Глоток ненависти

Радио включилось по таймеру в 5 часов 59 минут. Узнавать новости сразу после пробуждения вошло в привычку, которой я старался не изменять уже много лет. После заключительных аккордов очередного музыкального хита комнату заполнил неестественно веселый голос ведущей:

«Итак, с вами по-прежнему радио «Свободный выбор». У нас есть новости. На Серой площади возле Клиники научно-исследовательского института состоялась акция протеста. Митингующие требовали запретить исследования в области генной инженерии по созданию модифицированных людей. Поводом к выступлению послужило жестокое убийство двух студенток, совершенное во вторник на северо-западе Города. Как установило следствие, к совершению преступления причастны модифицированные, так называемые Деревянные люди. Это уже не…»

Я протянул руку и выключил радио. Сегодня только мрачных известий мне и не хватало. Особенно таких. Странный сон мне приснился под утро. Я пытался запомнить его полностью. В нём всё было реальным: цвета, звуки, запахи. Я даже чувствовал почву под ногами. Странность была только в одном: моё тело было деревянным. Видимо, из-за этого люди на улице старались обойти меня стороной, и не давало покоя ощущение скрытой опасности. Пытаясь справиться с паникой, я зашел в какой-то магазин. Девушка, стоявшая за прилавком, внимательно посмотрела на меня и, явно пытаясь справиться с отвращением, задала вопрос: «Зачем вы убиваете друг друга?». Проснувшись, я какое-то время понимал «зачем», но сейчас ответить точно уже не мог. Поразительным было то, что я знал, как себя чувствует деревянный человек. Это ощущение появилось после того, как моя девушка сказала, что больше не любит меня. Жизнь сразу утратила свой смысл. Какое-то время я ещё жил по инерции: ходил, ел, разговаривал, смеялся. Сегодня утром жизнь замерла. Она остановилась в 6 часов 10 минут по Городскому времени. И я уже умер, когда открыл дверь на балкон. Я уже стал трупом, когда перекинул свое одеревеневшее тело через балконное ограждение. Как избавление этим весенним утром навстречу мне полетел серый асфальт мостовой…

… все исчезло. Потом появился свет. Надо мной качался потолок белого цвета. Я мотал головой и пытался протолкнуть воздух через плотную трубку, вставленную в моё горло. Вдох получился. Потолок замер в ожидании. Выдох. Сектор сознания расширился. Первой добычей памяти оказалось ощущение собственного «Я». Вслед за этим на меня обрушился мир звуков: непонятный гул, голоса людей. Память лавинообразно расширялась, выхватывая куски прошлого. Второй судорожный вдох. Нарастающая паника заставила вскочить. Не вышло - руки и туловище фиксированы ремнями. Добытый с большим трудом воздух я вложил в крик, но получилось только хриплое мычание.

- Ну, наконец-то пришел в себя, - услышал я чей-то голос.

Улыбающаяся бородатая физиономия заслонила белый потолок, и трубку убрали. После нескольких свободных вдохов мне стало легче.

- Вы помните, что с вами случилось? – задал вопрос врач. Ответа он явно не ждал, продолжая возиться с многочисленными датчиками, укрепленными на моем теле.

Я закрыл глаза, желая только покоя, и тут же содрогнулся от ужаса. Навстречу мне полетели серый асфальт мостовой и воспоминания обо всей моей прожитой жизни, спрессованные в несколько секунд. Именно столько времени оставалось у меня в запасе после того, как я перешагнул балконное ограждение в своей квартире на 12 этаже. Теперь удалось закричать. Я рванулся изо всех сил. Тело слушалось с трудом. Послышался даже легкий скрип. Удалось приподнять голову, и в поле зрения оказался ножной конец кровати. Из-под края сбившейся простыни торчали деревянные ступни. Материал я узнал сразу. Такой цвет приобретает дерево после обработки специальной морилкой. Я закричал и забился, как рыба, выброшенная на берег. Персонал реанимации мгновенно оказался возле меня, и душный наркотический сон накрыл меня своим синтетическим покрывалом.

***

- Нам не удалось найти ваших родственников. Их действительно нет? – подчеркнуто небрежно задал вопрос директор клиники.

За два месяца моего пребывания в стенах этого учреждения я видел его несколько раз. Он появлялся в реанимации, где я провел большую часть времени. Иногда я встречал его в коридоре. И меня всегда поражал необычный серый оттенок худощавого лица директора. «Может быть, этот человек болен или много курит?» – задавал я себе вопрос. Но на больного энергичный, подтянутый, хотя и в годах, директор клиники похож не был. Да и с сигаретой я его никогда не видел. Тем более в этом учреждении никто не курил. Угрожающие таблички с надписями о запрете данного «злодеяния» висели на каждом этаже.

- Была любимая девушка, - ответил я.

- Почему была? Умерла?

- Нет, не умерла. Она просто ушла от меня, и я решил свести счеты с жизнью. Остальное вы знаете.

- И вы уже вероятно знаете, что ваше новое тело – продукт генной инженерии. Результат слияния ДНК ваших клеток и клеток удивительного растения под названием бамбук. Уникальная плотность и эластичность ваших тканей связана именно с этим. Мы можем делать такие операции, если у человека остаются неповрежденными мозг и глазные яблоки. С остальными частями тела все обстоит гораздо проще. Кстати, вы не хотите взглянуть на то, что от вас осталось после прыжка с 12 этажа. Это хранится у нас в холодильнике. Нет? Ну, я так и предполагал. Для создания нового тела требуется всего один месяц. Для ускоренного роста клеток мы разработали специальный состав.

- Душа тоже заменяется?

- Ну, нет, - рассмеялся директор, - этим вы распоряжаетесь сами. И распорядились, надо сказать, неважно. Кстати, как вы относитесь к вечной жизни?

- Не знаю.

- Хорошо. Мы ещё вернемся к этому. Сейчас давайте поговорим о некоторых юридических деталях. Нашей клинике досаждают правозащитники. Ведь вы ещё не давали согласия на замену вашего тела. Хотя в принципе могли. Допустим, на короткое время два месяца назад в машине специальной медицинской помощи вы могли прийти в сознание и подписать необходимый документ.

Директор открыл ящик письменного стола, достал лист бумаги и положил его передо мной.

- Полагаю, вы не будете против.

- Нет. В переносном смысле я стал деревянным человеком ещё до операции.

- Есть и железные. И не только в переносном смысле. Шутка, - улыбка прорезала серое лицо директора, обнажив абсолютно серые зубы. Я вздрогнул.

- Скажите, что происходит, если после операции человек не подписывает согласие на замену своего тела.

- Ровным счетом ничего. Ведь к нам поступают люди, перенесшие травму, практически не совместимую с жизнью, - произнес директор. Глаза стального цвета были серьезны и холодны. Он откинулся на спинку кресла и добавил:

- Просто в холодильнике к истерзанным останкам тела несчастного добавляются его мозг и глазные яблоки.

***

Человек в сером костюме внимательно читал мою медицинскую карту. Рассматривая его, я не выдержал и задал вопрос, который мучил меня уже длительное время:

- Скажите, почему у многих сотрудников, которые здесь работают, серый цвет лица.

- Что? Ах, да… Закрытое помещение. Много работы. Давайте лучше о вас. Завтра вы покидаете нашу клинику. В законе пока нет статьи, подтверждающей, что вы человек. Соответственно, для вас нет и защиты. Электронные средства наблюдения за порядком не сработают в случае проявления насилия по отношению к вам, и полицейский не придет на помощь. Это не простое предупреждение. Дело в том, что среди деревянных людей, а их уже много, бытует странное представление. Некоторые из них полагают, что убив себе подобных, они увеличат продолжительность своей жизни. Абсурд. Она и так практически безгранична.

Серый костюм, так я для себя назвал собеседника, аккуратно закрыл медицинскую карту.

- Вы любите сказки?

-Н-нет, - с запинкой ответил я. Вопрос был для меня неожиданным.

- Зря. Это удивительно точные исторические документы. Помните главное: вам нельзя жалеть, любить и сострадать. Если вы не будете соблюдать это предписание, начнется неконтролируемый рост клеток бамбука, имеющихся в вашем теле, Это напоминает рак. Бамбуковая болезнь, как мы её назвали. Смерть сопровождается ужасными мучениями. Что с вами? Вам плохо?

- Немного.

- Ничего, сейчас станет лучше.

Дверь в кабинет отворилась, пропуская девушку в белом халате. Она внесла лоток, накрытый салфеткой.

- Мы сделаем вам инъекцию ненависти, - продолжил Серый костюм, - Уникальный, очищенный препарат всасывается из депо в мышце и расходуется по мере необходимости. Это своеобразная вакцина от бамбуковой болезни. Кроме того, препарат ненависти всегда помогает найти виновного во всех неудачах.

- Я не понимаю.

- Вы когда-нибудь забивали гвоздь в стену?

- Да.

- Иногда попадали молотком по пальцу вместо гвоздя?

- Конечно.

- Вы задумывались, кто в этом виноват?

- Видимо я сам.

- Да, нет же, - поморщился Серый костюм и кивнул девушке в белом халате. Та улыбнулась и убрала салфетку с лотка. В нем лежал шприц, заполненный абсолютно черным раствором.

- Не бойтесь, - продолжил Серый костюм, - кладите руку на стол.

Неожиданно я понял, что бесконечно устал от переживаний и сомнений и безропотно поднял рукав рубашки. Игла безболезненно вошла в мышцу плеча, и черный раствор благополучно перекочевал в моё тело. Никаких ощущений, но что-то неуловимо изменилось. «Что именно?» - спрашивал я себя.

А вот что. Исчезли сомнения. Мир стал простым и ясным. Найти и нейтрализовать врагов. Счастье появится только после их исчезновения.

Серый костюм с улыбкой наблюдал за мной.

- Я снова задам тот же вопрос, но буду называть и варианты ответов, - сказал он, - вы попали молотком по пальцу, потому что рядом некстати спросили, долго ли вы ещё намерены трудиться.

- Нет, рядом никого не было.

- Зазвонил телефон.

- Нет.

- Во дворе просигналила машина.

- Точно, - вздрогнул я, - я еще выглянул в окно…

- Вы сделали это, потому что этот садист продолжал сигналить, методично мешая вам работать.

- Да. К нему ещё долго никто не выходил, - внезапно разозлился я.

Только сейчас мне стало понятно, что этот урод каждый день после полудня торчал во дворе и сигналил, чтобы досадить мне.

- Вот, - торжествующе заорал Серый костюм и вскочил, - вам нужно было взять молоток, спуститься во двор и разнести ветровое стекло его автомобиля. Затем искорежить капот и дверцы. Потом вытащить толстого, самодовольного кретина из машины и перебить молотком ему все пальцы на руках.

Серый костюм пинком отправил на середину кабинета проволочную корзину для бумаг и стал топтать её ногами. Я поднялся со стула, оттолкнул человека в сером костюме и сам стал пинать уродливое проволочное сооружение. Бумажный мусор заполнил комнату.

- Прекратите, - завизжала девушка в белом халате.

- Ты все ещё здесь? – угрожающе произнес Серый костюм и повернулся к ней. Девушка выскочила из кабинета. Серый костюм поправил прическу и сел за стол. Я опустился напротив него, с трудом переводя дыхание.

- Ну, вот. Теперь вам понятно? – задал вопрос собеседник. Я кивнул.

- Теперь попытайтесь уразуметь следующее – мы с вами имеем новые тела и неограниченные возможности. Будущее принадлежит нам. Эти прежние мягкотелые, закомплексованные люди завели цивилизацию в тупик и должны исчезнуть. Ну, ладно. Мы ещё вернемся к этому разговору. Вы знаете кто такой Кащей Бессмертный.

- Конечно, - ответил я, - это выдуманный сказочный персонаж.

- «Выдуманный персонаж» ждет вас в соседнем кабинете, - усмехнулся Серый костюм, - идите, - с нажимом продолжил он, видя недоумение в моих глазах, - теперь вы – деревянный солдат.

Я вышел и остановился возле соседней двери. В моей голове не укладывалось, каким образом эмоции полностью меняют логику и смысл происходящего. Пока я размышлял, дверь кабинета открылась. На пороге показался худой, высокий мужчина неопределенного возраста в дорогом элегантном костюме. Худоба была неестественной. Костюм висел на хозяине, как на вешалке и слегка колыхался, словно бельё на ветру, хотя воздух в коридоре был неподвижен. Вдоволь насладившись произведенным впечатлением, мужчина нарушил молчание:

- Я не Кащей Бессмертный. Вероятно, меня представили именно так? Определенно нет. Хотя можете меня так и называть. Не обижусь.

Собеседник усадил меня на стул, сел за столом напротив и продолжил:

- Я хочу познакомить вас с нашими помощниками. Обычно эти существа не видны. Назовем их Тени.

Кащей прошел вглубь кабинета и открыл дверь, которую я сразу не заметил.

- В этой комнате вмонтированы специальные светильники. Это позволит увидеть необычных существ. Заходите и не делайте резких движений. Тени не любят, когда их видят. Они, как все заговорщики, опасны только тогда, когда могут действовать тайно.

Я прошел за хозяином кабинета в комнату, освещенную призрачным зеленоватым светом. Послышалось негодующее бормотание. От меня метнулись в разные стороны темные твари, похожие на медуз.

- Свои, свои, - успокоил «медуз» Кащей и достал из кармана золотую табакерку. Тени, довольно урча, подплыли к нам. Кащей достал черный порошок из табакерки. Часть порошка, посыпал на пол. Часть - оставил на ладони. Затем с видимым удовольствием стал скармливать угощение подплывающим «медузам», как голубям в парке.

- Сушеная ненависть, - пояснил он, обращаясь ко мне, - понюхайте.

Ладонь с черным порошком оказалась возле моего носа. Я инстинктивно отшатнулся. Собеседник не обиделся и продолжил пояснения:

- Тени питаются ненавистью. Интеллект у них невысок. Они берут численностью. Тени закрывают в человеке светлое, оставляя на виду или намеренно создавая темное. «Помрачение сознания», - говорит человек после необъяснимой ссоры с другом или любимой, и отчасти он прав. Тени могут закрывать и реальные предметы. Вы, вероятно, слышали рассказы о том, что водитель, покидая парковку, врезается в автомашину, которую не видел. Виноваты вот эти милые создания. Не беспокойтесь, пока они служат нам, всё будет в порядке. Пока…

В это время в комнату вплыла тень, похожая на громадного осьминога. Чудовище уставилось на нас огромными лиловыми глазами. Кащей оживился и с видом заядлого охотника-рыболова вытянул перед собой ладонь с черным порошком. «Осьминог» помедлил, затем медленно двинулся в сторону приманки. Кащей затаил дыхание и, как только уродливая тень приблизилась, со счастливым смехом пнул её. Чудовище побагровело от ярости и выпустило абсолютно непроницаемую завесу, напоминающую чернила. «Охотник-рыболов» схватил меня за руку и повлек за собой. На ощупь, найдя дверь, мы ввалились в кабинет.

- Простите, - вытирая выступившие от смеха слезы, произнес Кащей, - не смог удержаться. Я каждый раз даю ей пинка, и каждый раз это тупое создание подплывает ко мне. Жадность пересиливает.

Кащей вернулся к столу и положил передо мной очки.

- Это подарок. «Очки-хамелеоны». Они действуют по принципу Теней. Взглянув через них на человека, вы сможете увидеть истинную его природу.

- Позвольте, если я правильно понял, то это будет ложный образ, - возразил я, - ведь задача теней затушевать светлое.

- Не всегда, не всегда, - рассмеялся собеседник, - наденьте очки и взгляните на меня.

Я так и сделал. В сумрачном освещении передо мной сидел старик с гнусной улыбкой. Его глаза воровато бегали и слегка косили. На моем лице непроизвольно отразилось отвращение.

- Простите, - тихо сказал я.

- Ну, что вы, не надо извиняться, - захихикал Кащей, - давайте выпьем за сотрудничество.

Он достал из ящика письменного стола бутыль и два бокала.

- Нет, нет, - запротестовал я.

Кащей, не обращая внимания на мои слова, плеснул в бокалы черную жидкость. Раздалось шипение, и над напитком появился легкий дымок.

- Не отказывайтесь, - произнес он тоном радушного хозяина, - всего один глоток. Напиток собственного приготовления. Эти, - он пренебрежительно махнул рукой в неопределенном направлении, - такого вам не предложат. Инъекция очищенной ненависти – просто баловство. Я готовлю по старинному рецепту. Здесь добавляются экстракты обиды, злобы, презрения. Настой обиды, если вас интересует, состоит из гнева, зависти и гордыни.

Кащей протянул мне бокал и, не моргая, стал смотреть в мои глаза. По непонятной причине я не мог отвести взгляд. В глазах собеседника вспыхивали желтые искры. Казалось, это отблески пожаров или костров инквизиции. Я заворожено взял бокал и сделал глоток. Перехватило дыхание. Перед глазами все поплыло.

***

Я долго бродил по улицам, пытаясь осмыслить происходящее. Уже смеркалось, когда я увидел перед собой вывеску книжного магазина и вошел внутрь.

- Меня интересуют деревянные люди. Были ли они в прошлом? И необходима ли была для их жизни ненависть? - произнес я, обращаясь к продавщице.

- Раньше деревянные люди существовали только в сказках. Могу предложить отличные подарочные издания, - ответила девушка. На прилавок передо мной легли иллюстрированные книги. С обложки одной из них мне весело улыбался Буратино, с другой - сердито уставился из-под насупленных бровей Урфин Джюс.

- Насчет ненависти, не знаю, - продолжила продавщица, - у деревянного мальчишки характер, конечно, не подарок, но он не злой. Для деревянных Дуболомов… Простите, для деревянных солдат Урфина Джюса, - поправилась она, заметив оттенок моей кожи, - чувство ненависти было привычным.

Я вынул из кармана очки, осторожно надел их и посмотрел на продавщицу. Стекла «хамелеонов» потемнели. Перед глазами появилась серая пелена, совсем закрывшая девушку. Я сорвал «хамелеоны» со своего лица и бросил их на пол. Рассудок перестал мне повиноваться. «Она считает меня дуболомом», - неотвязно пульсировала мысль в моей голове. Все другие мысли исчезли. Эта же возвращалась вновь и вновь. Возникла странная уверенность, что я наконец-то нашел причину моих бед. Эта «причина» стоит сейчас передо мной и смеется мне в лицо. Я понял, что хочу убить эту девушку. Здравый смысл протестовал. Пытаясь справиться с собой, я сжал кулаки и опустил глаза, рассматривая стеклянную витрину. Освещение замерцало, периодически ослепляя, как вспышки электросварки. Послышалось даже характерное потрескивание. Толстое стекло витрины вдруг взорвалось мелкими блестящими осколками, и дождь фальшивых бриллиантов усеял книги и пол в магазине. Боковым зрением я заметил синюю форменную рубашку охранника. Он спешил к нам. Я протестующе поднял руку, и охранника отбросило в сторону. Я мог поклясться, что не коснулся его даже пальцем. Моё лицо покрыли капельки пота. Воспользовавшись минутным просветлением, я осторожно, словно сапер, несущий неразорвавшуюся противотанковую мину, двинулся к выходу из магазина. Подойдя к двери, я дал себе возможность хоть чуть-чуть ослабить напряжение и пнул стеклянную створку. Дверь сорвалась с петель, и я ринулся на улицу прочь от этого магазина, прочь от самого себя. С быстрого шага я перешёл на бег. Дракон ненависти ревел во мне и ожесточенно бил чешуйчатым хвостом. «Виновники» моих бед неслись перед моим мысленным взором. Иногда мне казалось, что это девушка из магазина, иногда – человек в сером костюме. Чаще других появлялось представление, что это неизвестный злодей, «сглазивший» меня. Вот сейчас он втыкает иглу в матерчатую куклу с моим лицом. На место этого злоумышленника я стал примерять совершенно конкретных людей, которых я знал. Под зловещий образ подходили все. Но размеренный бег делал свое благое дело. Препарат ненависти постепенно расходовался. Наконец, город остался позади. Начался пустырь. Горы мусора соседствовали с песчаными карьерами. Появились отдельные рощицы невысоких деревьев. Бежать по пересеченной местности стало труднее, но деревянное тело не требовало отдыха. Мышцы работали слаженно и ритмично, медленно, но неуклонно повышая температуру тела. Также ровно и ритмично пульсировала ненависть. Бег вызывал упоение, и я даже не подозревал о надвигающейся опасности. Дело было в том, что мой мозг оставался прежним и мог погибнуть от высокой температуры. Постепенно восприятие окружающего мира стало меняться. Смешался строй мыслей. Ощущение жара сменилось ознобом. Я оступился и полетел вниз со склона, на дно карьера, усыпанное крупными валунами. Очнулся я от вечерней прохлады. Никаких следов травм. Великолепные защитные силы моего нового тела исправили повреждения. Стемнело. Нужно было возвращаться, но падая, я потерял направление и не знал куда идти. Осмотревшись, я понял, что оснований для паники нет. Город находился слева от меня. Он подсвечивал небо багровым воспаленным сиянием. Сияние было болезненным. Казалось даже, что от Города исходит жар, как от тяжелобольного. Показалась Луна. Она косо поднималась от линии горизонта. Резкие голубоватые тени от деревьев вытянулись вдоль тропинки. Я подошел к дереву. Внезапно раздался свист, и возле моей головы в дерево вонзился топор. Испугаться я просто не успел. Никелированное лезвие стилизованного томагавка горело голубым холодным пламенем. Я оглянулся. Никого. Где-то рядом в карьере осыпались камешки. Я выдернул топор. Рукоятка грозного оружия удобно поместилась в ладони. Появилась уверенность. Я взмахнул топором. Возникло желание раскроить кому-нибудь череп. Мысль была пугающе назойливой. Я опустил томагавк и двинулся по тропинке в сторону Города. Послышались голоса. Они становились все громче. Поднявшись на пригорок, я заметил группу деревянных людей. Они возбужденно жестикулировали. Раздавались громкие выкрики и смех. Слов пока я не мог разобрать. Подойдя поближе, я увидел, что люди окружили маленького мальчика лет семи или восьми. Ребенок выкрикивал бранные слова и крутился на одном месте, периодически делая угрожающие выпады в сторону обидчиков. Видимо, порция ненависти, попавшая в худенькое деревянное тело мальчика, оказалась чрезмерной. Глаза были безумны. Из оскаленного рта капала слюна. Волны ненависти носились вокруг этого места, создавая воздушные вихри. В воздухе крутился песок и мелкий мусор. Танцующий вихрь подплыл ближе. В лицо ударили песчинки. Во мне вспыхнула злоба и я испугался: «Неужели после инъекции и глотка дьявольского напитка во мне еще сохранился препарат? Нет. Этого не должно быть. Вероятно, злоба просто заразная вещь». Деревянные люди, заметив в моей руке топор, уважительно расступились. В общем гомоне голосов я стал различать отдельные выкрики. Громче всех кричал деревянный человек маленького роста. Коротышка бегал, периодически дергая людей за одежду и непрерывно орал: «Убейте его! Ну что вы стоите? Это же урод! Урод!» Неожиданно ребенок упал. У него начались судороги. Рубашка задралась, обнажив худенькое тельце. На песок выкатился потертый плюшевый медвежонок. Топор выпал из моей руки. Волна жалости бросила меня вперед. Я опустился рядом с ребенком на колени. Он приходил в себя. Наверное, припадок истощил запасы введенного препарата. На меня уставились осмысленные, испуганные глаза. Наступила тишина. Интуиция заставила меня оглянуться. Вовремя. Коротышка поднял мой топор, размахнулся и метнул его в мальчика. Я резко наклонился, закрывая ребенка. Томагавк ударил меня в грудь и отбросил на землю. Хлынула кровь. Дыхание стало клокочущим и поверхностным. Если топор останется сидеть в моем теле, не помогут никакие защитные силы. В глазах потемнело. Но тут мальчик подскочил ко мне и вцепился в рукоятку томагавка. Он плакал и пытался выдернуть его. Наконец ему это удалось. Рана стала затягиваться на глазах. Спасен, но что же теперь будет. Ведь я пожалел мальчика, а он в ответ проявил сострадание ко мне. Умирать так и так. Теперь от бамбуковой болезни. Так и есть, на моих руках возникли бугорки, напоминающие древесные почки, и из них стали появляться маленькие лилово-розовые цветы. То же самое происходило и с мальчиком. Цветы, распустившись, осыпались на землю. Кожа порозовела. Новая порция цветов. Цикл повторялся вновь и вновь. Но мы не умирали. Мы просто становились людьми. Цветы усыпали землю вокруг нас. На лице мальчика появилось восхищение. Деревянные люди больше не выкрикивали угроз. Они стояли, ошеломленно наблюдая за происходящим. Но ненависть, выпущенная на свободу, жила уже самостоятельной жизнью. Маленькие вихри, превратились в ревущие смерчи. Непрерывно росла температура воздуха. Запахло тлеющей древесиной. Я поднял глаза и замер. В крутящейся стене песка появились языки пламени. Послышались стоны и крики. Мы находились в самом центре пожара. Я прижал мальчика к земле и закрыл его своим телом. Жар становился невыносимым. Казалось, что это будет длиться целую вечность. Наконец все стихло. Останки деревянных людей ещё дымились. Тошнотворно пахло горящим мясом. Я подхватил мальчика на руки, перепрыгнул через чудовищную догорающую поленницу и бросился бежать. Быстро подкралась усталость. Человеческое тело проигрывало деревянному. Я опустил мальчика на землю, и мы пошли, взявшись за руки. Городские улицы встретили нас одинокими ночными прохожими. Мы старались держаться в стороне от освещенных проспектов. Обгоревшая одежда делала нас похожими на опустившихся бродяг. Наконец мы пришли на Серую площадь. В большом сквере, расположенном возле Клиники, я посадил ребенка на скамью.

- Я догадываюсь, что у тебя никого нет. Так? – задал я вопрос мальчику.

- Нет, не так, - спокойно ответил он, - теперь у меня есть ты.

Я почувствовал, что на моих глазах наворачиваются слезы и отвернулся.

- Да, малыш, конечно. Ещё у нас есть плюшевый медведь. Кстати как его зовут?

- Просто Медведь.

- Хорошо. Вы с Медведем посидите здесь. Мне нужно зайти в Клинику. Потом мы поедем домой. Никуда не уходи. Хорошо?

- Хорошо. Только ты долго не задерживайся.

Я кивнул и вошел в здание. Охранник поднялся мне навстречу.

- Это ты новенький? Где тебя угораздило так обгореть?

- Послушайте, мне нужен Директор. Это очень важно, - сказал я.

Охранник помедлил.

- Подожди, - наконец принял он решение, - я сообщу о твоем приходе. Директор ещё здесь.

Он вернулся за свой стол и поднял телефонную трубку.

Закончив разговор, он подвел меня к кабине лифта.

- Двенадцатый этаж.

- Я знаю.

Дверь в кабинет Директора была открыта.

- Заходите. Что с вами случилось? – спросил он.

- Это долго рассказывать. Самое главное я узнал, что можно снова стать человеком.

- Вот как?

- Да. Для этого нужно кого-то пожалеть.

- Вы сами додумались до этого? Никто вам не подсказал и вы мне первому рассказываете об этом?

- Да, - ответил я, - но ещё…

- Кто? – быстро спросил Директор. Увидев выражение его серого лица, я не стал рассказывать о мальчике, который ждал меня на скамье в сквере.

- Больше никто, - ответил я, с трудом выдерживая пристальный взгляд безжалостных серых глаз

- Хорошо, - сказал Директор, - я сегодня же сообщу нашим ученым об этом.

Он прошел вглубь кабинета и вернулся с изящной фарфоровой чашей. На ней были нарисованы лилово-розовые цветы.

- Старинный китайский фарфор. Ручная роспись в стиле Фень Цай. На вашем теле появились именно такие цветы? – обратился он ко мне.

- Да, - удивленно ответил я, - откуда вы знаете? Я не рассказывал…

- Это цветы бамбука. Цветение наступает раз в пятьдесят или даже сто лет. И всего один раз в жизни растения. После этого бамбук погибает. Гибнут целые рощи. Наступает голод из-за невиданного нашествия крыс. Омерзительных тварей привлекают бамбуковые плоды. Прекрасное не может существовать без уродливого. Или вы думаете по-другому?

Я промолчал.

- Хотите иметь железное тело, как у меня, - задал вопрос Директор после паузы, - Оно обеспечит мощную защиту от достаточно сильных повреждений. Например, столкновение с легковым автомобилем ничем не грозит. Директор взял со стола старинную чашу и слегка сдавил её пальцами. Фарфор брызнул осколками во все стороны.

- Сердце неутомимо, продолжал он, - структуры мозга также состоят из сплава металла и не подвергаются коррозии. Это практическое бессмертие. Нельзя только падать с большой высоты и долго находиться внутри доменной печи. И это ещё не все. В настоящее время мы изучаем остров Рюген. По некоторым данным это и есть знаменитый остров Буян. Кащей Бессмертный умер потому, что была сломана игла, хитро спрятанная в сундуке. В этой игле находилась его смерть. Дуб, на котором висел сундук, уже нашли. Мы предполагаем, что и сломанная игла все ещё находится на острове. Разгадка бессмертия будет величайшим открытием. Нужна именно эта игла. Все Кащеи, которые появились позже, обретали бессмертие другим способом. Для человека годится опыт только самого первого. Вот так. Вы хотите получить металлическое тело и высокооплачиваемую работу? Деревянный солдат о таком может только мечтать.

- Для стабильности железного тела ненависть также необходима?

- Да. За бессмертие нужно платить.

- Я все-таки останусь человеком.

Директор помолчал и достал из ящика письменного стола часы с массивным браслетом.

- Ну, хорошо. Вы сделали важное открытие, и я хочу сделать вам подарок. Элемент питания рассчитан на тысячу лет. Давайте руку.

Я протянул руку, и массивный браслет защелкнулся на моем запястье. От часов великолепной работы трудно было отвести взгляд.

Когда же я поднял глаза, то увидел пистолет крупного калибра, направленный мне в лицо.

- Сейчас вы умрете, хотя тысячу лет, а может и больше эти часы могли бы служить вам. К сожалению, вы сейчас знаете слишком много и представляете опасность для нашей организации.

Неожиданно кабинет залил слепящий свет прожектора. Послышался оглушительный рокот вертолета. Оконное стекло обрушилось, и в комнату ворвался полицейский в защитном костюме.

- Опустите пистолет и положите его на пол, - крикнул он.

- Да, я забыл, что вы снова стали человеком. Сработали электронные средства спасения и защиты людей, - спокойно произнес Директор, обращаясь ко мне, и направил пистолет на полицейского. Тот немедленно открыл стрельбу. Пули отскакивали от железного тела и стремительными осами метались в бетонной коробке кабинета. Директор клиники покачивался при каждом попадании, но держался на ногах. Затем он медленно двинулся к ошеломленному полицейскому. Справившись с оцепенением, я дождался момента, когда Директор поравняется с выбитым окном, разбежался и изо всех сил толкнул железного человека. Мне показалось, что я налетел на массивный кабинетный сейф. Повезло. Директор потерял равновесие, неуклюже взмахнул руками и медленно рухнул в оконный проём. Я почувствовал, что сейчас потеряю сознание. Сделал глубокий вдох. Тишина. Выдох. Снизу донесся тяжелый глухой удар. Хором взревели сигнализации припаркованных возле Клиники автомобилей. Тревожные электронные завывания слились в кошмарную музыку, и я, наконец, провалился в спасительный обморок.

***

Электронные трели методично и настойчиво пробивались ко мне сквозь туман беспамятства. «Телефон», - сообразил я и, окончательно проснувшись, взял трубку.

- Привет, - раздался желанный женский голос. Наступила пауза. Я знал, что от волнения у неё может прерываться дыхание.

- Я по-прежнему люблю тебя и не понимаю, что нашло на меня, когда я сказала те жестокие слова, - продолжила она.

- Понимаю, - сказал я, - это Тени.

- Что? Я не расслышала. Какие тени?

- Я тебе потом всё расскажу.

Серый рассвет заполнял комнату. Солнце в это время года редко пробивалось через смог, нависающий над Городом. Постоянный шум автомашин, движущихся по пролегающему неподалеку проспекту, не смолкал ни днем, ни ночью. От этого шума не спасал даже большой сквер, расположенный рядом с домом. Я встал и пересек комнату. Моя жизнь вновь медленно наполнялась смыслом и счастьем. «Приснится же такое», - усмехнулся я и вышел на балкон. Тротуары были ещё пустынны. И только в сквере на скамье сидел маленький мальчик.

Дата добавления: 2015-06-26