вирус, который достиг своей цели – он был настроен так, чтобы, поместив в поле зрения Харуюки фальшивые знаки, тут же самоуничтожиться.

– Но тогда… – Тиюри наморщила густые брови и склонила голову набок. – Если он смог это сделать, почему он не снес полностью операционную систему нейролинкера или не стер «Брэйн Бёрст»? Если ему нужно, чтобы ты не дуэлился, то это разве не эффективнее?

– Никакой вирус не может стереть системные файлы. Максимум, что он может, – устраивать всякие шуточки с помощью функций нейролинкера. А что касается «Брэйн Бёрста» – когда человек становится Бёрст-линкером, он может скачать программу у кого угодно. Иначе невозможно было бы апгрейдить линкер. Если, конечно, не заменять главный чип в новом линкере…

После этих слов Харуюки тоже наморщил брови.

– Нет, но… по правде сказать, если он настолько крут, что может подменять картинку и звук, то он мог бы вместо шуточек устроить что-нибудь посерьезнее… Например, красный сигнал светофора заменить на синий[10] или замаскировать машину на дороге… он даже убить меня мог?..

– У, уби-…

Нечаянно вскрикнув, Тиюри поспешно закрыла рот руками, чтобы ее мать, которая была сейчас в гостиной, ничего не услышала, и вновь повторила:

– Убить, эй, ты чего говоришь?! Это, это уже не игра.

Харуюки мог лишь слабо улыбнуться и покачать головой.

– «Брэйн Бёрст» – это игра, но в то же время не игра. Такие, как Номи, пользуются ускорением, чтобы чего-то добиваться в реале, и они готовы на все, чтобы сохранить эту силу. Подумай: если бы не ты вышла тогда из кабинки, а какая-нибудь другая девчонка, я бы уже…

– …Сидел в полиции, да, – запоздало содрогнувшись, прошептала Тиюри. – Но… тогда, значит, этот Номи еще какие-нибудь ловушки нам подстроит? Не только Хару… Так-куну, Черно-семпай и мне, нам всем это угрожает?..

– Ну нет, я ему этого не позволю, – необычно суровым для себя тоном перебил Харуюки, стараясь отогнать тревогу Тиюри. – Теперь мы понимаем, что этот тип из себя представляет, и не будем просто сидеть и ждать. Может, мы с Таку уже завтра им займемся. Не хотелось бы, но… если понадобится, мы насильно подрубимся к нему Прямым соединением и выясним, как ему удается не попадать в дуэльный список.

– …Хару…

Тиюри, однако, по-прежнему смотрела уныло; она закусила губу и опустила голову.

– Я… мне это как-то не нравится. Что-то неправильно. Это всего лишь игра… Но Хару и Так-кун, и Номи тоже, вы все как-то не развлекаетесь.

– Не-неправда, – поспешно замотал головой Харуюки – но в то же время подумал, что у Тиюри есть все основания считать именно так.

У нее редкий аватар, «хилер», но она еще ни разу не участвовала в дуэли. Размер и детализация арены, горячка боя и восторг победы – все это Харуюки хотел бы показать ей, и как можно быстрее, но придется неделю подождать, пока в Токио не вернется Черноснежка.

– П-по крайней мере я изменился, когда установил «Брэйн Бёрст»… я смог наконец как следует поговорить с Таку, и мой параметр покорности тоже вроде бы чуток ниже стал…

Услышав эти слова, не очень-то связанные с предыдущими, Тиюри моргнула, потом понимающе улыбнулась.

– …Да, пожалуй, это верно. Прежний Хару, после того как увидел меня голой, наверняка бы месяц от меня бегал, даже не извинившись.

Гх.

Вновь в голове Харуюки всплыла та проблемная картина, и, чтобы спрятать заалевшее лицо, он опять бухнулся лбом вниз.

– Прости меня, извини, облажался, ну прости, пожалуйста!!!

– Кончай уже!

В голову Харуюки прилетела еще одна подушка.

Затем Тиюри, к которой вернулся ее острый язычок, тихо заявила:

– И еще – хочу предупредить. Если про тот случай в душе ты расскажешь Так-куну, я тебя разорву на кусочки. А потом еще Черно-семпай расскажу.

– Э…

Харуюки застыл на месте.

Да, он совершенно не собирался рассказывать о случившемся Черноснежке, но поделиться с Такуму планировал – сразу после того, как покончит с извинениями.

– Та… Таку тоже нельзя?

– Конечно! Ты вообще чем думаешь!!!

Харуюки получил по голове третьей подушкой. Вот как, это для нее очевидно?.. Но тогда как он объяснит нападение Номи? Нет, надо будет только сообщить, что Номи его завел в женскую душевую, тогда не придется рассказывать, что он там наткнулся на Тиюри.

Чувствуя стыд за то, что приходится держать что-то в секрете от лучшего друга и товарища, Харуюки сделал глубокий вдох и выбросил эти мысли из головы.

Сейчас не самое подходящее время копаться в том происшествии в душевой.

Номи объявил войну. И в этой войне от них потребуется полное напряжение сил. Если возможно, Харуюки хотел бы, чтобы проблема решилась до возвращения Черноснежки с Окинавы. Он не хотел подвергать ее опасности.

Сам себе говоря это, Харуюки вышел из квартиры Курасимы и поднялся на два этажа, к себе.

Однако Харуюки ошибался. Он не знал, что уже прошел точку невозврата.

Он не знал, что война уже не только началась, но и закончилась.

К оглавлению

Глава 7

– Гейм овер, Арита-семпай… нет, Сильвер Кроу.

Это были первые слова Сейдзи Номи, когда Харуюки с ним встретился.

Средняя школа Умесато, если смотреть с юга на север, имела вид лежащей на боку буквы Н. Вход на территорию школы был с восточной стороны; в северном корпусе располагались спецклассы, в южном – обычные классы. Физкультурный корпус разделял остальное пространство на восточную часть («передний двор») и западную («центральный двор»).

В центральном дворе росли дубы и камфорные деревья; их ветви тянулись во все стороны, поэтому там было сумрачно даже днем. Там не было ни скамеек, ни газонов, и ученики ходили туда редко. Общественных камер там тоже не было.

В конце первого урока в понедельник утром Харуюки получил мэйл от Номи с приглашением встретиться там. Увидев в конце короткого текста, набранного мелким шрифтом, слова «Приходи один», Харуюки кинул взгляд на спину Такуму, сидящего впереди него.

Он так и не рассказал Такуму про вчерашнее происшествие в душевой.

Почти все можно было пересказать нормально – то, что он получил вирус в нейролинкер, то, что бросился в женскую душевую; но чтобы объяснить, как он спасся, ему пришлось бы упомянуть Тиюри. А Тиюри категорически запретила ему рассказывать об этом, поэтому, как бы Харуюки ни пытался замазать ее участие, ему пришлось бы лгать.

Лгать Такуму он совершенно не хотел.

Но Харуюки вполне понимал Тиюри, которая не желала позориться еще больше.

Он мысленно стонал, не в силах разрешить свою дилемму, – и именно тогда ему пришел мэйл от Номи.

Естественно, Харуюки решил отложить разговор с Такуму до после встречи с Номи. Раз уж в мэйле было прямо сказано приходить одному. Если с ним будет Такуму, Номи может и не явиться.

Когда пришло назначенное время – начало 20-минутной перемены между вторым и третьим уроками, – Харуюки встал со стула и выскочил в коридор. Сбежал по лестнице, схватил свои кеды из обувного ящичка и по гравийной дорожке, идущей вдоль спортзала, добрался до центрального двора.

От этого места у него были нехорошие воспоминания. Поскольку Общественные камеры сюда не заглядывали, его, когда он был в первом классе, много раз вызывали сюда школьные хулиганы. Они толкались, и он позорно шлепался задницей на влажную палую листву – жалкое зрелище.

Но все это в прошлом. Теперешний я – совсем не такой, как тогдашний.

Мысленно прошептав себе это, Харуюки зашагал к здоровенному монгольскому дубу, стоящему посреди сумрачной рощицы.

Оттуда раздался тихий звук шагов, и перед Харуюки возникла человеческая фигура.

Харуюки, уверенный, что он придет первым, слегка растерялся, и его правая нога отступила на полшажочка.

Стоя лицом к лицу с Сейдзи Номи, Харуюки заметил, что у того действительно очень щуплое телосложение. Он даже уступал на десяток сантиметров Харуюки, который сам был ниже среднего роста в своем классе. Руки-ноги, туловище, шея с темно-серым нейролинкером – все это было маленьким, как у ребенка. А уж весил он, наверно, раза в два меньше, чем Харуюки.

Лицо тоже было настолько детским, что Номи можно было бы принять за девочку. Харуюки, конечно, помнил это лицо по фотографии, присланной Такуму, но все равно на миг усомнился – это ли тот самый враг, который подстроил ему такую жестокую ловушку?

Номи слегка поклонился; ровно подстриженные, мягкие на вид волосы качнулись. В глазах с длинными ресницами и на губах родилась слабая улыбка –

– Гейм овер, Арита-семпай… нет, Сильвер Кроу.

Вот что произнес Сейдзи Номи.

– Э… че, чего?

Застигнутый врасплох, Харуюки смог лишь это из себя выдавить.

По-прежнему улыбаясь, Номи пожал худенькими плечами и пояснил:

– То есть победитель уже определен. Я выиграл, семпай.

– В-выиграл во что?..

Харуюки сделал глубокий вдох, и его мысли ожили. Он сердито уставился на противника.

– У нас еще не было дуэли. Потому что ты пользуешься каким-то фокусом, чтобы не появляться в дуэльном списке.

– Дуэль… она уже не нужна. Потому что у меня есть вот это.

Номи извлек правую руку из кармана и изящными движениями поделал что-то на виртуальном рабочем столе. Перед Харуюки вспыхнуло голографическое диалоговое окно с предложением принять файл.

– Не беспокойся, там нет вирусов и других подобных штук.

– …

Харуюки, конечно, не мог так вот сразу поверить словам Номи; он подозрительно уставился на своего соперника и медленно спросил:

– …Ты, как ты засунул визуальный маскировщик в мой нейролинкер?

– Хмм, ты это понял, э? Тогда я в награду расскажу тебе. Фотка, все дело в фотке! Маюдзуми-семпай отослал ее тебе, правда?

– Фо… фотка?

Лишь теперь Харуюки задним числом понял. Групповое фото первоклассников из секции кендо, которое ему вчера переслал Такуму. Он точно помнил, что размер был на удивление большой – он еще удивился тогда, прежде чем ее открыть.

– Он был встроен в карточку с моим именем. Смотрелка фотографий в нейролинкере и информационный дисплей Дополненной реальности работают на одном и том же движке. Так что спрятать программу, которая чуток подкручивает картинку в поле зрения, проще простого.

Номи объяснял, не переставая улыбаться, однако Харуюки, хоть и имел некоторые навыки в программировании, не сомневался, что с его уровнем такого не сделать.

Возможно, Номи походил на Черноснежку и Нико, Красного короля, в том, что его внешность не соответствовала ментальному возрасту опытного Бёрст-линкера. Хоть он и младше, недооценивать его было ни в коем случае нельзя.

Слушая свой внутренний голос, Харуюки запустил дополнительные антивирусы, помимо включенных по умолчанию, и опасливо принял посланный Номи файл.

Это было, похоже, короткое видео. Прежде чем воспроизвести его, Харуюки убедился, что размер файла соответствует длительности и качеству записи. Потом, чувствуя, что во рту все пересохло, он прикоснулся пальцем к иконке.

Все поле зрения заняло прямоугольное окно.

Видео было очень четким, несмотря на небольшие помехи. На нем был, похоже, школьный коридор, который снимался откуда-то сверху.

Судя по отсутствию в нем окон, коридор находился где-то под землей. Был он короткий, и с левой стороны виднелся проем без двери.

Сразу за этим проемом была развилка, и на стене были видны два знака. Голубой «для мальчиков» и розовый «для девочек». Это же –

Вход в душевые комнаты под спортзалом.

Как только до Харуюки это дошло, он тут же догадался, какое видео ему сейчас покажут. Мурашки побежали по его рукам и спине.

Секунду спустя из нижнего правого угла поля зрения появился коротышка-ученик. Лохматые, неухоженные волосы. Серебристый алюминиевый нейролинкер.

Дойдя до центра окна (где был вход в душевые), мальчик оглянулся в сторону камеры. Круглое лицо, захваченное анфас, принадлежало не кому иному, как Харуюки.

Харуюки-на-видео, поколебавшись немного –

Засеменил направо, туда, где был знак «для девочек».

– Хи-хи, ты был слишком уж тороплив, семпай!

Видео закончилось; Харуюки стоял, как в столбняке, и в голове у него был сплошной белый туман. До него донесся жизнерадостный голос Номи.

– Любой нормальный человек бы выскочил оттуда, как только увидел, что внутри все розовое! А ты так и не вышел. Я прямо не знал, что делать.

Слова Номи таили в себе загадку, но главное – Харуюки не мог поверить, что это видео вообще существовало. Он сумел выдавить через пересохшее горло:

– Т-ты… это, как ты?.. Там же было негде спрятаться…

Номи расхохотался, будто услышал что-то невероятно смешное, и покачал головой.

– Не та нынче молодежь… прямо хочется так сказать. Ты что, думаешь, что нейролинкер – единственное портативное устройство в мире? Лет десять назад еще вот такая штучка продавалась.

Из кармана он извлек округлый предмет, легко умещающийся в ладони. Спереди виднелась линза.

– Сейчас, конечно, все цифровики – здоровенные зеркалки. Но даже у этой крошки отличное разрешение, правда? На этом видео Арита-семпай, любой скажет с первого взгляда. Она была над шкафчиком для метел в том коридоре.

Ошеломленно глядя на это игрушечное на вид устройство, Харуюки спросил почти на автомате:

– …Ты… все это затеял только для того, чтобы убрать меня из школы?.. Ты собираешься сделать все, чтобы меня ис… исключили?

– Нет, нет, что ты, вовсе нет!

Распахнув свои прежде прищуренные глаза, Номи помотал головой, словно услышал что-то очень глупое.

– Сделать так, чтобы семпая исключили, – какая мне от этого польза? Кроме того, если я настолько сильно тебя достану, ты, семпай, можешь дойти даже до того, чтобы напасть на меня в реале; в общем, это не окупится. Я просто хочу, чтобы все то время, что я буду учиться в этой школе, Арита-семпай… – Номи сделал паузу и улыбнулся невинной улыбкой, в которой, однако затаились невероятные хитрость и холодность, – был моей преданной и услужливой собачкой, только и всего. Будешь каждый день приходить и кормить меня бёрст-пойнтами, как умный хороший песик.

– Я этого не допущу.

…Новый голос сотряс удушливую атмосферу центрального двора.

Харуюки от неожиданности вздрогнул; Номи, не снимая улыбки с лица, обернулся к источнику голоса.

Из-за деревьев вышла Тиюри; ее кошачьи глаза горели. Такуму с ней не было. Похоже, она сама пошла за Харуюки и услышала весь разговор.

Тиюри подошла, топоча по траве, и, глядя на Номи в упор, резко заявила:

– Я позвала Хару из душевой. Если про это видео узнают, я так и скажу. Я упала и подвернула ногу, и не могла встать – как тебе? Это дает Хару законный повод войти на женскую сторону. Разумеется, никакого отстранения или исключения не будет.

После этих слов Харуюки, забыв про свое положение, выпучил глаза.

Да, это объяснение выглядело вполне убедительно. Вообще-то, если бы он действительно собирался подглядывать, то так вот просто входить – само по себе абсурд.

…Однако.

Даже после того как Тиюри договорила и закрыла рот, тонкая улыбка не исчезла с губ Номи.

Ленивым движением он убрал миникамеру, потом медленно свел ладони вместе, будто аплодируя, и сказал:

– Неплохо, очень неплохо, Курасима-семпай. Для цыпленка, который только что стал Бёрст-линкером.

– …Прекрати уже свой блеф. Это твое видео уже бесполезно.

– Хмм, я бы на твоем месте не был так уверен. Чисто к примеру… – Номи театральным жестом поднял палец. – …Если как раз сейчас в шкафчике для одежды в женской душевой обнаружат скрытую камеру… что будет? Будет грандиозный скандал на всю школу. Потом, когда начнут искать преступника, в сеть попадет вот это видео… как вы думаете, прикрытие Курасимы-семпай будет работать?

–!..

Харуюки и Тиюри хором резко втянули воздух.

– Не может быть… ты и на это пошел?

Ровно в тот момент, когда эти слова вырвались из пересохшего рта Харуюки.

Перед его глазами засверкали красные огоньки. Наверху поля зрения пробежали слова «Экстренное сообщение», набранные здоровенным шрифтом Mincho. Харуюки даже удивиться не успел, когда в его ушах раздался звон. Это был не звонок на урок – в нем слышалась тревожность. И тут же синтетический женский голос объявил:

«Экстренное сообщение от директората средней школы Умесато. С этого момента нижеуказанные помещения объявляются запретными для учеников. Всех учеников, находящихся в этих помещениях, прошу немедленно их покинуть. Повторяю…»

Следом в поле зрения Харуюки появился полупрозрачный 3Д-план школы. Прямо посередине несколько комнат горело ярко-красным светом.

Все, что было над и под спортзалом. Включая, естественно, женскую душевую.

Даже когда картинка сжалась до размера иконки и к Харуюки вернулось зрение, он продолжал тупо смотреть на Номи. Первоклашка, только что поступивший в школу, весело произнес все с той же улыбочкой:

– Они уже нашли камеру, э? Ну, таймер был выставлен так, чтобы звук затвора раздался именно сейчас, так что ничего удивительного.

Эти слова почти потонули в гуле голосов, раздавшемся от всех зданий к югу.

Тиюри отступила на шаг и прошептала едва слышным голосом:

– Ты… в с-своем уме? Это… вот это все устроить… всего лишь ради игры?..

– Теперь я хочу спросить тебя, Курасима-семпай. «Брэйн Бёрст» – это «всего лишь игра», ты серьезно так считаешь?..

И в этот миг Харуюки заметил резкую перемену в улыбке Номи, только что такой жизнерадостной.

Уголки губ приподнялись, прищуренные глаза загорелись холодным светом. Высунувшийся кончик языка демонстративно облизал нижнюю губу.

Тиюри вздрогнула. Синий бант на ее груди –

Вдруг оказался схвачен рукой Номи, метнувшейся вперед, как змея. Потом Номи резко потянул на себя.

– Ай?!. – вскрикнула девушка. Номи, едва не касаясь носом кончика носа Тиюри, глядя ей прямо в глаза, произнес сильным, молодым голосом:

– Никогда больше не смей меня оскорблять. Делай то, что я тебе прикажу, только так ты сможешь спасти Ариту-семпая. …Впрочем, ты, Курасима-семпай, первого уровня, у тебя не получится легко зарабатывать очки…

Внезапно он скользнул за спину Тиюри и с силой обхватил ее левой рукой на уровне живота. Положил подбородок на правое плечо Тиюри и прошептал ей прямо в ухо:

– …Ты будешь моей комнатной собачкой, а не охотничьей. Во время моих дуэлей ты будешь среди зрителей и будешь мне помогать. Ху-ху-ху… зверек особого назначения, даже у шести королей такого нет. А, не волнуйся, вряд ли я буду чего-то требовать от тебя в реальном мире. По крайней мере пока.

– Ах ты… сволочь, – простонал Харуюки и сделал было шаг вперед. Но тут.

– Кто тебе разрешил двигаться, пес… то есть семпай, ­– прилетели холодные слова в комплекте с презрительной усмешкой. – Я сказал с самого начала, «гейм овер». У семпая нет иного выбора. Пока что просто сиди тут тихо, или еще что-нибудь.

После этих слов Номи достал из кармана блейзера что-то маленькое и длинное. Даже не вглядываясь, Харуюки понял, что это XSB-кабель. А потом – понял, зачем.

По-прежнему стоя позади Тиюри и крепко прижимая ее к себе левой рукой, Номи потянулся маленьким штекером к ее шее.

На распахнутых глазах Тиюри проступила дымка слез –

Ее снежно-белые зубки застучали –

И тогда внутри Харуюки что-то щелкнуло.

– …Сууукааа!!!

Еще до того, как Харуюки понял, что это он сам кричит, он оттолкнулся от влажной земли. Крепко сжав непривычную руку в кулак, он рванулся к Номи.

Он понятия не имел, что именно собирается делать.

Прибегнуть к насилию, собственным кулаком из плоти и крови заставить врага упасть, уничтожить его гордость, вынудить подчиниться. Это был низший, отвратнейший поступок, который сам Харуюки испытал на себе множество раз, – но эти чувства уже улетели куда-то далеко. Осталось лишь дикое желание бить и бить этого намного более мелкого, чем он сам, типчика по имени Номи.

Даже при виде приближающейся туши Харуюки –

Номи не убрал с лица свою тонкую усмешечку.

Он с силой оттолкнул Тиюри, так что та покатилась по траве. Потом чуть подсел, его рот приоткрылся.

Харуюки мгновенно понял, что собирается делать враг.

Ускорение. Причем не обычное. А то, десятикратное «физическое ускорение», при котором сознание остается в теле.

Как только Харуюки это осознал, он одновременно с Номи инстинктивно прокричал команду, которую никогда раньше не использовал.

– Физикл бёрст!!!

Все окружающие звуки стали ниже. И как-то потемнело.

Воздух стал плотнее.

Харуюки как будто очутился в бесцветной, прозрачной, вязкой жидкости. Требовалась уйма времени, чтобы хотя бы шаг сделать. Это не ускорение, это, наоборот, торможение – но эту мысль Харуюки тут же выкинул из головы. Команда, которую он произнес, ускорила его сознание в десять раз, но сам он при этом остался в реале. Ясно, что для него теперь скорость его настоящего тела и всего остального стала вдесятеро меньше.

Дата добавления: 2015-06-04