Пирамида любви

Мы создаем новые привязанности, у нас возникают но­вые виды любви в такой сложной форме, что проследить их развитие очень сложно. Одна любовь ведет к другой, и наши привязанности накладываются друг на друга, создавая

[47]

пирамиду. Это легко увидеть на примере еды: некоторые привязаны только к бифштексу, но гораздо большее число людей любит разнообразную пищу; таким образом они на основе этой привязанности могут развить любовь к изыс­канным блюдам, к экзотической кухне, к тонким винам или вообще к кулинарии как к искусству.

Некоторые любят один вид спорта — как спортсмены или зрители, но большинство предпочитают участвовать в разных играх или наблюдать за ними. Или постепенно число люби­мых видов спорта, число «любовей» может увеличиваться: тот, кто любит плавать, может увлечься подводным плаванием, он может стать путешественником в поисках теплых морей, где приятней заниматься подводным плаванием; наконец, ему понравится тропическая природа, на фоне которой он зани­мается своим любимым видом спорта. Социальные привязан­ности следуют тому же образцу: такие любители отыскивают других ныряльщиков и влюбляются в них.

Наши самые деликатные привязанности мы накладыва­ем друг на друга точно так же. Любовь к самому себе при­водит к привязанности к статусу, который человек приоб­ретает в группе, отсюда — к привязанности к этой группе, и человек ощущает эту привязанность как страстную и ир­рациональную. Интерес женщины к самой себе приводит к увлечению драгоценностями, одеждой; воспользовавшись особыми способностями и возможностями, такая женщина может начать карьеру модного дизайнера.

Все это упрощенные примеры и приводятся ради иллю­страции. Наша влюбленность в виды деятельности, в идеи, вещи или людей редко бывает такой прозрачной и легко объяснимой. Часто то, что нас на самом деле привлекает, бывает отодвинуто в сторону тем, что нас приучили счи­тать хорошим и правильным. Армия специалистов по рек­ламе постоянно пытается убедить нас в том, что то, что они продают, хорошо для нас. Многие наши привязанно­сти направляются незаметными культурными силами и те­чениями.

Некоторые из этих культурных сил носят отчетливые половые различия. В каждом магазине игрушек есть разные

[48]

отделы; с двух-трех лет мальчикам дарят легковые и грузо­вые машины, поезда и самолеты, а девочкам — кукол, ку­кольную одежду, посуду и игрушечные печи. Мы одобряем привязанность мальчика к бейсбольной бите, которой он несколько раз удачно отбил мяч; мы одобряем его стремле­ние собрать машину из частей, найденных на автомобиль­ной свалке; мы аплодируем ему, когда он зарабатывает и экономит деньги, чтобы купить себе настоящую машину или что-то другое желаемое. Мы очень активно воздейству­ем на мальчиков, вырабатывая у них привязанность к обла­данию, активности, достижениям.

Девочек мы тоже ведем к тем же материальным привя­занностям, но также побуждаем их к большему проявле­нию человечности и любви. Если мальчики играют в хоро­ших и плохих парней и достигают статуса героя, используя игрушечное оружие, девочки играют в семью и заботятся о своих куклах.

Мы можем обобщить все это и сделать вывод, что маль­чики растут, развивая материальные и профессиональные разновидности любви, а девочки — разновидности челове­ческие и семейные, и в определенном смысле мы будем правы. Но нужно снова сказать: такое обобщение стано­вится слишком абстрактным, когда мы переходим к чело­веческим существам, потому что в жизни каждого человека давления перекрещиваются и накладываются друг на друга. Некоторые при этом усиливаются, другие вступают в про­тиворечие с личными желаниями и потребностями.

Дата добавления: 2015-06-25