Б. Экзистенциальные и исторические дихотомии человека

А. БИОЛОГИЧЕСКАЯ СЛАБОСТЬ ЧЕЛОВЕКА

ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ

Э. Фромм Человек для самого себя

ГЛАВА III ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ПРИРОДА И ХАРАКТЕР

Что я -- человек, эту долю я делю с другими людьми. Что я вижу, и слышу, и ем, и пью -- так это же делают и все животные. Но то, что есмь я -- это только мое и принадлежит мне и никому другому, ни другому человеку, ни ангелу, ни Богу. Наедине с Ним -- я только то, что есмь я. Мейстер Экхарт Фрагменты В одном индивиде представлен весь род человеческий. Он – единственный особенный образец человеческого рода. Он - это "он" и он - это "все"; он - индивид со своими особенностями и в этом смысле уникален; и в то же время он носитель всех характерных свойств человеческого рода. Его индивидуальная личность определяется особенностями человеческого существования, общими всем людям. Поэтому рассмотрение человеческой ситуации должно предшествовать рассмотрению личности.Первый элемент, отличающий человеческое существование от животного, это элемент негативный: относительный недостаток у человека инстинктивной регуляции в процессе адаптации к окружающему миру. Способ адаптации животных к их миру остается одним и тем же на протяжении всего времени; если инстинкты более не в состоянии успешно справляться с изменением окружающей среды, вид гибнет. Животные могут адаптироваться к изменяющимся условиям, изменяя самих себя, -- автопластически, а не изменяя свою среду обитания -- аллопластически. Это их способ жить гармонично, не в смысле отсутствия борьбы, а в том смысле, что прирожденные свойства делают их постоянной и неизменной частью их мира; животное или приспосабливается, или гибнет.Чем менее сложны и неизменны инстинкты животных, тем более развит мозг, а значит, и способность к обучению. Появление человека можно определить как возникновение той точки в процессе эволюции, где инстинктивная адаптация свелась к минимуму. Но человек появился с новыми свойствами, отличающими его от животного: осознанием себя как отдельного существа; способностью помнить прошлое, предвидеть будущее и обозначать предметы и действия символами; разумом для постижения и понимания мира; и воображением, благодаря которому он выходит далеко за пределы своих ощущений. Человек самое беспомощное из всех животных, но сама эта биологическая слабость служит основой его силы, первой причиной развития его специфически человеческих свойств.Самосознание, разум и воображение разрушили "гармонию", свойственную животному существованию. Их появление превратило человека в аномалию, в причуду Вселенной. Он часть природы, субъект ее физических законов, неспособный изменить их, и все же он выходит за пределы остальной природы. Он обособлен, будучи в то же время и частью; он бездомен и при этом прикован к дому, который он делит с другими творениями. Заброшенный в этот мир, в место и время, которых не выбирал, он оказывается выброшенным из мира опять же не по своей воле. Осознавая себя, он ясно понимает свою беспомощность и ограниченность своего существования.Он предвидит свой собственный конец: смерть. Никогда он не бывает свободен от дихотомии своего существования: он не может избавиться от своего ума, даже если б и захотел; он не может избавиться от своего тела, пока жив,-- и это тело заставляет его хотеть жить. Разум, счастливый дар человека -- и его проклятие; он заставляет его вечно трудиться над разрешением неразрешимой дихотомии. В этом отношении человеческое существование отлично от существования всех других организмов; оно полно постоянной и неустранимой неустойчивости. Человеческая жизнь не может "проживаться" по образцу, заданному родом: человек должен жить сам.Человек -- единственное животное, которое может скучать, быть недовольным, чувствовать себя изгнанным из рая. Человек -- единственное животное, для которого собственное существование составляет проблему, которую он должен разрешить и которой он не может избежать. Он не может вернуться к дочеловеческому состоянию гармонии с природой; он должен продолжать развивать свой разум, пока не станет хозяином природы и хозяином самому себе.Возникновение разума породило для человека дихотомию, принуждающую его вечно стремиться к новым решениям. Динамизм человеческой истории порожден наличием разума, побуждающего человека развиваться и тем самым творить собственный мир, в котором он может чувствовать себя в согласии с собой и со своими ближними. Каждая достигнутая им стадия оставляет его неудовлетворенным и озадаченным, и сама эта озадаченность вынуждает его к новым решениям. У человека нет врожденного "стремления к прогрессу"; противоречивость его существования -- вот что заставляет человека продолжать путь, на который он вступил. Утратив рай, единство с природой, он стал вечным странником (Одиссей, Эдип, Авраам, Фауст); он вынужден идти вперед и вечно стараться сделать неизвестное известным, ответами заполняя пробелы в своем знании. Он должен давать себе отчет о самом себе и о смысле своего существования. Он вынужден преодолевать свой внутренний разлад, мучимый жаждой "абсолюта", другого вида гармонии, способной снять проклятие, отделившее человека от природы, от ближних, от самого себя.Этот разлад в человеческой природе ведет к дихотомиям, которые я называю экзистенциальными^[25], потому что они коренятся в самом существовании человека; это противоречия, которые человек не может устранить, но на которые он может реагировать различными способами, соответственно своему характеру и культуре.Основная экзистенциальная дихотомия -- дихотомия жизни и смерти. Тот факт, что предстоит умереть,-- неотменим для человека. Человек осознает этот факт, и само это осознание глубоко влияет на его жизнь. Но смерть остается абсолютной противоположностью жизни, чуждой и несовместимой с переживанием жизни. Все знание о смерти не отменит того, что смерть -- не составная часть жизни, и нам ничего не остается, как принять сам факт смерти; сколько б мы ни беспокоились о нашей жизни, она закончится уничтожением. "Все, что человек имеет, он отдаст за свою жизнь", и "мудрый человек,-- как говорит Спиноза,-- думает не о смерти, а о жизни". Человек пытался отрицать эту дихотомию путем идеологий, например путем христианской концепции бессмертия, которая, приписывая душе бессмертие, отрицает трагический факт, что человеческая жизнь кончается смертью.Смертность человека ведет к другой дихотомии: хотя каждое человеческое существо является носителем всех человеческих возможностей, короткая протяженность жизни человека не допускает полной их реализации даже при самых благоприятных обстоятельствах. Только если бы время жизни индивида было тождественно времени жизни человечества, он мог бы участвовать в человеческом развитии, происходящем в историческом процессе. Человеческая жизнь, начинаясь и заканчиваясь некоей случайной точкой в процессе эволюции рода, вступает в трагический конфликт с индивидуальным требованием реализации всех возможностей. Человек имеет, мягко говоря, смутное представление о противоречии между тем, что он мог бы реализовать, и тем, что он действительно реализует. И здесь идеологии опять же стремятся примирять или отрицать данное противоречие, внушая, что жизнь продолжается и после смерти или что данный исторический период и является окончательным и венчающим достижением человечества. А есть идеология, утверждающая, что смысл жизни нужно искать не в полнейшей ее реализации, а в социальном служении и социальных обязанностях; что развитие, свобода и счастье индивида подчинены или даже не идут в сравнение с благополучием государства, общности или как там еще можно символизировать вечную власть, трансцендентную индивиду.Человек одинок и в то же время связан с другими. Он одинок в той мере, в какой он уникальное существо, не тождественное никому и осознающее себя отдельной особью. Он одинок, когда ему предстоит что-то оценить или принять какие-то решения самостоятельно, силой своего разума. И все же он не может перенести одиночества, обособленности от ближних. Его счастье зависит от чувства солидарности с ближними, с прошлыми и будущими поколениями.От экзистенциальных дихотомий коренным образом отличаются многочисленные исторические противоречия индивидуальной и социальной жизни, не являющиеся необходимой частью человеческого существования, а созданные человеком и разрешимые или в тот же период, когда возникли, или в более поздний период человеческой истории. Современное противоречие между избытком технических средств материального обеспечения и невозможностью использовать их исключительно для мира и благополучия людей -- разрешимо; это противоречие не необходимое, а обусловленное недостатком у человека мужества и мудрости. Институт рабства в Древней Греции может служить примером условно неразрешимого противоречия, разрешение которого оказалось достигнуто только в более поздний период истории, когда была создана материальная основа для равенства людей.Различение экзистенциальных и исторических дихотомий имеет большое значение, так как их смешение ведет к далеко идущим последствиям. Те, кто был заинтересован в сохранении исторических противоречий, горячо доказывали, что это экзистенциальные и, значит, неотменимые дихотомии. Они пытались уверить человека, что "чему быть, того не миновать", и человек, мол, должен смириться со своей трагической судьбой. Но этой попытки смешать два данных типа противоречий было недостаточно, чтобы удержать человека от стремления разрешить их. Одно из характерных свойств человеческого ума в том, что, сталкиваясь с противоречием, он не может оставаться пассивным. Ум приходит в движение с целью разрешить противоречие. Всем своим прогрессом человек обязан этому факту. Чтобы помешать человеку действенно реагировать на осознанные им противоречия, нужно отрицать само наличие этих противоречий.Примирять и таким образом отрицать противоречия -- это в индивидуальны жизни функция рационализаций, а в социальной жизни функция идеологий (социально заданных рационализаций). Однако если бы человеческий ум мог удовлетворяться только рациональными ответами, истиной, такие идеологии остались бы неэффективными. Но это еще одно из характерных свойств ума - признавать истиной идеи, разделяемые большинством членов данной культуры или постулируемые могущественными авторитетами. Если примирительные идеологии поддержаны единомыслием или авторитетом, человеческий ум поддается им, хотя сам человек и не обретает полного покоя.Человек может реагировать на исторические противоречия, устраняя их своей собственной деятельностью, но он не может устранить экзистенциальные противоречия, притом, что он может реагировать на них по-разному. Он может умиротворять свой ум утешительными и примирительными идеологиями. Он может пытаться бежать от своего внутреннего беспокойства, погружаясь без остатка в удовольствия или дела. Он может пытаться отменить свою свободу и превратить себя в инструмент внешних сил, топя в них свое Я. Но он остается неудовлетворенным, тревожным и беспокойным. Есть только одно решение проблемы: посмотреть в лицо истине, осознать свое полное одиночество и предоставленность самому себе во Вселенной, безразличной к судьбе человека, признать, что вне человека нет силы, способной за него разрешить его проблемы. Человек должен принять на себя ответственность за самого себя и признать, что только собственными силами он может придать смысл своей жизни. Но смысл не означает успокоенности: более того, тяга к успокоенности препятствует поиску смысла. Неуспокоенность является тем самым условием, которое побуждает человека раскрывать свои силы. Если он посмотрит в лицо истине без паники, то поймет, что в жизни нет иного смысла, кроме того, какой человек сам придает ей, раскрывая свои силы, живя плодотворно; и только постоянная включенность, активность и настойчивость могут уберечь насот неудачи в единственной стоящей перед нами задаче -- задаче полного развития наших сил в пределах, заданных законами нашего существования. Человек никогда не перестанет озадачиваться, хотеть знать и ставить новые вопросы. Только если он осознает человеческую ситуацию, дихотомии, присущие его существованию, и свою способность раскрыть свои силы, он будет в состоянии успешно решить эту свою задачу: быть самим собой и для себя, и достичь счастья путем полной реализации дара, составляющего его особенность,-- дара разума, любви и плодотворного труда.Рассмотрев экзистенциальные дихотомии, свойственные человеческому существованию, мы можем вернуться к сделанному в начале этой главы заявлению, что рассмотрение человеческой ситуации должно предшествовать рассмотрению личности. Смысл этого заявления может быть прояснен, если сказать, что психология должна основываться на антропологическо-философской концепции человеческого существования.Самой поразительной особенностью человеческого поведения является демонстрируемая человеком огромная глубина страстей и влечений. Фрейд глубже кого бы то ни было осознавал этот факт и пытался объяснить его в терминах механистически-натуралистского мышления своего времени. Он полагал, что и те страсти, в которых отсутствует явное выражение инстинкта самосохранения и сексуального инстинкта (или в позднейшей его формулировке -- инстинкта Эроса и инстинкта Смерти), являются, тем не менее, всего лишь более скрытыми и усложненными проявлениями именно этих инстинктивно-биологических влечений. Но, будучи блестящими, эти доводы недостаточно убедительны, чтобы опровергнуть тот факт, что большую часть человеческих страстных влечений невозможно объяснить силой инстинктов. Даже при полном удовлетворении голода, жажды и сексуальных влечений "он", человек, не удовлетворен. В противоположность животному, у человека самые непреодолимые проблемы этим не разрешаются, а с этого только начинаются. Он стремится к власти, или к любви, или к разрушению, он рискует своей жизнью ради религиозных, политических или гуманистических идеалов, и эти стремления как раз и составляют то, что определяет и характеризует особенность человеческой жизни. И правда, "не хлебом единым жив человек". Эта истина, кроме фрейдовского механистически-натуралистского объяснения, имеет и другое толкование: что человеку врождены религиозные потребности, которые невозможно объяснить из его естественного существования, а нужно объяснить чем-то трансцендентным, ибо они имеют сверхъестественное происхождение. Однако в таком допущении нет нужды, поскольку данный феномен вполне объясним, если полностью понять человеческую ситуацию.Дисгармония человеческого существования порождает потребности, выходящие далеко за пределы животных потребностей человека. Эти потребности выражаются в настойчивом стремлении восстановить единство и равновесие между человеком и остальной природой. Человек делает попытку восстановить это единство и равновесие прежде всего мысленно, конструируя всеобъемлющую ментальную картину мира, служащую системой координат, из которой он может извлечь ответ на вопрос, где его место и что ему делать. Но такой мысленной системы недостаточно. Если бы человек был только лишенным телесности интеллектом, его цель достигалась бы созданием исчерпывающей мысленной системы. Но поскольку он существо, наделенное не только умом, но и телом, ему приходится реагировать на дихотомию своего существования не только мыслью, но и жизнью, чувствами и действиями. Ему приходится стремиться к переживанию единства и общности во всех сферах бытия, чтобы найти новое равновесие. Поэтому всякая удовлетворительная система ориентации подразумевает, что во всех сферах человеческих усилий действия слагаются нетолько из интеллектуальных элементов, но и из элементов чувств и ощущений. Ревностное служение цели или идее, или трансцендентной человеку силе, такой, как Бог, является выражение этой потребности в полноте бытия.Ответы на человеческую потребность в ориентации и поклонении значительно разнятся по содержанию и форме. Существуют примитивные системы, такие, как анимизм и тотемизм, в которых ответы на человеческие поиски смысла представлены предметами природы или предками. Существуют нетеистические системы, подобные буддизму, которые обычно называют религиозными, хотя в своей первоначальной форме они не имели понятия Бога. Существуют философские системы, подобные стоицизму, и монотеистические религиозные системы, которые дают ответ на человеческие поиски смысла при помощи понятия Бога. При рассмотрении этих различных систем мы сталкиваемся с терминологическими проблемами. Можно было бы назвать все эти системы религиозными, если бы не тот факт, что по историческим причинам слово "религиозная" отождествляется с теистической системой, системой, ставящей в центр Бога, и мы попросту не имеем в нашем языке слова, общего и для теистических и для нетеистических систем, т. е. для всех систем мысли,пытающихся дать ответ на человеческие поиски смысла и на стремление человека придать смысл своему существованию. За отсутствием лучшего слова я поэтому называю такие системы "системами ориентации и поклонения".Однако я хочу особо подчеркнуть, что существует много других влечений, считающихся вполне светскими, но, тем не менее, берущих начало в той же потребности, из которой возникают религиозные и философские системы. Давайте посмотрим, что мы наблюдаем в наше время. Мы видим в нашей культуре миллионы людей, поклоняющихся успеху и престижу. Мы уже видели и все еще видим в других культурах фанатичную преданность диктаторским системам захватничества и господства. Мы изумляемся силе таких страстей, которые зачастую дажесильнее стремления к самосохранению. Нас легко вводит в обман светское содержание их целей, и мы объясняем их как следствия сексуальных или других квази-биологических влечений. Но разве не ясно, что сила и фанатизм, с какими люди добиваются этих светских целей, это те же сила и фанатизм, какие мы обнаруживаем в религиях; что все эти светские системы ориентации и поклонения отличаются содержанием, но не основной потребностью, на которую они пытаются предложить ответы? В нашей культуре картина особенно обманчива, потому что большинство людей "верят" в монотеизм, а на деле привержены системам, по существу, более близким тотемизму и идолопоклонству, чем любая из форм христианства.Но мы должны сделать вперед еще один шаг. Понимание "религиозной" природы этих смоделированных культурой светских влечений дает ключ к пониманию неврозов и иррациональных влечений. Мы должны признать последние ответами -- индивидуальными ответами -- на человеческие поиски ориентации и поклонения. Человек, "зацикленный на своей семье", неспособный действовать независимо, фактически поклоняется примитивному культу предков, и единственное отличие между ним и миллионами людей, поклоняющихся предкам, состоит в том, что его система -- частная, а не культурно смоделированная. Фрейд признавал связь между религией и неврозом и считал религию формой невроза, а мы приходим к заключению, что невроз следует считать частной формой религии, формой, отличающейся, главным образом, своими индивидуальными, не-моделированными характеристиками. Заключение, к которому мы пришли относительно общей проблемы человеческой мотивации, состоит в том, что, хотя потребность в системе ориентации и поклонения присуща всем людям, частное содержание систем, удовлетворяющих эту потребность, различно. Эти различия являются различиями в ценности; зрелая, плодотворная, разумная личность выберет систему, позволяющую ей быть зрелой, плодотворной и разумной. Личность, чье развитие было блокировано, вынуждена обратиться к примитивным и иррациональным системам, которые в свою очередь продлевают и усиливают ее зависимость и иррациональность. Такая личность остается на том уровне, который человечество в лице его лучших представителей уже миновалотысячи лет назад.Поскольку потребность в системе ориентации и поклонения -- это одна из основных составляющих человеческого существования, мы может понять силу этой потребности. Да, в человеке нет другого такого могущественного источника энергии. Человек не волен выбирать -- иметь или не иметь "идеалы", но он волен выбирать между различными видами идеалов, между поклонением идолу власти и разрушения и поклонением разуму и любви. Все люди -- "идеалисты" и стремятся к чему-то еще кроме физического удовлетворения. Они различаются видами идеалов, в которые верят. На самые лучшие, но также и на самые сатанинские проявления ума человека вдохновляет не плоть, а его "идеализм", его дух. Поэтому релятивистская точка зрения, что само по себе ценно иметь какой-то идеал или какое-то религиозное чувство,-- опасна и ошибочна. Мы должны понять, что всякие идеалы, включая и идеалы светских идеологий, служат выражениями одной и той же человеческой потребности, и мы должны оценивать их по их отношению к истине, по степени их способствования раскрытию человеческих сил и по уровню реальности их ответов на потребность человека в равновесии и гармонии с миром. Итак, повторим, что понимание человеческой мотивации должно проистекать из понимания человеческой ситуации.

ФИЛОСОФСКИЕ АСПЕКТЫ ПСИХОАНАЛИЗА.

Психоанализ относится к числу явлений, которые в значительной мере определяют духовный облик западной цивилизации XX в. Термин «психоанализ» является многозначным, что свидетельствует как о различиях в понимании данно­го феномена, так и о его собственной содержательной разноплановости. В самом широком смысле термином «психоанализ» обозначают интеллектуальное движе­ние, сформировавшееся в западной культуре XX в. в результате проекции ряда идей З.Фрейда и его последователей на различные сферы социогуманитарного знания (историю, культурологию, философию, литературоведение, эстетику и т.д.). Под психоанализом понимают также совокупность подходов, принципов, кон­цепций, в рамках которых бессознательное рассматривается как основная де­терминанта всей душевно-духовной жизни человека и человеческой природы в целом. Теории личности, построенные на указанных выше методологических основаниях, получили название психоаналитических. В самом узком смысле психоанализ — это клиническая дисциплина, представленная психодиагностичес­кими и психотерапевтическими методами, используемыми при лечении психичес­ких расстройств. Система метапсихологических, мировоззренческих и философских выводов, сделанных в рамках психоанализа, нередко именуется «психоаналити­ческой философией»¹. Однако, имея достаточно широкий выход в философскую и мировоззренческую сферы, психоанализ лишь отчасти соответствует критери­ям самостоятельного философского течения, в связи с чем более корректно гово­рить о философских аспектах данного явления.

Возникновение психоанализа (90-е годы XIX века) связано с именем австрийского врача-психиатра Зигмунда Фрейда (1865—1939), кото­рый определил его исходные принципы, сфор­мулировал основополагающие идеи, а также в 1896 г. в одной из своих статей по этиологии психических расстройств предложил сам термин «психоанализ» (анализ психики). Учение З.Фрей­да и его прямых последователей носит название «фрейдизм».

З.Фрейд создал психоанализ по образцу строгой науки, выделив в нем три уровня:

1) ме­тод исследования проявлений бессознательного;

2) психотерапевтический метод, опирающийся на эти исследования;

3) совокупность теорий психологии и психопатологии, являющихся синтезом психоаналитических методов исследования и лечения. При создании своей концепции в качестве исходной посылки он выбрал поло­жение естественнонаучного материализма, согласно которому человек — это при­родное существо, обладающее рядом инстинктов, которые можно свести к двум основным: инстинкту самосохранения и инстинкту продолжения рода. Однако в процессе разработки психоаналитической теории личности это положение было критически переосмыслено Фрейдом. На формирование взглядов австрий­ского ученого оказала влияние и теория энтропии, утверждающая, что любая система, в том числе и живой организм, стремится к саморазрушению, «изжи­ванию» самой себя.

Как практикующий врач З.Фрейд поставил перед собой задачу разработать методику лечения неврозов, выяснив причины их появления. Поставленная задача потребовала решения ряда дополнительных проблем, имеющих определяющее методологическое значение: 1) построения теоретической модели психики, т.е. выхода на уровень метапсихологии; 2) ответа на вопрос: что есть человек и какова его сущность? Последнее означало переход из психиатрической и психологичес­кой сфер в область философских проблем.

В противовес своим идейным предшественникам, отождествлявшим психику и сознание, З.Фрейд развел эти понятия, сформулировав тезис о том, что психика шире сознания. На основе данного постулата австрийский ученый предложил две теоретические модели психики, осуществив тем самым ее анализ, или психоана­лиз. Фрейдовские модели представляют собой теории, согласно которым «психический аппарат» расчленен на несколько систем, определенным_образом соподчиненных и упорядоченных, нообладающих различными признаками и функциями. В такой трактовке психика представляла собой.суперсистему, имеющую как внутрисистемные, так и межсистемные связи и отношения.

В начале XX в. Фрейд выделил в качестве структурных компонентов «пси­хического аппарата» бессознательное, предсознание и сознание. Австрийский уче­ный считал, что бессознательное как система представляет собой ту часть содержания психики, которая не допущена в предсознание и сознание в ре­зультате вытеснения — действия, с помощью которого субъект пытается устра­нить или удержать в бессознательном мысли, образы, воспоминания, связанные с влечениями. Это универсальный психический процесс, благодаря которому „бессознательное возникает как самостоятельная_сфера_психики. Содержание бессознательного, по Фрейду, является репрезентатором влечений. Влечения, по его мнению, — это не инстинкты, это побуждения «психического аппарата» к работе. Влечений множество, но основным из них является сексуальное вле­чение. В отличие от инстинкта, оно не имеет биологически заданного объекта, а способы его удовлетворения не только изменчивы, но и способны примыкать к различным видам деятельности. У человека сексуальное влечение приобрета­ет конкретную форму через игру представлений и фантазий. Согласно Фрейду, в бессознательное вытесняется только сексуальное влечение, в связи с чем оно становится главным источником психических конфликтов. Почему сексу­альное влечение имеет преимущества перед остальными, основоположник пси­хоанализа не объясняет. На границе бессознательного и предсознания находится «первичная цензура», которая либо задерживает бессознательное (вытесняет его либо пропускает его дальше, но в преобразованном, искаженном виде. Предсознание — это система «психического аппарата», представленная содержаниями и действиями, которые хотя и не входят в актуальный план сознания, но остают­ся доступными ему. Сознание является системой, которая способна воспроизво­дить информацию о внешнем и внутреннем мире и указывать на наличие отчетливого восприятия в структуре психики. На границе предсознания и созна­ния находится «вторая цензура», основная задача которой — не допустить в созна­ние тревожные мысли. Но чем руководствуется сознание, осуществляя функцию цензора, как оно определяет, что запрещать и что разрешать? В рамках своей первой теоретической модели психики З.Фрейд не дает ответа на поставленные вопросы. Согласно первой фрейдовской теории, системы «психического аппарата» достаточно жестко отделены друг от друга строгой цензурой, но это не устраняет динамизм и конфликтность их отношений.

В предложенной Фрейдом динамической модели психики входящие в ее состав системы имеют неодинаковый статус. Определяющая роль принадлежит бес­сознательному, с.многочисленными проявлениями которого человек сталкивается постоянно: это оговорки, описки, забывание ранее хорошо известного, неожидан­ное воспоминание о том, что казалось давно забытым, сновидения, в которых нередко проявляется то, о чем человек даже запрещает себе думать, фантазии, бред и т.д. Бессознательное, о котором ведет речь Фрейд, имеет не физиологи­ческую сущность, а психическую, это психическое бессознательное — уровень «глубинной психологии».

Основоположник психоанализа не является первооткрывателем сферы бессознательного. Она была открыта и описана до него. Но Фрейд принципи­ально изменил понимание ее сущности, устранив знак равенства между бессоз­нательным и физиологическим, между влечением и инстинктом, предложил экспериментальные методы исследования бессознательного, показал его орга­ничную связь с сознанием.

20-е годы XX в. считаются переломными в развитии психоанализа. В этот период З.Фрейд предложил новую теорию «психического аппарата». Согласно этой модели в состав психики входят три слоя, или инстанции: Оно (Ид), Я (Эго) и Сверх Я (Супер-Эго). Однако и вышеуказанные инстанции описываются ос­нователем психоанализа в разработанных ранее понятиях бессознательного, пред­сознания и сознания; сохраняется доминирующая роль бессознательного в структуре психики.

Каково содержание бессознательного и его место во второй фрейдовской модели? Ответ на эти вопросы австрийский ученый дает в контексте рассмот­рения основных систем «психического аппарата». Одной из них является сфера Оно. Термин «Оно» З.Фрейд позаимствовал у немецкого врача Г.Гроддека. Оно — не просто область бессознательного, это полюс влечений личности, их психичес­кое выражение. Хотя основоположник психоанализа считал, что Оно — это хаос, сами влечения он делил на две группы в зависимости от происхождения: 1) врож­денные и наследуемые; 2) вытесненные и приобретенные. Данная инстанция репрезентирует только субъективную реальность — реальность психического — и подчиняется только принципу удовольствия.

Оно — это динамичная система, в рамках которой функционируют, взаи­модействуют и противоборствуют два механизма: Эрос и Танатос. Эрос (в древнегреческой мифологии бог любви) во второй фрейдовской топике обозначает влечения к жизни, представленные как влечениями сексуальными, так и влечени­ями к самосохранению. Однако именно сексуальные влечения австрийский уче­ный продолжал считать базовыми. Согласно З.Фрейду, они расположены на границе телесного и психического, они — «феномен границы». Для Их характеристики основоположник психоанализа вводит понятие «либидо» (то лат. libido — жела­ние). Либидо представляет собой психический аспект проявления сексуального влечения, это энергия Эроса. Сексуальность человека, считает Фрейд, имеет не только явную форму проявления, но и сублимированную. Сублимация (от лат. sublimo — высоко поднимаю) — это способность заменять сексуальную цель психологически близкой ей социально значимой целью. С точки зрения психо­анализа, основными формами сублимации являются художественное творче­ство и интеллектуальная деятельность.

Эрос у Фрейда — это созидательное начало, направленное не только на сохранение существующего, но и на формирование нового. Энергетическая сила, воплощенная в нем, управляет психической жизнью человека, определяет его мотивы и направляет его действия. Подобные рассуждения очень близки взглядам Ф.Ницше и представлениям «философии жизни» о сущности человека и его бытия.

Будучи свидетелем человеческой жестокости, особенно во время первой мировой войны, принесшей многочисленные жертвы и разрушения, австрийс­кий ученый в своей работе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920) впер­вые ввел понятие «влечение к смерти» как альтернативы Эросу. Позже это влечение получило название «Танатос» (от греч. Thanatos — смерть). Проявлением Танатоса является агрессия, которая может быть направлена как вовне, так и внутрь самой личности. В отличие от классической философской традиции, исключав­шей смерть из человеческой сущности и акцентировавшей внимание на бес­смертии, З.Фрейд рассматривал смерть в качестве неотъемлемой части душевно-духовной жизни человека.

Эрос и Танатос как два механизма сферы Оно находятся между собой в сложных, динамических отношениях, обусловливая изначально амбивалентную и конфликтную природу человека. Тем самым З.Фрейд отказывается от модели человека предшествующей философии, ориентированной на поиск оснований целостности человеческой сущности.

Я представляет собой следующую инстанцию в структуре «психического аппарата». Я — это система, в которой одновременно дана информация о внеш­нем и внутреннем мире, зафиксирован образ самой личности. Я — это полюс защиты личностных интересов и приспособления к реальности, сфера приня­тия решений. Имея непосредственный контакт с внешним миром, эта инстан­ция призвана согласовать две сферы — субъективную и объективную. Здесь господствует принцип реальности, альтернативный принципу удовольствия. Кон­фликт между двумя этими принципами обусловливает динамизм внутреннего мира человека. В конечном счете принцип реальности доминирует над прин­ципом удовольствия. Принцип реальности видоизменяет действие принципа удовольствия. Его господство означает, что прекращается поиск прямых спосо­бов удовлетворения потребностей и что это удовлетворение может быть отсро­чено под влиянием внешних условий.

Каково происхождение инстанции Я? В рамках психоанализа этот вопрос остается открытым. В своих работах З.Фрейд называл разные причины генезиса Я. Во-первых, считал он, Я возникло как следствие дифференциации Оно и пере­носа либидо на саму личность, отсюда и явление нарциссизма (любви к соб­ственному образу}. Во-вторых, Я представляет собой результат столкновения личности с реальностью, приводящего к формированию особой системы, защи­щающей личностные интересы. В-третьих, Я появляется в процессе ряда отож­дествлений личности с другими людьми, прежде всего с родителями. Очевидно, в генезисе Я имеют место все перечисленные факторы, однако каждый из них играет свою роль.

Инстанция Я самая несамостоятельная, поскольку она находится под вли­янием либидональных влечений Оно, по отношению к которым ей надлежит осуществлять частичную цензуру, а также под влиянием реальности (внешнего мира) и императивов инстанции Сверх-Я. Именно в Я, согласно логике рассуж­дений австрийского психоаналитика, наиболее полно выражена конфликтность психики в целом. Антиномичность Я просматривается всюду: Я обеспечивает вытеснение влечений, и в то же время их удовлетворение, осуществляет инсайт (от англ. insight — проницательность, понимание, акт непосредственного по­стижения сущности) и рационализацию; обеспечивает объективность познания и дает искаженные представления; сопротивляется реальности и устраняет это сопротивление и т.д. В отличие от своих предшественников, З.Фрейд не рассматри­вал Я как нечто устойчивое, в его трактовке данная инстанция не только внутренне противоречива, но и мобильна. Австрийский психоаналитик отказался от отож­дествления Я с сознанием, характерного для парадигмы классической филосо­фии. Он рассматривал сознание лишь в качестве ядра Я, подчеркивая при этом, что большая часть этой инстанции остается в сфере предсознательного и бес­сознательного, о чем, в частности, свидетельствует неосознанное использование личностью механизмов психологической защиты. Таким образом, фрейдовское Я по своей сущности оказывается рационально-иррациональм.

Сверх-Я — это третья система в структуре психики, отвечающая за нрав­ственное сознание личности, соблюдение и формирование идеалов. Термин «Сверх-Я» Фрейд ввел в своей работе «Я и Оно» (1923), хотя открыта эта инстанция была еще в 1914—1915 гг. По мнению ученого, Сверх-Я обособилось от Я и вы­полняет по отношению к нему роль цензора или судьи. Сверх-Я имеет свои подструктуры: 1) Идеал-Я и 2) критическую инстанцию.

Инстанция Сверх-Я формируется в процессе социализации, прежде всего через взаимоотношения с родителями, а затем и с другими людьми под воздей­ствием различных социальных институтов. Ранние годы жизни основатель психо­анализа считал наиболее значимыми для формирования моделей поведения личности. В процессе социализации, отмечал он, ребенку приходится осваивать социальные роли, решать вопрос о своей половой принадлежности. С точки зре­ния З.Фрейда, особой структурой разрешения проблем половой идентификации является Эдипов комплекс, который формируется в возрасте 3—5 лет и в явной форме присущ только мальчикам. Эдипов комплекс — это не просто либидональное влечение мальчика к своей матери, как это иногда трактуется вслед­ствие прямой проекции мифа об Эдипе на фрейдовскую концепцию психики. Согласно основоположнику психоанализа, этот феномен имеет более глубокую

смысловую и символическую нагрузку. Эдипов комплекс — это основополагаю­щая структура межличностных отношений и способ определения индивидом своего места внутри этой структуры. Он является основой формирования ин­станции Сверх-Я, поскольку в процессе воспитания мать ассоциируется ребен­ком с принципом удовольствия, в то время как отец олицетворяет социальные запреты (табу) — принцип реальности, которому следует подчиняться. Отсюда и желание «убить отца», т.е. устранить запреты и ограничения на получение удовольствий. Отказ от Эдипова комплекса означает интериоризацию запретов, наполнение их социальным и культурным смыслом и формирование инстан­ции Сверх-Я.

В отличие от своих предшественников, З.Фрейд считал, что нравственны­ми нормами, социальными запретами индивид в значительной степени руко­водствуется неосознанно. Бессознательное присутствует и в инстанции Сверх-Я, проявляя себя либо как «голос совести», либо как чувство вины. Таким образом, во второй фрейдовской модели психики бессознательное — это не атрибут ка­кой-либо одной инстанции, оно характерно для всех трех систем (Оно, Я, Сверх-Я), но в разной степени. Бессознательное (иррациональное) выступает в роли интегрального элемента всей человеческой психики.

В контексте психоаналитических рассуждений З.Фрейда постепенно форми­ровалась концепция душевно-духовной жизни человека, выходящая за рамки классической философской парадигмы, поскольку не рациональное (сознание), а иррациональное (бессознательное) является, по его мнению, сущностной ха­рактеристикой человеческой природы. Более того, душевно-духовная жизнь, согласно основоположнику психоанализа, не только не стремится к целостно­сти, совершенству, бессмертию, она принципиально конфликтна, противоре­чива, напряжена, содержит возможность разрушения и смерти. Именно внутренняя конфликтность самого психического аппарата и является, по мне­нию Фрейда, основной причиной неврозов.

Рассматривая бессознательное в качестве доминирующего элемента психи­ки, З.Фрейд не смог в полной мере реализовать свой первоначальный замысел — создать психоанализ как строгую науку. Исследуя бессознательное и связанные с ним явления и процессы, он вынужден был дополнить процедуру объяснения и доказательства процедурой интерпретации, поскольку объяснительные моде­ли оказались не вполне подходящими для характеристики содержания бессоз­нательного. В связи с этим в систему строгих научных понятий основоположнику психоанализа пришлось включить не только философские категории, но и ми­фологемы. Таким образом, в рамках психоанализа использовался и специфи­ческий стиль философствования, тяготеющий к художественно-литературному жанру, активно использующий язык аллегорий.

Вместе с тем по характеру решения ряда проблем З.Фрейд продолжал ос­таваться на позициях классического рационализма и просветительства. Он ве­рил в силу разума, полагая, что, несмотря на свою ограниченность, только разум является инструментом познания истины, единственным способом самопозна­ния личности и ее совершенствования, поэтому Я сможет поставить под конт­роль Оно (бессознательные влечения). Основоположник психоанализа считал, что человечество в состоянии преодолеть религиозные предрассудки, и в этом ему должна помочь наука, формирующая естественнонаучное мировоззрение.

Карл Густав Юнг (1875 – 1961)

Теория личности Карла Густава Юнга (1875-1961) известна под названием аналитической пси­хологии. Его разногласия с З.Фрейдом наметились по двум основным проблемам: 1) понимание со­держания бессознательного и 2) понимание сек­суальности.

Вслед за З.Фрейдом Юнг изучал влияние ди­намических неосознанных процессов как на пси­хическую жизнь личности, так и на ее поведение. Юнг не разделял фрейдовскую точку зрения от­носительно сексуальности как движущей силы, преобладающей в структуре психики и личности в целом. Либидо в классическом психоанализе — это сконцентрированная сексуальная энергия. У автора аналитической психологии либидо — это жизненная сила, обладающая творческим по­тенциалом, которая сосредотачивается в различ­ных материальных и духовных потребностях, может проявить себя в политике, религии и т.д. Содержание бессознательного, считал он, нельзя свести к совокупности подав­ленных сексуальных влечений и влечения к смерти. Бессознательное — нечто большее, чем эти влечения, оно имеет более глубинный пласт. Юнг предложил свою структуру личности, выделив в ней три уровня: Я (Эго), личностное (ин­дивидуальное) бессознательное и коллективное бессознательное.

Я (или Эго) является центром сферы сознания. Эта структура психики представляет собой совокупность образов, мыслей, воспоминаний, которые обеспечивают нашу целостность, постоянство, являются основой нашего со­знания, дают возможность предвидеть результаты. Юнговский вариант реше­ния вопроса о соотношении Я и сознания отличается от трактовки З.Фрейда, считавшего сознание лишь частью инстанции Я.

Индивидуальное бессознательное — это воспоминания, конфликты, вы­тесненные или забытые, но рано или поздно осознаваемые. В отличие от Фрей­да, Юнг считал, что основой индивидуального бессознательного являются комплексы. Именно он ввел понятие «комплекс», которое означает совокупность эмоцио­нально заряженных мыслей, чувств, воспоминаний, вытесненных индивидуумом из своего личного или коллективного опыта в сферу бессознательного и скон­центрированных вокруг какой-либо темы. Эти комплексы, согласно Юнгу, ока­зывают очень сильное влияние на личность.

Под слоем индивидуального бессознательного находится более глубин­ный пласт коллективного бессознательного, который является хранителем сле­дов коллективной памяти человечества. Вводя это понятие, Юнг стремился показать, что личность включена в духовный опыт предшествующих поколе­ний, зафиксированный в мировой культуре. Мысли и чувства, сохраняющиеся в этом слое души, являются общими для всего человечества. Коллективное бессоз­нательное состоит из первичных психических образов — архетипов (от греч. arche — начало, typos — образец — первичные модели). Архетипы — это врожденные идеи или воспоминания, которые предрасполагают людей воспринимать, пережи­вать и реагировать на события определенным образом. Архетипы — это не статич­ные конструкции, а скорее предрасполагающие факторы, под влиянием которых реализуются универсальные механизмы восприятия, мышления, действий лю­дей в ответ на воздействие объекта или события. Среди архетипов Юнг называл следующие: мать, ребенок, герой, мудрец, божество Солнца, плут, Бог, смерть и т.д. Однако особое внимание в своей теории Юнг уделял таким архетипам, как персона, анима, анимус, тень и самость.

Персона (от лат. persona — маска) — это наше общественное лицо, то, как мы проявляем себя в отношениях с другими людьми. Персона обозначает множе­ство ролей, предписанных нам обществом. По мнению Юнга, у персоны две основные функции: 1) производить впечатление на других; 2) скрывать свое подлинное лицо. Автор аналитической психологии предупреждал, что если этот архетип выражен слишком сильно, то человек может оказаться эмоционально неразвитым и отчужденным от других людей.

Анима — обозначение внутреннего образа женщины в мужчине, а ани­мус — бессознательной мужской стороны в женщине. Согласно Юнгу, эти ар­хетипы эволюционировали на протяжении человеческой истории, поскольку менялся опыт взаимодействия противоположных полов. В личности эти архетипы должны быть представлены гармонично, в противном случае личность не сможет до конца самореализоваться.

Тень символизирует темную, животную сторону человека, его аморальные мысли и чувства, сексуальные и агрессивные желания. Однако у тени есть и по­зитивная сторона. Она — источник жизненной силы, творчества, спонтанности. В связи с этим определяется и задача Я — направлять энергию тени в социаль­но приемлемое русло, позитивно использовать ее творческий потенциал.

Самость — важнейший архетип в теории Юнга. Он является центром лич­ности, вокруг которого организуются все другие компоненты. Человек ощущает гармонию только в том случае, когда достигается интеграция всех элементов души. Цель человека — полное развитие своей самости. Однако это очень дли­тельный процесс, требующий настойчивости, постоянства, напряженной ин­теллектуальной работы и жизненного опыта.

В отличие от З.Фрейда, который считал, что важнейшую роль в определении поведения личности играют ранние годы, Юнг подчеркивал, что личность разви­вается на протяжении всей своей жизни. Приобретая новый опыт, умения, навы­ки, человек получает все больше возможностей для реализации своей самости.

Процесс развития каждой личности уникален, он характеризуется дина­мизмом взаимодействия различных, часто противоборствующих элементов че­ловеческой души. Этот процесс Юнг назвал индивидуализацией. Вершиной индивидуализации является самореализация, которая доступна лишь способным, высокообразованным людям, имеющим свободное время для своего личностного роста.

Дата добавления: 2015-06-04