Землевладение в Европейской России 29 страница

В чем сущность отработков? В том, что помещичья земля обрабатывается не поме­щичьим инвентарем, не наймом рабочих, а инвентарем крестьянина, закабаленного со­седним помещиком. А идти в кабалу приходится мужику потому, что помещик отрезал себе лучшие земли, посадив мужика на «песочек», загнав его на нищенский надел. По­мещики отняли себе столько земли, что крестьянам не то, что хозяйство нельзя вести, но и «курицу выпустить некуда».

____________ ПРОЕКТ РЕЧИ ПО АГРАРНОМУ ВОПРОСУ ВО ВТОРОЙ ГОС. ДУМЕ___________ 131

Помещичьи губернские комитеты в 1861 году и помещики — мировые посредники (они названы были мировыми, должно быть, потому, что мирволили помещикам) — они так освободили крестьян, что пятая часть крестьянской земли оказалась отрезан­ной помещиками! Они так освободили крестьян, что за оставшийся у крестьян после этого грабежа надел заставили мужика платить втридорога! Ни для кого не тайна ведь, что при «выкупе» 1861 года мужика заставили заплатить гораздо больше того, что зем­ля стоила. Ни для кого не тайна, что мужика заставили тогда выкупать не только кре­стьянскую землю, но и крестьянскую свободу. Ни для кого не тайна, что «благодеяние» государственного выкупа состояло в том, что казна содрала с крестьян больше денег за землю (в виде выкупных платежей), чем она отдала помещикам! Это был братский союз помещика и «либерального» чиновника для ограбления мужика. Если г. Свято-полк-Мирский забыл все это, то крестьяне этого, наверное, не забыли. Если г. Свято-полк-Мирский не знает этого, пусть прочтет то, что писал тридцать еще лет тому на­зад профессор Янсон в своем «Опыте статистического исследования о крестьянских наделах и платежах» и что тысячу раз повторялось с тех пор во всей статистико-экономической литературе.

Крестьянина так «освободили» в 1861 году, что он сразу попал в петлю к помещи­ку. Крестьянин так притеснен захваченными помещиком землями, что ему остается ли­бо умирать с голоду либо идти в кабалу.

И «свободный» русский крестьянин в XX веке все еще вынужден идти в кабалу к со­седнему помещику — совершенно так лее, как в XI веке шли в кабалу «смерды» (так называет крестьян «Русская правда») и «записывались» за помещиками!

Слова менялись, законы издавались и исчезали, столетия проходили, — а суть дела оставалась прежняя. Отработки, это и есть кабальная зависимость крестьянина, кото­рый вынужден своим инвентарем обрабатывать соседние помещичьи земли. Отрабо­точное хозяйство, это — то же самое, подновленное, подкрашенное, перелицованное, крепостническое хозяйство.

132__________________________ В. И. ЛЕНИН

Чтобы пояснить свою мысль, приведу один из бездны примеров, которыми полна литература о крестьянском и помещичьем хозяйстве. Существует обширное издание департамента земледелия, относящееся к началу 90-х годов и основанное на сведениях, полученных от хозяев о системе помещичьего хозяйства в России («Сельскохозяйст­венные и статистические сведения, полученные от хозяев». Изд. департамента земледе­лия. Вып. V. СПБ. 1892). Обработал эти сведения г. С. А. Короленко — не смешивать с

B. Г. Короленко; не прогрессивный писатель, а реакционный чиновник, вот кто этот г.

C. А. Короленко. В обработанной им книге, на стр. 118-ой, можно прочесть:

«На юге Елецкого уезда (Орловской губ.) в крупных помещичьих хозяйствах, рядом с обработкой годовыми рабочими, значительная часть земли обрабатывается крестья­нами за сдаваемую им в аренду землю. Бывшие крепостные (слушайте, г. Святополк-Мирский!) — продолжают снимать землю у своих прежних помещиков и за это обра­батывают их землю. Такие деревни продолжают (заметьте это!) носить название «барщины» такого-то помещика».

Это писано в 90-х годах прошлого века, тридцать лет спустя после пресловутого «освобождения» крестьян. Тридцать лет спустя после 1861 года существует та же «барщина», та же обработка крестьянским инвентарем земли пре ж них помещиков!

Может быть, мне возразят, что это единичный случай? Но всякий, кто знаком с по­мещичьим хозяйством в среднечерноземной полосе России, всякий, кто видал хоть краешек русской экономической литературы, должен будет признать, что это не ис­ключение, а общее правило. В собственно русских губерниях, как раз там, где преобла­дают истинно русские помещики — (недаром так дороги они всем истинно русским людям с правых скамей!) — преобладает и поныне отработочное хозяйство.

Сошлюсь, например, на такую известную научную работу, как книга «Влияние уро­жаев и хлебных цен», составленная рядом ученых. Эта книга вышла в 1897 го-

____________ ПРОЕКТ РЕЧИ ПО АГРАРНОМУ ВОПРОСУ ВО ВТОРОЙ ГОС. ДУМЕ___________ 133

ду. Преобладание отработочного хозяйства у помещиков доказано в ней относительно губерний: Уфимской, Симбирской, Самарской, Тамбовской, Пензенской, Орловской, Курской, Рязанской, Тульской, Казанской, Нижегородской, Псковской, Новгородской, Костромской, Тверской, Владимирской и Черниговской, т. е. в 17 русских губерниях.

Преобладание отработочного хозяйства... что это значит?

Это значит, что помещичья земля обрабатывается тем же крестьянским инвентарем, трудом разоренного, обнищалого, закабаленного крестьянина. Вот она какова, та «культура», о которой говорил депутат Святополк-Мирский и о которой говорят все защитники помещичьих интересов. У помещиков, конечно, лучший скот, которому жи­вется в барской конюшне лучше, чем мужику в крестьянской избе. У помещика, конеч­но, лучшие урожаи, потому что помещичьи комитеты еще в 1861 году позаботились отрезать лучшие земли от крестьян и записать их помещикам. Но о «культурности» хо­зяйства русских помещиков можно говорить только в насмешку. В массе имений ника­кого помещичьего хозяйства нет, а ведется то же крестьянское хозяйство, земля пашет­ся обессиленной крестьянской лошадью, обрабатывается старым и плохим крестьян­ским инвентарем. Ни в одной стране в Европе не уцелело до сих пор это крепостниче­ское хозяйство на крупных и крупнейших участках земли при помощи закабаленного крестьянина, — ни в одной, кроме России.

Помещичья «культура» есть сохранение помещичьего крепостничества. Помещичья культура есть ростовщичество по отношению к обнищавшему крестьянину, которого обирают, как липку, и кабалят за десятину земли, за выпас, за водопой, за лес, за пуд муки, данной в ссуду голодному мужику зимой за безбожные проценты, за рубль денег, выпрошенный крестьянской семьей...

И эти господа с правых скамей толкуют еще об эксплуатации крестьян евреями, о еврейских процентах! Да тысячи евреев-купцов не оберут так русского

134__________________________ В. И. ЛЕНИН

мужика, как обирают его истинно русские, православные помещики! Никакие процен­ты самого худшего ростовщика не сравняются с теми процентами, которые берет ис­тинно русский помещик, который зимой нанимает мужика на летнюю работу или за­ставляет его за десятину земли платить и деньгами, и работой, и яйцами, и курами, и бог знает еще чем!

Это кажется шуткой, но эта горькая шутка слишком похожа на правду. Вот вам фактический пример того, что платит крестьянин за одну десятину земли (пример, взя­тый из известной книги Карышева о крестьянских арендах): за одну десятину крестья­нин должен обработать 1 /г десятины, да принести 10 яиц и 1 курицу, да дать один жен­ский рабочий день (см. стр. 348-ую книги Карышева).

Что это такое? «Культура» или самая бесстыдная крепостническая эксплуатация?

Вопиющую неправду говорят про крестьян, клевещут на крестьян те, кто хочет за­ставить Россию и Европу думать, будто наши крестьяне борются против культуры. Не­правда! Русские крестьяне борются за свободу против крепостнической эксплуатации. Крестьянское движение разлилось всего шире, всего смелее, крестьянская борьба про­тив помещиков была всего острее именно в тех истинно русских губерниях, где крепче всего держится, больше всего укоренилось истинно русское крепостничество, истинно русские отработки, кабала, надругательство над обедневшим и задолжавшим крестья­нином!

Отработки держатся не силой закона — по закону крестьянин «свободен» умирать с голоду! — они держатся силой экономической зависимости крестьян. Ника­кими законами, никакими запретами, никаким «надзором» и «опекой» нельзя ровно ни­чего поделать против отработков и кабалы. Для уничтожения этой язвы на теле русско­го народа есть только одно средство: уничтожение помещичьей земельной собственности, ибо она в преобладающей массе случаев есть до сих пор крепост­ническая собственность, источник и опора крепостнической эксплуатации.

____________ ПРОЕКТ РЕЧИ ПО АГРАРНОМУ ВОПРОСУ ВО ВТОРОЙ ГОС. ДУМЕ___________ 135

Все и всяческие разговоры о «помощи» крестьянам, об «улучшении» их положения, о «содействии» им в приобретении земли и тому подобные речи, излюбленные поме­щиками и чиновниками, все они сводятся к пустым отговоркам и уверткам, раз обхо­дится основной вопрос: сохранить или нет помещичью земельную собственность.

В этом гвоздь дела. И я в особенности должен предостеречь крестьян и крестьянских депутатов: нельзя позволять обходить эту суть дела. Нельзя доверять никаким посу­лам, никаким хорошим словам, пока не выяснено самое главное: останется помещичья земельная собственность за помещиками или перейдет к крестьянам. Если останется за помещиками, — останутся отработки и кабала. Останется нужда и постоянные го­лодовки миллионов крестьян. Муки медленного вымирания от голода — вот что озна­чает для крестьян сохранение помещичьей земельной собственности.

Чтобы ясно показать, какова эта суть аграрного вопроса, надо припомнить главные цифры о распределении земельной собственности в России. Статистические сведения о землевладении в России — самые новые, какие только есть, — относятся к 1905 г. Цен­тральный статистический комитет собрал их по особому обследованию, полные ре­зультаты которого еще не опубликованы. Но главные итоги уже известны из газет. Все­го считают в Европейской России до 400 миллионов десятин. Из 395 /г миллионов — о которых есть предварительные данные — казне, уделам, церквам и учреждениям при­надлежит 155 миллионов десятин, частным лицам — 102 миллиона десятин, надельной крестьянской земли — 138V2 миллионов десятин.

На первый взгляд может показаться, что больше всего земли у казны, что поэтому вопрос вовсе не в помещичьих землях.

Но это ошибка, которую часто делают и которую надо раз навсегда устранить. Казне принадлежит, правда, 138 миллионов десятин, но почти вся эта земля приходится на северные губернии — Архангельскую, Вологодскую, Олонецкую и притом на такие местности, где нельзя вести земледелия. Казенных земель, которые

136__________________________ В. И. ЛЕНИН

можно бы было отдать крестьянам, само правительство, по точным расчетам статисти­ков (сошлюсь, например, на г. Прокоповича и его книгу «Аграрный вопрос в цифрах»), не могло бы набрать больше 7 с небольшим миллионов десятин.

Значит, о казенных землях нельзя серьезно говорить. Не приходится говорить и о переселениях крестьян в Сибирь. Это уже достаточно выяснено оратором в Думе от трудовиков. Пусть сами гг. помещики, если они действительно верят в пользу пересе­лений в Сибирь, — сами переселятся в Сибирь! На это крестьяне, пожалуй, согласят­ся... А предложение крестьянскую нужду лечить Сибирью они встретят, наверное, на­смешкой.

По отношению к русским губерниям, и в особенности к центральным черноземным губерниям, где всего сильнее крестьянская нужда, речь идет именно о помещичьих зем­лях и о никаких других. Напрасно толковал депутат Святополк-Мирский об «исключи­тельных случаях земельной тесноты».

Земельная теснота в центральной России не исключение, а правило. И тесно кресть­янам именно потому, что слишком уже вольготно, слишком уже просторно расположи­лись господа помещики. «Крестьянская теснота», — это значит захват помещиками массы земель.

«Крестьянское малоземелье», это значит помещичье многоземелье.

Вот вам, господа, простые и ясные цифры. Крестьянской надельной земли 138V2 миллионов десятин. Частновладельческой — 102 миллиона десятин. Сколько из этой последней принадлежит крупным владельцам?

Семьдесят девять с половиной миллионов десятин земли принадлежит владельцам, имеющим свыше 50 десятин каждый.

И какому числу лиц принадлежит эта громадная масса земли? Меньше чем 135 ты­сячам (точная цифра — 133 898 владельцев).

Подумайте хорошенько над этими цифрами: 135 тысяч человек из сотни с лишним миллионов жителей Европейской России владеют почти восъмидесятъю миллионами десятин земли!!

____________ ПРОЕКТ РЕЧИ ПО АГРАРНОМУ ВОПРОСУ ВО ВТОРОЙ ГОС. ДУМЕ___________ 137

А рядом с этим 12/4 (двенадцать с четвертью!) миллионов крестьянских надельных дворов владеют 138 /г миллионами десятин.

На одного крупного владельца, на одного (будем говорить для простоты) помещика приходится 594 десятины.

На один крестьянский двор приходится 11¹ /з десятин.

Вот что г. Святополк-Мирский и его единомышленники называют «исключительны­ми случаями действительной земельной тесноты»! Как же не быть всеобщей крестьян­ской «тесноты», когда горстка богачей в 135 тысяч человек имеет по 600 десятин, а миллионы крестьянства по 11 десятин на хозяйство? Как же не быть крестьянскому «малоземелью» при таком громадном и чрезмерном помещичьем многоземелье?

Г-н Святополк-Мирский советовал нам «оставить мысль» об увеличении крестьян­ского землевладения. Нет, рабочий класс не оставит этой мысли. Крестьяне не оставят этой мысли. Миллионы и десятки миллионов не могут оставить этой мысли, не могут остановить борьбы за достижение своей цели.

Цифры, приведенные мной, ясно показывают, за что идет борьба. Помещики, имею­щие по 600 десятин в среднем на хозяйство, борются за свои богатства, за доходы, ко­торые составляют, вероятно, больше 500 миллионов рублей в год. А крупнейшие по­мещики — очень часто и крупнейшие сановники в то же время. Наше государство, как говорил уже справедливо мой товарищ Церетели, отстаивает интересы кучки помещи­ков, а не народные интересы. Неудивительно, что и масса помещиков и все правитель­ство борется с ожесточением против крестьянских требований. Не видано еще в исто­рии человечества таких примеров, чтобы господствующие и угнетающие классы доб­ровольно отказывались от своих прав на господство, на угнетение, на тысячные доходы от закабаленных крестьян и рабочих.

Крестьяне же борются за освобождение от кабалы, отработков, крепостнической эксплуатации. Крестьяне борются за то, чтобы иметь возможность жить сколько-

138__________________________ В. И. ЛЕНИН

нибудь по-человечески. И рабочий класс всецело поддерживает крестьян против поме­щиков, поддерживает в интересах самих рабочих, на которых тоже лежит помещичий гнет, — поддерживает в интересах всего общественного развития, которое тормозится гнетом помещичьей власти.

Чтобы показать вам, господа, чего могут и должны добиться крестьяне своей борь­бой, я приведу вам маленький расчет.

Министр земледелия, г. Васильчиков, сказал: «настало время для выяснения этого вопроса прибегнуть уже к красноречию не столько слов, сколько цифр, фактов и дейст­вительности». Я вполне, вполне согласен с г-ном министром. Да, да, именно так, госпо­да: побольше цифр, побольше цифр о размерах помещичьей земельной собственно­сти и о размерах крестьянской надельной собственности. Я вам привел уже цифры о том, сколько «излишней» помещичьей земли. Теперь приведу цифры о размерах кре­стьянской нужды в земле. В среднем, как я уже сказал, каждый крестьянский двор вла­деет 11 /з десятинами надельной земли. Но этот средний расчет прикрывает крестьян­скую нужду в земле, потому что большинство крестьян имеет наделы ниже среднего, а ничтожное меньшинство выше среднего.

Из I2/4 миллионов крестьянских дворов 2 миллиона 860 тысяч (беру с округлением) дворов имеют наделы менее 5 десятин на двор. Три миллиона 320 тысяч имеют от 5 до 8 десятин. Четыре миллиона 810 тысяч имеют от 8 до 20 десятин. Один миллион 100 тысяч дворов имеет от 20 до 50 десятин и только четверть миллиона — свыше 50 де­сятин (эти последние имеют в среднем, вероятно, не более 75 десятин на двор).

Допустим, что 79 /г миллионов десятин помещичьих земель идут на расширение крестьянского землевладения. Допустим, что крестьяне — согласно словам сторонника Крестьянского союза, священника Тихвинского, — не желают обездолить помещиков и оставляют на каждого из них по 50 десятин. Это, наверное, слишком высокая сумма для таких «культурных» господ, как наши помещики, но мы все же возьмем пока, для

____________ ПРОЕКТ РЕЧИ ПО АГРАРНОМУ ВОПРОСУ ВО ВТОРОЙ ГОС. ДУМЕ___________ 139

примера, эту цифру. За вычетом 50 десятин на каждого из 135 тысяч помещиков осво­бодилось бы для крестьян 72 (семьдесят два) миллиона десятин земли. Вычитать из этой суммы леса (как делают некоторые писатели, например, г. Прокопович, цифрами которого я не раз пользовался) нет оснований, ибо леса тоже дают доход, и оставлять этот доход в руках горсти помещиков невозможно.

Прибавьте к этим 72-м миллионам удобные казенные земли (до 7,3 миллионов деся­тин), затем все удельные (7,9 миллионов десятин), церковные и монастырские (2,7 миллионов десятин), — вы получите сумму до 90 миллионов десятин. Эта сумма дос­таточна для того, чтобы расширить землевладение всех беднейших крестьянских дво­ров не менее как до 16 десятин на двор.

Понимаете ли вы, господа, что это значит?

Это был бы громадный шаг вперед, это избавило бы миллионы крестьян от голода­ния, это подняло бы жизненный уровень десятков миллионов рабочих и крестьян, об­легчило бы им возможность жить сколько-нибудь по-человечески, как живут сколько-нибудь культурные граждане «культурного» государства, а не так, как живет выми­рающее племя теперешнего русского крестьянства. Это не избавило бы, конечно, всех трудящихся от всякой нищеты и угнетения, — (для этого нужно преобразование капи­талистического общества в социалистическое) — но в громадных размерах облегчило бы им борьбу за такое избавление. Свыше 6-ти миллионов крестьянских дворов, боль­ше половины всего числа крестьян имеет, как я уже сказал, менее 8 десятин на двор. Их землевладение было бы более чем удвоено, почти у тр оено.

Это значит, что половина крестьянства, вечно бедствующая, голодающая, сбиваю­щая цену на труд рабочих в городах, на фабриках и заводах, — половина крестьянства могла бы почувствовать себя людьми!

И г. Святополк-Мирский или единомышленники его могут серьезно советовать мил­лионам рабочих и крестьян

Подробный расчет (на случай справок) в конце 3-ей тетради⁷⁵.

140__________________________ В. И. ЛЕНИН

оставить мысль о таком вполне возможном, осуществимом и близком выходе из не­выносимого, из отчаянного положения?

Но этого мало, что большая половина дворов крестьянской бедноты могла бы почти утроить свое землевладение на счет наших слишком многоземельных господ помещи­ков. Кроме этих шести миллионов дворов бедноты есть еще почти пять (точная цифра 4,8) миллионов крестьянских дворов, имеющих от 8 до 20 десятин. Из этих пяти мил­лионов семей не менее трех миллионов тоже, несомненно, бедствует на своих убогих наделах. И эти три миллиона дворов могли бы довести свое землевладение до 16 деся­тин на двор, т. е. увеличить его в полтора, а некоторые даже в два раза.

В общей сумме выходит, что из всего числа \2¹Ц миллионов крестьянских дворов 9 миллионов дворов могли бы в громадных размерах улучшить свое положение (и поло­жение рабочих, которым они бы перестали сбивать цены!) насчет земли слишком многоземельных и слишком привыкших к крепостническому хозяйству господ поме­щиков!

Вот что говорят цифры о сравнительных размерах крупной помещичьей и недоста­точной крестьянской собственности. Я сильно боюсь, что эти цифры и факты не по­нравятся любителю цифр и фактов, господину министру земледелия, Васильчикову. Ведь он сказал нам в своей речи вслед за пожеланием прибегнуть к цифрам:

«... При этом нельзя не выразить опасение, что те надежды, которые многими свя­зываются с осуществлением подобных (т. е. широких земельных) реформ, при сопос­тавлении с цифрами не будут иметь шансов на полное их осуществление...»

Напрасные опасения, г. министр земледелия! Именно при сопоставлении с цифрами надежды крестьян на избавление от отработков и крепостнической эксплуатации должны получить шансы на полное осуществление!! И как бы ни были неприятны эти цифры господину министру земледелия, Васильчикову, или г. Святополку-Мирскому и другим помещикам, но опровергнуть этих цифр нельзя!

ПРОЕКТ РЕЧИ ПО АГРАРНОМУ ВОПРОСУ ВО ВТОРОЙ ГОС. ДУМЕ___________ 141

* * *

Я перейду теперь к возражениям, которые можно сделать против крестьянских тре­бований. И, как это ни странно слышать на первый взгляд, — при разборе возражений против крестьянских требований мне придется разбирать доводы главным образом представителя партии так называемой «народной свободы», г. Кутлера.

Необходимость этого вытекает вовсе не из того, что я желал бы поспорить с г. Кут-лером. Ничего подобного. Я был бы очень рад, если бы спорить сторонникам кресть­янской борьбы за землю приходилось только против «правых». Но г. Кутлер в течение всей своей речи возражал, по существу дела, против крестьянских требований, заяв­ленных социал-демократами и трудовиками, возражал и прямо (например, оспаривая предложение, сделанное моим товарищем Церетели, от лица всей Российской социал-демократической рабочей партии) и косвенно, доказывая трудовикам необходимость ограничить, сузить их требования.

Депутат Святополк-Мирский и не думал, в сущности, никого убеждать. Особенно далека была от него мысль убеждать крестьян. Он не убеждал, а заявлял свою волю, вернее: заявлял волю массы помещиков. Никакого увеличения площади крестьянского землевладения, — вот к чему сводилась, говоря просто и прямо, «речь» депутата Свя-тополка-Мирского.

Депутат Кутлер, наоборот, все время убеждал и убеждал главным образом крестьян, убеждал их отказаться от того, что он объявил в проекте трудовиков неосуществимым или чрезмерным, а в проекте нашей, социал-демократической, партии не только неосу­ществимым, но и «величайшей несправедливостью», как он выразился о предложении представителя социал-демократии.

Я разберу теперь возражения депутата Кутлера и главные основания тех взглядов на аграрный вопрос, тех проектов аграрной реформы, которые защищает партия так назы­ваемой «народной свободы».

142__________________________ В. И. ЛЕНИН

Начнем с того, что депутат Кутлер, возражая моему товарищу по партии, назвал «ве­личайшей несправедливостью». «Мне кажется, — сказал представитель партии каде­тов, — что уничтожение частной земельной собственности явилось бы величайшей не­справедливостью, покуда существуют остальные виды собственности, движимого и не­движимого имущества»!.. И потом дальше: «... Раз никто не предлагает уничтожить собственность вообще, то необходимо во всей силе признать существование собствен­ности земельной».

Так рассуждал депутат Кутлер, «опровергавший» социал-демократа Церетели ссыл­кой на то, что «и другая собственность (кроме земельной) приобретена путем, быть может, еще менее похвальным». И чем больше я думаю над этим рассуждением депу­тата Кутлера, тем больше я нахожу его... как бы это помягче выразиться?., странным. «... Несправедливо уничтожать земельную собственность, если не уничтожать других видов собственности...».

Но позвольте, господа, припомните же свои собственные посылки, свои собственные слова и проекты! Ведь вы же сами исходите из того, что известные виды помещичьей собственности «несправедливы» и несправедливы настолько, что требуют особого за­кона о способах и путях их уничтожения.

Что же это такое выходит, в самом деле? «Величайшая несправедливость» — унич­тожать один вид несправедливости, не уничтожая других ее видов?? Так выходит из слов господина Кутлера. Я в первый раз вижу перед собой либерала, и притом еще та­кого умеренного, трезвого, бюрократически вышколенного либерала, который бы про­возглашал принцип: «все или ничего»! Ибо рассуждение г-на Кутлера построено цели­ком на принципе: «все или ничего». И, в качестве революционного социал-демократа, я должен решительно восстать против этого приема рассуждения...

Представьте себе, господа, что мне надо вывезти со двора две кучи сора. А телега у меня одна. И на одной телеге больше одной кучи вывезти нельзя. Как мне быть? Отка­заться ли мне вовсе от очистки своего двора

____________ ПРОЕКТ РЕЧИ ПО АГРАРНОМУ ВОПРОСУ ВО ВТОРОЙ ГОС. ДУМЕ___________ 143

на том основании, что было бы величайшей несправедливостью вывозить одну кучу сора, раз нельзя сразу вывезти обе кучи?

Я позволяю себе думать, что тот, кто действительно хочет полной очистки двора, кто искренне стремится к чистоте, а не к грязи, к свету, а не ко тьме, будет рассуждать иначе. Если действительно нельзя сразу вывезти обе кучи, тогда вывезем сначала пер­вую кучу, которую можно сразу достать и взвалить на телегу, — потом опростаем теле­гу и вернемся домой, чтобы приняться за вторую кучу. Только и всего, г. Кутлер! Толь­ко и всего!

Сначала русскому народу надо вывезти вон на своей телеге весь тот сор, который называется крепостнической, помещичьей, собственностью, а потом с опростанной те­легой вернуться на более чистый двор и начать укладывать на воз вторую кучу, начать убирать сор капиталистической эксплуатации.

По рукам, г. Кутлер, если вы действительный противник всякого сора? Давайте, так и напишем, цитируя ваши собственные слова, в резолюции Государственной думы: «признавая, вместе с депутатом Кутлером, что капиталистическая собственность не бо­лее похвальна, чем крепостническая помещичья собственность, Государственная дума постановляет избавить Россию сначала от этой последней, с тем, чтобы затем взяться за первую».

Если г. Кутлер не поддержит этого моего предложения, тогда у меня останется неис­корененным предположение, что партия «народной свободы», отсылая нас от крепост­нической собственности к капиталистической собственности, просто отсылает нас, как говорится, от Понтия к Пилату или — говоря проще — ищет уверток, спасается бег­ством от ясной постановки вопроса. О том, что партия «народной свободы» хочет бо­роться за социализм, мы никогда не слыхали (а ведь борьба против капиталистиче­ской собственности и есть борьба за социализм). Но о том, что эта партия хочет бо­роться за свободу, за права народа, мы очень много... очень, очень много слышали. И вот теперь,

144__________________________ В. И. ЛЕНИН

когда на очередь встал как раз вопрос не о немедленном осуществлении социализма, а о немедленном осуществлении свободы и свободы от крепостничества, — г. Кутлер вдруг отсылает нас к вопросам социализма! Г. Кутлер объявляет «величайшей неспра­ведливостью» уничтожение опирающейся на отработки и кабалу помещичьей собст­венности — по той причине, исключительно по той причине, что он вспомнил о не­справедливости капиталистической собственности... Как хотите, это немного странно.

До сих пор я думал, что г. Кутлер не социалист. Теперь я прихожу к убеждению, что он вовсе не демократ, вовсе не сторонник народной свободы, — настоящей, не взятой в кавычки, народной свободы. Ибо таких людей, которые в эпоху борьбы за свободу объ­являют «величайшей несправедливостью» уничтожение того, что губит свободу, гнетет и давит свободу, — таких людей никто еще на свете не соглашался назвать и считать демократами...

Другое возражение г. Кутлера направлено было не против социал-демократа, а про­тив трудовика. «Мне кажется, — говорил г. Кутлер, — что можно представить себе по­литические условия, при которых проект национализации земли (речь идет о проекте Трудовой группы, и г. Кутлер неточно характеризует его, но не в этом сейчас суть дела) мог бы получить силу закона, но я не могу представить себе в ближайшем будущем та­ких политических условий, при которых этот закон был бы действительно осуществ­лен».

Опять удивительно странное рассуждение, и странное вовсе не с точки зрения со­циализма (ничего подобного!), даже и не с точки зрения «права на землю» или иного «трудового» принципа, — нет, странное с точки зрения той самой «народной свободы», о которой мы слышим так много от партии г-на Кутлера.

Г. Кутлер все время убеждал трудовиков в том, что их проект «неосуществим», что они напрасно преследуют цель «пересоздать в корне существующие земельные отно­шения» и прочее и т. д. Теперь мы видим ясно, что «неосуществимость» усматривает г. Кутлер не в чем

Дата добавления: 2015-06-04