Различие лексического значения и научного понятия

Соссюровской концепции языкового знака как двусторонней единицы, характеризуемой

означающим и означаемым (Соссюр 1916), противостоит знаковая теория Ч. Морриса

(Моррис 1947), которая первоначально сложилась в семиотике, а в недавнее время, в

существенно пересмотренном и дополненном виде, была перенесена в лингвистику

(Мельчук 1968). В рамках этой теории языковой знак характеризуется не только именем

(означающим) и семантикой (означаемым), но и еще двумя параметрами — синтактикой и

прагматикой (ср. Вейнрейх 1966а: 417).

Понятие имени мы будем считать достаточно очевидным и поэтому оставим его без

пояснений. Под семантикой в большинстве случаев понимаются сведения о классе

называемых знаком вещей с общими свойствами или классе внеязыковых ситуаций,

инвариантных относительно некоторых свойств участников и связывающих их

отношений. Под синтактикой знака понимается информация о правилах соединения

данного знака с другими знаками в тексте. Под прагматикой знака понимается

информация, фиксирующая отношение говорящего или адресата сообщения к ситуации, о

которой идет речь. Рассмотрим семантику, синтактику и прагматику знака подробнее, но

только в том объеме, который необходим для экспликации понятия лексического

значения. Семантика языкового знака отражает наивное понятие о вещи, свойстве, действии,

процессе, событии и т.п. Простейший пример расхождения между наивными и научными

представлениями дал еще Л. В. Щерба, полагавший, что специальные термины имеют

разные значения в общелитературном и специальном языках. «Прямая (линия)

определяется в геометрии как 'кратчайшее расстояние между двумя точками'. Но в

литературном языке это, очевидно, не так. Я думаю, что прямой мы называем в быту

линию, которая не уклоняется ни вправо, ни влево (а также ни вверх, ни вниз)» (Щерба

1940: 68). Отделяя «обывательские понятия» от научных, Л. В. Щерба там же говорит, что

не надо «навязывать общему языку понятия, которые ему вовсе не свойственны и которые

— главное и решающее — не являются какими-либо факторами в процессе речевого

общения». Впоследствии Р. Халлиг и В. Вартбург, разрабатывая систему и

классификацию понятий для идеологического словаря, поставили себе целью отразить в ней «то представление о мире, которое характерно для среднего

интеллигентного носителя языка и основано на донаучных общих понятиях,

предоставляемых в его распоряжение языком» (Халлиг и Вартбург 1952: XIV). Это

представление о мире они назвали «наивным реализмом». Те же идеи легли в основу

рассмотренных нами в первой главе лексикографических опытов ряда московских

лингвистов (Машинный перевод 1964, в особенности Щеглов 1964; см. также Бирвиш

1967, А. Богуславский 1970, Вежбицка 1969, Филмор 1969 и многие другие современные

работы).

Складывающаяся веками наивная картина мира, в которую входит наивная геометрия,

наивная физика, наивная психология и т. д., отражает материальный и духовный опыт

народа — носителя данного языка и поэтому может быть специфичной для него в двух

отношениях.

Дата добавления: 2015-06-25