Жизнеописание и песни Друкпы Кюнле 8 страница

Я заслужил хорошую карму Просветлённого Настроя.

Я встретил Держателя Дордже [Держатель Дордже, Дордже Чанг или Дордже Дзинпа (тиб.), Ваджрадхара (санскр.) - олицетворение неразрушимого состояния просветленного ума Ламы], который стал моим Ламой,

И попросил его дать мне Четыре Посвящения.

Практикуясь в медитации, в которой фазы Развития и Завершения [Две фазы, всегда присутствующие в медитациях Ваджраяны - Алмазного Пути] неразрывны,

Я заслужил хорошую карму, и мир с его обитателями преобразился, в Чистую Страну.

Я встретил всеобъемлющее Великое Блаженство, которое стало моим Ламой,

И попросил его показать мне изначальную сущность ума.

Практикуясь в удерживании состояния, в котором не вмешиваешься во всё, что бы ни происходило,

Я заслужил хорошую карму опыта безграничного свободного пространства.

Я встретил различные писания, которые стали моим Ламой,

И попросил их научить меня всему, чему они могли научить.

Практикуясь в соединении всего этого в одно,

Я заслужил хорошую карму воспринимать чистоту всех явлений.

- Ты - налджорпа, постигший сущность пустоты, - превознёс его поэт. - Из какой семьи ты родом, как твоё имя и к какой линии преемственности ты принадлежишь?

Лама отвечал:

Моя линия передачи и линия посвящений идёт от Цангпы Гьяре [Цангпа Гьяре - основатель Линии Средняя Друкпа Кагью, к которой принадлежал Друкпа Кюнле].

Эта линия передаётся теми, кто достиг постижения Махамудры.

Зовут меня - безумный Друкпа Кюнга Легпа.

Я не нищий, выпрашивающий пропитание и одежду,

Но - отрёкшийся от своего дома и семьи,

Чтобы отправиться в паломничество,

Которое никогда не закончится.

Тертон предложил ему свое гостеприимство, угостив его наилучшим образом; Лама остановился у него на несколько дней, и они провели время и разговорах о Дхарме.

Затем Друкпа Кюнле покинул Бумтханг и через Лходрак вернулся в Тибет. Придя в провинцию Ямдрок, он сделал остановку в

Гадре, где пил чан г и беседовал с гадравами, когда несколько сильных и искусных и стрельбе из лука мужчин вызвали его на состязание.

- На что ставим? - спросил налджорпа.

- Твоя лошадь и одежда против нашей добычи, - предложили гадравы, предвкушая лёгкую победу над слабым нищим.

Лама принял их предложение. Гадравы выпустили стрелы, но трижды промахнулись и проиграли состязание. Тогда они принесли Ламе мясо и пиво, говоря, что это его выигрыш.

- Давайте придерживаться нашего первоначального уговора, - сказал им в ответ Лама. - Вы не можете просто так взять и поменять ставку после состязания.

- Ну хорошо, тогда рыба в реке - твоя, - сказали они ему. - Это и есть наша добыча.

- Ях! Ях! - отвечал Лама с довольным видом, тотчас же принявшись писать послание.

Ом! По повелению Владыки Смерти!

А! С позволения нерождённого пространства!

Хунг! Силой самой Истинной Реальности

От Друкпы Кюнле королеве змей Цомо Гьялмо

Победив гадрав в состязании по стрельбе из лука, я выиграл рыб в реке. Посему не позволяй с сегодняшнего дня ни одной рыбе всплывать к поверхности, начиная с тех, что велики как овца, и кончая теми, что малы как игла. Вплоть до отмены сего, прошу тебя выполнять это поручение.

Отослано из Дворца Неизмеримого Ясного Света, седьмого дня пятого месяца года собаки.

Он бросил это послание в реку, и вскоре после этого в реке нельзя было увидеть ни одной рыбёшки.

Спустя месяц к нему с подарками пришли страдающие с тех пор от голода гадравы:

- Ты бодхисаттва, думающий о благе всех живых существ, драгоценный Владыка Дхармы, - взывали они к нему. - Пожалуйста, не дай нам умереть от голода.

- Теперь я попал в переплёт, - ответил Лама. - Я напишу Яме, Владыке Смерти, чтобы он разрешил это дело.

И он составил такое письмо:

С глубоким почтением кланяюсь в ноги Владыке, Правителю Кармы, которому всеприсутствующим Буддой дано право взвешивать плохие и хорошие поступки. С великой радостью слышал о том, с какой большой точностью ты судишь о проступках и добрых делах. Я был бы благодарен услышать твоё мнение о следующей проблеме: месяц тому назад в состязании по стрельбе из лука я выиграл рыбу гадравов; теперь им грозит опасность умереть от голода, и они умоляют меня выпустить их рыб на свободу. Будет ли лучше спасти жизнь рыб или накормить гадравов? Пожалуйста, дай мне знать, как ты оцениваешь положение.

Отослано Друкпой Кюнле из Дрампаганга, человеческого мира.

Письмо было отправлено, и тут же пришёл ответ:

Я получил письмо Друкпы Кюнле и, тщательно взвесив это дело, пришёл к следующему выводу. Все существа должны сами претерпевать последствия своих поступков. Рыбы эти пожинают сейчас плоды своей прошлой кармы, и мало что можно сделать, чтобы их спасти. К несчастью, они не родились в озере Ямдрокцо, но до тех пор, пока их карма не исчерпается, им придётся сохранить свои рыбьи тела. Кроме того, гадравы наверняка станут убивать птиц и иных животных, если не смогут ловить рыб. Итак, лучше, если они будут есть рыбу. Однако им не следует бросать живых рыб на песок, чтобы они там умирали: им следует сокращать их страдания, перерезая рыбам нервы за жабрами.

Отослано со двора Ямы, из города Железный Череп.

Получив такое извещение, Лама написал Цомо Гьялмо, Повелительнице Змей:

Ссылаясь на моё последнее послание, в котором говорилось о свободе рыб в реке, хочу теперь сообщить тебе, что я спросил Яму о совете по этому вопросу. Его ответом было распоряжение освободить рыб. Посему настоящим объявляю моё прежнее поручение недействительным и прошу тебя предоставить рыбам свободный доступ к поверхности.

Лама отослал письмо, и вскоре после этого рыба вновь появилась в реке.

Глава шестая

О том, как Друкпа Кюнле подчинил злых духов Бутана и направил на Путь Освобождения стариков этой страны.

С преданностью простираемся перед величием Кюнга Легпы,

Налджорпы, одним махом лишающего жизни все без исключения заблуждения

Относительно разделения на субъект и объект,

Пронзая стрелой недвойственности самое сердце двойственного восприятия.

Придя в Нангкаце, что в провинции Ямдрок, Владыка Дхармы, Защитник Живых Существ Друкпа Кюнга Легпа остановился в доме трактирщицы Семзангмо, где ему приснился сон. Ему снилось, что женщина в жёлтых одеждах, держа объятый пламенем меч, говорила ему: "Друкпа Кюнле, настало время отправиться в Бутан, чтобы исполнилось предсказание о связи жителей Бутана с твоей активностью и о чудесном очищении этой страны. В Бутане ты зачнёшь род, который в будущем принесет большую пользу традиции Друкпа. Завтра утром в предвестие твоего прихода ты должен пустить стрелу на юг". Сказав так, она исчезла, и Кюнле проснулся. Лама увидел и этом откровение Богини Дыма [Дюсел Лхамо (тиб.), Дхумапати Дэви (санскр.) является формой Защитницы Палден Лхамо], и на рассвете следующего дня он натянул лук и выпустил гудящую стрелу в южное небо со словами: "Лети на юг, движимая моей силой! Будь Учению и всем существам живым на благо и опустись на дом счастливой девушки, избранной небом".

От звука стрелы Друкпы Кюнле вся земля Ямдрок содрогнулась.

- Отчего это зимой вдруг гремит гром? - дивились люди [Зима в Бутане - сухое время года].

- Это звук от стрелы Друкпы Кюнле! - кричали дети.

Приземлилась стрела в Драмокма, округе Тёпа Лунг в Бутане, на крышу дома зажиточного и благочестивого Тёпы Цеванга. Семья выбежала из дома, подумав, что произошло землетрясение, и только обнаружив ещё дрожащую стрелу на фронтоне крыши, они поняли, что сотрясало весь дом. Предчувствие охватило молодую жену Цеванга.

- Не беспокойся напрасно, - сказал Цеванг, - этот знак предвещает нам рождение сына. Вымой руки и отнеси стрелу в дом. - Девушка обернула стрелу в шёлк, принесла в алтарную комнату и положила на алтарь.

Тем временем Друкпа Кюнле в поисках своей стрелы спустился с Нангкаце, пересёк горный перевал Пхагри Тремо Ла [Пхагри Тремо Ла (phag ri sprel mo la) - перевал, соединяющий. Лходраг (lho brag) в Тибете с долиной Паро (spa gro) в Бутане] и сошёл в южные долины, воистину являющиеся обетованным местом для людей. Невдалеке от горы Воде, что между Пхагри и Паро, ему повстречались несколько путешественников, расположившихся лагерем у горы. На вопрос, можно ли ему присоединиться к ним, они указали на место у входа в пещеру. Перед тем как лечь спать, он услышал их бормотание: "Будь благосклонен к нам, владыка демон Водё!"

Перед тем как отойти ко сну, Лама произнёс: "Да будет благосклонно моё "это"!"

Посреди ночи его сон прервал свирепый демон с развевающимися но ветру волосами.

- Что же за "это" такое, к чьей благосклонности ты взывал?! - набросился он на Кюнле. - Покажи же мне его!

- А вот оно! - ответил Лама, показывая демону свой твёрдый как сталь член.

- О! Голова как яйцо, сам как рыба, а низ - как свиное рыло, - воскликнул демон, - что же это за диковинный зверь?

- Это я тебе сейчас покажу, - крикнул Кюнле, направил свой Пламенный Алмаз Мудрости на демона и с такой силой ткнул им тому в морду, что выбил ему все зубы.

Демон обратился было в бегство, однако затем вернулся в миролюбивом состоянии духа. Лама изложил ему Учение и, взяв с него связывающие обещания, обязал демона служить Буддам. С тех пор демон Воде больше никогда не причинял вреда путешественникам [Демоны, мужские (bdud ро) и женские (bdud mo), в народном сознании также, как и в средневековой Европе, считаются внешними, самостоятельными сущностями; но в высших поучениях лам они рассматриваются как проекции гневных или страстных аспектов коллективного сознания, отчуждённые силы, которые требуется интегрировать в мандалу; или общественные психозы, которые можно вылечить или трансформировать. Как Великий Гуру Падмасамбхава подчинил демонов Тибета и интегрировал их в мандалу в роли гневных защитников, действующих на благо Учения, так и Друкпа Кюнле своим бесстрашным и совершенным осознаванием обратил демонов Бутана].

Ниже Шингкхараба (в направлении Паро) Лама отыскал то место, где, как он знал, обитала демоница, пожирающая человеческое мясо. Он подождал под деревом, и наконец она приблизилась к нему под видом прекрасной женщины.

- Откуда ты? - спросила она.

- Из Тибета, - ответил ей Лама. - А ты? Где твой дом, и что ты тут делаешь?

- Я живу на перевале и спускаюсь в долину в поисках пищи и одежды.

- Чем ты питаешься и какие платья ты носишь? - продолжал спрашивать Лама.

- Я ем человечье мясо и одеваюсь в человечью кожу, - ответила она угрожающе.

- Тогда накинь это! - сказал Лама, растянул в длину свою крайнюю плоть и обернул в неё девушку.

- Пусть в будущем ты не сможешь пошевелиться, не промокнув до костей от дождя летом и не закоченев от холода зимой.

Так демоница, вследствие благословения Ламы, наложившего на неё такой заговор, не могла больше причинить никакого вреда людям.

Пока Лама спускался с Чхуюл в восточный округ Паро, слава о нём обогнала его как блеск предрассветных сумерек возвещает о восходе солнца. По пути он встретил старуху, которой было как минимум лет сто. Она обходила ступу, бормотала мантру Мани и молила о благословении Ламы.

- Какому Ламе ты молишься? - спросил её Кюнле.

- Друкпе Кюнле, - ответила она.

- Видела ли ты его хоть раз?

- Нет, я его никогда не видела, но с тех пор, как я услышала о нём несколько историй, я очень ему доверяю, - ответила старуха.

- Что бы ты сделала, если 6 он сейчас стоял перед тобой?

- Я старая женщина, и тело моё немощно, так что его я не могла бы поднести ему. Но у меня дома есть чанг и нища, их бы я ему и поднесла, - сказала она. - Но вряд ли мне выпадет на долю большее счастье, чем услышать его имя.

Лама открылся ей, и она расплакалась от радости и коснулась лбом его стоп.

- В этой жизни и в последующих я принимаю в тебе Прибежище! - повторяла она снова и снова.

Затем она провела его к себе в дом и дала семь мер чанга, которые у неё были готовы.

Пока он пил, она спросила, нельзя ли ей позвать своих соседок, таких же старых вдов, как и она, чтобы они могли выразить ему своё почтение. Лама согласился, и чуть позже пришли старухи, каждая с кружкой чанга в качестве подношения Ламе.

Спустя некоторое время, изрядно опьянев, он подозвал хозяйку дома:

- Насколько сильно ты в действительности мне доверяешь? - спросил он её.

- Доверие моё безгранично, - услышал он в ответ, - если хочешь мою жизнь, - возьми её!

- Ты действительно отдала бы мне свою жизнь? - спросил Лама с особым упором.

- Я всё сделаю для тебя! - утверждала старуха. Зная, что её срок пришёл и что посланники Владыки Смерти заберут её не позднее как этой ночью, Друкпа Кюнле распорядился:

- Если ты готова к смерти, подними руки и покажи мне свои рёбра.

Она сделала, что ей было велено, а Лама выхватил стрелу и лук и выстрелил. Увидев, как стрела пронзила её насквозь, старухи заорали:

- Убийца! Убийца! Бежим! Бежим! - и разбежались во все стороны.

Позже собралась толпа соседей, и они стояли, растерянные и безмолвные. Один из них принялся ругать Ламу:

- Ты - подлый дикарь из Тибета! Убийца! Зачем ты убил эту безобидную старуху?

Остальные плакали и причитали.

- Он мой Лама, которому я безгранично доверяю, - прошептала лежащая на полу старуха. - Он - мой лучший друг. Не считайте его врагом!

И сказав так, она умерла.

Лама отнёс её тело в кладовку и положил на лавку; затем он опечатал дверь, наказав людям присматривать за тем, чтобы она оставалась заперта в течении семи дней, до тех пор, пока он не вернётся.

Однако через шесть дней домой вернулся сын старухи, и ему рассказали, как его мать приняла какого-то нищего из Тибета за Друкпу Кюнле и как тот, напившись, убил её и запер её тело в кладовке.

- Ах эти подлые тибетцы! - негодовал сын. - Они приходят сюда, требуя нашего гостеприимства, убивают своих благодетелей, и к тому же ещё запирают трупы их жертв, чтобы те гнили!

Однако стоило ему изломать дверь, как оттуда, к его удивлению, распространился приятный аромат, а мёртвое тело вплоть до большого пальца правой ноги превратилось в радужный свет. В этот момент вернулся Лама:

- А кха кха! Открыли дверь прежде срока, и из- за этого остался палец! - сказал он.

Несчастный сын онемел от неожиданности, а когда снова пришёл в себя, преисполнившись доверия, принялся благодарить Ламу.

- Благодарен ты или нет - это не важно, - сказал ему Лама. - Гораздо важнее то, что твоя мать находится теперь в Чистой Стране Будд.

Спустившись с долины Паро и шествуя и направлении индийской равнины, Лама проходил мимо дома, где справлялись поминки по старой женщине по имени Акьи. Родственники умершей заметили его, когда он проходил мимо, и пригласили выпить с ними.

- Приятно попить чанг в это жаркое время года, - сказал он и, не сходя с места, принялся запрокидывать кружку за кружкой. Когда он был совершенно пьян, ему сказали:

- Ты всё- таки святой человек, верно? После того, как ты теперь выпил так много чанга, ты определённо мог бы отнести труп на кладбище.

- Вы негодяи! - выругался он. - Я же всё- таки не какой-то нищий, что берётся за самую низкую работу. Разве вы не знаете пословицы: "Хоть и наелся досыта, я не потащу трупа, хоть и счастлив, не стану мять глину [Глину утаптывают или бьют молотильным цепом до состояния, пригодного для строительных целей] ".

- Прости, - ответили они, - ты совершенно нрав. Но для старухи было бы большим счастьем, если бы ты помог ей в бардо [Бардо - промежуточное временное пространство между смертью и Перерождением, между одной мыслью и последующей; в течение этого времени возможно достичь освобождения из круговорота перерождений].

- Ях! Ях! - сказал Лама. - Коли так, я позабочусь об этом. Ну, где кладбище?

Они показали в сторону верхнего края долины.

- Дайте мне палку, - велел он.

Взяв палку, он стал ритмично ударять по трупу, приговаривая:

Не спи, старуха! Очнись! Очнись!

Поднимись из грязи самсары.

Ты бесцельно пришла в этот мир

И оставляешь его так же бессмысленно.

Не зная, куда тянет ум,

Пало твоё тело перед сыновьями.

И всё же, несмотря на них,

Утебя не нашлось того, кто бы отнёс твоё мёртвое тело.

Ты лишилась любимых платьев,

Прикрывавших когда-то твой срам.

Из твоего тела вытекают тошнотворные жидкости.

Не лежи тут, старуха! Иди дальше!

Вступи на путь Освобождения!

И труп поднялся и, скрючившись и сгорбившись, пошёл перед Ламой, следовавшим за ним со своей палкой. Доковыляв до кладбища, труп сложил руки у сердца и поблагодарил Ламу за то, что тот указал ему путь к Освобождению. А затем лёг на землю, ожидая сожжения.

- Это правда, - сказал Лама родственником покойной старухи, - я выгнал её из самсары. Теперь сожгите труп!

Присутствующие на похоронах попросили его задержаться у них ещё ненадолго, чтобы они смогли выразить ему своё почтение.

Они принесли свиную голову, которую считали изысканным кушаньем, и спросили, не сварить ли её для него. Друкпа Кюнле велел поставить голову свиньи перед ним и, показывая на неё пальцем, запел:

Ты, мёртвая свинья в подвале

Без хвоста и головы, покрытая щетиной,

И эта голова с рылом как пенис осла,

Вставай и иди,

Последовать за старухой время настало!

Говорят, что все видели, как свиная голова растворилась в свете и но спирали исчезла в западном направлении. Не съев ничего из приготовленных блюд, Лама пошёл дальше.

В Гангтакха, неподалеку от храма Кьиху в Паро, лама из Гангтакха, которого звали Цеванг, попросил Друкпу Кюнле освятить его новый дом и благословить его благо сулящим предсказанием. Лама выразил своё пророчество таким стихом:

Поскольку дверь массивна, как гора,

Дом будет благословлён прочностью.

Поскольку сводом соединены опоры,

Дом будет благословлён богатством.

Поскольку на потолке прямые балки,

Дом будет благословлён справедливостью.

Поскольку крыша крыта сланцем,

Дом будет благословлён надёжностью.

И добавил: - Этот дом будет благословлён многими жителями и многими трупами.

- А кха кха! - застонали они. - Не говори так!

- Хорошо, тогда пусть он будет благословлён немногими жителями и немногими трупами, - поправился Лама.

По этому последнему предсказанию, тот род угас, и сегодня этот дом стоит пустой и разрушенный.

Вслед за этим Лама Кюнга Легпа решил покорить демона из Ванг Гомсаркха, округа Тхимпху, который угрожал искоренить население всей округи. Из недосягаемого укрытия высоко в долине, это змееподобное отродье приводило в ужас людей, живших на уступе у реки; каждую ночь он утаскивал одного из них и пожирал его, пока там не осталась в живых одна- единственная старуха.

Придя в то место, где поселился змей, Кюнле лёг на землю, подложил под голову вместо подушки стрелу и лук и свой длинный меч, поставил рядом с собой полный горшок цампы, улёгся на спину, втянул живот, вымазал задницу цампой и выправил свой член. В такой позе он стал дожидаться змея, который не заставил себя долго ждать:

- Адзи! Адзи! - удивился змей. - Это что такое? Ничего подобного я ещё не видывал! Но, может, это съедобно?

Он кликнул спою свиту природных духов, которые тотчас же столпились вокруг немыслимым числом, - как мухи, слетевшиеся на кусок загнивающего мяса. Одни посчитали тело безжизненным, другие думали, что оно ещё живо.

- Лучше бы нам его не жрать, пока мы не узнаем, что это такое, - рассудил демон верхней части долины. - Тело тёплое - значит, мёртвым быть не может; не дышит - значит, не живое; в горшке цампа - значит, умерло не от голода; живот пустой - значит, не от обжорства; под головой у него оружие - значит, умерло не от страха; член его ещё тверд - значит, ещё недавно было в живых; в заднице у него черви - значит, умерло не сегодня. Что бы это ни было, оно не пойдёт нам на пользу. Лучше оставим его в покое.

- Как бы мы ни решили, - сказал змей, - мы в любом случае сожрём сегодня старуху. Значит, встречаемся при наступлении ночи перед её дверью.

Договорившись, они разошлись.

Лама поднялся и направился прямиком к дому старухи,

- Как дела, старая? - приветствовал он её.

- Хорошо, что ты пришёл, я, знаешь ли, в полнейшем отчаянии.

- Что случилось? Расскажи мне, - участливо спросил Лама.

- Когда-то я была очень богата, - начала она, - но поскольку ни Будда, ни Мастер ни разу не ступали по этой бедной глухой земле, здесь расплодились духи и пережрали всё население вместе со скотиной. Я и не надеюсь, что доживу до утра. Ты святой человек, и тебе незачем здесь оставаться. Уходи, пока ещё можешь, иначе тебя сожрут заживо. Завтра, когда меня здесь больше не будет,, ты можешь забрать себе всё, что в доме есть ценного, или раздать бедным. - Таковым было её последнее желание.

- Не бойся, - успокоил её Лама, - я останусь ночевать здесь. У тебя есть в доме чанг?

- Было малость, да низшие боги и духи украли жидкость, - отвечала она. - Не знаю, остался ли какой вкус в зернах.

- Принеси, мне этого хватит, - сказал он.

Он пил, пока не стемнело и перед дверью собрались демоны. Когда они начали колотить в дверь, старуха вскрикнула от ужаса.

- Ты останешься здесь, наверху, - велел ей Лама. - Я позабочусь обо всём.

Лама посмотрел в дверную скважину, величиной с кулак, и натолкнулся взглядом прямо на красную пасть змея.

- Если тебе хочется что-то сожрать, получай это, - крикнул он, схватив рукой свой твёрдый член и ткнув Пламенным Алмазом Мудрости в змеиное рыло. Словно ударом молота, тому вышибло четыре верхних и четыре нижних зуба.

- Что-то ударило меня в рот, - дико завопил демон, сбегая с террасы речной долины.

Он нёсся, пока не оказался у пещеры, называемой Победоносное Знамя Льва. Там в глубокой медитации сидела монахиня по имени Ани Самтен Пемо.

- Налджорма! Что-то жуткое ударило меня в пасть! - прохрипел он, совсем запыхавшись.

- Что же это было и откуда взялось? - поинтересовалась она.

- В Гомсаркха, у дома старухи. Странный человек, ни мирянин, ни монах, нанёс мне удар пылающим железным молотом, - с трудом переводя дыхание, произнёс демон.

- То, что ударило тебя в пасть, наносит раны, которые больше не заживают. Если не верить - смотри сюда! - Она задрала юбку и расставила ноги - Эта рана была нанесена тем же орудием. Нет никакого средства, чтобы залечить её.

Демон ткнул пальцем и поднёс его к своему носу:

- А кха кха! Эта рана уже источает запах, и, наверное, с моей будет то же самое, - застонал он. - Что же мне делать?

- Слушай меня! - посоветовала ему монахиня. - Вернись назад, к тому, кто нанёс тебе этот удар, - он все ещё будет там. Его зовут Друкпа Кюнле. Поднеси ему свою жизнь и дай обет не причинять больше вреда ни одному живому существу. Тогда, может, ты и излечишься.

Демон последовал её совету и вернулся к дому, где его уже ожидал Друкпа Кюнле. Он пал ниц перед Ламой и со словами: "Отныне я буду слушаться твоих приказаний", поднёс ему свою жизнь.

Положив свой Алмаз на голову демона, Лама привёл его под власть Учения и возложил на него обеты буддиста- мирянина [Обеты буддиста-мирянина (dge bsnyen): несовершенно убийства и воровства, ненанесение сексуального вреда, неиспользование опьяняющих средств и лжи]. Он дал ему имя Демон- Бык и назначил защитником Учения. Вплоть до сегодняшнего дня он - страж Гомсаркха, и ему всё ещё делают подношения.

Когда Лама, выйдя из долины Лхадзонг, поднимался вверх, к нему приблизилась демоница Лхадзонга, явившись в своём устрашающем обличье, закутанная в необычные одежды. Он тотчас же возвёл свой Пламенный Алмаз Мудрости к небу и, не в состоянии выносить его вид, демоница превратилась в ядовитую змею. Лама поставил ей на голову ногу, и тварь окаменела. И по сей день её можно увидеть посреди главной дороги.

Наконец-то Владыка Дхармы Друкпа Кюнле подошёл к дому Тёпы Цеванга, на который упала его стрела. Первым делом он остановился и помочился на стену.

- Гляньте, какие у него большие яйца! - закричали ребятишки, наблюдавшие за ним.

Лама спел им такую песню:

Летом., в пору синей кукушки,

Удлиняются свисающие книзу яйца.

Зимой, в пору коричневых оленей,

Удлиняется свисающая вниз головка члена.

Но безразлично, летом ли, зимой,

Весь он удлиняется, когда голодный.

Но в этом - различие между тёплым и холодным временем года.

Затем Лама вошёл в дом и спросил о своей стреле. Тёпа Цеванг заверил его, что стрела здесь, и попросил остаться. Неожиданно взор Кюнле упал на хозяйку дома, Палзанг Бутри (которую также звали Ригден Норбу Дзомма).

Один лишь вид её лица, подобного расцветшему цветку и излучающего божественное сияние, тотчас же очаровал его, и он запел эту песнь:

Верно, что стрела с пути не сбилась,

Так как привела меня к тебе, о милая богиня.

Цеванг, хозяин дома, оставь нас наедине.

Я сегодня же должен овладеть этой девушкой!

И Лама уже намеревался овладеть ею. Её супруг вышел из себя, обнажив меч и, готовый к нападению, сказал:

Я предлагаю тебе ночлег,

А ты крадёшь мою жену,

Не сказав и трёх слов в приветствие.

Ты ещё не успел присесть,

А уже соблазняешь её!

Такого я ещё не видывал

И никогда не слыхивал о таком поведении!

Может, в Тибете себя так ведут,

Но у нас на юге такого обычая не знают.

С этими словами он замахнулся на Ламу мечом, но тот левой рукой обхватил Палзанг Бутри за шею, а правой отобрал у него меч. Охваченный доверием Цеванг произнёс:

- Я не знал, что ты Будда, - и при этом коснулся лбом стоп Ламы. - Ты можешь взять мою жену и до конца моих дней оставаться в моём доме.

Друкпа Кюнле обещал погостить какое-то время. За этот срок силой его молитв Пхаджойсе Сангдак Гартён вошёл в утробу Палзанг Бутри, переродившись Нгагвангом Тендзином, который, подрастя, стал монахом в Ралунге и у лотосных стоп своего учителя Нгаги Вангчука достиг совершенств. В исполнение предсказаний дакинь, тот основал место отшельничества Тамго, затем исполнил Ритуал Основания Рода, и в результате этого Пхаджой ещё раз переродился, став его сыном Цеванг Тендзином. У Ябдже Цеванг Тендзина было два сына, старший - Мастер Джингьял и младший - Гьялсе Тендзин Рабгье. Но на этом семейная линия прервалась [Пхаджойсе Сангдак Гартён (pha jo'i sras gsang gdag gar ston) (1183- 1251) был главным учеником Палден Друкпы Ринпоче; он возглавил передвижение Друкпы Кагью в Бутан. Он переродился сыном Друкпы Кюнле, Нгагвангом Тендзином (ngag dbang bstan 'dzin) (1520- 1590), и его Гуру был Нгаги Вангчук (ngag gi dbang phyug) (1517- 1554); он основал место отшельничества Тамго (rta mgo) в Тхимпу. Титул Пхаджо (pha jo) перешёл к сыну Нгагванга Тендзина - Мипхаму Цеванг Тендзину (mi pham tshe dbang bstan 'dzin, 1574- 1643). У его старшего сына Друбтхоб Джинпа Гьялцена (sgrub thob sbyin pa rgyal mtshan) не было потомства, а у младшего Гьялсе Тендзина Рабгье (rgyal sras bstan 'dzin rab rgyas) родилась только одна дочь, известная под именем Чам Кюнле (lcam kun legs), которая стала первой в цепи инкарнаций лам Тамго].

Дата добавления: 2015-06-25