Реализация уголовно-правовой политики в правоприменительной деятельности суда и правоохранительных органов

Любой закон – это своего рода "идеал" законодателя, часто вопреки его представлениям корректируемый (менее или более значительно) жизнью, в том числе и судебной практикой. Вообще-то это естественно и коррекция эта часто совершается не но "злой" воле правоприменителя, а по ряду вполне объяснимых объективных и субъективных причин. Задача исследователя – зафиксировать это отступление, так сказать, от "генеральной" линии законодателя (кстати сказать, они могут быть и заслуживающими положительной оценки: может оказаться и так, что "жизнь пошла" не совсем по тому пути, как это предполагал законодатель) и, главное, – наметить пути исправления (предпочтительно законодательного) создавшегося положения. В связи с этим сопоставим, "что хотел законодатель" в области назначения наказания с тем, что "получил". Хотел: снизить удельный вес лишения свободы в общей системе мер наказания, а в конечном счете снизить долю "тюремного населения" в общей массе граждан Российской Федерации, используя предписанные им (отмеченные выше) правила Уголовного кодекса. Получилось: на 1 сентября 2008 г. количество лиц, отбывающих наказание в исправительных учреждениях, т.е. колониях и тюрьмах, а также находящихся до суда под стражей – в следственных изоляторах и других учреждениях, выполняющих их функции, составило 893 тыс. человек, что в расчете на 100 тыс. населения сближало нас по этому показателю с США и многократно опережало европейские страны.

При этом наблюдалась ярко выраженная тенденция к значительному возрастанию доли осужденных к лишению свободы (среди всех осужденных), в тыс. человек: в 1991 г. – 207,3; 2001 г. – 368; 2003 г. – 252; 2006 г. – 3141. Европейский вариант не получился. Вот как комментировал эту статистику Первый заместитель Председателя Верховного Суда РФ в отставке В. И. Радченко: "Вдумаемся в эти цифры. Их последствия сказываются на социальной структуре общества, демографии и даже на обороноспособности страны. Избыточное “тюремное население” не стимулирует рождаемость, судимость сужает круг лиц, подлежащих призыву на воинскую службу... Представление о том, что стратегия борьбы с преступностью требует ужесточения законодательства и усиления карательной практики судов является ошибочным. Более того, становится фактором, ведущим к неблагоприятным изменениям в социальной структуре страны – способствует росту уровня криминальной среды. Общество насыщается людьми, имеющими судимость: 15 миллионов (осужденных в стране с 1992–2007 гг.) – это четверть взрослого мужского населения. Более того – прошедшего школу “тюремного воспитания”".

Статистические же реалии возвращают нас к тому, чтобы судебную практику вернуть к законодательному "идеалу", воплощенному в УК РФ: более строгий вид наказания из числа предусмотренных за совершенное преступление назначается только в случае, если менее строгий вид наказания не сможет обеспечить целей наказания (ч. 2 ст. 60 УК РФ). Пленум Верховного Суда РФ применительно к назначению наказания в виде лишения свободы конкретизировал эту установку законодателя более категорически: "В случае, если в санкции уголовного закона наряду с лишением свободы предусмотрены другие виды наказания, решение суда о назначении лишения свободы должно быть мотивировано в приговоре" (постановление от 11 января 2007 г. № 2 "О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания").

Однако приведенные статистические данные не свидетельствуют о реализации в судебной практике этих законодательных установок. Правда, если взять статистические данные о видах назначенных наказаний в целом, то, на первый взгляд, все кажется достаточно благополучным. Так, всего судами РФ в 2007 г. было осуждено 916 566 человек, из них к лишению свободы – 303 207 человек (33,1%), остальные – к наказаниям, не связанным с лишением свободы. Результат вроде бы вписывается в законодательный "идеал", однако, расшифровка иных мер наказания несколько "охлаждает" первичное восприятие указанных цифр. Приведем лишь два показателя: в числе иных мер наказания (не связанных с лишением свободы) штрафы составляют лишь 12,8%, условно осужденные (как к лишению свободы, так и к иным мерам наказания) – 44,8%. Налицо определенный "перебор" с условным осуждением (чуть ли не каждый второй осуждается к условной мере наказания) и не столь явный, но, по-видимому, – все таки недобор с применением штрафных санкций. Ситуация видится более определенной при конкретизации приведенных статистических данных в зависимости от категории преступления, за совершение которых осуждены виновные.

Так, применительно к осуждению за преступления небольшой тяжести указанные цифры выглядят следующим образом: за совершение этих преступлений осуждено к лишению свободы 32 645 человек (11%), из них почти половина (16 726) осуждены к лишению свободы на срок до одного года (включительно), а, например, к штрафу 89 184 человека (30,1%). Сказанное можно подтвердить и статистическими данными о назначении наказания за кражу без отягчающих обстоятельств (ч. 1 ст. 158 УК РФ; санкция – до двух лет лишения свободы или наказание, не связанное с лишением свободы). В 2007 г. доля осужденных к лишению свободы за эго преступление составила 23,4%. Очевидно, что именно здесь можно отыскать необходимые резервы сокращения доли лишения свободы среди всех мер наказания.

Возвращению уголовной политики к ее первичной законодательной модели (УК РФ 1996 г.) способствовало бы и осуществление декриминализации ряда небольшой и средней тяжести преступлений и перенесение соответствующих деяний из уголовно-наказуемых в административные правонарушения. Действительно, за такие преступления ежегодно осуждаются десятки тысяч людей и декриминализация таких деяний с одновременным переводом их в плоскость административно-правовую и с ужесточением административно-правовых (в первую очередь, имущественных) санкций было бы вполне разумным.

Необходимо иметь в виду, что либерализация уголовной политики в области назначения наказания должна уравновешиваться другой ее составляющей – применением самых строгих мер наказания к лицам, совершающим особо опасные преступления. В уголовном законодательстве эта тенденция обеспечивается целым рядом нормативных положений и, в первую очередь, жесткими уголовно-правовыми санкциями за совершение тяжких и особо тяжких преступлений. Это также своеобразный законодательный "идеал" уголовной политики. Увы, реализация и этих параметров на практике порой очень далека от "идеала".

Проиллюстрируем это лишь статистическими данными о назначении в 2007 г. наказаний. Практика назначения наказания за убийство при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 105 УК РФ) выглядит следующим образом: пожизненное лишение свободы назначалось в 0,6% случаев, наказание свыше пятнадцати и до двадцати лет лишения свободы – менее 14%, свыше десяти и до пятнадцати лет – около 54%, свыше восьми и до десяти лет – более 13%, свыше пяти и до восьми лет – более 15%. Представляется, что все "дебаты" о возвращении смертной казни за это преступление лишены какой-либо "судейской" основы. Дай, Бог, чтобы востребованным стало пожизненное лишение свободы как ее альтернатива или хотя бы в половине случаев наказание выносилось в рамках санкции, но ближе к ее максимуму.

Так же (или даже более впечатляюще) обстоит дело и с назначением наказания по ч. 4 ст. 111 УК РФ (свыше десяти и до пятнадцати лет лишения свободы – менее 6%, свыше восьми и до десяти лет – менее 23%, свыше пяти и до восьми лет – более 52%), и по ч. 4 ст. 162 УК РФ (свыше десяти и до пятнадцати лет лишения свободы – около 12%, свыше восьми и до десяти лет – более 36%), и по ч. 3 ст. 2281 УК РФ (свыше пятнадцати и до двадцати лет лишения свободы – менее 0,2%, свыше десяти и до пятнадцати лет – менее 5,3%). И здесь резервы действующих санкций также практически не используются: верхние пределы "урезаны" судебной практикой едва ли не полностью.

"Тюремное" население России надо сокращать. Эта азбучная истина не требует особых доказательств. Важно при этом другое – не допустить "перебора" и не ослабить борьбу с тяжкими и особо тяжкими преступлениями, что, к сожалению, нередко бывает. Так, Федеральным законом от 07.12.2011 № 420-ФЗ в УК РФ был упразднен нижний предел санкций в виде лишения свободы по 68 составам преступлений, в том числе и по некоторым тяжким и особо тяжким преступлениям. В числе последних в этом случае оказались, например, и такие преступления, как умышленное причинение вреда здоровью (ст. 111 УК РФ, включая и ее ч. 4 о смертельном исходе для потерпевшего), грабеж (ст. 161 УК РФ, в том числе при отягчающих обстоятельствах), разбой (ст. 162 УК РФ, в том числе при отягчающих обстоятельствах), вымогательство (ст. 163 УК РФ, в том числе при отягчающих обстоятельствах), хищение предметов, имеющих особую ценность (ст. 164 УК РФ, в том числе при отягчающих обстоятельствах).

Реализация задачи уменьшения тюремного населения (слово "тюремного", разумеется, употребляется не в строго юридическом плане) – "святое" дело, за которое наука уголовного права "билась", например, еще с хрущевской оттепели (вспомним хотя бы труды одного из основателей современной науки уголовно-исполнительного права Н. А. Стручкова). Только думается, что делать это надо не за счет указанных тяжких и особо тяжких преступлений. Даже гипотетически не возможно представить ситуацию, чтобы преступникам, совершившим вооруженный разбой, надо было снижать наказание с пяти лет до двух месяцев лишения свободы. В этом случае известный тезис оперативника Глеба Жеглова, озвученный всенародным любимцем В. Высоцким, "вор должен сидеть в тюрьме" следовало бы ограничить хотя бы следующим образом: корыстно-насильственный преступник, совершивший тяжкое преступление, должен "сидеть" в тюрьме.

Кроме этого, реализация требования указанного Федерального закона об упразднении нижнего предела санкций за тяжкие и особо тяжкие преступления не только не снизит коррупцию в судах, а, напротив, явится стимулирующим ее обстоятельством. Допустим, назначение в таком случае не только двух-трех лет лишения свободы, но и двух-трех месяцев за вооруженный разбой, будет выглядеть вполне "законным" (по крайней мере, не противоречащим УК РФ). И степень судейского (судебного) усмотрения в таких случаях следует сужать, а не расширять!

Возможны, конечно, исключительные случаи, когда те или иные санкции применительно к конкретному виновному могут оказаться как бы завышенными, но для этого и существуют, например, ст. 64 и 73 УК РФ, которые разрешают отступить от нижнего предела соответствующей уголовно-правовой санкции, заменить лишение свободы другим видом наказания или даже принять в отношении осужденного решение об условном его осуждении. К тому же статья УК РФ об условном осуждении позволяет исправить возможную ошибку суда, если освобожденный от наказания не выполнил возложенных на него обязанностей и не оправдал доверия суда.

С отменой нижнего предела санкций можно согласиться в тех случаях совершения преступлений средней тяжести, когда "разрыв" между нижним и верхним пределами санкции незначителен (например, не превышает двух-трех лет лишения свободы). В остальных случаях это будет противоречить принципу законности и индивидуализации наказания и, разумеется, не будет способствовать снижению уровня тяжких преступлений.

Более десяти лет в науке уголовного, уголовно-исполнительного права и криминологии обсуждается вопрос о необходимости принятия Федерального закона о социальной адаптации лиц, освобождаемых из мест лишения свободы. Основным его содержанием должно быть не просто установление строгого контроля за поведением этих лиц (как это имело место в советские времена), а главным образом – в государственной помощи им в процессе возвращения к нормальной жизни в обществе: устройстве на работу (в случае необходимости – в переквалификации), в найме социального жилья и в решении других чисто бытовых проблем, т.е. этот закон должен быть наполнен профилактическим содержанием.

Дата добавления: 2015-06-04