Древняя Греция. Древний Рим. Византия 65 страница

Цезарь выступил с заранее обдуманной речью, заявив, что убивать без суда

людей, выдающихся по своему происхождению и достоинству, несправедливо и не

в обычае римлян, если это не вызвано крайней необходимостью. Если же впредь

до полной победы над Катилиной они будут содержаться под стражей в

италийских городах, то позже сенат сможет в обстановке мира и спокойствия

решить вопрос о судьбе каждого из них.

Это предложение показалось настолько человеколюбивым и было так сильно

и убедительно обосновано, что не только те, кто выступал после Цезаря,

присоединились к нему, но и многие из говоривших ранее стали отказываться от

своего мнения и поддерживать предложение Цезаря, пока очередь не дошла до

Катона и Ка-тула. Эти же начали горячо возражать, а Катон даже высказал в

своей речи подозрение против Цезаря и выступил против него со всей своей

резкостью (Плутарх: "Цезарь"; 7--8).

Рассказывают, что, когда между Цезарем и Катоном шла напряженная борьба

и жаркий спор и внимание всего сената было приковано к ним двоим, Цезарю

откуда-то подали маленькую табличку. Катон заподозрил неладное и, желая

бросить на Цезаря тень, стал обвинять его в тайных связях с заговорщиками и

потребовал прочесть записку вслух. Тогда Цезарь передал табличку прямо в

руки Катону, и тот прочитал бесстыдное письмо своей сестры Сервилии к

Цезарю, который ее соблазнил и которого она горячо любила. "Держи,

пропойца", -- промолвил Катон, снова бросая табличку Цезарю, и вернулся к

начатой речи (Плутарх: "Катон"; 24). Наконец, было решено казнить

заговорщиков, а когда Цезарь выходил из здания сената, то на него

набросилось с обнаженными мечами много собравшихся юношей из числа

охранявших тогда Цицерона. Как рассказывают, Курион, прикрыв Цезаря своей

тогой, благополучно вывел его, да и сам Цицерон, когда юноши оглянулись,

знаком удержал их. Позже его обвиняли в том, что он не воспользовался

представившейся тогда прекрасной возможностью избавиться от Цезаря, а

испугался народа, необычайно привязанного к Цезарю. Эта привязанность

проявилась через несколько дней, когда Цезарь пришел в сенат, чтобы

защищаться против выдвинутых подозрений, и был встречен враждебным шумом.

Видя, что заседание затягивается дольше обычного, народ с криками сбежался и

обступил здание, настоятельно требуя отпустить Цезаря (Плутарх: "Цезарь";

8).

В 62 г. до Р.Х. Цезарь был избран претором. Когда народный трибун

Цецилий Метелл, невзирая на запрет других трибунов, выступил с самыми

мятежными законопред-ложениями, Цезарь встал на его защиту и поддерживал его

с необычайным упорством, пока сенат указом не отстранил обоих от управления

государством. Несмотря на это, Цезарь отважился остаться в должности и

править суд; лишь когда он узнал, что ему готовы воспрепятствовать силой

оружия, он распустил ликторов, снял преторскую тогу и тайком поспешил домой,

решив при таких обстоятельствах не поднимать шум. Через день к его дому сама

собой, никем не подстрекаемая, собралась огромная толпа и буйно предлагала

свою помощь, чтобы восстановить его в должности; но он сумел ее унять. Так

как этого никто не ожидал, то сенат, спешно созванный по поводу этого

сборища, выразил ему благодарность через лучших своих представителей, его

пригласили в курию, расхвалили в самых лестных выражениях и, отменив прежний

указ, полностью восстановили в должности (Светоний: "Юлий"; 16).

Если не считать этого инцидента, год его претуры прошел спокойно, и

лишь в собственном доме Цезаря произошел неприятный случаи.

Один из вожаков народа Пульхр Клодий, известный своим богатством и

красноречием, но в бесчестии и дерзости не уступавший никому из

прославленных распутников, был влюблен в Помпею, жену Цезаря, и пользовался

взаимностью. Но женские комнаты строго охранялись, а мать Цезаря Аврелия,

почтенная женщина, своим постоянным наблюдением за невесткой делала свидания

влюбленных трудными и опасными Это заставило Клодия пойти на неслыханную

дерзость -- переодевшись в женское платье, он пробрался в дом Цезаря, чтобы

встретиться с Помпеей во время чествований Доброй богини. Хитрость его

обнаружилась, и Клодий с позором был изгнан из дома. Цезарь тотчас развелся

с Помпеей. Однако, будучи призван на суд в качестве свидетеля (Клодий был

обвинен в кощунстве, поскольку увидел таинства, видеть которые мужчине было

строго запрещено), он заявил, что ему ничего не известно относительно того,

в чем обвиняют Клодия. Это заявление показалось очень странным, и обвинитель

спросил его: "Но почему же тогда ты развелся со своей женой?" -- "Потому, --

ответил Цезарь, -- что на мою жену не должна упасть даже тень подозрения".

Одни говорят, что он ответил так, как действительно думал, другие же -- что

он сделал это из угождения народу, желавшему спасти Клодия. И действительно,

Клодий был оправдан (Плутарх "Цезарь"; 9--10). Сам Цезарь никогда не был

идеальным мужем. Он был падок и расточителен на любовные утехи. Говорят, что

он был любовником многих знатных женщин -- в том числе Постумии, жены Сервия

Сульпи-ция, Лоллии, жены Авла Габиния, Тертуллы, жены Марка Красса, и даже

Муции, жены Гнея Помпея. Но более всех остальных любил он мать Брута,

Сервилию (Светоний: "Юлий"; 50).

После претуры Цезарь получил в управление провинцию Испанию, но

некоторое время не мог уехать из-за противодействия кредиторов. Во всю свою

жизнь Цезарь тратил много и не считая. Жил он сначала в скромном доме на

Су-буре, а когда стал великим понтификом, то поселился в государственном

здании на Священной дороге. О его великой страсти к изысканности и роскоши

сообщают многие. Так, говорят, что он заложил и отстроил за большие деньги

виллу близ озера Неми, но она не совсем ему понравилась, и он разрушил ее до

основания, хотя был еще беден и в долгах. Резные камни, чеканные сосуды,

статуи, картины древней работы он всегда собирал с увлечением. Красивых и

ученых рабов он покупал по таким неслыханным ценам, что сам чувствовал

неловкость и запрещал записывать их в книги (Светоний: "Юлий"; 46--47). Так

как Цезарь не смог прийти к соглашению со своими кредиторами, с криком

осаждавшими его и противодействовавшими его отъезду, он обратился за помощью

к Крассу, самому богатому из римлян. Крассу нужны были сила и энергия Цезаря

для борьбы против Помпея, поэтому он удовлетворил наиболее настойчивых и

неумолимых кредиторов Цезаря и, дав поручительство на сумму в 830 талантов,

предоставил Цезарю возможность отправиться в провинцию.

Рассказывают, что, когда Цезарь перевалил через Альпы и проезжал мимо

бедного городка с крайне немногочисленным варварским населением, его

приятели спросили со смехом: "Неужели и здесь есть соревнование из-за

должностей, споры о первенстве, раздоры среди знати?" -- "Что касается меня,

-- ответил им Цезарь с полной серьезностью, -- то я предпочел бы быть первым

здесь, чем вторым в Риме".

Сразу же по прибытии в Испанию он развил энергичную деятельность.

Присоединив в течение нескольких дней к своим двадцати когортам еще десять,

он выступил с ними против каллаиков и лузитан-цев, которых и победил, дойдя

затем до Внешнего моря и покорив несколько племен, ранее не подвластных

римлянам. Достигнув такого успеха в делах военных, Цезарь не хуже руководил

и гражданскими: он установил согласие в городах и, прежде всего, уладил

споры между заимодавцами и должниками. А именно, он предписал, чтобы из

ежегодных доходов должника одна треть оставалась ему, остальное же шло

заимодавцам, пока таким образом долг не будет выплачен. Совершив эти дела,

получившие всеобщее одобрение, Цезарь выехал из провинции, где он и сам

разбогател, и дал возможность обогатиться во время похода своим воинам. Он

отправился в Рим, чтобы выставить свою кандидатуру на консульских выборах и

справить триумф. Лицам, домогавшимся триумфа, надлежало оставаться вне Рима,

а ищущим консульской должности -- присутствовать в городе. Цезарь, который

вернулся как раз во время консульских выборов, не знал, что ему предпочесть,

и поэтому обратился в сенат с просьбой разрешить ему домогаться консульской

власти заочно, через друзей. Катон первым выступил против этого требования,

настаивая на соблюдении закона. Когда же он увидел, что Цезарь успел многих

расположить в свою пользу, то, чтобы затянуть разрешение вопроса, произнес

речь, которая продолжалась целый день. Тогда Цезарь решил отказаться от

триумфа и стал добиваться должности консула (Плутарх: "Цезарь"; 11--13).

Соискателей консульства было двое: Марк Бибул и Луций Лукцей. Цезарь

соединился с последним.

Так как тот был менее влиятелен, но очень богат, они договорились, что

Лукцей будет обещать центуриям собственные деньги от имени обоих Оптиматы,

узнав об этом, испугались, что Цезарь не остановится ни перед чем, если

будет иметь товарищем по высшей должности своего союзника и единомышленника,

они дали Бибулу полномочия на столь же щедрые обещания и многие даже

снабдили его деньгами. Сам Катон не отрицал, что подкуп совершается в

интересах государства. По той же причине оптиматы позаботились, чтобы

будущим консулам были назначены самые незначительные провинции -- одни леса

и пастбища. Такая обида побудила Цезаря примкнуть во всех своих действиях к

Гнею Помпею, который в это время был не в ладах с сенатом, медлившим

подтвердить его распоряжения после победы над Митридатом. С Помпеем он

помирил Марка Крас-са -- они враждовали еще со времен их жестоких раздоров

при совместном консульстве -- и вступил в союз с обоими, договорившись не

допускать никаких государственных мероприятий, не угодных кому-либо из троих

(Светоний: "Юлий"; 19).

Соединив после прежней вражды Помпея и Красса дружбой, Цезарь поставил

могущество обоих на службу себе самому и под прикрытием этого

человеколюбивого поступка произвел незаметно для всех настоящий

государственный переворот. Ибо причиной гражданских войн была не вражда

Цезаря и Помпея, как думает большинство, но в большей степени их дружба,

когда они сначала соединились для уничтожения власти аристократии, а затем

поднялись друг против друга Итак, Цезарь, поддерживаемый с двух сторон

благодаря дружбе с Помпеем и Крассом, добился успехов на выборах и с почетом

был провозглашен консулом вместе с Кальпурием Бибулом. Едва лишь он вступил

в должность (в 59 г. до Р.Х.), как из желания угодить черни внес

законопроекты, более приличествовавшие какому-нибудь дерзкому народному

трибуну, нежели консулу, -- законопроекты, предлагавшие вывод колоний и

раздачу земель (Плутарх: "Цезарь"; 13). Лучшую землю, особенно вокруг Капуи,

которая предоставлялась всем для заселения, Цезарь предложил раздать людям,

имеющим троих детей. Таким образом он создал себе огромное число

приверженцев, ибо только одних отцов, имеющих троих детей, оказалось 20 000

(Аппиан: 14; 10). В сенате все лучшие граждане высказались против этого, и

Цезарь, который уже давно искал к тому повода, поклялся громогласно, что

черствость и высокомерие сенаторов вынуждают его, против его воли,

обратиться к народу для совместных действий. С этими словами он вышел на

форум. Здесь, поставив рядом с собой с одной стороны Помпея, с другой --

Красса, он спросил их, одобряют ли предложенные законы. Когда они ответили

утвердительно, Цезарь обратился к ним с просьбой помочь ему против тех, кто

грозится противодействовать этим законопроектам с мечом в руке. Оба обещали

ему свою поддержку, а Помпей прибавил, что против поднявших меч он выйдет не

только с мечом, но и со шитом. Эти слова огорчили аристократов, которые

сочли это выступление сумасбродной, ребяческой речью, зато народу они очень

понравились.

Чтобы еще свободнее использовать в своих целях могущество Помпея,

Цезарь выдал за него свою дочь Юлию, хотя та и была уже помолвлена с

Сервилием Цепио-ном. Немного позже сам Цезарь женился на Кальпурнии, дочери

Пизона, которого он провел в консулы на следующий год. Это вызвало сильное

негодование Катона, заявившего, что нет сил терпеть этих людей, которые

брачными союзами добывают высшую власть в государстве и с помощью женщин

передают друг другу войска, провинции и должности (Плутарх: "Цезарь"; 14).

Между тем Цезарь старался находить себе поддержку и в других слоях

населения Так называемые всадники по своему положению занимали среднее место

между сенатом и народом. Они пользовались большой силой и влиянием благодаря

своему богатству и откупу налогов и податей, уплачиваемых провинциями. Эти

всадники давно уже просили сенат о снятии с них части откупной суммы. Сенат

медлил, а Цезарь, который тогда не нуждался в сенате, но имел дело только с

народом, простил им треть откупной суммы. Всадники, получив эту неожиданную

милость -- даже больше того, что они просили, -- начали боготворить Цезаря.

Таким образом у него благодаря ловкому политическому ходу прибавилась новая

группа сторонников, более сильная, чем народ. К тому же Цезарь постоянно

устраивал зрелища и травли зверей, далеко выходя за рамки своего состояния.

На все это он занимал деньги, и его зрелища превосходили все прежде бывшие

обстановкой, расходами и блестящими подарками (Annum: 14; 13).

Бибул, товарищ Цезаря по консульству, всеми силами противодействовал

его законопроектам; но так как ничего не добился и даже вместе с Катоном

рисковал быть убитым на форуме, то заперся у себя дома и не появлялся до

истечения срока должности. Помпей же вскоре после своей свадьбы заполнил

форум вооруженными воинами и этим помог народу добиться утверждения законов,

а Цезарю получить в управление на пять лет обе Галлии -- Предальпийскую и

Заальпийскую -- вместе с Иллири-ком и четыре легиона.

Из сенаторов лишь очень немногие посещали вместе с Цезарем заседания

сената, прочие же, недовольные оскорблением их достоинства, воздерживались

от участия в делах. Но наиболее позорным из всех тогдашних событий считали

то, что в консульство Цезаря народным трибуном был избран тот самый Клодий,

который осквернил и брак Цезаря, и таинство ночного священного действия.

Избран же он был с целью погубить Цицерона; и сам Цезарь отправился в свою

провинцию лишь после того, как с помощью Клодия ниспроверг Цицерона и

добился его изгнания из Италии (Плутарх: "Цезарь"; 14).

По окончании его консульства преторы Гай Меммий и Луций До-миций

потребовали расследования мероприятий истекшего года. Цезарь поручил это

сенату, но сенат отказался. Потратив три дня в бесплодных пререканиях, он

уехал в провинцию (Светоний: "Юлий"; 23).

Известия, приходящие из Галлии, также заставляли Цезаря спешить с

отъездом. Могущественное племя гельветов, начавшее переселение со своих

исконных земель, собиралось, как стало известно, переправиться через Родан

(Рону) и пройти через земли недавно покорившихся Риму аллоброгов.

Ускорив свой отъезд из Рима, Цезарь в 58 г. до Р.Х. двинулся самым

скорым маршем в Дальнюю Галлию и прибыл в Генаву. Во всей Провинции он

приказал произвести усиленный набор (вообще же в Дальней Галлии стоял только

один легион) и разрушил мост через Родан у Генавы. Как только гельве-ты

узнали о его прибытии, они отправили к нему послами знатнейших людей своего

племени. Те говорили, что гельветы имеют в виду пройти через Провинцию без

всякого для нее вреда, так как никакого другого пути у них нет, и просят его

о соизволении на это. Зная характер гельветов, Цезарь не поверил в эти

обещания. Однако, чтобы выиграть время до прихода набранных солдат, он

ответил послам, что ему нужно будет время, чтобы об этом подумать: если им

угодно, то пусть они снова явятся к апрельским Идам.

Тем временем при помощи бывшего при нем легиона и солдат, которые уже

собирались из Провинции, он провел от Леманского озера, которое впадает в

реку Родан, до хребта Юры, разделявшего область секванов и гельветов, вал на

протяжении девятнадцати миль в шестнадцать футов высотой и ров. Как только

наступил условленный с послами день и они снова к нему явились, он объявил

им, что не может разрешить проход через Провинцию. Гельветы, обманувшись в

своих надеждах, стали делать попытки прорваться в самых мелких местах

Родана. Но мощь римских укреплений и упорное сопротивление Цезаря заставили

их отказаться от этих попыток.

Тогда гельветы вступили в переговоры с секванами и через их землю

начали переселение в страну сантонов, лежащую недалеко от границ Провинции.

Узнав об этом, Цезарь понял, что в случае свершения их планов, для Провинции

будет очень опасно иметь своими соседями в открытой и хлебородной местности

воинственных и враждебных римлянам людей. Поэтому он поспешил в Италию,

набрал там два легиона, вывел из зимнего лагеря еще три зимовавших в

окрестности Аквилеи и с этими пятью легионами быстро двинулся кратчайшими

путями через Альпы в Дальнюю Галлию. Оттуда он повел войско в страну

аллоброгов и сегусиавов.

Тем временем гельветы уже перевели свои силы через область секванов и,

вторгшись в страну эду-ев, начали опустошать их поля. Тогда эдуи, амбарры и

аллоброги прислали к Цезарю послов с просьбой о помощи. Цезарь, приняв во

внимание их просьбы, решил выступить против гельветов.

Он вошел в страну эдуев и, дождавшись, когда три четверти гельветов

переправятся через Арар, внезапно напал на ту часть, которая еще не перешла

через реку. Множество гельветов было перебито, другие разбежались по лесам.

После этого успеха он велел войску переправиться через Арар и двинулся вслед

за гельветами, уходившими через страну эдуев. Пятнадцать дней он преследовал

их, не начиная сражения. Потом необходимость запастись продовольствием

заставила его свернуть к богатому городу эдуев Биб-ракте. В это время

гельветы внезапно развернули свой строй и напали на римлян (Цезарь:

"Галльская война"; 1; 7-13, 23).

Несмотря на то, что нападение было неожиданным, Цезарь успел занять

надежную позицию на склонах горы, собрав свои силы и выстроив их в боевой

порядок. Когда ему подвели коня, Цезарь сказал: "Я им воспользуюсь после

победы, когда дело дойдет до погони. А сейчас -- вперед, на врага!" -- и с

этими словами начал наступление в пешем строю. После долгой и упорной битвы

он разбил войско варваров, но наибольшие трудности встретил в их лагере у

повозок, ибо там сражались не только вновь сплотившиеся воины, но и женщины

и дети, защищавшиеся вместе с ними до последней капли крови. Все были

изрублены, и битва закончилась только к полуночи (Плутарх: "Цезарь"; 18). От

этого сражения уцелело около 130 000 гельветов, которые обратились в бегство

и укрылись в стране лингонов. Цезарь отправил к лингонам гонцов с письменным

приказом не помогать побежденным ни хлебом, ни чем-либо иным: тех, кто

окажет помощь, он будет рассматривать как врагов наравне с гельветами.

Доведенные, таким образом, до последней крайности, гельветы сдались

Цезарю. Он велел им сдать все оружие, а самим вернуться в те земли, которые

они покинули, поскольку опасался, что покинутая страна будет заселена

зарейнс-кими германцами. Позже он велел произвести перепись, и оказалось,

что из 368 000 гельветов, выступивших в поход, назад вернулось только 110

000 (Цезарь: "Галльская война"; 1; 26-29).

С этой блестящей победы пошла слава Цезаря как выдающегося полководца.

Все качества его богатой талантами натуры способствовали этому. Он

замечательно владел оружием, а выносливость его казалась невероятной. В

походе он обычно шел впереди войска, чаще пеший, иногда на коне, с

непокрытой головой, несмотря ни на зной, ни на дождь. Самые длинные переходы

он совершал с невероятной быстротой, налегке, в наемной повозке, делая по

сотне миль в день, реки преодолевая вплавь или с помощью надутых мехов, так

что часто опережал даже весть о своем приближении. Никогда никакие суеверия

не вынуждали его оставить или отложить предприятие.

Воинов он ценил не за нрав и не за род и богатство, а только за

мужество, а в обращении с ними одинаково бывал и взыскателен и

снисходителен. Не всегда и не везде он держал их в строгости, а только при

близости неприятеля; но тогда уже требовал от них самого беспрекословного

повиновения и порядка, не предупреждал ни о походе, ни о сражении и держал в

постоянной напряженной готовности, особенно в дожди и в праздники. Проступки

солдат он не всегда замечал и не всегда должным образом наказывал. Беглецов

и бунтовщиков он преследовал и карал жестоко, а на остальное смотрел сквозь

пальцы. А иногда после большого и удачного сражения он освобождал их от всех

обязанностей и давал полную волю. На сходках он обращался к ним не "воины!",

а "соратники!" и одаривал добычей как никто другой из римских полководцев.

Всем этим он добился от солдат редкой преданности и отваги. За все долгие

годы войны ни один солдат не покинул его. Голод и лишения они переносили с

великой твердостью, а в бою бились с непревзойденной доблестью. Не раз

Цезарь одолевал полчища врага гораздо меньшими силами (Свето-ний: "Юлий";

57-59, 65, 67, 68).

По окончании войны с гельветами к Цезарю явились с поздравлениями

представители всех галльских общин. Несколько позже на своем общем собрании

они решили просить Цезаря быть их союзником в войне с германским царем

Ариовистом, который, переправившись через Рейн, захватил земли секванов и

теперь вынашивал планы покорения всей Галлии. Особенно просили о помощи

эдуи, союзники Цезаря в предыдущей войне. Но и без их просьб Цезарь понимал,

что для римлян представляет большую опасность развивающаяся у германцев

привычка переходить через Рейн и массами селиться в Галлии: понятно, что эти

дикие варвары после захвата всей Галлии не удержатся от перехода в Провинцию

и оттуда в Италию. Все это, по мнению Цезаря, необходимо было предупредить.

Поэтому Цезарь отправил к Ариовисту послов с требованием прекратить

дальнейшие массовые переселения через Рейн в Галлию и возвратить всех

заложников эду-ям. Ариовист ответил ему высокомерным отказом, и после этого

началась война.

Узнав, что Ариовист со всеми своими силами выступил для захвата

Весонтиона -- главною города секванов, Цезарь срочно вышел ему навстречу и

занял Весантион прежде германцев. Появления врага ожидали со дня на день.

Тем временем римские легионеры, для которых война с германцами была в

новинку, стали расспрашивать о них галлов. Последние заявляли, что германцы

отличаются огромным ростом, изумительной храбростью и опытностью в

употреблении оружия: в частых сражениях с ними галлы не могли выносить даже

выражения их лица и острого взора. Вследствие этих россказней всем войском

вдруг овладела такая робость, которая немало смутила все умы и сердца

(Цезарь: "Галльская война"; 1; 30--39). Когда Цезарь заметил, что начальники

в его войске робеют, он собрал их на совет и объявил, что те, кто настроен

так трусливо и малодушно, могут возвратиться домой и не подвергать себя

опасности против своего желания. "Я же, -- сказал он, -- пойду на варваров с

одним только десятым легионом, ибо те, с кем мне предстоит сражаться, не

сильнее кимвров, а сам я не считаю себя полководцем слабее Мария". Узнав об

этом, десятый легион отправил к нему делегатов, чтобы выразить свою

благодарность, остальные же легионы осуждали своих военачальников и,

наконец, все, исполнившись смелости и воодушевления, последовали за Цезарем

и после многодневного пути разбили лагерь в двухстах стадиях от противника.

После этого Цезарь несколько раз выстраивал свои легионы, вызывая германцев

на битву, но Ариовист не вступал в сражение. Пленные рассказали, что

колдуньи запретили германцам начинать сражение раньше новолуния. Когда

Цезарь узнал об этом и увидел, что германцы воздерживаются от нападения, он

решил, что лучше напасть на них, пока они не расположены к бою, чем

оставаться в бездеятельности, позволяя им выжидать более подходящего для них

времени. Совершая налеты на укрепления вокруг холмов, где они разбили свой

лагерь, он так раззадорил германцев, что те в гневе вышли из лагеря и

вступили в битву. Цезарь нанес им сокрушительное поражение и, обратив в

бегство, гнал их до самого Рейна, на расстоянии в четыреста стадиев, покрыв

все это пространство трупами врагов и их оружием. Ариовист с немногими

людьми успел все же переправиться через Рейн. Число убитых, как сообщают,

дошло до 80000.

После этого, оставив свое войско на зимних квартирах в земле секванов,

Цезарь сам, чтобы заняться делами Рима, направился в Галлию, лежащую вдоль

реки Пада и входившую в состав назначенной ему провинции, ибо границей между

Предальпийской Галлией и собственно Италией служила река Рубикон. Сюда к

Цезарю приезжали многие из Рима, и он имел возможность увеличить свое

влияние, исполняя просьбы каждого, так что все уходили от него, либо получив

то, чего желали, либо надеясь это получить. Таким образом, действовал он в

течение всей войны: то побеждал врагов оружием сограждан, то овладевал

самими согражданами при помощи денег, захваченных у неприятеля. А Пом-лей

ничего не замечал (Плутарх: "Цезарь"; 19--20).

Согласно Цезарю, страна, которую римляне объединяли под названием

Дата добавления: 2015-06-26