Факториал числа ). 4 страница

Совершенно неизбежно и вполне нормально, что ребенок избирает объектом своего первого любовного выбора своих родителей. Но его либидо не должно фиксироваться на этих первых объектах, но должно, взяв эти первые объекты за образец, перейти во время окончательного выбора объекта на других лиц. Отход ребенка от родителей должен быть неизбежной задачей для того, чтобы социальному положению ребенка не угрожала опасность. В то время, когда вытеснение ведет к выбору среди частных влечений, и впоследствии, когда влияние родителей должно уменьшиться, большие задачи предстоят делу воспитания. Это воспитание, несомненно, ведется в настоящее время не всегда так, как следует.

Уважаемые господа, не думайте, что этим разбором сексуальной жизни и психосексуального развития ребенка мы удалились от психоанализа и от лечения невротических расстройств. Если хотите, психоаналитическое лечение можно определить как продолжение воспитания в смысле устранения инфантильных остатков.

Регрессия и фантазия. – Невроз и искусство. – Перенесение. – Боязнь освобождения вытесненного. – Исходы психоаналитической работы. – Вредная степень вытеснения сексуального.

Уважаемые дамы и господа! Изучение инфантильной сексуальности и сведение невротических симптомов к эротическим влечениям привело нас к некоторым неожиданным формулам относительно сущности и тенденций невротических заболеваний. Мы видим, что люди заболевают, если им нельзя реально удовлетворить свою эротическую потребность вследствие внешних препятствий или вследствие внутреннего недостатка в приспособляемости. Мы видим, что тогда они бегут в болезнь, чтобы с ее помощью найти замещение недостающего удовлетворения. Мы узнали, что в симптомах болезни проявляется часть сексуальной деятельности больного или же вся его сексуальная жизнь. Главная тенденция этих симптомов – отстранение больного от реального мира – является, по нашему мнению, самым большим вредом, причиняемым заболеванием. Мы полагаем, что сопротивление наших больных выздоровлению не простое, но слагается из многих мотивов. Против выздоровления не только Я больного, которое не хочет прекратить вытеснения, благодаря которым оно выделилось из своего первоначального состояния, но и сексуальные влечения не хотят отказаться от замещающего удовлетворения до тех пор, пока неизвестно, даст ли реальный мир что-либо лучшее.

Бегство от неудовлетворяющей действительности в болезнь (мы так называем это состояние вследствие его биологической вредности) никогда не остается для больного без непосредственного выигрыша в отношении удовольствия. Это бегство совершается путем обратного развития (регрессии), путем возвращения к прежним фазам сексуальной жизни, которые в свое время доставляли удовлетворение. Эта регрессия, по-видимому, двоякая: во-первых, временная регрессия, состоящая в том, что либидо, эротическая потребность возвращается на прежние ступени развития, и, во-вторых, формальная, состоящая в том, что проявление эротической потребности выражается примитивными первоначальными средствами. Оба эти вида регрессии направлены, собственно, к периоду детства и оба ведут к восстановлению инфантильного состояния половой жизни.

Чем глубже вы проникаете в патогенез нервного заболевания, тем яснее становится для вас связь неврозов с другими продуктами человеческой душевной жизни, даже с самыми значимыми., Не забывайте того, что мы, люди с высокими требованиями нашей культуры и находящиеся под давлением наших внутренних вытеснений, находим действительность вообще неудовлетворительной и потому ведем жизнь в мире фантазий, в котором мы стараемся сгладить недостатки реального мира, воображая себе исполнение наших желаний. В этих фантазиях воплощается много настоящих конституциональных свойств личности и много вытесненных стремлений. Энергичный и пользующийся успехом человек – это тот, которому удается благодаря работе воплощать свои фантазии-желания в действительность. Где это не удается, вследствие препятствий со стороны внешнего мира и вследствие слабости самого индивидуума, там наступает отход от действительности, индивидуум уходит в свой более удовлетворяющий его фантастический мир. В случае заболевания это содержание фантастического мира выражается в симптомах. При известных благоприятных условиях субъекту еще удается найти, исходя от своих фантазий, другой путь в реальный мир вместо того, чтобы уйти от этого реального мира. Если враждебная действительности личность обладает психологически еще загадочным для нас художественным дарованием, она может выражать свои фантазии не симптомами болезни, а художественными творениями, избегая этим невроза и возвращаясь таким обходным путем к действительности. Там же, где при существующем несогласии с реальным миром нет этого драгоценного дарования или оно недостаточно, там неизбежно либидо, следуя самому происхождению фантазии, приходит путем регрессии к воскрешению инфантильных желаний, а следовательно, к неврозу. Невроз заменяет в наше время монастырь, в который обычно удалялись все те, которые разочаровывались в жизни или которые чувствовали себя слишком слабыми для жизни.

Позвольте мне здесь привести главный результат, к которому мы пришли на основании нашего психоаналитического исследования: неврозы не имеют какого-либо им только свойственного содержания, которого мы не могли бы найти и у здорового, или, как выразился К. Г. Юнг, невротики страдают теми же самыми комплексами, с которыми ведем борьбу и мы, здоровые люди. Все зависит от количественных отношений, от взаимоотношений борющихся сил, к чему приведет борьба: к здоровью, к неврозу или к компенсирующему высшему творчеству.

Уважаемые дамы и господа! Я еще не сообщил вам самого важного, опытом добытого факта, который подтверждает наше положение о сексуальности как движущей силе невроза. Всякий раз, когда мы исследуем невротика психоаналитически, у последнего наблюдается неприятное явление перенесения, т. е. больной переносит на врача целую массу нежных и очень часто смешанных с враждебностью стремлений. Это не вызывается какими-либо реальными отношениями и должно быть отнесено на основании всех деталей появления к давним, сделавшимся бессознательными фантазиям-желаниям. Ту часть своей чувственной жизни, которую больной не может более вспомнить, он снова переживает в своем отношении к врачу, и только благодаря такому переживанию в перенесении он убеждается в существовании и в могуществе этих бессознательных сексуальных стремлений. Симптомы, представляющие собой – воспользуемся сравнением из химии – осадки прежних любовных (в широком смысле слова) переживаний, могут быть растворены только при высокой температуре переживаний перенесения и тогда только переведены в другие психические продукты. Врач играет роль каталитического фермента при этой реакции, по прекрасному выражению Ференци, того фермента, который на время притягивает к себе освобождающиеся аффекты. Изучение перенесения может дать вам также ключ к пониманию гипнотического внушения, которым мы вначале пользовались как техническим средством для исследования психического бессознательного у наших больных. Гипноз оказался тогда терапевтическим средством, но в то же время он препятствовал научному пониманию положения дел, так как хотя гипноз и устранял в известной области психические сопротивления, однако на границе этой области он возвышал их валом, через который нельзя было перейти. Не думайте, что явление перенесения, о котором я, к сожалению, могу вам сказать здесь очень мало, создается под влиянием психоанализа. Перенесение наступает при всех человеческих отношениях, так же как в отношениях больного к врачу, самопроизвольно; оно повсюду является истинным носителем терапевтического влияния, и оно действует тем сильнее, чем менее мы догадываемся о его наличии. Психоанализ, следовательно, не создает перенесения, а только открывает его сознанию и овладевает им, чтобы направить психические процессы к желательной цели. Я не могу оставить эту тему без того, чтобы не указать, что явление перенесения играет роль не только при убеждении больного, но также и при убеждении врачей. Я знаю, что все мои приверженцы убедились в справедливости моих положений благодаря наблюдениям явления перенесения, и вполне понимаю, что убежденность в своем мнении нельзя приобрести без того, чтобы не проделать самому несколько психоанализов и не иметь возможности на самом себе испытать действие перенесения.

Уважаемые дамы и господа! Я думаю, что мы должны учитывать два интеллектуальных препятствия для признания психоаналитического хода мысли: во-первых, отсутствие привычки всегда считаться с самой строгой, не допускающей никаких исключений детерминацией в области психики и, во-вторых, незнание тех особенностей, которыми бессознательные психические процессы отличаются от так хорошо нам известных сознательных. Одно из самых распространенных сопротивлений против психоаналитической работы как у больных, так и у здоровых основывается на последнем из указанных моментов. Боятся повредить психоанализом, боятся вызвать вытесненные сексуальные влечения в сознании больного, опасаясь, что этот вытесненный материал осилит высшие этические стремления и лишит больного его культурных приобретений. Замечают душевные раны больного, но боятся их касаться, чтобы не усилить его страданий. Правда, спокойнее не касаться больных мест, если мы не умеем при этом ничего сделать, кроме как причинить боль. Однако, как известно, хирург не страшится исследовать и работать на больном месте, если он намерен сделать операцию, которая должна принести длительную пользу. Никто не думает о том, чтобы обвинять хирурга за неизбежные страдания при исследовании и при реактивных послеоперационных явлениях, если только операция достигает своей цели и больной, благодаря временному ухудшению своего состояния, получает излечение. Подобные отношения существуют и при психоанализе; последний имеет право предъявить те же требования, что и хирургия. Усиление страданий, которое может иметь место во время лечения, при хорошем владении методом гораздо меньше, чем это бывает при хирургических мероприятиях, и не должно идти в расчёт при тяжести самого заболевания. Внушающий опасения исход, именно уничтожение культурности освобожденными от вытеснения влечениями, совершенно невозможен, так как эти опасения не считаются с тем, на что указывает нам наш опыт, именно, что психическое и соматическое могущество желания, если вытеснение его не удается, значительно сильнее при его существовании в области бессознательной, чем в сознательной; так что переход такого желания в сознание ослабляет его. На бессознательное желание мы не можем оказывать влияния, оно стоит в стороне от всяких противоположных течений, в то время как сознательное желание сдерживается всеми другими сознательными стремлениями, противоположными данному. Психоаналитическая работа служит самым высоким и ценным культурным целям, представляя собой хорошего заместителя безуспешного вытеснения.

Какова вообще судьба освобожденных психоанализом бессознательных желаний, какими путями мы можем сделать их безвредными для индивидуума? Таких путей много. Чаще всего эти желания исчезают еще во время психоанализа под влиянием лучших противоположных стремлений. Вытеснение заменяется осуждением. Это возможно, так как мы по большей части должны только устранить следствия прежних стадий развития Я больного. В свое время индивидуум был в состоянии устранить негодное влечение только вытеснением, так как сам он тогда был слаб и его организация недостаточно сложилась; при настоящей же зрелости и силе он в состоянии совершенно овладеть вредным инстинктом. Второй исход психоаналитической работы может быть тот, что вскрытые бессознательные влечения направляются на другие цели. Эти цели были бы найдены ранее самим индивидуумом, если бы он развивался без препятствий. Простое устранение инфантильных желаний не представляет собой идеальной цели психоанализа. Невротик вследствие своих вытеснений лишен многих источников душевной энергии, которая была бы весьма полезна для образования его характера и деятельности в жизни. Мы знаем более целесообразный процесс развития, так называемую сублимацию, благодаря которой энергия инфантильных желаний не устраняется, а применяется для других высших, уже не сексуальных целей. Как раз компоненты сексуального влечения отличаются способностью сублимации, т. е. замещения своей сексуальной цели другой, более отдаленной и более ценной в социальном отношении. Этим прибавкам энергии со стороны сексуального влечения в нашей душевной деятельности мы обязаны, по всей вероятности, нашими высшими культурными достижениями. Рано появившееся вытеснение исключает возможность сублимации вытесненного влечения; с прекращением вытеснения путь к сублимации опять становится свободным.

Мы не должны упускать из виду третий возможный исход психоаналитической работы. Известная часть вытесненных эротических стремлений имеет право на прямое удовлетворение и должна найти его в жизни. Наши культурные требования делают жизнь слишком тяжелой для большинства человеческих организмов; эти требования способствуют отстранению от действительности и возникновению неврозов, причем слишком большим вытеснением вовсе еще не достигается какой-либо чрезвычайно большой выигрыш в культурном отношении. Мы не должны возвышать себя до такой степени, чтобы не обращать никакого внимания на животное начало нашей природы, и мы не должны забывать, что счастье каждого отдельного индивидуума также должно входить в цели нашей культуры. Пластичность сексуальных компонентов, которая выражается в их способности к сублимации, может повести к большему искушению достигать возможно интенсивной сублимацией возможно большего культурного эффекта. Но насколько мало мы можем рассчитывать при наших машинах перевести более чем одну часть теплоты в полезную механическую работу, так же мало должны мы стремиться к тому, чтобы всю массу сексуальной энергии перевести на другие, чуждые ей цели. Это не может удаться, и если слишком уже сильно подавлять сексуальное чувство, то придется считаться со всеми последствиями столь варварского отношения.

Я не знаю, как вы со своей стороны отнесетесь к тому предостережению, которое я только что высказал. Я расскажу вам старый анекдот, из которого вы сами выведете полезное заключение. В немецкой литературе известен городок Шильда, о жителях которого рассказывается множество различных небылиц. Так, говорят, что граждане Шильда имели лошадь, силой которой они были чрезвычайно довольны; одно им только не нравилось: очень уж много дорогого овса пожирала эта лошадь. Они решили аккуратно отучить лошадь от этого безобразия, уменьшая каждый день порцию понемногу, пока они не приучили ее к полному воздержанию. Одно время дело шло прекрасно – лошадь была отучена почти совсем; на следующий день она должна была работать уже совершенно без овса. Утром этого дня коварную лошадь нашли мертвой. Граждане Шильда никак не могли догадаться, отчего она умерла.

Вы, конечно, догадываетесь, что лошадь пала с голоду и что без некоторой порции овса нельзя ожидать от животного никакой работы.

Благодарю вас за приглашение и то внимание, которым вы меня наградили.

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке RoyalLib.ru

Написать рецензию к книге

Все книги автора

Эта же книга в других форматах

[1]

[2]

[3]

[4]

[5]

[6]

[7]

[8]

[9]

[10]

З. Фрейд заострил внимание на ряде проблем, связанных с фундаментальными основами человеческой психики и приступил к последовательному и тщательному изучению бессознательного. Он увидел в бессознательном своеобразный мир со своими причудливыми законами, во многом замкнутый, не подвластный сознанию и существующему окружению.

Можно выделить в учении Фрейда три основные сферы. Первая - это прикладной психоанализ. Он в свою очередь включает две части: терапевтический психоанализ и практические методы исследования бессознательного (для индивида и социальных групп)[1]. Вторая сфера - это фрейдистская концепция человека (его "теоретический психоанализ"), объединяющая серию в разной мере достоверных положений о структуре и функционировании психики человека. И, наконец, социально-философский психоанализ - наиболее спорная сфера учения, в которой Фрейд не столько озабочен весомостью доказательств, сколько глобализацией своих исходных принципов.

Согласно самому Фрейду, психоанализ – это, прежде всего, универсальная методика изучения бессознательного во всех его видах, как индивидуальных, так и общественных. Однако, постепенно возвысившись до своеобразной практической жизненной философии и превратившись в заметное явление мировой культуры, психоанализ увеличил число своих верных почитателей.

……..

Теоретический психоанализ (или метапсихология Фрейда) описывает психику человека в 3-х аспектах - энергетическом ("экономическом"), структурном (топическом) и динамическом. Кроме того, большое внимание уделяется онтогенетическому развитию психики человека.

Энергетическую основу психической деятельности составляет, прежде всего, сексуальная психическая энергия либидо *, которая способна трансформироваться в многообразные формы. Главным источником и хранилищем этой энергии является бессознательная сфера, питающая и остальные сферы психики. Вообще говоря, на начальном этапе Фрейд предполагал наличие двух основных типов энергии - сексуальной и нацеленной на самосохранение. Однако затем он объединил соответствующие инстинкты в общую группу “инстинктов жизни”. Кроме того, к ним были добавлены “инстинкты смерти” (включающие инстинкт разрушения).

Фрейд утверждал, что телесная и психическая энергия взаимопревращаемы (например, сила сокращения желудка переходит в психическую энергию инстинкта голода). Он допускал, что психическая энергия существует в свободной и связанной формах. Свободная психическая энергия мобильна и близка как к исходному возбуждению, так и к непосредственно достигаемой цели. Связанная же энергия (вторичная и распределенная) отделена от цели механизмами психической задержки, контроля и защиты. Вообще говоря, освобождение (свобода), по Фрейду, - это нарушение связей и распад целостностей (в конечном счете, это влечение к смерти). Связанность же олицетворяет влечение к жизни. Что касается невроза, то Фрейд считал, что он возникает в результате нарушения благоприятного для организма энергетического баланса; благодаря же катарсической* разрядке происходит энергетическая нормализация психической жизни.

Перейдем к следующему, структурному аспекту. Фрейд настаивал на том, что психический мир человека многолик и функционирует на разных уровнях. Давая "пространственную" модель психики, он первоначально выделял сознание, предсознательное и бессознательное.

Роль сознания в психоаналитической концепции весьма скромная. Оно рассматривалось, как вторичное образование, основной функцией которого является регулирование проявлений "истинной" человеческой природы в рамках, допускаемых цивилизацией. Само возникновение сознания связывалось с необходимостью согласовать две противоречивые программы - биологическую и социальную, - по которым вынужден развиваться человек.

Фрейд считал недоразумением идею, согласно которой в психике царит сознание; нет, оно лишь одно из свойств психики, способное сосуществовать с другими или даже отсутствовать. Многие психические акты могут не осознаваться (в тот период далеко не каждый согласился бы с таким ставшим ныне бесспорным утверждением). Осознаваемое представление может перестать осознаваться, стать латентным, а затем при определенных условиях - вновь возникнуть в сознании.

Что касается предсознательного и бессознательного, то не осознаваемы как первое, так и второе (поэтому их можно объединить и говорить о бессознательном в широком смысле слова).

Однако предсознательное с известной легкостью становится осознанным, ибо имеет место довольно беспрепятственная взаимная циркуляция психических образований между ним и сознанием. Иное дело, бессознательное (в узком смысле слова). Лишь определенные бессознательные процессы могут осознаваться; но для этого необходимо, используя специальные психоаналитические приемы, преодолеть внутри себя сильные психические сопротивления.

Бессознательное включает как вытесненные из сознания желания и переживания, так и изначально там находящиеся влечения и инстинкты. Последние и образуют важнейшую инстанцию глубинного бессознательного. Бессознательное недоступно для сознания из-за всевозможных социальных табу, ставших для человека его второй природой и образующих своеобразный заслон на границе бессознательного и предсознательного (так называемую " цензуру" *).

Бессознательное противостоит сознанию не только как противоречащая ему стихия, "но и как целое - части, как нечто независимое - зависимому, как нечто более значительное в биологическом и социальном смысле - менее значительному (...). Бессознательное, по Фрейду, есть истинная реальность, таинственная и неизвестная в своей глубокой сущности, как, впрочем, неизвестна нам и реальность внешнего мира" (И.Е.Вольперт, с.44).

Под влиянием первой мировой войны и усилившихся процессов кризиса культуры основатель психоанализа увеличил значимость в психической жизни агрессивных тенденций и добавил к основным первичным инстинктам "влечение к смерти". По Фрейду, каждый живой организм испытывает "зов" матери-природы вернуться назад, к самым древним истокам, в ее неорганическое лоно. Два могучих инстинктивных начала, противоположных по целям - стремление к жизни (Эрос) и стремление к смерти (Танатос) - повелевают всеми процессами психической жизни. Агрессивность Фрейд объявил врожденным, инстинктивным влечением, "производным и главным представителем" инстинкта смерти.

От первой топики, которую он проповедовал первые два десятилетия нашего века и в которой, как мы видим, прежде всего различались бессознательное, предсознательное и сознательное, Фрейд, начиная с 20-х годов, переходит ко второй топике, являющейся прямым продолжением первой. Здесь представлен уже второй эшелон понятий о структуре психики - "Оно", "Я", "Сверх-Я". Человеку суждено действовать по двум несовпадающим программам - биологически ориентированной программе "Оно" и социально - личностно ориентированной программе "Сверх-Я". Его постоянно раздирают противоречивые принципы удовольствия и реальности. Задача "Я" - примирить противоборствующие силы. Принцип реальности приводит к тому, что удовлетворение требований принципа удовольствия принимает отсроченный характер.

Перейдем к динамическому рассмотрению психики. У Фрейда психическое существует, прежде всего, не как состояние, а как процесс. Бессознательное активно, оно порождает и регулирует неосознаваемую психическую деятельность.

От статической картины произведен переход к картине "подвижного", динамического, напряженного равновесия крупных структур психики. Выше уже говорилось, что бедное "Я" испытывает постоянные противоречивые давления со стороны "Оно", "Сверх-Я" и реальности. Отсюда ситуация нестерпимой напряженности, спастись от которой помогают " защитные механизмы "*. Их разработку наряду с Фрейдом вели Анна Фрейд, Адлер и другие фрейдисты. Функционируя бессознательно, эти психические механизмы могут иметь сознательные аналоги. В дальнейшем мы специально рассматриваем важнейшие из защитных механизмов.

Особое внимание уделял Фрейд стадийному психическому развитию человека, особенностям формирования характера и становления личности. Для него человек навсегда оставался прежде всего биосуществом, но биосуществом, оказавшимся в социокультурной ситуации. Это определяет все основные стадии психоонтогенетического развития* современного человека, его связи с окружающей действительностью и другими людьми.

Фрейд дал бионатуралистическое объяснение характеру. Им выделены такие характерологические типы, как оральный, анальный, генитальный; это вытекает из вышеизложенных представлений о стадийном развитии психики и идеи, что поведение человека задается специфическими природными либидонозными влечениями.

Человек, по Фрейду, исторически "замкнут". Ведь он оказывается слепком со своего биологического прошлого, слепком, неизменным в своей глубинной основе и лишь все сильнее сжимаемым тисками цивилизации.

Эта концепция человека также весьма пессимистична, ибо показывает непреодолимые трудности на пути успешного самосовершенствования человека. Бессознательное дает известную свободу для сознательного выбора, но только в определенных жестких рамках, задаваемых всемогущими "Оно" и "Сверх-Я". Формула "свобода есть осознанная необходимость" приобретает на почве фрейдизма неотвратимо поработительный смысл, причем высшую необходимость диктуют низшие человеческие влечения и инстинкты.

Сам Фрейд, говоря о возрастающей человеческой несвободе, полностью ее связывал с появлением цивилизации и культуры. В работе "Неудовлетворенность культурой" он уверял, что индивидуальная свобода была максимальной до появления культуры (Фрейд З. Избранные произведения, с.286). Он словно не замечал, что тогда принудительная сила первичных влечений еще жестче ограничивала человека в свободе выбора, программируя его на определенное поведение.

По Фрейду, три пути лежат перед каждым человеком, и от их выбора зависит не только его судьба, но и его жизненное воплощение, его основные характерологические особенности. Однако, не человеческое "Я", а в большей степени "Оно" и противостоящее ему "Сверх-Я" задают тот путь, которым суждено следовать человеку. Первый путь ведет к преступной деятельности, социальным конфликтам, необузданной стихии инстинктов. Второй путь - это путь обуздания инстинктов, но слишком высокой ценой; "Я" платит за это утратой своей нормальности и неврозом. Третий путь - это сублимация, т.е. переработка энергии бессознательного в социально приемлемые и одобряемые формы (согласно фрейдистской аналогии, таким же образом опустошительная сила падающей с уступов воды может быть превращена в электричество).

Итак, здоровый человек - это тот же невротик, но его невроз приобрел общественно полезный характер. Полного спасения от конфликта между социокультурным и биологическим не существует; частичное же облегчение может принести некоторое ослабление требований цивилизации по отношению к индивиду; немаловажное значение имеет также активизация роли "Я" в сознательном выборе наиболее разумного компромисса (в процессе сублимации). Сублимация позволяет избежать как Сциллы психического заболевания, так и Харибды антиобщественной деятельности; она позволяет индивиду в какой-то мере безболезненно приспособиться к социальному окружению.

Бесспорно, сильной стороной теоретического психоанализа человека была сама попытка системного рассмотрения бессознательного. Однако, несмотря на ряд интересных наблюдений и открытий, фрейдистская концепция человека отягощена непомерным "культом" бессознательного.

Нельзя также считать, что между биологической и социокультурной программой в человеке существует только постоянный антагонизм. Ведь имеют место и положительные взаимодействия бессознательного и осознаваемого, биологического и социокультурного.

Перейдем к рассмотрению философско-культурологического психоанализа. Избрав не совсем верное направление, опасно заходить слишком далеко, ибо можно утерять последние надёжные ориентиры. Различие между прикладным, теоретическим и философско-культурологическим психоанализом состоит не только в предмете исследования, но и в степени отхода от достоверности.

Сама по себе задача, которую поставил перед собой Фрейд, представляла большой интерес. Другое дело, как она была решена. Он задумал рассмотреть основной объект своего исследования - человеческую психику - в ее историческом возникновении и развитии, а также во взаимосвязях с разнообразными социокультурными феноменами и системами надличностного уровня. Первая цель уводила психоанализ в далекое историческое прошлое. Вторая - переводила от психологии индивида к психологии народов и их культуре.

Фрейд самым решительным образом перенес параллелизм онтогенеза и филогенеза на душевную жизнь (см. “Биогенетический закон”*). Это позволило ему сблизить душевнобольного человека с человеком первобытным, а то, что есть у них общего, свести к типу инфантильной душевной жизни. История болезни становится для Фрейда прообразом развития культуры, а затем сама дополнительно объясняется по подобию с последней.

По Фрейду, древний человек продолжает жить в нашем бессознательном. Фрейд верил в наследование родовой памяти, в сохранение следов того, что испытали наши предки; причем он имел в виду передачу психически пережитого не только через культуру (там это имеет очевидный характер), а через некие бессознательные психические каналы. Какова природа такой наследственности, он не брался судить даже в своей последней фундаментальной работе “Моисей и единобожие”; однако он отмечал, что ссылки на прямое общение и воспитание примером недостаточны для объяснения.

В чём суть культурно-исторических построений Фрейда? Речь идёт о переходе от последних страниц докультурной предыстории людей к первым страницам социокультурной истории, который выглядит так. Люди жили малыми первобытными ордами во главе с сильным, свирепым, властолюбивым и хитрым вождём. Не существовало даже зачатков тотемизма, религии, нравственности, социального расчленения. Вождь выступал в роли экспроприатора основных – и, прежде всего, пищевых и сексуальных - благ, изгоняя из орды всех потенциальных конкурентов (как правило, это были его сыновья). Он становился для своих взрослеющих сыновей тем идеалом, которого они мечтали достичь - по силе, могуществу, возможностям наслаждений.

Дата добавления: 2015-06-25