Алаш, Советы, большевики 2 страница

С утверждением власти Советов и попыткой большевистского руководства в условиях нарастающей гражданской войны сохранить целостность бывшей импе­рии и утвердить на всей ее территории Советы связана история переговоров Совнаркома и Алаш-Орды.

Сведения о провозглашении Кокандской и Башкирской автономий, образова­нии Алаш-Орды, других национальных и областных правительств (в секретариате Ленина, например, имелось сообщение о решении январского Сырдарьинского казахского съезда ³⁵) демонстрировали усиление рассредоточения власти и разру­шения управления страной, стимулировали действия Совнаркома по определе­нию форм взаимоотношений с окраинами. 19 января, сразу после III съезда Советов, было опубликовано решение о создании Комиссариата по делам мусуль­ман внутренней России ³⁶. Он состоял из левого крыла членов Всероссийского Учредительного собрания во главе с М. Вахитовым и должен был содействовать установлению советской власти в Средней России, вести борьбу с национально-буржуазными правительствами. Подготовленный Временным революционным советом Башкурдстана во главе с большевиком Шафеевым в феврале «Проект автономного советского Башкурдстана» не удовлетворил руководство СНК, так как предусматривал создание самостоятельных органов автономии и ограничивал полномочия центра.

В связи с подготовкой проекта Конституции и необходимостью объединить в рамках Советской федерации национальные окраины Наркомнац также создавал отделы по делам национальностей страны и приглашал в центр представителей с мест. 18 февраля Сталин предложил «немедленно приехать в Петроград с проек­тами для решения некоторых важных вопросов» чрезвычайному комиссару Тургайской области А. Джангильдину. Возможно, в связи с занятостью последнего затем было предложено направить в центр кого-либо из представителей коренно­го населения. Но Джангильдин сразу не смог выполнить указание. 22 февраля он телеграфировал об этом, ссылаясь на отсутствие в данное время «преданных интересам трудящихся масс кандидатов». Он обещал определить их после обла­стного съезда Советов, созываемого 5 марта, и просил не назначать комиссаров без его рекомендации, так как «в последнее время замечаются попытки со стороны буржуазных контрреволюционных элементов под видом большевиков пройти» на эти должности ³⁷. (Съезд состоялся 21 марта — 3 апреля.)

В связи с провозглашением в начале марта 1918 г. Урало-Волжской советской автономии Сталин предпринял меры к созданию Татаро-Башкирской республики на условиях центра. В середине марта Центральный комиссариат по делам мусуль­ман внес в Наркомнац проект Положения о создании такой республики, а 22 марта она была провозглашена, что перечеркнуло, таким образом, самодеятельность местных революционных организаций (к тому же в ее состав была включена территория объявленной в декабре 1917 г. Башкирской автономии) ³⁸.

В тот же день Сталин, Вахитов и ряд других деятелей Наркомнаца направили на места телеграмму с пересказом Положения о Татаро-Башкирской Советской Республике, где определялись ее границы и сообщалось об организации комиссии по созыву Учредительного съезда Советов республики. Революционным органи­зациям азербайджанцев, татар, грузин, армян, киргизов, сартов, текинцев и дру­гих народов было предложено «сообщить свои конкретные планы федерации» в связи с подготовкой аналогичного документа для них в Наркомнаце. На следую­щий день в «Правде» были опубликованы само Положение и обращение Сталина по этому поводу. Он расценивал создание Татаро-Башкирской республики как образец федеративных взаимоотношений России с народами бывшей империи³⁹.

28 марта телеграмма поступила в казахский комитет Семипалатинска: «Про­сим немедленно командировать представителей для организации Комиссариата по киргизским делам для работ по осуществлению киргизского штата. Захватите соответствующие материалы». (Штатами назывались будущие административ­ные единицы федерации.) Тогда же просьба «делегировать представителей му­сульманской революционной демократии для борьбы по осуществлению Турке­станской Советской Республики» была направлена в Турккомиссариат ⁴⁰. Оче­видно, что образование федеративных штатов, или республик, Наркомнац предполагал проводить по разработанной им схеме для Татаро-Башкирии и на основе реализации лозунга «самоопределения трудящихся». Обращение же к Семипалатинскому алашординскому комитету скорее всего свидетельствовало об отсутствии в Наркомнаце достоверной информации о характере национальных организаций Казахстана.

По решению Алаш-Орды в Наркомнац были направлены депутаты Учреди­тельного собрания Д. и X. Досмухамедовы, имевшие при себе решения II Всеказахского съезда 1917 г. Материалы их переговоров с руководством СНК и Нарком­наца пока не обнаружены. По имеющимся документам можно предположить, что шли они достаточно успешно. 1 апреля по прямому проводу из СНК с 19 час. 45 мин. до 21 часа 30 мин. велись также переговоры с Семипалатинском, 3 апреля они продолжались с 19 до 19 час. 45 мин.⁴¹ Одновременно из Семипалатинска в СНК была направлена подробная телеграмма членов Алаш-Орды.

Этот сюжет освещается в книге С. Бейсембаева ⁴², который, как и другие авторы, участниками переговоров в Семипалатинске называет А. Букейханова, X. Габбасова и А. Ермекова. Однако в приводимых автором и других документах переговоров Букейханов как непосредственный их участник не называется. Теле­грамма в Москву Алаш-Орды от 3 апреля 1918 г., т. е. в момент переговоров, подписана заместителем председателя Алаш-Орды Габбасовым. Можно предпо­ложить, что Букейханов в эти дни находился в ближайших окрестностях Семипа­латинска, скрываясь от возможного ареста, так как уже 25 января 1918 г. из Оренбурга А. Джангильдин направил в местные органы власти приказ именем СНК арестовать Букейханова, Байтурсынова и Омарова ⁴³. Попытки арестовать лидера Алаш-Орды предпринимались позже и Семипалатинским Совдепом. Тем I не менее ход и содержание переговоров в Семипалатинске определялись, безус­ловно, самим Букейхановым.

Из телеграммы Алаш-Орды в Москву от 3 апреля видно, что Сталин считал

приемлемыми решения Всеказахского съезда при условии признания Алаш-Ордой власти СНК как центральной и Советов на местах. Это давало Алаш-Орде право организовать комиссию по созыву Учредительного съезда республики. Алаш-Орда, говорилось в ее телеграмме, постановила «признать центральную

власть Федеративной Советской Республики» и со своей стороны выдвинула ряд предложений. Суть их сводилась к тому, что определялись границы будущей автономии. Алаш-Орда отстаивала свое право на инициативу созыва Учредитель­ного съезда автономии в тесном сотрудничестве с местным Советом, сохранение за собой до съезда высшей законодательной и административной власти. На местах власть, по ее мнению, должна была в переходный период принадлежать Советам, «организованным на демократических началах с соблюдением пропор­ционального представительства от национальностей» (этот пункт, как выяснилось вскоре, был неприемлем для СНК}. Там же, где Советов еще не было, предлага­лось сохранять казахские комитеты, земские и городские органы самоуправления, национальные суды и создавать народную милицию ⁴⁴.

В телеграмме от 4 апреля на имя Досмухамедовых Алаш-Орда уведомила их об ответе Сталина по прямому проводу и своих предложениях и поручила требо­вать немедленного освобождения арестованных местными Советами членов Алаш-Орды и других национальных организаций, а также информировать СНК о содержании статей газеты партии Уш-жуз, которая «афиширует партию Алаш как буржуазную, народную милицию как белую гвардию», что, по мнению авто­ров, не соответствовало действительности ⁴⁵.

Таким образом, представления большевиков и Алаш о принципах конституирования федерации, правах входящих в нее автономий и органов власти на местах не совпадали. Тем не менее деятели Алаш стремились к достижению приемлемого компромисса. Психологический, аспект переговоров весьма точно определял один из деятелей казахской интеллигенции, соперник Букейханова на выборах в Госу­дарственную думу, председатель Усть-Каменогорской уездной управы А. Айтбакин. В докладе министру туземных дел Временного Сибирского правительства М. Б. Шатилову летом 1918 г. А. Айтбакин характеризовал отношения Алаш-Ор­ды и СНК как «хитрость и осторожность восточных политиков, готовых на всевоз­можные уступки, лишь бы получить право на официальное признание существу­ющего», и «грубость рабоче-крестьянского правительства, провозгласившего принцип самоопределения народностей и соглашающегося признать киргизскую автономию лишь при условии признания правительством советской власти» ⁴⁶.

В своей книге С. Бейсембаев, считающий, что соглашение между СНК и Алаш-Ордой было невозможно в силу национализма и контрреволюционности автономистов и другие трактовки отношений между ними основывались на иска­жении документов, не привел убедительных доказательств фальсификаций ⁴⁷.

В журнале «Абай», как и в решении Семиреченского облсовета Алаш ⁴⁸, гово­рилось о достигнутом с Москвой соглашении как радостном известии и о поддер­жке советской власти, идущей навстречу стремлению казахского народа к нацио­нальной государственности,

В качестве свидетельства подделки алашординцами документа Совнаркома Бейсембаев ссылается на телеграмму Наркомнаца от 4 апреля 1918 г. в восточные окраины России. Опубликованная в «Правде» 9 апреля под названием «Одна из очередных задач», она имеет важное значение для понимания позиции СНК и Наркомнаца, но мало убедительна для подтверждения «коварства», в котором С. Бейсембаев обвиняет Алаш-Орду.

В ней наряду с признанием того, что на окраинах «советская власть еще не успела стать... народной», содержится призыв использовать как специальный способ вовлечения масс в революционный процесс предоставление им автономии, которую «необходимо взять» у автономно-буржуазных групп, «очистив ее от буржуазной скверны» и превратив в советскую. Наркомнац объяснял нежелание буржуазно-национальных групп признавать местные Советы при признании цен­тральной советской власти их стремлением превратить автономию в орудие закабаления масс. Только на базе Советов на местах, на основе признания их власти возможно образование автономий киргизов, татар, башкир и других народов, подчеркивалось в директиве. Однако Наркомнац отверг предложения «некоторых буржуазно-националистических групп» о пропорциональном представительстве

от национальных «меньшинств» и «большинств». В качестве основы для выборов на учредительные съезды и фундамента автономии предлагался классо­вый принцип. Учитывая дату подготовки этого документа, совпадающую с момен­том переговоров с Алаш-Ордой, можно считать его прямым ответом на предло­жения Алаш-Орды. Позже, 22 апреля, Ленин и Сталин направили телеграмму V съезду Советов Туркестана, где снова подчеркнули, что СНК будет поддержи­вать автономию края именно на советских началах ⁴⁹.

Подчиненность национального, как и всего остального, в большевистском менталитете классовому обусловила прагматизм в отношении к принципу само­определения народов, использовавшемуся как способ привлечения масс на свою сторону. Это подтверждает, в частности, речь Сталина 10 мая 1918 г. при откры­тии Совещания по созыву Учредительного съезда Татаро-Башкирской советской республики ⁵⁰. Кроме того, Средняя Азия и Казахстан рассматривались партией как своеобразный коридор для продвижения мировой революции на колониаль­ный Восток. С. С. Пестковский, вскоре ставший председателем ВРК по управле­нию Киргизским краем, писал в 1919 г.: «Теперь же Туркестану суждено быть воротами из Европы в Азию: из Советской России, теперешнего центра мировой революции, должны вливаться через Туркестан в Азию идеи социального и поли­тического освобождения многострадальных трудовых масс Востока как от тузем­ных, так и от пришлых поработителей.

...Имея за собой, мусульман Туркестана, будем иметь Афганистан и Персию, а оттуда откроем путь для нашего воздействия на Индию и Монголию» ⁵¹.

5 апреля Наркомнац сформировал инициативную группу по созыву Всеказахского съезда Советов во главе с М. Тунганчиным ⁵². По некоторым сведениям, по просьбе Досмухамедовых для работ по подготовке съезда Ленин распорядился выделить 12 млн. руб.⁵³ Об успешном ходе переговоров сообщалось и в телеграм­ме Алаш-Орды в уездные казахские комитеты от 16 апреля: «Ведем по прямому проводу переговоры с Совнаркомом относительно автономии. Совнарком призна­ет нашу автономию при условии признания советской власти. Мы передали официальное представление от имени Орды. Наши представители в Совнаркоме телеграфируют: Совнарком готовит официальный ответ на наше представление, сделал распоряжение Совдепам об освобождении арестованных членов киргиз­ских организаций, проектируется в Совнаркоме создать Киргизский комиссариат из лиц, назначенных Алаш-Ордой. Автономия Алаша скоро будет объявлена. Просим оповестить население» ⁵⁴.

Доказательством достигнутого в Москве соглашения служит и текст телеграм­мы Д. Досмухамедова Сталину от 21 апреля из Саратова, где Досмухамедовы останавливались по пути на родину. Извещая о начале борьбы с уральским казачеством и выпуске воззвания к казахам Уральской области о результатах переговоров в Москве, где содержался и призыв «не вмешиваться в казачью авантюру», он просил ускорить назначение комиссаров края при СНК, дать распоряжение Уральскому Совдепу «не чинить над земскими деятелями насилия. Земства не трогать» ⁵⁵.

17 апреля Д. Досмухамедов выступил на заседании исполкома Саратовского Совдепа. О заключенном соглашении он сказал следующее: «Вся Киргизская область должна перестроиться по советскому образцу. Должно быть 8 Советов. В Семипалатинске должно быть центральное советское управление области. Пока этой организации еще нет. Есть земство. Алаш-Орда должна быть пополнена другими представителями. Вообще у нас трудно организовать Советы,— сделал он далее важное замечание.— Их не из кого составить. Рабочих почти нет, нет почти и солдат... У нас есть только земские учреждения, которые в центре решено сохранить. Совет Народных Комиссаров организует Комиссариат по киргизским делам». Постановление исполкома Саратовского Совдепа приветствовало стрем­ление казахского народа поддерживать советскую власть. Было решено устано­вить теснейший политический и экономический контакт с ним и направить в край делегата от Саратовской мусульманской группы. В заключение Досмухамедов

сказал: «Я заявляю от своего имени, что единственная власть, которая отнеслась к нам сочувственно,— это советская власть. Мы добивались долго [возможности] выделиться в отдельную автономную единицу, и никто, кроме советской власти, навстречу нам не пошел. Мы такого отношения к себе не забудем» ⁵⁶.

26 апреля Коллегия Наркомнаца приняла решение о создании Киргизского отдела при комиссариате. 11мая он был образован и одной из главных его задач была подготовка казахской советской автономии ⁵⁷. После занятия красноармей­скими частями Александров-Гая в северной части Букеевской степи (этот район входил в состав Астраханской губернии) были восстановлены Советы. В Ханской ставке (Урде) была организована комиссия по подготовке Учредительного съезда. Сюда во второй половине августа приехал М. Тунганчин, возглавивший подотдел киргизского отдела Наркомнаца на месте. Но съезд так и не был созван в связи с быстро разворачивающимся на территории края наступлением белых и падением Советов⁵⁸.

В Семипалатинске отношения Алаш-Орды и Советов обострились. Ответ же на предложения от 3 апреля, направленные Алаш-Ордой в СНК, получен не был. 21 апреля заместитель председателя Алаш-Орды X. Габбасов обратился к Ленину и Сталину с новой телеграммой, призывавшей не допускать далее «пренебреже­ния к естественному праву народов со стороны местных Совдепов», «вовремя потушить огонь» углубляющегося из-за этого национального антагонизма и отве­тить на предложения Алаш-Орды ⁵⁹. О том, что Совнарком не ответил на вполне приемлемые, с его точки зрения, предложения правительства казахских автоно­мистов, свидетельствовал позже и А. Байтурсынов ⁶⁰.

Отношение советского правительства к Алаш в этот момент характеризует ответ Наркомнаца на запрос ВЦИКа от 30 апреля о сущности партии. В нем указывалось, что партия Алаш является буржуазно-кадетской, а ее председатель — ставленник Временного правительства Букейханов разыскивается Тургайским облисполкомом ⁶¹. Определенную роль в формировании такой оценки сыгра­ло, вероятно, и активное противодействие любым контактам СНК с Алаш и ее органами руководителя партии Уш-жуз К. Тогусова ⁶².

В Семипалатинском Совдепе после введения в его состав ряда членов Алаш, в частности, бывшего председателя уездной земской управы А. Козбагарова, про­должались дискуссий о принципах организации власти. 30 апреля на заседании уездного Совета под руководством большевика М. Трусова острый конфликт возник при обсуждении вопроса о представительстве на уездном съезде Советов. Трусов предложил установить для казахского населения норму: один делегат от тысячи человек, а для русского — один от пятисот (при этом 23 из 29 волостей уезда с 149 782 жителями были населены казахами). В пользу такого неравенства приводился следующий аргумент: «У киргиз[ов] много главарей, масса пойдет за ними, и съезд будет фактически киргизским, а у них нет никакой нравственности». Нарушение принципа равного представительства необходимо допустить, утверж­дал Трусов, «иначе революция проиграется». Бурные и нелицеприятные споры завершились тем, что ни одно предложение не прошло ⁶³.

Неустойчивое положение советской власти в связи с успехами белых, неприя­тие советским центром предложений Алаш-Орды об автономном устройстве края, конфликтный характер ее отношений с местными Советами и большевиками при отсутствии национальных коммунистических организаций, «своеобразная дикта­торская власть» прикрывавшаяся именем большевиков на местах, имевшие место факты насилий, грабежей и злоупотреблений, которыми сопровождалось, по сло­вам А. Байтурсынова, большевистское движение на окраинах, представлявшее «полнейшую анархию» ⁶⁴, толкали движение Алаш в лагерь антисоветских сил, Немаловажное значение имели также давние связи Алаш с кадетами и сибирски­ми эсерами.

В апреле алашординцы установили связь с нелегальной офицерской организа­цией Семипалатинска под руководством поручика И. И. Зубарева и начальника штаба капитана И. Харченко. В нее вошли X. Тохтамышев, затем возглавивший

военный отдел и первый полк Алаш-Орды, Б. Сарсенев, X. Габбасов, За короткое время они передали на нужды подполья 35 005 руб. В начале мая в Новониколаевске прошел нелегальный съезд руководителей почти всех местных подпольных организаций, по решению которого штаб семипалатинской организации, а также казахский комитет направили в местные Советы «особых лиц для информации», разведки и «направления работы хулиганов-совдепистов в желательном и полез­ном для организации всех здравомыслящих граждан города духе». По решению Семипалатинского областного казахского комитета в штаб Красной гвардии во­шел редактор газеты «Сары-Арка» И. Алимбеков, в уездные Советы вступили члены уездных комитетов. Так, в Каркаралинске это были члены Алаш — Раимбеков, Сапаков, Байтенев ^б5.

При этом, как объясняли впоследствии колчаковскому правительству стремив­шиеся добиться помощи от него алашординцы, из двух возможных вариантов — открыто выступить против большевиков или «на время мириться с их засилием» — они избрали последний потому, что прямое столкновение в условиях, когда «боль­шевизмом, как эпидемией, был заражен весь организм русского государства» и его разрушительная сила достигла кульминации, «вовлекло бы киргизское население в кровавую бойню, подорвало бы... основы хозяйственно-экономической его жиз­ни и дало бы подонкам киргизского общества возможность вторгнуть идею боль­шевизма в степь, вызвать дифференциацию в обществе и, таким образом, разру­шить основы и традиции веками сложившегося национального нашего быта». Поддерживая лишь формальную связь с Советом, казахский комитет занимался приобретением оружия, не пренебрегая при этом подкупом красноармейцев.

О настроении казахских автономистов в Туркестане можно судить по передо­вой статье газеты «Бирлик туы» (Ташкент), которая 30 апреля изложила содержа­ние переговоров Алаш-Орды и СНК и предложила не доверять заявлениям совет­ской власти, опираясь, очевидно, на печальный опыт Коканда. В статье говори­лось: «До тех пор, пока Алаш-Орда не предпримет известные шаги, нам здесь самостоятельно начинать что-либо нельзя. Потому что теперь настроение в кир­гизских массах испорчено благодаря агитации авантюристов. Им противостоять сейчас у нас нет никакой силы. Короче, взоры туркестанских киргиз[ов] — на Алаш-Орду. Поэтому Алаш-Орда должна начать первое действие». Эта, а также другие статьи газеты против советской автономии в переводе посылались в сек­ретариат Ленина. С другой стороны, руководители Совнаркома признавали про­вал попыток лобовой атакой ввести социализм на Востоке. Перед приездом в Туркестан в апреле 1918 г. П. А. Кобозев получил следующую директиву Ленина: «Ташкентские коммунисты под влиянием социалистов-революционеров наделали кучу глупостей. В частности, они провели кругом „социализацию", а чего сами не знают. Ввязались в войну с Бухарой и принуждены были заключить позорный Колесовский мир. Заключили союз с андижанскими дашнаками, то есть со 2-м Интернационалом, и разгромили Коканд». Сталин добавил к этому: «Опоздали объявить автономию советскую и нарушили автономию буржуазную. Не связа­лись с бакинскими товарищами. В результате разрушили только что восстанов­ленную через Оренбург нашу связь с Кавказом» ⁶⁶.

18 мая Советами был разогнан областной казахский съезд, намеревавшийся обсудить вопрос об автономии, форму организации власти на местах, земельный вопрос, народное образование, продовольственное дело и организацию помощи голодающему казахскому населению Семиречья и Туркестана ⁶⁷. «Причем наме­ченные к аресту большевиками представители киргизской интеллигенции бежали в степь. Охотились на Букейханова, но не могли его найти» ⁶⁸.

Алаш-Орда характеризовала результаты деятельности Советов так: «Экономи­ческий развал, продовольственная разруха, полное расстройство транспорта, окон­чательное убийство торговой и промышленной жизни страны, расхищение, разграб­ление народных средств при полном отсутствии хоть какого-нибудь правопорядка». I Все это, по ее словам, «подливало масла в огонь, вызвало крайнюю ненависть к | большевикам у всех граждан. Везде усиленно готовились к перевороту» ⁶⁹,

Конкретную картину деятельности большевиков в столице Алаш рисовали «Семипалатинские письма», опубликованные в омской газете «Сибирская речь» (необходимо, разумеется, учитывать их политическую направленность). «Невеж­ды и дураки кричали, что наступило царство социализма. А между тем население не радовалось. Начался гнет со стороны новых властителей, вскоре показавший, какие злостные банкроты пробрались к власти. Принижение личности было ужас­ное....Листопад декретов — один наглее и глупее другого — сыпался на граж­дан... Большевиков ругали уже открыто, без стеснения. Женщины грозили пробегавшим по базару автомобилям кулаками»⁷⁰. Состоявшийся накануне антисоветского переворота областной учительский съезд был распущен после отказа его делегатов признать советскую власть и критики ее действий. «За­речная слободка*[†] все больше пустеет, почти все ее киргизское население кочует в степь, ибо господа красноармейцы не стесняются даже такой малости, как баурсаки**[‡],— писала газета «Приишимье» (Петропавловск) 27 июня 1918 г. о событиях в Семипалатинске.

Захват власти алашординцы и офицеры-подпольщики планировали на май. Вместо разогнанного казахского съезда «как съезда буржуев» эти планы были санкционированы советом старейшин всех пяти уездов области ⁷¹.

В середине мая по приказу полковника А. Н. Гришина-Алмазова, возглавляв­шего все сибирское подполье, и по соглашению его штаба с чехословацкой груп­пой Р. Гайды подпольные отряды выступили в целом ряде городов Сибири и Казахстана. 31 мая был захвачен Петропавловск, 2 июня — Кокчетав, 3-го — Акмолинск, 7-го — Омск, 9-го — Павлодар, 23 июня — Кустанай.

В Семипалатинске Советская власть пала 11 июня. Предпринятая 3 июня попытка поручика Правденко завладеть оружием городского склада закончилась неудачей и отодвинула осуществление переворота. Военно-революционный штаб Красной гвардии в тот же день создал конный отряд для защиты от контрреволю­ции, а 5 июня объявил всех офицеров старой армии вне закона и обязал их в суточный срок явиться с документами в штаб. 35 офицеров-подпольщиков и около 300 милиционеров Алаш-Орды, подготовленных в специальной школе г. Алаш, бежали из города. «Эта организация стоила областному киргизскому комитету слишком дорого,— признавали позже алашординцы,—... киргизская степь оказы­вала бежавшим широкое гостеприимство и теплый приют»⁷².

Любопытное свидетельство о мятеже оставил присяжный поверенный Е. А. Самойлов, 8 лет Проработавший в городе: «... чем ближе было падение, тем лихорадочнее были меры, принимавшиеся в ограждение от нападения киргиз[ ов]; за месяц до переворота по берегу Иртыша на ночь раскидывалась цепь, которая должна была стрелять по каждой лодке, последние недели стоял под парами пароход и освещал прожекторами киргизский берег... В сущности, наш Совдеп чрезвычайно боялся киргиз[ов] как народа» ⁷³.

11 июня белогвардейские отряды захватили банки, телеграф, почту, освободи­ли из тюрьмы арестованных соратников. Экстренное заседание штаба Красной гвардии решило немедленно эвакуировать коммунистов, красногвардейцев и красноармейцев в Барнаул. Отступавшие советские отряды преследовались как отрядом атамана Б. Анненкова, так и семипалатинскими отрядами, в которые входили и алашординские милиционеры численностью около 100 человек ⁷⁴.

19 июня около 18 часов отряды Алаш-Орды прибыли в Семипалатинск, 300 милиционеров во главе с офицером были торжественно встречены предста­вителями Временного Сибирского правительства и военных властей. «Во время встречи на площадь прибыл известный национальный деятель Букейханов, в честь которого по предложению подполковника Тохтамышева всадники произ­несли „Алла". На знаменах белого цвета на киргизском языке были начертаны

лозунги: „Да здравствует Всероссийское и Сибирское Учредительное Собрание!", „Да здравствуют верные сыны родины!"» ⁷⁵.

Итак, движение Алаш, не добившись взаимопонимания с советской властью, в то же время не смогло остаться в стороне от ожесточенной классовой схватки основных противоборствующих сил и вступило в антибольшевистский лагерь, надеясь в союзе с его сторонниками добиться решения своих программных задач и защитить общенациональные интересы казахского народа. Как показали после­дующие события, опыт казахских автономистов в 1918—1920 гг. оказался неудач­ным. Но конкретная военно-политическая история Алаш-Орды, причины пораже­ния и уроки политической судьбы Алаш в период гражданской войны — предмет отдельного специального обсуждения.

Примечания

¹«Алаш» — имя мифического предка казахского народа, боевой клич казахов, символ единства народа. Имеет то же значение, какое для русских — слово „Русь", „Святая Русь"», — писал С. Сеяфул-лин. См.: Советская степь [Алма-Ата], 1928. 28 февраля. Имя Алаш движение получило в 1917 г., поэтому применение понятий «алашская интеллигенция», «движение Алаш» к предшествующему периоду условно, означает группу интеллигенции, составившую затем ядро движения,

² См., напр., Под знаменем ленинских идей, Алма-Ата, 1973; Непролетарские партии. Урок исто­рии. М., 1984; Б а с м а н о в М. И., Г у с е в К. В., П о л у ш к и н а В. А. Сотрудничество и борьба. Из опыта отношений КПСС с непролетарскими некоммунистическими партиями. М., 1988 и др.

³ Григорьев В. К. Противостояние (Большевики и непролетарские партии в Казахстане. 19!7—1920). Алма-Ата, 1989; е г о ж е. Фрагменты времени // О чем не говорили. Алма-Ата, 1990; К о и г е л ь д и е в М. Алаш. В путах догм // Заря [Москва]. 1990. № 8, 9; Б у л д а к о в В. П. Нацио­нальный фактор в Октябрьской революции // Октябрьская революция. Народ: ее творец или заложник? М., 1992; Досжанов Д. Абакты. Алматы, 1992.

⁴ Речь [Москва]. 1917. 13 мая; Казах [Троицк, Оренбург], 1917. № 256.

⁵Путь народа [Томск]. 1917. 17 октября: Сибирская жизнь [Томск]. 1917. 21 октября.

⁶ Свободная речь [Семипалатинск]. 1917. I.ноября.

⁷ Подготовка проекта программы партии на 1 Всеказахском съезде была поручена избранным во Всероссийский мусульманский совет представителям областей, но организовать их совместную работу своевременно не удалось. Поэтому выдвижение кандидатов в Учредительное собрание по списку еще не созданной партии по предложению газеты «Казах» (1917. 5 октября) проводилось на основе решений съезда. Проект составила инициативная группа — А. Букейханов, А. Байтурсынов, М. Дулатов, И. Гума-ров, Т. Жаждибаев и А. Бирмаканов. Он был опубликован Н. Мартыненко на русском языке в сб. док. «Алаш-Орда» (Кзыл-Орда, 1929) и содержал принципиальные расхождения с первоисточником, на что указал М. Койгельдиев. (См.; Казахстанская правда. 1989. 19 июля; Койгельди евМ. Алаш, В путах догм // Заря [Алма-Ата]. 1990. № 9- С. 7).

Дата добавления: 2015-06-26