Внушение и заражение

В обыденных представлениях внушение обычно отождествляется с гипнозом. В действительности же необходимо различать гипноз и гипнотическое внушение, с одной стороны, и внушение в бодрствующем состоянии, с другой. В тренинге речь идет, несомненно, лишь о внушении в бодрствующем состоянии. Формулы внушения могут быть, например, такими: «Ты сможешь это сделать», «Это в твоих силах», «Вы добьетесь успеха!» и т. п. Внушение может быть и негативным: «Вам не

Глава 5. Спорные виды влияния и противостояния влиянию ________________85

справится с этим», «У вас будут большие трудности», «Вы вряд ли уложитесь в отведенное время» и т. п. Нетрудно видеть, что и позитивные, и негативные формулы внушения весьма близки к манипуляционным воздействиям, затрагивающим «струны души». Кроме того, негативные формулы внушения также сродни формулам деструктивной критики и деструктивных констатации (см. Раздел 2.2).

Внушение отличается от заражения тем, что в первом случае инициатор влияния сам находится в одном состоянии, а у адресата (чаще — адресатов) влияния производит другое. Заражение подразумевает, что инициатор сам находится в том состоянии, которое он воспроизводит в других людях.

Иными словами, как выразился Б. Д. Парыгин, внушение — это (хотя и с некоторой натяжкой) «одностороннее заражение». По Пары-гину, внушение отличается от заражения также тем, что это односторонне направленное воздействие, а не спонтанная тонизация состояния группы. Кроме того, внушение, как правило, носит вербальный характер, а заражение может использовать и невербальные средства (Парыгин, 1999. С. 399-400).

Речь играет особую роль во внушении (хотя, как утверждает С. С. Ли-бих, загипнотизировать можно и курицу — без слов, одним взглядом). «Всякая речь, обращенная к другому или кдругим, есть внушение, хотя сплошь и рядом наталкивающееся на отрицательную реакцию... Невнушаемость тождественна недоверию. В остальном отказ подчиняться речи как внушению может иметь место лишь в трех случаях: 1) ино-язычие; 2) нарушение внушающим граматики и тем самым смысловой связи, логики; 3) парадоксальная, в частности, негативная реакция при патологических нервно-функциональных состояниях, неврозах... Убеждение есть разборка того часокола или, если угодно, бетонированного укрепления, которым личность загорожена и защищена от внушения» (Поршнев, 1979. С. 160).

Однако, по Г. Лебону, «самым лучшим внушением является все-таки личный пример» (Лебон, 1995. С. 239), из чего мы можем заключить, что все же сам внушающий должен служить источником распространения «могущественной силы заразы», или «психологических микробов».

По В. М. Бехтереву, развитие психической заразы в значительной мере обязано внушению, взаимовнушению и самовнушению: «...не может подлежать никакому сомнению могущественное действие в толпе взаимного внушения, которое возбуждает у отдельных членов толпы одно и то же настроение... Благодаря этому взаимовнушению отдельные члены как бы наэлектризовываются, и те чувства, которые испытывают отдельные лица, нарастают до необычайной степени напряжения, делая толпу

i

Тренинг влияния и противостояния влиянию

существом могучим...» (Бехтерев, 1998. С. 406; 417). По Бехтереву, это уже не только социальное, но и психическое объединение людей, поддерживаемое и укрепляемое главнейшим образом благодаря взаимовнушению. Но не только в отдельных сформировавшихся толпах, а и вообще в каждой социальной среде «отдельные члены этой среды почти ежеминутно инфицируют друг друга и в зависимости от качества получаемой ими инфекции волнуются возвышенными и благородными стремлениями или, наоборот, низменными и животными» (Бехтерев, 1998. С. 420).

Таким образом, по мнению исторически признанных классиков грань между внушением и заражением оказывается неочевидной. По Лебону, лучший способ внушения — заражение собственным примером; по Бехтереву, взаимовнушение и заражение — это фактически одно и то же явление. При этом механизм явления остается нераскрытым, и возможным оказывается лишь его описание, но не объяснение. Характерно, что и Лебон, и Бехтерев прибегают к использованию физических терминов, таких, как «наэлектризован» и «магнетизирован».

На мой взгляд, и внушение, и заражение эксплуатируют естественную потребность людей распространять свое влияние и уподобляться чужому. При этом, вопреки давно уже укоренившемуся общему представлению, люди не могут быть однозначно разделены на тех, кто обладает большей способностью внушения и заражения, и тех, кто обладает большей внушаемостью или восприимчивостью к заражению.

Зачастую те, кто обладает большей способностью к внушению и заражению, чаще соглашаются отдаться на волю чужой внушающей или заражающей способности. Этим людям открылась таинственная возможность преодолевать пространство и время, используя других людей в качестве проводников своего психологического излучения. Убедившись, что это возможно, они начинают экспериментировать, становясь на время проводниками чужого влияния. Вероятно, при этом некоторые из них приходят к осознанию того, что и раньше были проводниками чужого влияния, а не излучателями собственного. Поскольку и уподобление других себе, и уподобление себя другим есть лишь два разных пути достижения эффекта преодоления пространства и времени, человек может выбрать любой из этих путей. Некоторые люди выбирают один из этих путей и в нем специализируются. Другие в равной степени развивают в себе обе эти способности.

Особого внимания заслуживает вопрос о допустимости использования прикосновений. В 1973 г. Мери Хенли в исследовании, построенном на «полевом» наблюдении, обнаружила, что мужчины прикасаются к женщинам гораздо чаще, чем женщины к мужчинам, и гораздо

Глава 5. Спорные виды влияния и противостояния влиянию____________ 87

чаще, чем люди одного пола друг к другу. Она интерпретировала это не как демонстрацию интимности, а как утверждение мужской власти. Ею было установлено также, что люди более высокого статуса чаще прикасаются к людям более низкого статуса, например, доктора прикасались к пациентам. Так ею была сформулирована теория статуса и прикосновения (Henley M., 1973). Ссылаясь на эти исследования и концепцию Хенли, Аргайл резюмирует: «Вероятно, прикосновение мужчин к женщинам выражает одновременно и власть, и привязанность; и некая социальная договоренность предполагает, что для мужчин нормально принимать на себя инициативу в такого рода вопросах» (Argyle, 1975. Р. 291).

На мой взгляд, прикосновения относятся к числу тех характеристик взаимодействия, которые имеют разное, а порой даже противоположное, значение для стороны, «производящей» эту характеристику, и для стороны, которая воспринимает ее. Когда в тренинге я спрашиваю у женщин, нравится ли им прикосновение мужчин в деловой обстановке, подавляющее число из них заявляет: «Нет!» Это часто вызывает шок у участников-мужчин. Им кажется, что через прикосновение они передают поддержку и доброе расположение, и для них оказывается неприятным открытием, что женщинам их прикосновение кажется выражением доминирования и давления.

Поэтому в тренинге допустимы только те прикосновения, которые предусматриваются и одобряются ритуалом приветствия или прощания, а также те, которые совершаются в игре, в психогимнастике, как их неизбежный (и поэтому тоже в какой-то степени ритуализированный) элемент.

Для того, чтобы внушить или заразить, можно использовать весь арсенал психологических средств, помимо прикосновения. Оба эти вида влияния вполне могут распространяться «дистантным» путем.

Дата добавления: 2015-06-04