Подвиды, разновидности, между которыми еще не возникло т.наз. репродуктивной 1 страница

изоляции. В нашем же случае речь идет именно о видах. Кстати, в

популяционной генетике есть очень схожее понятие: морфологически сходные,

даже внешне неразличимые, виды-двойники, в течение долгого времени

считавшиеся идентичными. И лишь специальное тестирование позволило выявить

существенные различия между такими видами-двойниками. Есть все основания

полагать, что и человеческие виды тоже станут вскоре надежно

идентифицироваться, распознаваться: возможно, напр., средствами современной

позитронной томографии коры головного мозга.] Таким образом, диффузный вид и

является, собственно, "человеком разумным", хотя в точном смысле своей

таксономии (а согласно ей, человек теперь аж "дважды разумный"!) его

поведение таковым, т.е. действительно разумным, никогда не являлось и не

является до сих пор. В силу своей предельно выраженной конформности,

диффузные люди на протяжении всей человеческой истории всегда и везде

пребывали в полном распоряжении хищных видов - сверхживотных и псевдолюдей.

И это безумное распоряжение "человеком разумным" было действительно полным

буквально: диффузный вид у них шел в ход полностью - "с потрохами"! Это

именно диффузный человек строил на своих костях каменные пирамиды и

мраморные дворцы для хищных владык. Это именно его тело использовалось в

качестве "пушечного мяса" в батальных забавах и ратных утехах хищных

властителей.

Диффузный вид наиболее плодовит, это - его второе качество, которое

"культивировалось" в нем наряду с внушаемостью. Кроме того, он мало

подвержен влиянию таких причиндалов хищных видов, как "любовь" и "каноны

красоты". "Стерпится - слюбится", "с лица воды не пить" - таково примерно

сексуальное кредо диффузных людей. Всем этим объясняется повышенная,

опять-таки "малоразумная", рождаемость в беднейших условиях, что стало

основной- причиной демографического взрыва, который есть не что иное, как

высвобождение диффузной и неоантропической составляющих человеческого

семейства - собственно, именно людей - из смертельных тисков суперанималов и

суггесторов. Ведь и войны, и репрессии, и эпидемии, и голод - все это

следствия жутких общественных и жизненных условий, создающихся с трагической

неизбежностью при господстве хищных гоминид, при претворении в жизнь

(точнее, "в смерть") их "морали господ", тождественной полному аморализму.

Термин "диффузный" охватывает и дополняет понятие конформности - с внешней,

поведенческой стороны. Если конформизм - это способность легко верить власть

имущим лгунам и другим "авторитетам", то диффузность - это уже "претворение

этой веры в жизнь": всегдашняя готовность (после небольшого раскачивания)

маршировать в нужную хищным гоминидам сторону. Отсюда и необычайная

адаптируемость этого вида практически к любым условиям - по большей части

жутковатым; их способность проникать, "диффундировать" в любые социальные

щели и приспосабливаться к ним, влачить существование в самых невероятных,

предельно дискомфортных - и психологически и физиологически - социальных

средах, безо всякого желания изменить их или вырваться оттуда.

Конечно же, это не может не иметь трагических сторон: при всяких "переходных

процессах" или "периодах адаптации" люди в невероятных количествах гибнут,

но. в итоге, оставшиеся в живых привыкают ко всему. Задним числом они иногда

способны удивляться тому, как это они только могли так раньше жить, хотя их

"улучшенное", новое положение опять-таки имеет свою, незамечаемую ими уже

теперь, чудовищную составляющую. Хуля умершего тирана, они носятся, как с

писаной торбой, со следующим, лишь потом спохватываясь, что и "так жить

нельзя" тоже.

Они точно так же способны на хищное научение, как и на любое другое. Именно

это смазывает общую видовую картину человечества: хищно ориентированные

диффузные люди загораживают собой истинных хищников, подобно тому, как

подзуживаемая толпа растворяет в себе "серых иерархов" - подстрекателей. В

этом как раз и заключается то важное обстоятельство, что при открывшихся

перед диффузными людьми честных позитивных путях, они непременно последовали

бы и по ним.

Так что есть достаточно определенная уверенность в том, что по устранении

хищной социальной среды диффузный человек точно так же пойдет и к нормальной

человеческой жизни, хотя, возможно, и с большей долей сопротивления, чем,

например, та, с которой он неосознанно противился тому, как его

большевистской "дубиной загоняли в земной рай", который оказался, после

более чем 70 лет проверки на соответствие с "материальнотехническим

заданием", действительно построенным в проектируемом месте, т.е. на Земле,

но только - адом! "Твердая рука" у безумной и безнравственной "головы"

неизбежно покрывается кровью безвинных, никому не нужных, напрасных жертв.

[ Прибавление. Здесь кроется некий парадокс: на умное дело диффузных людей

уговорить труднее, чем подбить на дурость, она им "ближе и роднее". Именно в

этом обстоятельстве состоит горькая обоснованность "необходимости твердой

руки" властей по отношению к "неразвитому, темному" народу, в противном

случае он полностью "распоясывается" - понятно, "под руководством"

оппозиционных неотроглодитов и суггесторов. Хотя, в принципе, требуется лишь

время, чтобы дать людям возможность "перебеситься", а изолировать и

устранить требуется лишь хищных организаторов преступлений и беспорядков, но

власти никогда этого не делают, и "вовремя" (это их тактический ход!)

"закручивают гайки", вводя ту или иную диктатуру.] Нужно всегда отдавать

себе отчет в том, что диффузный вид - собственно, народ - является

большинством человечества, и именно он и есть единственный гарант и основа

будущего. И если это будущее у человечества состоится, то только благодаря

выходу диффузного вида на неоантропический уровень, и первым шагом на этом

пути должен явиться полный отказ от хищного научения. Но, к сожалению,

удивительные конформно-адаптивные (= диффузные) свойства этого вида пока что

способствуют ему в хищном научении, под которым понимается подражание

(завистливое или вынужденное) поведению хищных видов. Но получается это у

них очень плохо (что и хорошо!), поэтому таких диффузных "выучеников" обычно

"видно за версту", ибо у них нет ни врожденного артистизма суггесторов, ни

звериной жестокости суперанималов-неотроглодитов.

А самое главное и важное отличие состоит в том, что того психосоматического

наслаждения от содеянного, которое и является, собственно, движителем для

хищных гоминид, диффузные - хищно ориентированные - люди не получают, больше

радуясь, например, позолоченным атрибутам власти (с ее такими "бубенчиками",

как спесь, чванство и самодурство), чем самой этой предоставившейся

возможности уничтожать людей. В итоге они практически всегда приходят к

раскаянию - в том, конечно, случае, если остаются достаточно долго в живых,

бродя по хищным тропам и успевая, к сожалению, "натворить дел".

И если бы не было этой способности диффузного человека приобретать - пусть и

неумело - облик хищника, то положение суперанималов и суггесторов было бы

откровенно незавидным. Их отлавливали бы "всем миром" моментально - до такой

степени они выделялись бы тогда на общем нехищном фоне своей злобностью и

хитростью ("умом животного").

Но наличие таких - способных на искреннее раскаяние (нередко - предсмертное)

- диффузных людей, нравственно деформированных тяжелым детством или же

дурацкой "романтикой" лихой бесшабашной юности, и в результате приобретших

хищную жизненную ориентацию, заставляет общественное мнение (а его, понятно,

формирует диффузное большинство, и в этом заключен еще один, и далеко не

смешной парадокс утверждения "народ всегда прав") экстраполировать

возможность искреннего раскаяния на всех людей без исключения, тем самым

оставляя преступления хищных гоминид на их "совести", в понимании которых

все эти представления о совести, морали, нравственности есть нечто вроде

восходящих степеней безумия, последняя из которых как раз - раскаяние! И

весь увещевательный эффект по отношению к хищным гоминидам наиболее точно

выражен в известной пословице: "Как волка ни корми, он все в лес смотрит!"

СУГГЕСТОРЫ: ПСЕВДОЛЮДИ

Всякая возможность причинить зло своим ближним доставляет им особое,

изощренное удовольствие. (Б.Данэм)

Легко живется тому, кто нахален, как ворона, дерзок, навязчив...

(Дхаммапада: 244)

В процессе видообразования суггесторы выделились на втором этапе

антропоморфоза, уже после образования диффузной группы "кормильцев".

Суггесторы "благополучно" отпочковались от этой - уж очень явно

"неблагополучной" - группы, пойдя по пути имитации интердиктивных действий

палеоантропов - внутривидовых агрессоров. Суггесторы смогли успешно

подражать их агрессивности и смелости, оттесняя при этом свой собственный

страх, удачно маскируя его своей противоположностью - видимым бесстрашием,

как бы воплотив принцип "лучшая защита - нападение". Это, скорее, то, что

ныне именуется "наглостью", "нахальством". Так на свет божий вслед за "злом"

выступило "коварство". "Хищническая духовная позиция включает в себя две

черты: злобность и коварство" [3].

На протяжении всей истории человечества суггесторы были единственным видом

из четырех, большинство представителей которого жили в свое удовольствие

практически в любых условиях. Суггесторы всегда образуют общественный слой

т.наз. "ликующих" в этом мире. Именно они и составляют подавляющее

большинство чудовищного конгломерата "сильных мира сего", создавая собой

прихлебательское и "подсиживающее" обрамление при тех, кто находится "в

силе", "в законе". Не имеющие совести, не способные иметь ее изначально,

apriori, суггесторы могут переживать и страдать лишь от пресыщения и

злоупотребления теми или иными "радостями жизни". Психологическое ядро этого

вида по типологии К. Юнга [25] составляют "сенсорные экстраверты" - крайне

мерзкие субъекты, стремящиеся к рафинированным и изощренным удовольствиям.

Большинство же суггесторов неудержимо стремятся к удовольствиям вообще, как

к таковым, вплоть до самых грубых и примитивных ("По утрам он поет в

Клозете").

Если суггестор имеет высокий социальный статус, то он именуется в

прижизненных биографиях не иначе как "жизнелюб" (в медицинской терминологии

- "биофил"). Если же он оказывается на опальных социальных позициях, то

получает тогда более звучные, и к тому же более объективные определения:

развратник, потаскун, сволочь, паскуда и т.д. по нисходящей, вплоть до

многочисленных нецензурных характеристик просторечия, сохраняющих, впрочем,

свою объективность.

Суггесторы очень часто талантливы - в традиционном понимании - во многих

областях, но в особенности - в искусстве притворства, блефа. Их частенько

именуют "артистами в жизни". При средних интеллектуальных способностях, это,

как правило, - "жучки" в сфере сервиса, мелкие мошенники, лживо-добренькие

"по методике Дейла Карнеги" плуты, аферисты, сутенеры, актеры, согласные

играть любые роли, солисты в похабных ревю, продажные журналисты,

"придворные" поэты и литераторы ("спичрайтеры") - одо- и борзописцы.

Отсутствие совести у них простирается до своей крайней формы: до

физиологического бесстыдства, зачастую становящегося для них незаменимым

техническим приемом в их хлопотной балаганной деятельности.

[ Прибавление. Суггесторам нередко присуще сильное чувство юмора, но имеет

оно такой же сильно выраженный хищный, т.е. безнравственный характер, чаще

всего проявляющийся в известной психиатрам форме "патологического

остроумия", без чувства меры (классический литературный пример - Остап

Бендер). Черный юмор, всякого рода "страшилки", похабные, скабрезные

анекдоты, а также пародии, пересмешничество, передразнивание (вплоть до

звукоподражания и чревовещания) - все подобное неприкрыто злобное

зубоскальство - тоже излюбленное занятие именно суггесторов. Многим

суперанималам, особенно из "авторитетов", также свойственно остроумие, хотя

и куда менее изощренное, чаще всего - в яркой форме запугивающих или

оскорбительных лаконичных, острых фраз.] При более высоком уровне интеллекта

суггесторы становятся "гибкими" политиками, "модными" адвокатами, крупными

дельцами-махинаторами, нередко - маститыми конъюнктурными писателями (как

Илья Эренбург или Алексей Толстой). Все они в обязательном порядке

безнравственны в той или иной форме: ханжеской или откровенной. При

отсутствии же "выпячивающихся" талантов и способностей суггесторы стремятся

пробраться к власти, пристроиться в ее эшелонах, при этом уже не считаясь ни

с какими своими дополнительными "отсутствиями", как физиологическими, так и

умственными, и даже можно сказать, продвигаясь наперекор им. Именно поэтому

в неконтролируемых обществом властных структурах так много всякого рода

чудовищно ущербных личностей, наводящих ужас на подчиненных своей уникальной

наглостью и немыслимой подлостью.

Но все же самое главное для суггесторов - это яркий успех, слава, неважно

даже на каком поприще и какого качества, вплоть до геростратовой. Хотя

власть для них приоритетна, однако власть без славы, тайная власть

"кардинала инкогнито" чаще всего их не устраивает. В этом обстоятельстве

заключается их главное расхождение в "вопросе власти" с суперанималами,

которым зачастую присущ аскетизм фанатического толка. И если суггесторам

предоставляется возможность добиться быстрого успеха на альтернативном

поприще, то они изменяют своим прежним устремлениям без малейшего сожаления.

Самым крупномасштабным и достаточно свежим примером может послужить массовый

- на манер многотысячных юбилейных спортивных забегов - переход в ряды

активнейших борцов за перестройку прежних сверхлояльных служителей

советского истеблишмента и рьяных гонителей инакомыслящих в бывшем СССР. Не

менее примечательна и мгновенная перековка бывших партаппаратчиков: выход их

из оборотневой роли коммунистов бессребреников и включение в уже неподдельную

"клондайковскую" золотую лихорадку расхищения богатств страны и перекачки их

на Запад по многоканальному трубопроводу "Уренгой - далее везде", который

проходит через кабинеты директоров фирм, министров, президентов - в обход

"наших славных тружеников", именем которых еще вчера клялись все эти

номенклатурные оборотни.

Суггесторы и суперанималы зачастую - отличные ораторы "трибунного" типа.

Дело здесь в том, что речь для суперанималов и большинства суггесторов

является пределом функционирования их мозга. Многие из них думают только

тогда, когда говорят - сами с собой или же при стечении толп. Для них

утверждение бихевиористов о том, что "мышление - это внутренняя речь", т.е.

беззвучное механическое проговаривание слов, и ничего больше, справедливо в

своей предельной, очевидной форме, так что и лабиринтных крыс для

доказательных экспериментов не требуется. Слова для них значительны,

"огромны", и они ощущают их физически, с хищной точностью, нередко - с

совершенно бессмысленной атрибутикой цветовой и вкусовой гаммы. Поэтому они

и не могут подняться "выше" слов: при незначительной содержательности

высказываемой мысли, а часто - и вовсе при полной ее "пустопорожности",

главные усилия они вкладывают в вербальное оформление своего перла и в

обязательную эмоциональность изложения, вплоть до жестикуляции

физкультурного или "амсленгового" типа (armslang - язык жестов, используемый

глухонемыми людьми).

Но эта смысловая "сниженность" ничуть не мешает им становиться (вот она,

"польза" наглости и беспардонности!) яркими политическими ораторами

("пламенными трибунами"), религиозными проповедниками,

поэтами-декламаторами, специфическими лекторами шарлатанами и всякого рода

"экстра-тэрапэвтами" (Кашпировские, Чумаки, Хизигеры, Геллеры...) - у нас в

стране уже 400 тысяч одних только официально зарегистрированных магов и

колдунов.

В отличие от суперанималов, лучше справляющихся с непосредственной

агитацией, с использованием личного заразительного примера, например,

организацией мятежной или стяжательной толпы (типа грабителей винных

складов), суггесторы способны воздействовать и на аудиторию, успех в которой

определяется голосованием или убеждением (с использованием, как правило,

лживой аргументации). Но если эмоциональность, "зажигательность"

распатланных декламаторов похабщины и синих от водки агитаторов понятна, то

внешне сдержанный, бесстрастный треп иных политиков содержит эмоциональность

уже в неявном виде, она как бы возводится ими в некую степень, и тем самым

помещается на более высокий уровень, подразумевается ее включение в контекст

важности излагаемой проблемы, - тоже как правило лживой. В отдельных случаях

эмоциональность все же может прорываться у невыдержанных,

"самовозбуждающихся" вождей и ораторов. Таковы "великие ораторы" - Мирабо,

Марат, Гитлер, Гесс, Муссолини, Ленин, Кастро, Жириновский...

К счастью для людей, суперанималы и суггесторы, точно так же, как и всякие

хищные в системе трофических цепей Природы (в системе иерархического

поедания живых организмов), и в человеческих популяциях составляют по

необходимости "подавляющее меньшинство". В противном случае, была бы

невозможна и недостижима жизнеспособная социальность из-за ее

нестабильности: любой конфликт в общественном месте перерастал бы тогда во

всеобщую поножовщину; подобное можно наблюдать в притонах и злачных местах.

Но если в Природе соотношение растительной, травоядной и хищной ступней

биомасс соответствуют разнопорядковости (100:10:1), то у людей, судя по

всему, хищных особей несколько больше. Ориентировочно, в т.наз.

"цивилизованных" странах, их сейчас насчитывается около 15% - "каждый

седьмой может стать истинно жестоким". В общем же случае, число их может

быть различно для разных сообществ, и в весьма широком диапазоне.

Совершенно очевидно, что не может быть никаких разговоров об "исправлении"

ступивших на преступный путь суггесторов и суперанималов

(палеоантропов-неотроглодитов). Ибо это - как породистой охотничьей собаке

дать свежей крови загнанной дичи при натаскивании. Отсюда естественным

образом вытекает вывод о неискоренимости преступности в хищной социальной

среде. Поэтому тщетны и попросту наивны все попытки "перевоспитания" всех

этих "человекодавов". Скорее, наоборот, тюрьмы делают их еще более жестокими

и учат большей предусмотрительности при совершении ими новых, очередных

преступлений.

Воздействие же подобных наказаний на нехищных людей, причинение им - пусть и

"заслуженных" - страданий, в первую очередь и главным образом проявляется в

нравственной деформации личности: происходит деморализация. Пенитенциарные

заведения не только не могут прибавить гуманности, но, наоборот, отнимают и

все то, что было. Случаи "духовного противостояния" достаточно редки, и в

общем русле - аномальны, чаще и "естественнее" происходит "хищная

переориентация", нравственное падение: "с волками жить - по-волчьи выть".

Становится совершенно понятной бесполезность жестоких наказаний, и даже их

неуместность, в тех случаях, когда действительно ставится цель

перевоспитания (точнее бы - спасения!) личности. В этом свете представляется

неимоверно жестокой практика совместного содержания и "перевоспитания"

рецидивистов и остальных преступников. По логике вещей, следовало бы

периодически выбирать паханов и "черных" из общей массы осужденных и

формировать из них группы совместного содержания по олимпийской системе:

"четвертьфинальные", "полуфинальные" и т.д. - с полнейшим невмешательством в

их "образцовый ударный быт", за исключением объявлений "перемирий для уборки

трупов". Этот метод позволил бы сдержать хищную переориентацию диффузных

людей в местах заключения. А распространение подобной же неразборчивой

практики содержания правонарушителей и на детские "исправительные"

учреждения - это уже проявление неприкрытого зверства со стороны властей,

создающих таким образом в обществе хищную среду уже "повышенного качества",

"сеющих ветер" для потомков.

[ Прибавление. Надо отметить, что подобные прецеденты борьбы с преступностью

уже создавались, и неоднократно. Скорее всего, в будущем, когда простым

людям станет наконец то ясно, кто есть кто, и откуда исходит все зло, -

наверняка не удастся избежать таких явлений, как "видовые чистки". Именно

таким образом в СССР в 1960-х годах было совершенно покончено с

организованной преступностью. Всех "воров в законе" помещали в общие зоны,

переводили на хлеб и воду, заставляли работать, стравливали их между собой

напрямую. Незаконно, но эффективно. И в огромной стране на долгие годы (лет

этак на 15 - почти поколение!) не стало организованной преступности

гангстерского типа. Такие и им подобные меры, несмотря на всю свою

"квазизаконность", всегда вызывают восторженное одобрение со стороны простых

людей. По-видимому, этот внеюридический элемент все же необходим - по

принципу "клин клином". Правоохранительным органам прекрасно известны все

главари преступного мира, а "вяжут" их лишь за "неуплату налогов" да за

неправильную припарковку автомобилей - иначе в рамках законов невозможно.

А вот что рассказывают о маршале Жукове, вспоминая его еще один подвиг: как

он в послевоенной Одессе в одну ночь покончил с бандитизмом. По его приказу

в шикарную гражданскую одежду с трофейных складов нарядились несколько сотен

офицеров и отправились вечером гулять по городу. Грабители, нападавшие на

них, расстреливались не месте. Утром "вся Одеса" вздохнула свободно...

Вздохнет ли когда-нибудь свободно все человечество? Ибо подобные меры -

всего лишь капля в море, и для избавления простых людей так же необходимы и

иные крупномасштабные облавы, в первую очередь - на политиков...] На

сокращении численности хищных видов (помимо начавшегося "дружного"

взаимоистребления) сказалось также и своеобразие сексуальных отправлений,

которые почти всегда оказываются у них несовместимыми с нормативными и

созданием семьи любой конфигурации - в диапазоне от полигинии до полиандрии.

Чудовищная патология, если говорить точно, дочеловеческих еще отношений, а

именно: противоестественная направленность агрессивности (как хорошо

известно, напрямую связанной с эротическим влечением), как и ее смертоносная

гипертрофия, - все это не могло не затронуть самые глубинные

психофизиологические структуры. В результате этого, извращенность и

сексуальный аномализм стали у хищных видов в значительной степени их

"нормой".

К тому же, многие суггесторы в силу своих недюжинных способностей занимать

лучшие места в жизни (в смысле благополучия и присвоения всеми неправдами

материальных благ), находясь среди "ликующих", имеют, понятно, и больше

возможностей для удовлетворения своих самых изощренных желаний и прихотей.

Это делает для них диапазон нормативных гетеросексуальных отношений слишком

узким, и достаточно быстро - из-за его доступности - перебрав его, такие

пресытившиеся суггесторы соскальзывают в "голубое" болото множественных

перверсий, которые традиционно именуются развратом: юно- и педофилия,

групповой секс, и иные извращенные формы, мало связанные с функцией

деторождения.

Но даже заводя семью, а то -и несколько, суггесторы, будучи крайне

эгоцентричными, относятся к потомству, мягко говоря, без должного

энтузиазма, подобные настроения передаются детям, и все это как бы обрекает

продолжение рода - "порождает вырождение", плодя лишь разврат в обществе.

Суггесторы часто, для лучшего социального приспособления, все же ухитряются

подавлять в себе гомосексуальную составляющую своего либидо. Суперанималы же

в своей "норме" всегда откровенно бисексуальны, и почти никогда этого не

скрывают. И они вообще наименее плодовиты, но в основном не из-за присущей

им бисексуальности, а потому, что в силу своей предельной тяги к насилию они

являются еще и несокрушимым оплотом таких махровых сексуальных отклонений

(уже не аномалий, а скорее "монстралий"), как садизм, некрофилия, так же

мало связанных с "задачами продолжения рода", как убийство - с воспитанием.

Конечно же, здесь никак не имеются в виду гомосексуалы совершенно иного,

чисто физиологического типа, которых независимо (?) друг от друга описали О.

Вейнингер и В.В. Розанов, посчитавшие (так же одинаково ошибочно)

гомосексуализм естественным явлением. Это такие сексуальные уродцы, у

которых в результате прискорбной неразборчивости Природы смешаны или

перепутаны феминные и маскулинные признаки. Сюда же следует отнести

гермафродитизм и трансвестизм.

Суггесторы-биофилы наиболее приближаются к приматам, т.е. в них

действительно много "обезьяньего". Это есть следствие того, что они пошли по

пути имитации поведения как нелюдей-палеоантропов, так - в дальнейшем - и

людей. Подобная двойная маскировочная адаптация потребовала от них очень и

очень многого: заимствования, точнее, генетического закрепления определенных

приматогенных качеств и их дальнейшего развития - "причеловечивания". И

произошло отступление этого вида вспять - на приматный (понгидный) уровень,

в том смысле, в котором традиционно понимается обезьянье поведение именно

негативного характера.

Иными словами, при этом ими были заимствованы (т.е. выделены и закреплены)

вовсе не такие качества, как добродушие или наивность. Нет, совершенно

наоборот, все это настоящее богатство было как раз отброшено, за исключением

своих оболочек, взятых кое кем для издевательской маскировки: это хорошо

известные разновидности "улыбчивых" или "работающих под дурачка"

мерзавцев-садистов. А "благоприобрелись" суггесторами чисто обезьяньи

"сокровища": кривлянье, передразнивание, гримасничание (пусть все это

зачастую и в салонных или сценических своих "высокохудожественных" формах и

воплощениях) и прочие такого же рода регалии, вплоть до неконтролируемой

Дата добавления: 2015-06-26