Исуна Хасэкура 6 страница. При виде человека, открывшего дверь, Лоуренс изумился, но то было вовсе не нервное изумление

При виде человека, открывшего дверь, Лоуренс изумился, но то было вовсе не нервное изумление.

Женщина, на вид лет двадцати, не больше; голова до белесых бровей укрыта убором из тонкой черной материи. Монахиня.

– Насколько я знаю, Ив Болан предупредил о нашем визите.

– А, мы вас ждали. Проходите, проходите.

Лоуренс специально не стал представляться; однако то ли монахиня была необычайно добра, то ли Ив Болан пользовалась здесь особым доверием.

Не в силах уразуметь, что из этого верно, Лоуренс вошел, как было предложено. Хоро вошла следом.

– Пожалуйста, присаживайтесь и подождите здесь.

Войдя в дом, Лоуренс и Хоро сразу оказались в гостиной. Пол покрывал выцветший ковер.

Потрепанная временем мебель не производила особо грандиозного впечатления, а лишь показывала со всей очевидностью, что нынешний владелец дома живет здесь уже весьма долго.

Первым летописцем, которого Лоуренс встретил в своей жизни, была Диана в языческом городе Кумерсоне, потому он ожидал, что здесь будет так же захламлено, как у нее в доме, – но нет, здесь было на удивление опрятно.

Вместо огромного количества книг, втиснутых на все доступные полки, в комнате можно было обнаружить мягкие игрушки и вышивку, а также небольшую статуэтку Святой Девы-Матери – такую без особого труда смогла бы поднять девушка. Рядом со статуэткой висели сетки с луком и чесноком. Лишь несколько деталей показывали все же, что дом принадлежит летописцу: перья, чернильницы и коробочка с песком, используемым для просушки исписанных страниц, а также пергаменты и бумажные свитки, скромно распиханные по углам.

Хоро оглядывала комнату с немного удивленным видом; похоже, у нее были примерно те же ожидания, что у Лоуренса.

В первую очередь в подобном доме трудно было ожидать увидеть монахиню, словно готовую в любую минуту отправиться в паломничество, – хотя статуэтка Святой Девы-Матери и вывеска с трехногой курицей свидетельствовали, что у этого дома нет недостатка ни в богатстве, ни в вере.

– Прошу прощения, что заставила ждать, – произнесла монахиня, вернувшись.

Наслушавшись от Ив о дурном нраве Риголо, Лоуренс уже приготовился, что его вынудят долго дожидаться встречи под тем или иным выдуманным предлогом, но, похоже, все пройдет неожиданно легко.

Монахиня со своей мягкой улыбкой и теплой, уютной аурой повела Лоуренса с Хоро из гостиной по коридору в глубь здания.

Хоро и сама более-менее походила на монахиню, но любезные манеры настоящей монахини были совершенно иного уровня. Конечно, если бы Хоро узнала, что Лоуренс так думает, она бы тут же устроила ему разнос, мелькнуло у Лоуренса в голове – и тотчас Хоро наступила ему на ногу.

Несомненно, она просто ждала подходящего момента, но у Лоуренса невольно появилось ощущение, что она расстегнула пуговицы, на которые было застегнуто его сердце, и спокойно туда заглядывает.

– Господин Риголо, мы пришли.

Монахиня постучала в дверь – аккуратно, словно надбивая яйцо. Только вот какого цвета там внутри желток, совершенно не разберешь.

Лоуренс вычистил из головы все лишние мысли. Изнутри послышался неясный ответ, дверь открылась, и все трое вошли в комнату.

Сразу же – «Ого!» – негромкий возглас вырвался из уст явно пораженной Хоро.

Лоуренс же был изумлен настолько, что потерял дар речи.

– О, что за великолепная реакция! Мельта, смотри; они впечатлились!

При звуках молодого, сильного голоса, разнесшегося по комнате, монахиня по имени Мельта улыбнулась чистой, открытой улыбкой.

Да, комната за этой дверью действительно была набита битком точно так же, как комната Дианы. Однако, по-видимому, это можно было назвать «упорядоченным хаосом». Прямо перед вошедшими громоздились стопки книг, с потолка свисала деревянная фигурка птицы; а за всем этим от пола до потолка проходила стеклянная стена, сквозь которую вливался солнечный свет. По ту сторону стены зеленел сад. Это было все равно что сидеть в пещере и смотреть из нее на внешний мир.

– Ха-ха-ха, впечатляюще, правда? С должными усилиями я его поддерживаю зеленым круглый год, – с гордым смешком произнес появившийся перед ними молодой русоволосый мужчина. На нем была качественно пошитая рубаха с воротом и облегающие штаны без единой морщинки – такие пошли бы любому аристократу. – Флер рассказала мне о вас – сказала, что есть люди, у которых ко мне странная просьба.

– …Эээ, да… а, Лоуренс – в смысле, мое имя Крафт Лоуренс, – проговорил Лоуренс, придя наконец в чувство и пожав протянутую руку Риголо; впрочем, он по-прежнему был не в силах отвести глаз от великолепного сада.

Ниоткуда с окружающих улиц он был не виден – совершенно секретный сад.

Это затасканное словосочетание вертелось у него в голове, и Лоуренс никак не мог от него избавиться.

– Меня зовут Риголо Дедри. Рад познакомиться.

– Я тоже рад знакомству.

Взгляд Риголо упал на Хоро.

– А, это и есть твоя спутница…

– Я Хоро.

Хоро, во-первых, была не из застенчивых, а во-вторых, прекрасно знала, как с первой же встречи расположить к себе любого, если она того хотела.

Ее заносчивое представление отнюдь не рассердило Риголо; он восторженно хлопнул руками, затем протянул ей ладонь для рукопожатия.

– Что ж, отлично! Знакомство состоялось, и я уже заставил вас похвалить мой садик, так что я вполне доволен. Итак, чем я могу вас отблагодарить?

Существовали торговцы, под приятными личинами которых скрывался отвратительный характер, и Лоуренс все еще не был убежден, что Риголо не из их числа.

Мельта с бесхитростной улыбкой на лице принесла заботливо приготовленные для Лоуренса и Хоро стулья, так что, похоже, Риголо всегда был таким – если, конечно, Мельта, с легким кивком покинувшая комнату, не была заправской лгуньей.

– Ты, должно быть, уже слышал от Ив Болан: мы надеемся, что ты покажешь нам старые легенды Реноза, какие у тебя есть.

– Хо, так значит, это правда. Флер – ээ, нет, похоже, среди торговцев она Ив. Немножко слишком вздорная она, на мой взгляд. Как только познакомится с кем-то, сразу же наговорит ему разного.

Лоуренс понимающе улыбнулся.

– Это имеет какое-то отношение к тому, что ты вовсе не отшельник с суровым лицом и длиной бородой?

– Опять она со своим языком! – рассмеялся Риголо. – Хотя та часть насчет отшельника – не совсем неправда. В последние дни я делаю все, что могу, чтобы ни с кем не встречаться. Немного нечеловеколюбиво с моей стороны.

Лишь в конце фразы, когда он стал говорить тише, Лоуренс подметил что-то холодное под его улыбкой.

Риголо был делопроизводителем Совета Пятидесяти, группы самых известных и уважаемых жителей города. Холодку в голосе не стоило удивляться.

– Я иностранный торговец – ничего, что ты со мной разговариваешь?

– Никаких проблем. Ты выбрал идеальное время, возможно, то была воля Господа. Взгляни на мою одежду; такая бы подошла ребенку в похоронной процессии, не правда ли? Я только что вернулся с заседания Совета. Они приняли решение и смогли разойтись пораньше.

Если так, то время визита Лоуренса, и верно, было идеальным; но Лоуренсу казалось, что для Совета еще рановато было приходить к окончательному решению.

Арольд ведь говорил, что это все может тянуться до весны.

Не исключено, что на них кто-то надавил.

– Боже, да ты и вправду торговец до мозга костей, как и говорила про тебя маленькая болтушка. Ни на секунду не расслабился, да?

Даже если Риголо прочел его мысли – только совершенно никчемный торговец на месте Лоуренса смутился бы и попытался оправдаться.

Кроме того, с Лоуренсом была Хоро, тоже способная, вполне возможно, читать мысли.

Несомненно, Хоро сможет определить, не пытается ли Риголо обхитрить Лоуренса и заставить его выложить всю правду.

– Хмм? – Лоуренс изобразил неведение; но улыбка Риголо осталась прежней.

– Когда мы все время занимаемся тем, что применяем разные хитрости и трюки, мы перестаем понимать. Так сказать, со спины от спины находится живот.

Фальшивое неведение Лоуренса он тоже раскусил.

Лоуренс был почти уверен, что Риголо его уловку не прочувствует, но улыбающиеся глаза Риголо видели все.

– Понимаешь, я работаю делопроизводителем Совета Пятидесяти. Я могу только посмотреть на группу людей и с одного взгляда почувствовать любое изменение. Даже если одного лишь твоего выражения лица мне недостаточно, я смотрю еще и на выражение твоей спутницы, и правда открывается.

Лоуренс невольно улыбнулся. Есть в мире такие люди – и не все из них прожженные торговцы.

Риголо рассмеялся.

– А, но это обычный трюк. Если бы я желал тебе зла, то не стал бы так раскрывать свои карты. И даже если я понимаю твои истинные намерения, все равно не смогу донести, что требуется мне. Я был бы плохим торговцем, как ты думаешь?

– …К сожалению.

– И у дам я не пользуюсь успехом.

Лоуренс улыбнулся. Следовало признать – искусство обращения со словами у Риголо было совершенно иным, нежели у торговцев.

Продолжая говорить, словно поэт из какого-нибудь императорского дворца, Риголо достал из ящика стола медный ключ.

– Все старые книги в подвале, – легким жестом он пригласил Лоуренса и Хоро следовать за собой и направился во внутреннюю комнату.

Прежде чем идти за ним, Лоуренс кинул взгляд на Хоро.

– Со спины от спины находится живот, да уж, – произнес он.

– Он даже за моим лицом следил…

– В первый раз вижу, как кто-то делает что-то подобное…

Должно быть, он развил в себе эту способность, выслушивая и записывая многочисленные жаркие споры во время заседаний Совета.

Чтобы ухватить, кто что сказал, жизненно важно уметь читать выражения лиц.

– Но все-таки он не кажется злодеем. Он скорее как ребенок. Но если бы такой, как он, был на твоей стороне, ты мог бы жить, не зная забот, – сказала Хоро и ухмыльнулась.

С учетом того, сколько раз Лоуренс становился жертвой взаимного непонимания с Хоро, смотреть на эту ухмылку было особенно больно.

– Ты зато настоящая злодейка, – произнес он и, не дожидаясь ответа Хоро, последовал за Риголо.

***

Первый этаж дома был деревянный, а вот подвал – целиком каменный.

Даже в деревне Терео подвал был каменный. Видимо, это в природе человека – стремиться держать сокровища за каменными стенами.

Однако имелась колоссальная разница между подвалом, предназначенным прятать вещи, и подвалом, предназначенным их хранить.

Потолок располагался высоко: Лоуренсу пришлось вытянуться в струнку, чтобы достать до него рукой. Вдоль стен от пола до потолка высились книжные полки.

Что впечатляло еще сильнее – полки были упорядочены по эре и теме и перенумерованы.

Переплеты были тонкие и хрупкие – ничего даже близко похожего на толстенные, обтянутые кожей тома в Терео, – но усилия, затраченные на организацию, были совершенно несравнимы.

– В этом городе часто бывают пожары? – поинтересовался Лоуренс.

– Время от времени. Как ты, должно быть, догадался, мои предки испытывали тот же страх, потому и построили это место.

Мельта, хоть и не присутствовала в комнате возле сада во время разговора, все же, видимо, слушала: она появилась у входа в подвал со свечой в руке.

Хоро позволила монахине проводить ее и помочь искать подходящие книги.

Ласковый огонек то появлялся, то исчезал между тенями книжных полок.

– Кстати говоря, – начал Риголо, когда двое мужчин остались предоставлены сами себе, – я из любопытных, поэтому не могу не спросить. Зачем именно вам эти древние легенды?

Риголо не спрашивал о взаимоотношениях Лоуренса и Хоро, так что его интерес был, судя по всему, бескорыстен.

– Она разыскивает свою родину.

– Свою родину? – переспросил Риголо с нескрываемым удивлением. По способности читать чужие лица он мог бы потягаться с величайшими из торговцев, но вот собственным выражением лица владеть не умел.

– В силу различных причин я сейчас сопровождаю ее на родину.

Если он опустит некоторые подробности – ну, Риголо волен прийти к любым выводам, к каким захочет; а Лоуренс сможет не солгать и при этом не сказать правду.

Риголо, похоже, купился.

– Понятно… Значит, вы направляетесь на север, да?

– Да. Точное место нам неизвестно, поэтому мы пытаемся его определить по историям и легендам, которые она узнает.

Риголо кивнул, лицо его стало серьезным.

Должно быть, он решил, что Хоро захватили на севере и продали в рабство на юг. Считалось общеизвестным, что дети из северных земель крепче и более послушны. Было также множество историй про аристократов, чьи родные дети умерли или тяжело болели, и из опасения, что все, чем они обладают, перейдет к другим родственникам, они покупали и усыновляли чужих детей.

– В нашем городе дети с севера остаются нередко. Но лучше будет, если она все-таки сможет вернуться домой, – сказал Риголо.

Лоуренс молча кивнул.

Из-за книжных полок появилась Хоро, таща пять томов, которые, очевидно, показались ей достойными внимания.

– Да, ты и до знаний обжора, – промолвил в растерянности Лоуренс. Ответила ему не Хоро, а улыбающаяся Мельта.

– Это все, что мы нашли, и я думаю, будет лучше, если вы возьмете их пока что.

– Понятно. Эй, давай я понесу часть. Мы на три дня без еды останемся, если их уроним.

В итоге Лоуренсу пришлось нести всю стопку; Риголо, глядя на это, рассмеялся. Они поднялись снова на первый этаж.

– При обычных обстоятельствах я бы попросил вас читать их здесь, – сказал Риголо, глядя на стопку книг, которую Мельта обернула материей, превратив в удобный сверток. – Но я доверяю Флер, а Флер доверяет тебе, поэтому и я буду. Про других, правда, сказать того же я не могу…

Когда речь заходила об иностранных торговцах, появлялось множество причин для недоверия.

– Я понимаю, – кивнул Лоуренс.

– Но если ты их уронишь, спалишь, потеряешь или продашь – три дня без еды!

Это была шутка, но Лоуренс не рассмеялся. Умея оценивать стоимость практически всего, он прекрасно понимал, что эти книги – бесценны.

Он кивнул и взял сверток.

– Обещаю беречь их, как берегу мой самый ценный товар. Клянусь честью торговца.

– Вот и хорошо, – ответил Риголо с мальчишеской улыбкой на лице.

Лоуренс подивился про себя, не трогают ли подобные вещи сердце Ив.

– Когда дочитаете – просто принесите их обратно. Если меня не будет дома, будет Мельта.

– Понятно. Еще раз благодарю.

Риголо ответил улыбкой на кивок Лоуренса и беспечно махнул рукой Хоро.

Подобные жесты делали его похожим не на торговца, а на какого-нибудь придворного поэта.

Довольная Хоро помахала в ответ, и они с Лоуренсом двинулись прочь.

– Легко махать, когда руки свободны, – Лоуренс решил, что немного поворчать вполне можно. То сведения собирать, то книги таскать – в последнее время он совсем облакеился.

– О да, а тебе стоит быть внимательнее, чтобы я тебя случайно не смахнула, – отбрила Хоро, шагая впереди.

Ее поддразнивание раздражало, но в то же время Лоуренс чувствовал, что если бы они не ладили друг с другом, Хоро бы так себя не вела.

Жаль только, что Хоро мало что делала помимо этого.

– Свинье если польстить, ее можно заставить хоть на дерево полезть, но если льстить самцу, он только голову теряет, – заявила Хоро, отсекая всякую возможность протеста.

Противопоставить ей было нечего, вот в чем проблема.

– О да, я настолько потерял голову, что того гляди потеряюсь сам, – ответил Лоуренс.

В восторге от шутки, Хоро захлопала в ладоши и расхохоталась.

***

Оставив книги на постоялом дворе, Лоуренс сдержал данное Хоро обещание угостить ее на ужин всем, что она ни попросит. Выбрав первую попавшуюся таверну, Хоро заявила, что желает жареного поросенка.

Подобное блюдо было редким лакомством – целый поросенок, которого вскрывали посередине и медленно поджаривали над открытым огнем, время от времени сбрызгивая маслом, выжатым из некоего определенного ореха.

Когда поросенок зазолотился, ему в пасть напихали ароматных трав и подали на огромном блюде. По традиции человек, который отрезал у поросенка правое ухо, должен был пожелать всем удачи.

Обычно этого блюда хватало на пять-шесть человек, и его брали для тех или иных празднеств; и когда Лоуренс сделал заказ разносчице, ее удивление было очевидно. Завистливый шепот пробежал среди остальных посетителей таверны, когда блюдо вынесли с кухни.

А когда блюдо было поставлено перед Хоро, шепот сменился сочувственными вздохами.

Лоуренс привык уже к завистливым взглядам из-за своей прекрасной спутницы; но посетители таверны, похоже, смягчились, когда поняли, какой ценой достается общество этой красавицы.

Увидев, что Хоро не в состоянии нарезать мясо самостоятельно, Лоуренс взял и это на себя; но ему не достало духа положить хоть кусочек мяса к себе на тарелку, и он ограничился хрустящей шкуркой. Ореховое масло придавало шкурке особый вкус и аромат, но Хоро опередила Лоуренса на пути к левому уху. Вино шло к мясу куда лучше, чем эль, и потому тоже добавилось к расходам Лоуренса.

Хоро буквально пожирала мясо, нисколько не смущаясь тем, что на пряди ее русых волос, выбившиеся из-под капюшона, время от времени попадали брызги жира. Она была само воплощение волчицы над добычей.

В общем, поросенок был уничтожен чрезвычайно быстро.

Когда она обгрызла мясо с последнего ребрышка, по таверне разнеслись аплодисменты.

Но Хоро не обратила на шум ни малейшего внимания.

Она тщательно облизала жир с пальцев, глотнула вина и громко рыгнула. В ее действиях сквозило какое-то странное достоинство, и посетители таверны восхищенно выдохнули.

По-прежнему не обращая на них внимания, Хоро мило улыбнулась сидящему по другую сторону обглоданного поросячьего скелета Лоуренсу.

Возможно, это была ее благодарность за трапезу, но, с другой стороны, не исключено, что, обратив поросенка в кучку костей, она еще сильнее возжелала поохотиться.

А может, поглощенная пища послужит для Хоро запасом на следующий раз, когда она будет голодна, сказал себе Лоуренс, думая об убийственном счете и теряя всякую надежду спастись от когтей Хоро. У него не было иного выхода, кроме как не забывать про этот запас, который он зарыл в волчьем логове.

Какое-то время они отдыхали, потом Лоуренс заплатил по счету – этой суммы хватило бы дней на десять, – и они оставили таверну.

Должно быть, благодаря активной торговле шкурами в Ренозе не было недостатка в животном жире. Дорога к постоялому двору была уставлена фонарями, мягко освещающими путь.

При свете дня улица бурлила; сейчас же люди ходили маленькими компаниями и переговаривались негромко, точно боясь затушить мерцающие фонари.

Хоро шла, мечтательно улыбаясь: видимо, уничтожение поросенка погрузило ее в блаженство.

Лоуренс держал ее за руку, чтобы не дать сбиться с пути.

– …

– Хмм? – спросил Лоуренс. Ему показалось, что Хоро хотела что-то сказать, но она лишь покачала головой.

– Хороший вечер, правда? – проговорила наконец Хоро, глядя куда-то себе под ноги.

Лоуренс не мог не согласиться, но добавил:

– Однако мы скоро протухнем, если каждый вечер будем так проводить.

Неделя подобного разгула опустошит его кошель и превратит мозги в кашу, сомневаться не приходилось.

Хоро, похоже, была согласна.

Она негромко хихикнула.

– Это же соленая вода.

– Хмм?

– Сладкая соленая водичка…

Она пьяна или же снова пытается его поймать в ловушку? Лоуренс думал, что бы ответить, но атмосфера была слишком приятная, чтобы портить ее грубыми перепалками. Он промолчал, и вскоре они добрались до постоялого двора.

Горожанин, сколько бы ни выпил, всегда найдет дорогу домой, если только вообще способен держаться на ногах; но для путешественника все немножко по-другому. Как бы ни устали его ноги, он должен крепиться и терпеть до самого постоялого двора.

Хоро лишилась чувств, едва Лоуренс отворил входную дверь.

Нееет, подумал Лоуренс, она, должно быть, лишь притворяется спящей.

– Господи. В любом другом постоялом дворе тебя бы обязательно отчитал владелец, – раздался хриплый голос Ив. Она и Арольд сидели возле углей очага; голова Ив, как обычно, пряталась под капюшоном.

– Только в первую ночь. Потом он бы лишь посмеивался.

– Она так много пьет?

– Как видишь.

Ив беззвучно усмехнулась и глотнула вина.

Лоуренс прошел мимо них, поддерживая Хоро, как вдруг Арольд, все это время сидевший с закрытыми глазами на стуле и – как предположил Лоуренс – спавший, заговорил.

– Насчет того торговца с севера. Я поговорил с ним. Он сказал, что снега в этом году мало, путешествовать хорошо.

– Большое спасибо, что спросил.

– Если хочешь узнать больше… о, я опять забыл спросить его имя.

– Колка Куус, – подсказала Ив.

– Ах да, так его зовут, – пробормотал Арольд.

Лоуренсу хотелось бы остаться в этой непринужденной обстановке подольше.

– Этот парень, Куус, живет на четвертом этаже. Он сказал, что по вечерам обычно не занят, так что если хочешь узнать больше, загляни к нему.

Все шло просто прекрасно.

Но тут Хоро потянула его за рукав, словно поторапливая, и Лоуренс, вновь поблагодарив Арольда, вышел из комнаты. Прежде чем начать подниматься по лестнице, Лоуренс успел заметить, как Ив, глядя ему вслед, подняла чашку с вином, словно говоря: «Потом возвращайся».

Шаг за шагом Лоуренс с Хоро поднимались по лестнице, пока не добрались наконец до своей комнаты и не открыли дверь.

Сколько уже раз Лоуренсу приходилось так вот почти вносить Хоро в комнату?

До встречи с Хоро Лоуренс часто пил и праздновал что-то с другими, но на постоялый двор он всегда возвращался один; а там в комнате его поджидал страх и высасывал из него восторг и радость.

И этот страх не исчез.

Он лишь сменился новым страхом. Лоуренс не мог отогнать мысль: сколько же еще раз он сможет так приходить в комнату вместе с Хоро?

Он знал, что это невозможно, но никак не мог отогнать жгучее желание сказать Хоро правду – сказать, что он хочет путешествовать с ней вечно. Он чувствовал, что быть с ней – самое заветное его желание, какую бы форму их общение ни приняло.

Грустно улыбнувшись самому себе, Лоуренс откинул одеяло и усадил Хоро на кровать. Он уже настолько хорошо ее знал, что видел: на этот раз она не притворяется спящей.

Он распустил завязки капюшона и снял балахон, потом платье, помог выбраться из ботинок и пояса – все это с такой легкостью, что было почти грустно. Затем он уложил Хоро на кровать.

Она спала так крепко, что Лоуренсу казалось – она не проснется, даже если он сейчас на нее навалится сверху.

– …

От выпитого вина подобные мысли начали пузыриться у него в голове, но тут он вспомнил свойственное Хоро отсутствие стыдливости. Она и вправду не заметила бы, до самого последнего момента.

«Совершенно бесполезно», – подумал Лоуренс, сдуваясь быстрее, чем лопнувший пузырек.

– Ты просто ужасна, – пробормотал он себе под нос, виня ее за собственное себялюбие; как вдруг, к его удивлению, Хоро пошевелилась, чуть приподнялась.

Ее глаза открылись и не без труда сосредоточились на Лоуренсе.

– Что такое? – спросил Лоуренс, встревожившись при внезапной мысли, что Хоро сейчас стошнит.

Но дело было явно не в этом.

Из-под одеяла высунулась ладошка Хоро.

Лоуренс не задумываясь обхватил ее. Пальцы Хоро вяло сомкнулись.

– …

– Что?

– …Страшно, – промолвила Хоро и закрыла глаза.

Лоуренс подивился, уж не приснился ли ей кошмар. Когда Хоро вновь открыла глаза, ее лицо чуть покраснело от смущения, словно она сказала слишком много.

– Чего тебе бояться? – спросил Лоуренс нарочито бодрым голосом, и ему показалось, что на мгновение на ее лице мелькнула признательная улыбка. – Сейчас ведь все идет просто прекрасно, верно? У нас есть книги. Нам удалось не влипнуть ни в какие неприятности. Путь на север не по сезону чист. И, – на секунду он приподнял ее руку, затем опустил обратно, – мы даже еще не поругались.

Похоже, это сработало.

Хоро улыбнулась, затем снова закрыла глаза и мягко вздохнула.

– Дурень…

Она выдернула руку из руки Лоуренса и завернулась в одеяло.

Хоро страшилась лишь одного.

Одиночества.

Так значит, ее пугал приближающийся конец путешествия? Лоуренс сам боялся того же, и если дело было в этом, то, может, их путешествие проходило слишком гладко.

Но все это не вполне подходило к тому лицу, какое у нее было сейчас.

Какое-то время Хоро лежала с закрытыми глазами. Лоуренс уже начал было думать, не уснула ли она опять, как вдруг ее уши дернулись, словно в ожидании чего-то, и она приподняла голову.

– …Я боюсь, ну… – начала она; Лоуренс потянулся к ее волосам, чтобы погладить, но она опустила голову, – …того, чего страшусь.

– Э?

– Не понимаешь? – Хоро открыла глаза и взглянула на Лоуренса.

Ее глаза горели, но не яростью и не обидой – а страхом.

Что бы это ни было, она действительно очень этого боялась.

Но Лоуренс был абсолютно не в состоянии представить, что бы это могло быть, хоть режь его.

– Не понимаю. Разве только… ты боишься конца нашего путешествия? – удалось-таки выдавить ему, хотя это потребовало всей его смелости.

Лицо Хоро немного смягчилось.

– Это, конечно… пугает, да. Сейчас все так замечательно и весело, как давно уже не было. Но есть кое-что, чего я боюсь больше…

Внезапно она показалась такой далекой.

– Это и хорошо, если ты не понимаешь. Нет, – поправилась она, вытащив руку из-под одеяла и ухватив ладонь Лоуренса, которая гладила ее по голове, – было бы даже хуже, если бы ты понимал.

И она рассмеялась чему-то, прикрыв рот обеими руками.

Удивительно, но Лоуренс вовсе не чувствовал, что его отвергают.

Скорее наоборот.

Хоро свернулась калачиком под одеялом – похоже, на этот раз она вправду вознамерилась поспать…

…но тотчас снова высунула голову, словно внезапно вспомнила что-то.

– Я не возражаю, если ты пойдешь вниз. Только не делай ничего такого, из-за чего я стала бы ревновать.

Либо она заметила жест Ив, либо просто заманивала Лоуренса в очередную ловушку.

Как бы там ни было, она угадала его планы. Лоуренс легонько похлопал ее по голове и ответил:

– Похоже, у меня слабость к ревнивым и презирающим самих себя девушкам.

Хоро улыбнулась, сверкнув клыками.

– Теперь я буду спать, – заявила она и вновь нырнула под одеяло.

Лоуренс по-прежнему не знал, чего же она боялась.

Но ему хотелось бы успокоить этот ее страх, если бы он только мог.

Лоуренс уставился на свою кисть; пальцы еще помнили прикосновения к голове Хоро. Он чуть сжал ладонь, словно стараясь не дать этому ощущению уйти.

Хотелось бы ему остаться здесь подольше, но надо было пойти поблагодарить Ив за то, что помогла познакомиться с Риголо.

Она была торговцем, а значит, вполне могла исчезнуть из города хоть завтра, если так сложатся обстоятельства; а Лоуренсу не хотелось, чтобы Ив считала его человеком, который занимается своей спутницей, прежде чем подобающе отблагодарить своего благодетеля.

В конце концов, Лоуренс сам был торговцем едва ли не половину своей жизни.

– Ладно, пойду вниз, – пробормотал он, словно оправдываясь.

Вдруг ему подумалось, что сказанное им той разносчице было истинной правдой – хоть он и владел завязками собственного кошеля, но его вожжи были в крепких руках. С некоторой досадой он понял, что для Хоро это было еще более очевидно.

– …

Да, единственное, чего он боялся, – окончание их путешествия.

Чего же боялась Хоро?

Лоуренс запутался в своих мыслях, как мальчуган.

***

На втором этаже Лоуренс увидел трех обитателей постоялого двора; они сидели и пили. Один из них походил на торговца, двое других, судя по всему, были бродячими ремесленниками. Если бы торговцами были все трое, едва ли они бы пили вместе так тихо, так что Лоуренс был вполне уверен в своей догадке.

Он спустился на первый этаж. Арольд с Ив по-прежнему сидели там.

Как будто остановилось время. С тех пор, как он поднялся наверх, не изменилось вообще ничего. Эти двое ничего не говорили, молча смотрели в разные стороны.

– Что, ведьма чихнула? – спросил Лоуренс. Это было распространенное суеверие: когда ведьма чихает, время останавливается.

Арольд лишь взглянул на Лоуренса своими спрятанными в морщинах глазами.

Если бы Ив не рассмеялась, он бы встревожился, что допустил какую-то оплошность.

– Я торговец, старик нет. Трудно о чем-то говорить, – произнесла Ив.

В комнате не было ничего, что сошло бы за приличный стул, так что она жестом пригласила Лоуренса сесть на пустой ящик.

– Благодаря тебе мне удалось встретиться с Риголо. Да, он точно из меланхоликов, – сказал Лоуренс, принимая от Арольда протянутую ему чашку с вином. Если бы этому невозмутимому старику сказал кто-нибудь, что к нему пришла родная дочь, он небось и с места бы не сдвинулся, чтобы ее встретить.

Дата добавления: 2015-06-04