Древняя Греция. Древний Рим. Византия 24 страница

легатом легиона в Германии, а потом, в 43 г., был переведен в Британию, где

участвовал в тридцати с лишком боях с неприятелем, покорил два сильных

племени, более двадцати городов и остров Уайт. За это он получил

триумфальные украшения, понтификат и авгурство, а в 51 г. -- консульство.

Затем, опасаясь Агриппины, жены Клавдия, которая преследовала его за дружбу

с Нарциссом, он удалился от дел и десять лет прожил на покое, не занимаясь

никакими общественными делами. В 61 г., уже при Нероне, он получил в

управление Африку, которой, по одним сведениям, управлял честно и с большим

достоинством, а по другим -- напротив, очень дурно. Во всяком случае,

вернулся он из провинции, ничуть не разбогатев, потерял доверие заимодавцев

и вынужден был все свои имения заложить старшему брату, а для поддержания

своего положения заняться торговлей мулами. За это в народе его называли

"ослятником". Нерон поначалу обласкал Веспасиана и взял его с собой в

поездку по Греции. Но после того, как Веспасиан заснул во время выступления

императора, его постигла жестокая немилость: Нерон запретил ему не только

сопровождать себя, но и приветствовать. Веспасиан удалился на покой в

маленький городок, где жил в безвестности и страхе за свою жизнь, пока вдруг

не получил неожиданно провинцию и войско: в 66 г. Нерон поручил ему подавить

восстание в Иудее. Война здесь приняла необычайно широкий размах, и для

победы требовалось большое войско и сильный полководец, которому можно было

бы доверить такое дело без опасения; и Веспасиан оказался избран как человек

испытанного усердия и немало не опасный по скромности своего рода и имени. И

вот, получив вдобавок к местным войскам еще два легиона, он отправился в

Иудею (Светоний: "Веспасиан"; 1--5).

В Антиохии Веспасиан принял под свое командование армию и стянул

отовсюду вспомогательные войска. Свой поход он начал в 67 г., понимая, что

ему предстоит изнурительное и опасное предприятие. Иудеи не рисковали биться

с легионами в открытом поле, но укрылись за стенами городов и защищались с

чрезвычайным упорством. Прежде всего из Птолемаиды римляне вторглись в

Галилею и после тяжелой осады взяли Иотапату, большой и хорошо укрепленный

город на побережье. Все его население было предано поголовному истреблению.

Яффу захватили сходу, а Тивериада сдалась без боя. Жители Тарихеи пробовали

оказать сопротивление, однако город их был взят с первого приступа.

Веспасиан поначалу обещал пленным жизнь и свободу, но потом передумал. Всех

пришлых иудеев он отправил в Ти-вереаду, около тысячи было казнено и еще до

сорока тысяч продано в рабство (Флавий: "Иудейская война"; 3; 2, 7, 9, 10).

Расположенная неподалеку Гамала оборонялась с отчаянным упорством. Захватив

в конце концов город, римляне перебили в нем даже грудных детей. После этого

вся Галилея признала римское господство (Флавий: "Иудейская война"; 4; 1,

6).

Этот поход принес Веспасиану громкую славу и популярность в армии.

Действительно, в первых же сражениях он показал исключительную отвагу, так

что при осаде Иотапаты сам был ранен камнем в колено, а в щит его вонзилось

несколько стрел (Светоний: "Веспасиан"; 4). На марше Веспасиан обычно сам

шел впереди войска, умел выбрать место для лагеря, днем и ночью помышлял о

победе над врагами, а если надо, разил их могучей рукой, ел, что придется,

одеждой и привычками почти не отличался от рядового солдата, -- словом, если

бы не алчность, его можно было бы счесть за римского полководца древних

времен (Тацит: "История"; 2; 5).

Между тем в 68 г. получены были известия о волнениях в Галлии и о том,

что Виндекс с туземными предводителями отпал от Нерона. Эти известия

побудили Веспасиана поспешить с окончанием войны, ибо он уже прозревал

будущие междоусобицы и опасное положение всего государства и думал, что в

состоянии будет освободить Италию от ужасов, если раньше водворит мир на

Востоке. Весной он двинулся вдоль Иордана и разбил лагерь под Иерихоном.

Отсюда он разослал отряды в разные стороны и покорил все окрестные города и

селения. Он готов был уже приступить к осаде Иерусалима, когда узнал о

самоубийстве Нерона. Тогда Веспасиан сменил свою тактику и отсрочил

выступление, дожидаясь, какой оборот примут события. Томимый положением

всего государства, ожидающий потрясений римской державы, он с меньшим

вниманием относился уже к войне с иудеями и, страшно озабоченный судьбой

своего собственного отечества, считал нападение на чужих несвоевременным.

Между тем гражданская война в Италии разгоралась. Объявленный императором

Гальба был открыто умерщвлен на римском форуме, и вместо него провозглашен

императором Отон, который в свою очередь воевал с Вителли-ем и, разбитый им,

сам лишил себя жизни. В апреле 69 г. императором стал Вителлий.

Веспасиан последовательно признал всех троих и при каждом перевороте

приводил свои легионы к присяге на верность новому прин-цепсу. Хотя он умел

повиноваться так же, как и повелевать, все же известия о бесчинствах

вителлианцев в Риме привели его в негодование. Вителлия он от души презирал

и считал недостойным престола. Будучи проникнут самыми мучительными мыслями,

он чувствовал тягость своего положения как покорителя чужих земель, в то

время как его собственное отечество погибало. Но как не побуждал его гнев к

мщению, мысль о его удаленности от Рима, а также о мощи германских легионов,

на которые опирался Вителлий, удерживала его. Между тем военачальники и

солдаты на своих товарищеских сходках открыто совещались о перемене

правления, и все громче раздавалось требование провозгласить Веспаси-ана

императором (Флавий: "Иудейская война"; 4; 8--10).

Первыми присягнули Веспаси-ану 1 июля 69 г. Александрийские легионы.

Едва весть об этом дошла до Иудеи, как солдаты, сбежавшиеся к шатру

Веспасиана, радостно приветствовали его как императора. Тут же на сходке ему

присвоили титулы Цезаря, Августа и все прочие звания, полагающиеся

прин-цепсу. Сам Веспасиан в этих новых и необычных обстоятельствах оставался

таким же, как прежде -- без малейшей важности, без всякой спеси. Он

обратился к войску с несколькими словами, по-солдатски простыми и суровыми.

В ответ со всех сторон раздались громкие крики ликования и преданности.

Радостный подъем охватил также легионы, стоявшие в Сирии. Командовавший ими

Лициний Муци-ан тотчас привел их к присяге Вес-пасиану. Еще до июльских ид

присягу принесла вся Сирия. К восстанию примкнули Сохем со своим царством и

находившимися под его властью немалыми боевыми силами, а также Антиох

--самый крупный из местных, подчиненных Риму царьков. Все приморские

провинции, вплоть до границ Азии и Ахайи, и все внутренние, вплоть до Понта

и Армении, присягнули на верность новому императору.

Подготовку к войне Веспасиан начал с того, что набрал рекрутов и

призвал в армию ветеранов; наиболее зажиточным городам поручили создать у

себя мастерские по производству оружия, в Антиохии начали чеканить золотую и

серебряную монету. Эти меры спешно проводились на местах особыми доверенными

лицами. Веспасиан показывался всюду, всех подбадривал, хвалил людей честных

и деятельных, растерянных и слабых наставлял собственным примером, лишь

изредка прибегая к наказаниям. Он роздал должности префектов и прокураторов

и назначил новых членов сената, в большинстве своем людей выдающихся, вскоре

занявших высокое положение в государстве. Что до денежного подарка солдатам,

то на первой же сходке было объявлено, что он будет весьма умеренным, и

Веспасиан обещал войскам за участие в гражданской войне не больше, чем

другие платили им за службу в мирное время: он был непримиримым противникам

бессмысленной щедрости по отношению к солдатам, и поэтому армия у него

всегда была лучше, чем у других. К парфянам и в Армению были посланы легаты,

и были приняты меры к тому, чтобы после ухода легионов на гражданскую войну

границы не оказались незащищенными. Тит, сын Веспасиана, остался в Иудее,

сам он решил отправиться в Египет, -- было решено, что для победы над

Вителлием хватит лишь части войск и такого командующего, как Муциан, а также

славы, окружавшей имя Веспасиана (Тацит: "История"; 2; 79--82).

Итак, Муциан двинулся в Италию, а Веспасиан отплыл в Египет. Он считал

делом первостепенной важности обеспечить за собой эту провинцию, так как,

во-первых, он таким образом брал под свой контроль подвоз хлеба в Рим, а

во-вторых, оставлял себе место для отступления в случае поражения. Титу было

поручено окончание Иудейской войны (Флавий: "Иудейская война"; 4; 10).

Веспасиан провел в Александрии конец зимы и всю весну 70 г. Тем

временем Муциан взял Рим. Вителлий был убит, сенат, все провинции и легионы

присягнули на верность Веспасиану.

Возвратившись летом 70 г. в Италию, Веспасиан прежде всего навел

порядок в армии, так как солдаты дошли до совершенной распущенности: одни --

возгордившись победой, другие -- озлобленные бесчестием. Многих солдат

Вителлия Веспасиан уволил и наказал, но победителям тоже ничего не спускал

сверх положенного, и даже законные награды им выплатил не сразу. Он не

упускал ни одного случая навести порядок. Один молодой человек явился

благодарить его за высокое назначение, благоухая ароматами, -- он

презрительно отвернулся и мрачно сказал ему: "Уж лучше бы ты вонял

чесноком!" -- а приказ о назначении отобрал.

Столица после последней гражданской войны была обезображена пожарами и

развалинами. Капитолийский холм, где располагались древнейшие храмы Рима,

выгорел дотла. Веспасиан позволил каждому желающему занимать и застраивать

пустые участки, если этого не делали владельцы. Приступив к восстановлению

Капитолия, он первый своими руками начал расчищать обломки и выносить их на

собственной спине. Высшие сословия поредели от бесконечных казней и пришли в

упадок от давнего пренебрежения. Чтобы их очистить и пополнить, он в 73--74

гг., будучи цензором, произвел смотр сенату и всад-ничеству, удалил негодных

и включил в списки самых достойных из италиков и провинциалов.

После того как Тит взял Иерусалим и завершил Иудейскую войну, в 71 г.

был отпразднован триумф. За годы правления Веспасиа-на Ахайя, Ликия, Родос,

Византий, Самос вновь потеряли свободу, а горная Киликия и Комма-гена, ранее

находившиеся под властью царей, были обращены в провинции.

С первых дней правления и до самой смерти Веспасиан был доступен и

снисходителен. Свое былое низкое состояние он никогда не скрывал и часто

даже выставлял напоказ. К наружному блеску он никогда не стремился, и даже в

день триумфа, измученный медленным и утомительным шествием, не удержался,

чтоб не сказать:

"Поделом мне, старику: как дурак захотел триумфа, словно предки мои его

заслужили или сам я мог о нем мечтать!" Трибунскую власть и имя отца

отечества он принял лишь много лет спустя, хотя консулом за время своего

правления был восемь раз, а цензором -- один. Он был первым из принцепсов,

кто снял охрану у дверей своего дворца, а обыскивать приветствующих его по

утрам он перестал еще во время междоусобной войны. Находясь у власти,

вставал он всегда рано, еще до света, и прочитывал письма и доклады от всех

чиновников; затем впускал друзей и принимал приветствия, а сам в это время

одевался и обувался. Покончив с текущими делами, он совершал прогулку и

отдыхал с какой-нибудь из наложниц: после смерти Цениды у него их было

много. Из спальни он шел в баню, а потом к столу: в это время, говорят, был

он всего мягче и добрее, и домашние старались этим пользоваться, если имели

какие-нибудь просьбы. За обедом, как всегда и везде, был он добродушен и

часто отпускал шутки: он был большой насмешник, но слишком склонный к

шутовству и пошлости, доходившей даже до непристойности. Тем не менее

некоторые его шутки были очень остроумны. Говорят, одна женщина клялась, что

умирает от любви к нему, и добилась его внимания: он провел с ней ночь и

подарил ей 400 000 сестерциев, а на вопрос управителя, по какой статье

занести эти деньги, сказал: "За чрезвычайную любовь к Веспасиану".

Вольности друзей, колкости стряпчих, строптивость философов мало его

беспокоили. Обиды и вражды он никогда не помнил и не мстил за них. Никогда

подозрение или страх не толкали его на расправу. Ни разу не оказалось, что

казнен невинный -- разве что в его отсутствие, без его ведома или даже

против его воли. Никакая смерть его не радовала, и даже над заслуженной

казнью случалось ему сетовать и плакать. Единственное, в чем его упрекали

справедливо, это сребролюбие. Мало того, что он взыскал недоимки, прощенные

Гальбою, наложил новые тяжелые подати, увеличил и подчас даже удвоил дань с

провинций, -- он открыто занимался такими делами, каких стыдился бы и

частный человек. Он скупал вещи только затем, чтобы потом распродавать их с

выгодой; он без колебания продавал должности соискателям и оправдания

подсудимым, невинным и виновным без разбору. Даже нужники он обложил

налогом, и когда Тит упрекал отца за это, взял монету из первой прибыли,

поднес к его носу и спросил, воняет ли она. "Нет", -- ответил Тит. "А ведь

это деньги с мочи", -- сказал Веспасиан. Впрочем, многие думают, что жаден

он был не от природы, а из-за крайней скудости государственной и

императорской казны: в этом он сам признался, когда в самом начале правления

заявил, что ему нужно сорок миллиардов сестерциев, чтобы государство стало

на ноги (Светоний: "Веспасиан"; 8--9, 12--16, 21--24). В самом деле, при

Веспасиане в Риме было начато и закончено восстановление Капитолия, храма

Мира, памятников Клавдия, Форума и много другого; начато было строительство

Колизея. По всей Италии были обновлены города, прочно укреплены дороги, а на

Фламиниевой для создания менее крутого перевала срыты горы. Все это было

выполнено в короткий срок и без отягощения земледельцев, что доказывает

скорее его мудрость, чем жадность (Виктор: "О Цезарях"; 9).

Умер он так же просто и спокойно, как жил. В девятое консульство он,

находясь в Кампании, почувствовал легкие приступы лихорадки. Он отправился в

реатинс-кие пом'естья, где обычно проводил лето. Здесь недомогания

усилились. Тем не менее он продолжал, как всегда, заниматься

государственными делами и, лежа в постели, даже принимал послов. Когда ему

стал отказывать желудок, Веспасиан почувствовал приближение смерти и

пошутил: "Увы, кажется, я становлюсь богом". Он попытался встать, говоря,

что император должен умереть стоя, и скончался на руках поддерживающих его

(Светоний: "Веспасиан"; 25).

ВИТЕЛЛИН, Авл

Римский император в апр. -- дек. 69 г. Род. 7 сент. 12 г. Умер 21 дек.

69 г.

Вителлий происходил, как можно судить по противоречивым свидетельствам

о нем, из древнего всаднического рода. Дед его был управителем имений

Августа, а отец, Луций Вителлий, достиг высших должностей: был трижды

консулом и один раз цензором, но более прославился своей невероятной

льстивостью. Сенат почтил его погребением на государственный счет и статуей.

Детство и раннюю юность Вителлий провел на Капри, среди любимчиков

императора Тиберия, и на всю жизнь сохранил позорное прозвище Спинтрия;

думали даже, что именно красота его лица была причиной и началом возвышения

его отца. В последующие годы, по-прежнему запятнанный всеми пороками, он

достиг важного положения при дворе. Близок он был и к Гаю Калигуле -- за

любовь к скачкам, и к Клавдию -- за любовь к игре, а более всего к Нерону --

отчасти за то же самое, отчасти же за особую услугу: распоряжаясь на

Нероновых играх, он увидел, что Нерон очень хочет выступить в состязании

кифаредов, но не решается уступить общим просьбам и готов уйти из театра;

тогда он остановил его, словно по неотступному требованию народа, и этим дал

возможность его уговорить. Снискав таким образом милость трех правителей, он

был удостоен и почетных должностей, и высших жреческих санов: при Клавдии в

47 г. получил консульство, а при Нероне в 61 г. был назначен проконсулом в

Африке и попечителем общественных построек. Но на этих местах и дела его, и

молва о нем были разные: провинцией он управлял с редкой добросовестностью,

а на столичной должности, по рассказам, похищал из храмов приношения или

подменял их, ставя вместо золота и серебра олово и желтую медь. Женат он был

сначала на Петронии, дочери консуля-ра, которая развелась с ним, забрав с

собой и их сына. Потом он женился на Галерии Фундане, имел от нее сына и

дочь.

В конце 68 г. Гальба назначил Вителлин управлять Нижней Германией. При

этом он заметил, что меньше всего приходится бояться тех, кто помышляет

только о еде, и что, может быть, богатство провинции насытит его безмерную

глотку. Известно, что даже на дорогу у Вителлия не оказалось денег: он жил в

такой нужде, что для жены и детей, оставленных в Риме, снял какой-то чердак,

а весь свой дом отдал в наем; на путевые расходы он должен был заложить

жемчужину из серьги матери. Кредиторы преследовали его до самых границ

Италии, и он лишь с большим трудом отделался от них. Но в Германии его ждал

совсем другой прием. Тамошним легионам он сразу пришелся по душе, так как

был сыном троекратного консула, человеком в расцвете лет и сил, любезным и

щедрым. По дороге Ви-теллий целовался при встречах даже с простыми

солдатами, на постоялых дворах и в харчевнях был на диво любезен и с

попутчиками, и с погонщиками, а по утрам даже расспрашивал каждого,

завтракал ли тот, и рыгал, чтобы показать, что сам он уже позавтракал

(Светоний: "Вителлий"; 1--7).

Явившись в декабре в зимние лагеря нижнегерманских легионов, Вителлий

стал внимательно разбираться в положении, которое здесь создалось: вернул

многим прежние должности, сделал наказания менее унизительными, смягчил

взыскания. Движимый в большинстве случаев желанием добиться популярности, но

иногда и из чувства справедливости, он беспристрастно распределил воинские

должности, которые его предшественники производили за деньги или по грязным

соображениям. Перед людьми строгими и суровыми он заискивал, а среди своих

друзей слыл человеком славным и добродушным, потому что безрассудно и не

считая раздавал и свои, и чужие деньги (Тацит: "История"; 1; 52).

В начале января 69 г. верхнегерманские легионы, давно уже волновавшиеся

против Гальбы, отказались приносить ему присягу и на сходке решили

провозгласить императором Вителлия. В ту же ночь какой-то знаменосец

добрался до Вителлия в Агриппинову колонию и сообщил ему о случившемся. У

того как раз было много гостей. Весть быстро разнеслась по всему войску.

Утром начальник одного из легионов Фабий Валент прискакал во главе большого

отряда к Вител-лию и приветствовал его как императора. До тех пор Вителлий

решительно отвергал эту честь, страшась громадности императорской власти, но

тут, как рассказывают, он вышел к солдатам сразу после полуденной трапезы,

отяжелевший от еды и вина, и согласился принять имя Германика, титул же

Цезаря отклонил и на этот раз (Плутарх: "Гальба"; 22).

Вскоре пришло известие, что Гальба убит в Риме, а его место занял Отон.

Провинции и войска должны были выбирать между двумя провозглашенными

императорами. К Вителлию присоединились легионы, расположенные в Реции и

Британии. Галлия признала его власть из страха, а Испания принуждена была к

этому наместником Клувием Руфом. После этого Вителлий, располагавший теперь

несметными силами и богатствами, поручил войну двум своим легатам: Фабию

Валенту и Цецине, а сам проводил все время в праздности, роскоши и пирах

(Тацит: *История"; 1; 60--62, 76). В апреле Отон был разбит в битве при

Бед-риаке и покончил с собой. Тогда Вителлий двинулся в Рим. Всех

сторонников Отона он простил, и даже полководцам сохранил определенные им

должности. Сам он никого не преследовал, но и войску не препятствовал

обогащаться по своему желанию. Рассыпавшись по Италии, его солдаты грабили

кого хотели, словно находились в завоеванной стране. Это не могло прибавить

Вителлию популярности. Да и в дальнейшем -- чем ближе его узнавали, тем

большим проникались к нему презрением.

Главным пороком нового императора была отвратительная, ненасытная

страсть к еде. Дороги, ведшие от обоих морей, дрожали под грохотом повозок,

доставлявших все, что могло еще возбудить его аппетит. В городах

устраивались пиры, своим великолепием разорявшие магистратов и истощавшие

городские запасы продовольствия. Армия, двигавшаяся к Риму, теряла силы в

распутстве и наслаждениях и все больше забывала воинскую дисциплину. Следом

за Вителлием шли 160 000 разнузданных и наглых солдат, еще больше войсковой

прислуги и обозных рабов, выделявшихся своей развращенностью даже среди

невольников, и свита, состоявшая из огромного количества официальных лиц и

знакомых императора. Со всех сторон сбегались шуты, лицедеи, возницы,

которых он встречал с радостью, многих приводившей в недоумение. Вся эта

масса войск опустошала не только колонии и муниципии, но даже усадьбы

земледельцев; нивы, уже колосившиеся новым урожаем, они вытаптывали, как

будто шли по земле врага (Тацит: "История"; 2; 56, 57, 60, 62, 69, 71, 87).

Еще более пышно отпраздновал он свое вступление в Рим. Пиры стали

устраиваться по три, а то и по четыре раза в день, и Вителлий на каждом из

них наедался до отвала. Его хватало и на завтрак, и на обед и на ужин, так

как он каждый раз принимал рвотное. В один день он напрашивался на угоще-ние

в разное время к разным друзьям, и каждому такое угощение обходилось не

меньше чем в 400 000. Самым знаменитым был пир, устроенный в честь его

прибытия братом: говорят, на нем было подано отборных рыб 2000 и птиц 7000.

Но сам Вителлий затмил и этот пир, учредив такой величины блюдо, что только

на серебро было потрачено миллион сестерциев. Здесь были смешаны печень рыбы

скар, фазаньи и павлиньи мозги, языки фламинго, молоки мурен, за которыми он

рассылал корабли и ко* рабельщиков от Парфии до Испанского пролива. Он не

знал в чревоугодии ни меры, ни времени, ни приличия -- даже при

жертвоприношении, даже в дороге не мог он удержаться: тут же у алтаря хватал

он и поедал чуть ли не на огне куски мяса и лепешек.

Правил он исключительно по прихоти и воле самых негодных актеров и

возниц, особенно же отпущенника Азиатика. Впрочем, в своих привязанностях он

был непостоянен и склонялся на сторону то одного, то другого. В делах не

было никакого порядка, а сплошь и рядом царили произвол и взяточничество.

Всех, кто подавал прошения о вознаграждении после смерти Гальбы, он велел

разыскать и казнить. С тем же упорством он преследовал откупщиков,

заимодавцев и менял, которые когда-либо взыскивали с него долг: вряд ли хоть

кого-то из своих бывших кредиторов Вителлий оставил в живых. Одного из них,

особенно злостно его преследовавшего, он велел заколоть немедленно у себя на

глазах, случайно столкнувшись с ним на улице.

На восьмом месяце такого правления против Вителлия возмутились войска в

Мезии и Панно-нии, а потом и за морем, в Иудее и Сирии: частью заочно,

частью лично они присягнули Веспасиану, под началом которого находились

легионы в Иудее. Чтобы сохранить верность остального народа, Вителлий не

желал уже ни своих, ни государственных средств. Объявляя в Риме воинский

набор, он обещал добровольцам после победы не только отставку, но даже

награды, какие лишь ветераны получали за полный выслуженный срок Враги

наступали по суше и по морю; Вителлий отправил против них с моря своего

брата с флотом, новобранцами и отрядом гладиаторов, а по суше -- полководцев

и войска, победившие при Бетриаке (Светоний: "Вителлий"; 12--15). Сам он

продолжал предаваться роскоши и развлечениям, даже не помышляя о том, чтобы

обеспечить себя оружием, закалять армию, обратиться к солдатам с речью,

показаться народу. Укрывшись в тени своих садов, Вителлий не заботился ни о

прошлом, ни о настоящем, ни о будущем. Вялый, неподвижный, сидел он в

Ариций-ской роще, когда пришла весть о переходе равенского флота на сторону

Веспасиана. Через некоторое время ему доложили о том, что Цецина, один из

ближайших его соратников, пытался передаться к врагу со своими легионами, но

солдаты схватили его и заковали в цепи. Однако после этого они все же

потерпели тяжелое поражение под Кремоной. Вителлий выслал против Веспасиана

своего второго легата -- Фабия Валента; солдаты шли воевать неохотно и

вскоре многие перешли на сторону фла-вианцев, а сам Валент попал в плен.

После этого дела Вителлия стали идти все хуже и хуже. Ему изменили испанские

легионы, отпала Галлия, а за ней и Британия. Только поле этого, понуждаемый

солдатами, он наконец приехал в армию, которая находилась в Умбрии. Но

невежественный в военном деле, неспособный что-либо предвидеть и рассчитать,

он не умел ни построить войско, ни собрать нужные сведения о противнике. Он

обо всем спрашивал совета у окружающих, при каждом новом известии ужасался,

дрожал, а потом напивался. Наконец лагерная жизнь ему надоела и он уехал в

Рим. Ничего, кроме позора, эта поездка ему не принесла.

Война тем временем приближалась к Риму. 18 декабря 69 г. Вителлий

Дата добавления: 2015-06-26