Экстаз и сердце 28 страница

В 1538 г. в Париже была издана книжка Деперье «Кимвал Мира, переведенный на французский язык и содержащий четыре поэтических диалога, очень старых, шутливых и веселых». Книга была написана в подражание Лукиану и выдавалась (из осторожности) за перевод с латинского. Это необычное произведение полно намеков и иносказаний, смысл которых и в наше время вызывает споры и противоречивые толкования. Неясно, были ли четыре диалога «Кимвала Мира» осуществлением единого замысла или здесь собраны произведения, написанные в разное время и с различной целью.

Наиболее важен в «Кимвале Мира» второй диалог. В нем описывается, как Меркурий, посетив Землю, разбросал мельчайшие осколки философского камня и философы спорят о том, у кого подлинные крупицы, а не дорожная пыль. Затем выясняется, что Меркурий подшутил над людьми, и те ищут не существующее в действительности. Заманчиво было бы видеть здесь изображение споров гугенотов и католиков и проводить аналогию с известным эпизодом романа Рабле. Возможно, правильнее усмотреть здесь скептицизм, предвосхищающий Монтеня. Можно понять этот диалог и как насмешку над схоластической казуистикой, борьбой с которой была окрашена вся первая половина века. В любом случае книга Деперье, отразив «жизнерадостное свободомыслие» передовых представителей гуманистической интеллигенции, противостояла правоверной религиозности, что и было отмечено врагами автора.

Бонавантюр Деперье являет собой новый тип писателя по сравнению с литераторами самого начала XVI в., соединяющий в себе мастера слова и гуманиста. Высокая гуманистическая культура становится неотъемлемой частью писательского искусства. Начиная с Рабле и Деперье, пути развития французского гуманизма не отделимы от судеб литературы; выдающиеся гуманисты второй половины века, например Анри Этьен (1531—1598), кроме ученых трудов, оставили яркие художественные произведения. Место латыни все больше занимает развившийся и обогащенный французский язык. Так, врач Амбруаз Паре (1510—1590) и керамист и химик Бернар Палисси (1510—1589) пишут ясной французской прозой.

С середины 30-х годов вместе с широчайшим распространением гуманистических идей происходит переориентировка французского гуманизма в вопросах веры. Евангелизм, Реформация, оставив гуманистические штудии, становятся агрессивной религиозно-политической доктриной, собирая под свои знамена внушительные общественные силы. Их знаменем становится Кальвин и его суровое учение. Перед лицом конфессионального раскола гуманисты оказываются вынужденными сделать выбор. Многие из них сохраняют верность Реформации, видя в ней более справедливую общественную и духовную концепцию. Других непримиримый ригоризм Реформации отталкивает, в нем они усматривают измену пафосу возрождения античной культуры и ее идеалов. Таким образом, французские гуманисты попадают в оба враждующих лагеря. Вопросы веры, их острая постановка, приобретающая политический характер, дают толчок расцвету гуманистической публицистики.

Но публицистичность стала одной из примет французского гуманизма и — шире — французской ренессансной литературы уже с 30-х годов XVI столетия, окрасив творчество двух крупнейших писателей первой половины века — Маро и Рабле.

ПОЭЗИЯ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XVI в.

В своем развитии французская поэзия XVI в. проходит несколько этапов. Первый охватывает раннее Возрождение и длится до конца 20-х годов. Это время, когда еще силен авторитет поэтической школы «великих риториков» (названной так потому, что ее представители видели в поэзии своего рода вторую риторику, т. е. красноречие, облеченное в замысловатую стихотворную форму). Правда, литературная деятельность наиболее известных из них принадлежит прошедшему столетию. Жорж Шателен умирает в 1475 г., Жак Мешино — в 1491 г., Октавьен де Сен-Желе — в 1502 г., а Жан Молине — в 1507 г. Однако в первой четверти XVI в. в зените творческих сил находятся такие примыкавшие к этой поэтической школе писатели, как Гийом Кретен (1460—1525), Пьер Гренгор (1475—1538; этого поэта В. Гюго увековечил в «Соборе Парижской богоматери», совершенно видоизменив, однако, его внутренний облик: реальный Гренгор был не утонченным представителем богемы, а положительным, склонным к рассудочным нравоучениям буржуа), Жан Маро (ок. 1450—1526) и Жан Лемер де Бельж (1473 — ок. 1525).

Поэтическая продукция «риториков» состояла по преимуществу из так называемых стихов на случай, воспевающих различные примечательные события в жизни венценосных покровителей и преподносимых в дар по поводу бракосочетаний, похорон или сборов в поход. Осуществлялись эти задачи педантично и тяжеловесно, посредством нагромождения мифологических сравнений и исторических параллелей, часто безлично, в виде риторической разработки общих мест. В своих стихотворных сочинениях Шателен, Мешино и их последователи тяготели к иносказаниям, ибо воспринимали действительность не столько в ее непосредственно-конкретном своеобразии, сколько как отражение отвлеченных категорий. Отсюда — их пристрастие к аллегории.

«Риториков» отличало представление о форме как о чем-то существующем независимо от содержания. Именно в формальной отделке они и добивались прежде всего творческой оригинальности, воспринимая словесную и ритмическую виртуозность как самоцель. С этим связано их увлечение игрой слов, преодолением различных ритмических трудностей, пристрастие к рифмам-каламбурам, рифмам внутренним и удвоенным, аллитерациям. Последним поэты-риторики нередко старались придать некий скрытый, символический смысл. Так, например, Лемер де Бельж нанизывал на протяжении нескольких стихов слова, начинающиеся с буквы «ф», стремясь обозначить добродетели, отличающие французов.

Вместе с тем в формальных изысках «риториков», при всех их крайностях, отразилось и стремление расширить внутренние ресурсы поэтического языка, сделать его более красочным. Отчасти здесь преломлялось то тяготение к изощренной орнаментации, которое показательно для стиля поздней, «пламенеющей» готики. Интерес «риториков» к звуковой организации стиха (многие из них увлекались музыкой и дружили с музыкантами) отчетливо проявился в стихотворных жанрах с фиксированной метрической формой (вроде баллады, рондо, лэ, виреле). «Риторики» продолжали сохранять верность этим жанрам, характерным для средневековой поэтики.

Среди «риториков» и старшего и младшего поколений можно найти поэтов, обладавших незаурядным талантом. Так, например, в стихотворениях на случай Молине встречаются насыщенные неподдельной взволнованностью отголоски общественных бедствий. Ощущение противоречивости бытия получает своеобразное, гротескное по манере преломление в его же стихотворных фацециях. Октавьен де Сен-Желе в поэме «Обитель чести», облеченной в аллегорическую форму автобиографии, с трогательным лиризмом передает меланхолическое настроение, овладевающее им, когда он окидывает внутренним взором пройденный путь.

К тому же в литературной деятельности «риториков» обозначается определенная эволюция. Постепенно в произведениях представителей этой литературной школы начали пробиваться наружу все отчетливее ренессансные по своему духу художественные тенденции. Новые веяния сказываются, например, в «Путешествиях» Маро-Старшего (отца Клемана Маро). В стихотворных реляциях, посвященных Жаном Маро походам Людовика XII в Венецию и Геную, выражено пробуждающееся у поэта стремление воспроизводить непосредственные жизненные впечатления, рассказывать о реальных событиях, вводить в стихотворное повествование бытовые зарисовки.

Наиболее ярко эти предренессансные устремления проявились в творчестве Жана Лемера де Бельж. Об этом одаренном тонкой артистической натурой писателе можно сказать, что он, принадлежа к числу последних «великих риториков», был одновременно и одним из зачинателей Возрождения во французской поэзии. Жан Лемер был родом из бельгийской провинции Эно (отсюда и его прозвище), обучался стихотворному мастерству у одного из столпов «риторики» Жана Молине, состоял в качестве секретаря и историографа сначала при Маргарите

Австрийской, а затем при королеве Франции Анне Бретонской (жене Людовика XII). Лемер трижды совершал путешествия по Италии и многое из этих поездок вынес. Он гордился тем, что одним из первых начал популяризировать во Франции Петрарку («доброго Петрарку, истинного знатока в вопросах любви»). Он полюбил творчество Данте и Боккаччо, читал итальянских петраркистов XV в., увлекался музыкой, живописью, скульптурой. Из античного наследия Лемер воспринял светский дух, жизнелюбие, его стремление к художественному совершенству.

В своих двух «Посланиях зеленого возлюбленного» (1505) Лемер разрабатывал галантный сюжет. В этом произведении традиции куртуазной поэзии сочетаются с подражанием Овидию, а местами оно непринужденностью, изяществом и остроумием предвосхищает некоторые из будущих посланий Клемана Маро. Патриотическими устремлениями отмечено монументальное прозаическое сочинение Лемера — его «Прославление Галлии и удивительных судеб Трои» (1511—1512). Подробнейшие исторические изыскания, которые возводят родословную французских королей через правителей Трои чуть ли не к библейскому Ною, сочетаются здесь с отступлениями художественного порядка (особенно поэтичны и стилистически выразительны описания любовных приключений Париса). В «Согласии двух языков» (1513) Лемер ратует за взаимное обогащение итальянской и французской культур. Чисто языческим упоением земными радостями проникнут его «Храм Венеры» — поэма, вошедшая в состав «Согласия». Один из лейтмотивов произведения — торжество жизни, при всей ее скоротечности, над смертью, восхваление природы, призыв наслаждаться ее дарами — предвосхищает темы, к которым затем обращался Ронсар и другие ренессансные поэты. И Ронсар, и Дю Белле отмечали заслуги Лемера. Маро же по поводу «Прославления Галлии ...» заявил, что в творчестве создателя этого произведения возродилась «душа грека Гомера». Эти слова свидетельствуют об уважении, которое Маро питал к своему предшественнику.

Именно Маро, творчество которого открывает период зрелого Возрождения, и является крупнейшей фигурой во французской поэзии первой половины XVI в. Получивший распространение взгляд на Маро как на поэта, примечательного будто лишь милыми и галантными светскими пустячками, глубоко ошибочен. Маро был новатором в области литературы, обогатившим французскую поэзию идейно и формально, сделавший ее выразительницей ренессансного мироощущения. Он был поэтом-гуманистом большого размаха. Рядом с Ф. Рабле, Б. Деперье, Э. Доле и другими выдающимися деятелями Возрождения Маро выступал идейным противником католической церкви, религиозного фанатизма, борцом за свободу совести, защитником прав человеческой личности. Творчество Маро выросло в гуще ожесточенных политических и идеологических столкновений своего времени.

Иллюстрация:

Гийом Кретен преподносит Франциску I
«Французскую хронику»

Миниатюра XVI в.
Париж, Национальная библиотека

Об этом красноречиво говорит и творческая эволюция поэта. Ее основные этапы таковы. Клеман Маро (1496—1544) родился в южном городе Франции Кагоре, в семье уже упоминавшегося поэта-«риторика» Жана Маро. Клеман был отдан в школу при Парижском университете, где ему порядочно мучений доставляли схоластические приемы воспитания, позже был пажом у Никола де Невиля, под началом которого обучался искусству владения шпагой и верховой езде; некоторое время он числился клерком, не столько занимаясь юриспруденцией, сколько принимая участие в шумных сборищах братства Базоши и в театральных представлениях, устраивавшихся корпорацией «Беззаботных ребят». Первый стихотворный

опыт Маро — перевод эклоги Вергилия — относится, во-видимому, к 1512 г. Особенно же интенсивно он начинает заниматься поэзией с 1514—1515 гг. С этого времени по 1526 г. длится первый, «ученический» период литературной деятельности поэта.

Иллюстрация:

К. Маро. Сочинения

Титульный лист издания: Лион, 1558 г.

Основное событие в жизни Маро за эти годы — поступление на службу в 1519 г. к сестре Франциска I Маргарите, будущей королеве Наваррской. Общение с этой просвещенной женщиной оставило заметный след в сознании поэта. Маро начал творческий путь как верный ученик «великих риториков». Он подражал им (вдохновляясь также аллегорическими образами, почерпнутыми из первой части «Романа о Розе») в «Храме Купидона», «Послании Магелонны» и «Послании не имеющего должности». Однако скоро Маро, отчасти под воздействием придворного окружения Маргариты, стал развивать в себе качества, которые впоследствии стали отличительными чертами его творческого облика, — чувство художественной меры, изящество и остроумие, умение живо, увлекательно вести повествование, тонкую наблюдательность.

Яркие образцы неуклонно возраставшего у Маро интереса к воспроизведению чувственной стороны мира, разнообразных зрительных впечатлений можно найти, например, в послании «Из лагеря в Аттиньи принцессе Алансонской» (1521). Маро мастерски изображает здесь живописную пестроту военного лагеря, смешение шумов, красок, передвижений. Используя профессиональные термины, характерные обороты солдатской речи, рельефно выделяя нужные детали, он создает выразительные образы вояк.

Маргарита сыграла важную роль в становлении не только эстетических вкусов, но и мировоззрения Маро. Именно при ее посредстве поэт познакомился с идеями так называемых евангелистов, сблизился с реформационным движением. Этому движению тогда был чужд дух догматизма и нетерпимости, привнесенный позднее кальвинистами. Оно объединяло различные общественные круги. Сюда входили и отдельные просвещенные теологи, мечтавшие о частичной реформе католической церкви. Идеи евангелизма получили распространение в демократических кругах, среди ремесленников, мелких торговцев, бедного городского люда. Ему сочувствовали и многие мыслители-гуманисты, видевшие в нем союзника в совместной борьбе за духовное раскрепощение человека.

Новые веяния создали предпосылки для качественных изменений. Следующий этап творчества Маро длился с 1526 до 1534 г. Это период конфликта с католическими властями и вместе с тем прихода творческой зрелости и литературной славы (в 1532 г. многочисленные подложные публикации дают поэту повод издать первое собрание сочинений — «Клеманова юность»). Переломную роль в жизни Маро играет 1526 год. В этом году умирает Жан Маро и Клеман занимает должность отца при дворе Франциска I, который в это время покровительствовал гуманистам и терпимо относился к реформационному движению. Вместе с тем несколько раньше, в том же 1526 г., церковные власти, используя отсутствие попавшего в плен короля, развернули гонения против лиц, заподозренных в сочувствии протестантству, и добились, в частности, заключения в тюрьму Клемана Маро. Испытания углубляют жизненный опыт поэта, и это находит отражение в его произведениях.

Литературная деятельность Маро в этот период развивается в нескольких направлениях. Среди произведений, которые Маро был призван сочинять в качестве придворного поэта,

доминируют не парадные стихотворения, а стихотворные миниатюры, изображающие по преимуществу повседневную и галантную жизнь двора и составляющие любопытную, богатую бытовыми деталями светскую хронику времени. Таковы, например, стихотворные девизы, которые поэт сочинял для участников турнира, организованного Маргаритой, или шутливые, преисполненные юмора «подарки», которые он преподносил знатным дамам. Придворные стихи Маро необычно естественны по сравнению с напыщенными сочинениями «великих риториков». Однако не в них — основные художественные завоевания поэта.

Более значительна любовная поэзия Маро (особенно цикл, посвященный, согласно предположению Абеля Лефрана, Анне Алансонской). Обычно, говоря о любовных стихах Маро, отмечают их грациозность и остроумие — одним словом, их салонно-светские качества. Однако за изящной и сдержанной формой любовной лирики скрываются намеки на чувства, переполнявшие его душу, отзвуки его надежд и огорчений (все это относится по преимуществу к песням, рондо и эпиграммам, а не к элегиям, в которых Маро разрабатывал любовную тему в более отвлеченном плане). Поэт был застенчив и деликатен в воспроизведении своих эмоций. Конечно, любовные стихи Маро уступают поэзии Ронсара или Агриппы д’Обинье с точки зрения глубины психологического анализа, страстности и патетичности эмоций. Любовная лирика Маро более рассудочна и наивна, но ее отличают тонкий душевный такт, чувство внутреннего достоинства. В ней обнаруживается и один из основных животворных источников, питавших его музу, — это стихия народного творчества, в данном случае народная песня. Именно потому, что Маро опирался на песенные традиции, использовал и развивал их, его любовные стихи и приобрели такую обаятельную простоту в выражении чувств.

Центральное место в поэзии Маро занимают послания. В этом жанре особенно ярко сказалась новаторская роль поэта. В период между 1526 и 1534 гг. он создал несколько наиболее примечательных посланий, в том числе «Другу Лиону», «Королю, с просьбой освободить его из тюрьмы», «Королю, с просьбой назначить его на должность отца», «Королю от обворованного поэта». Послания Маро многообразны по содержанию, по воплощенным в них настроениям автора, по жанровым оттенкам (это типично для ренессансной поэтики, не знавшей в отличие от классицизма жестких разграничений между жанрами, не требовавшей, чтобы в произведении соблюдалось единство тона). Среди них можно найти послания-рассуждения, стихотворные новеллы, басни и сатиры. В посланиях проявилось искрящееся остроумие Маро, его мастерство рассказчика и умение создавать запоминающиеся образы-типы. В послании «Королю от обворованного поэта» (1531) чередуются, не нарушая художественного единства, вступительная моралистическая сентенция, в юмористическом тоне рассказанная новелла, окутанное дымкой элегической грусти отступление, обращение к королю, бурлескное по форме, но заключающее в себе серьезные намеки, и, наконец, торжественный, выдержанный в одическом тоне заключительный аккорд. Маро нарисовал образы трех персонажей. Это оказавшийся воришкой слуга поэта, любитель поесть и выпить, прохвост, но одновременно весельчак, любимец девушек (фигура, которая в чем-то перекликается с Панургом и предвосхищает образы слуг в комедиях Мольера). Это, далее, король — ренессансный государь, любящий послушать рассказы о занятных похождениях простых людей, но способный тут же проявить властную натуру правителя. И это, наконец, центральный образ поэта, человека богатой и тонкой души. Он разночинец, близкий людям из народа, сам вечно нуждающийся и сочувствующий их положению. В то же время он и придворный, обязанный общаться с королем, развлекать его и зависимый от его милости. Поэзия Маро воссоздает образ человека, который тактично справляется с этой сложной задачей, сохраняя душевную скромность, доброту и вместе с тем гибко разыгрывая свою роль придворного (этот образ родствен лирическому герою басен Лафонтена).

Обращение к посланию, как и работа над элегией и эпиграммой, свидетельствовало об интересе Маро к античной культуре. Однако внутренне эти жанры оставались у него связанными с чисто национальной литературной традицией. В посланиях поэта встречаются не только сюжетные мотивы, шутки и каламбуры, восходившие к фаблио, фарсам и соти. Отчетливо слышны в них и отзвуки поэтической манеры Вийона (его творчество Маро ценил высоко и его произведения переиздал в 1532 г.). Однако Маро, вдохновляясь традициями Вийона, видоизменяет их в духе новых художественных устремлений. В этом легко убедиться, сопоставив, например, два близких по теме произведения: «Балладу повешенных» Вийона и элегию Маро «О несчастном богаче Жаке де Бон, сеньоре де Санблансе». Стихотворение Маро несет на себе очевидную печать влияния баллады Вийона. Об этом свидетельствует общность замысла (речь казненных, обращенная с назиданием к живым) и перекличка отдельных художественных компонентов. И в то же время произведения

эти и глубоко отличны. Если у Вийона жизнь и смерть неразрывно переплетены и лишь в совокупности составляют человеческое бытие, то для Маро смерть — аномалия, понятие чисто негативное, не постоянный спутник земной юдоли, а грань жизни, ее отрицание, пустота. Речь, вложенная ренессансным поэтом в уста казненного, — прежде всего страстная защита достоинства человека и протест против всего того, что нарушает этот гуманистический принцип. Различна и художественная природа обоих произведений. Баллада Вийона — это мольба повешенных, молитва, внутренний строй которой подчинен прежде всего закономерностям ритмическим, музыкальным. Стихотворение же Маро имеет ораторскую окраску, оно построено на основе логических принципов. Оно легче поддается аналитическому членению и одновременно интеллектуально богаче и рассудочнее, чем баллада Вийона. В нем можно обнаружить отдаленные предвестия классицистического стиля.

Столкновение с властями и знакомство с застенками Шатле в 1526 г. оказали сильное воздействие на сознание Маро, пробудив в нем сатирические наклонности. В том же году он написал поэму «Ад» — одно из крупнейших достижений ренессансной сатиры. В этой поэме Маро, отталкиваясь от личных впечатлений, разоблачал тюремные нравы своего времени, бичевал беззакония судебных властей, восставал против пыток и надругательств над человеческой личностью. Произведение Маро, хотя оно и было напечатано значительно позднее (в 1539 г.), привлекло внимание и обострило враждебное отношение к поэту реакционных кругов.

Вскоре Маро пришлось убедиться в этом воочию. В 1534 г. произошел решительный поворот в отношении Франциска I к Реформе и гуманизму. Некоторое время гонения обрушивались на всех, кого подозревали в сочувствии протестантизму и в вольномыслии. Угроза ареста нависла и над поэтом. Он вынужден был бежать за границу, в Италию. С 1534 по 1536 г. Маро находился в Ферраре, при дворе местного герцога (его женой была французская принцесса Рената), а затем в Венеции. Период первого изгнания сыграл значительную роль в творческом развитии Маро. Поэт и раньше проявлял живой интерес к античной литературе. В 1530 г. он опубликовал перевод двух книг «Метаморфоз» Овидия. Однако в Италии Маро особенно усиленно начал заниматься латинским языком и изучать античное наследие. Его внимание продолжал привлекать Овидий, но на этот раз как автор «Скорбных элегий», которые оказались созвучными переживаниям впавшего в немилость изгнанника. Он искал вдохновения и у Вергилия (в его эклогах), и у Марциала. Под влиянием последнего Маро обратился к сатирической и нравоописательной эпиграмме. В Ферраре Маро основательнее ознакомился с итальянской поэзией, перевел несколько стихотворений Петрарки и, следуя итальянским образцам, сам сочинил первые сонеты на французском языке. Пробовал он и подражать итальянским петраркистам XV — начала XVI в.

Зародившиеся у Маро сатирические тенденции в изгнании продолжали углубляться. Оригинален созданный им тип сатирического послания. Это так называемые Coq à l’âne («нескладицы»), вскрывающие за внешней хаотичностью поэтической мысли, перескакивающей с одного предмета на другой, завуалированные, но острые намеки на политическую злобу дня. Разрабатывая этот жанр, Маро вновь обращался к народным традициям, развивая, в частности, сатирические приемы, характерные для драматургического жанра соти, который сохранял популярность в первой половине XVI в.

С середины 30-х годов в творчестве Маро нарастают также патриотические, гражданственные мотивы. Он обращается к осмыслению раздирающих страну противоречий и в то же самое время к теме национального величия Франции, все настойчивее стремится к разработке соответствующих значительности этого содержания крупных поэтических форм. Яркий пример тому — послание «Королю во время своего изгнания в Феррару» (1535). Это не только блестящее и тонкое выступление в защиту собственных интересов, но и произведение, посвященное страстной защите гуманизма и свободы мысли, осуждению реакционного лагеря, возглавляемого тогдашней цитаделью мракобесия — теологическим факультетом Парижского университета.

В конце 1536 г. эдикт короля, объявивший амнистию лицам, обвиненным в причастности к протестантизму, дал Маро возможность вернуться на родину. Начался заключительный этап в творческом пути поэта. Маро направился прежде всего в Лион, где ему была устроена торжественная встреча литераторами-гуманистами во главе с Э. Доле и М. Севом. До этого поэт вел идейную борьбу с реакционным лагерем в какой-то степени в одиночку. Теперь, по мере обострения общественных конфликтов, он ищет сближения с другими представителями передовой мысли, стремится к сплочению гуманистического лагеря. Поддержка единомышленников была ему крайне необходима. Одним из нашумевших событий в литературной жизни этих лет оказалось начавшееся еще в годы

изгнания столкновение между Маро и реакционным литератором, фанатичным прислужником теологов из Сорбонны Сагоном. В полемике с ним Маро написал одну из самых язвительных своих сатир — «Фрипелип, слуга Маро, Сагону». Спор скоро перерос из личного конфликта в единоборство двух литературных партий, двух идеологических лагерей. При этом если Сагону удалось привлечь на свою сторону лишь нескольких малозначительных ретроградов, то в защиту Маро выступили Рабле, Деперье, Сев, Меллен де Сен-Желе.

Центральное место в творческой деятельности Маро этих лет, издавшего в 1538 г. собрание своих сочинений и написавшего много стихов на случай, занимает перевод псалмов Давида. Псалмы Маро (их всего 50) отличаются большим ритмическим разнообразием, богатством строфических построений, музыкальностью слога. Они сыграли немаловажную роль в развитии французской лирики, подготовив грядущее рождение и расцвет жанра оды во второй половине XVI в. Они имели и значительный общественный резонанс, быстро завоевав популярность среди гугенотов, став их боевой песнью. Последнее обстоятельство сгустило тучи, собиравшиеся над головой Маро. В 1542 г. новый королевский эдикт, направленный против сторонников протестантского движения, заставил Маро вторично искать спасения в бегстве за границу, на этот раз в Женеву. Его там встретили тепло, но поэт скоро вступил в конфликт с кальвинистскими властями города. Жизнелюбивое по своему духу мироощущение Маро выходило за рамки протестантской идеологии. Поэт сочувствовал этой идеологии постольку, поскольку видел в ней действенную силу для борьбы с обскурантизмом Сорбонны и фанатизмом католической церкви. Маро, однако, мало интересовали вопросы религиозной догмы, и для него была неприемлема все более отличавшая кальвинистское движение нетерпимость.

Покинув Женеву, Маро скитался по городам Северной Италии. Разлука с родиной обострила в нем патриотические настроения. Особенно знаменательно в этом отношении «Послание, направленное графу Энгиенскому по поводу его победы при Черизоли». Приподнятым слогом прославляет Маро мощь Франции и ее победы. Он обещает впредь отбросить камерные темы и посвятить себя монументальным эпическим произведениям. В позднем творчестве Маро нарастают тенденции, непосредственно предвосхищающие поэтическую реформу Плеяды. Самому поэту не было, однако, суждено развить эти предпосылки. Он умер в сентябре 1544 г. в Турине.

Поэзия Маро, запечатлевшая в себе многие приметы складывавшегося национального характера, оставила заметный след в развитии французской литературы. Плеяда, вступив на литературную арену, отвергла наследие Маро, но объективно, как выявилось в ходе дальнейшей ее деятельности, оказалась многим ему обязана. Прециозные поэты XVII в. во главе с Вуатюром искали вдохновения у Маро, автора галантных светских миниатюр. К его творчеству восходят истоки целого ряда повествовательных жанров, получивших затем распространение во французской поэзии XVII—XVIII вв. Среди обязанных ему потомков и М. Ренье, и Лафонтен, автор «Сказок» и «Басен», и Вольтер, создатель стихотворных новелл и сатирических поэм.

Система жанров, культивировавшихся Маро, охарактеризована в «Поэтическом искусстве» (1548) Т. Себилле. Взывавшие к имени Маро поэты, вроде Б. Ано (автора направленного против Плеяды памфлета «Горациев Квинтилий»), Ш. Фонтена, Ф. Абера или Г. Салеля, были всего-навсего второстепенными эпигонами. Наиболее примечательные фигуры среди поэтов времени Маро — Меллен де Сен-Желе и Маргарита Наваррская.

Современники восхищались разнообразием талантов Меллена де Сен-Желе (1487—1558), его начитанностью в области математики и философии, медицины и астрологии. Он владел древними и новыми языками, был одаренным музыкантом. Длительное пребывание в Италии сделало его восторженным поклонником и популяризатором итальянской поэтической культуры. Он подражал Петрарке и Бембо, Ариосто и Саннадзаро. Однако больше всего он увлекался галантной и вычурной лирикой «страмботтистов», представителей одной из наиболее условных разновидностей петраркизма. С 1515 г., года воцарения Франциска I, начинается придворная карьера Сен-Желе. Он проявляет себя ловким и умеющим нравиться придворным, великолепным устроителем светских увеселений и празднеств. Светские таланты Сен-Желе способствовали его преуспеванию. Если покровительницей Маро была Маргарита Наваррская, самый передовой человек в правящих кругах Франции, то Сен-Желе ориентировался на ту значительно более консервативно настроенную часть придворной среды, которую возглавлял дофин, будущий Генрих II. В окружении Генриха и его жены, флорентинки Екатерины Медичи, царил культ всего итальянского. И в этом отношении интересы Сен-Желе, пытавшегося в начале 1550-х годов препятствовать успеху поэтической реформы Плеяды, оказались созвучными

Дата добавления: 2015-06-25