Структура методологического знания. 58 страница

И он бы наверняка (почти что, в однозначной «правдивости» нашего предположения) стал бы вновь и вновь искать с ней встречи. (Ибо лишь только нечто схожее подспудно – и, по всей видимости, ошибочно – угадал, вернее, заставил себя «угадать» он в Фелиции Б.,-- и тот час же изменилось его поведение относительно нее).

И уже, быть может, как раз этим объяснялись попытки – удачные в силу его таланта да гениальности – возобновления, вроде бы и разорванных, отношений с Фелицией. А уже чуть позже, (почему бы не предположить?),-- только то обстоятельство, что он на самом деле понимал всю силу «своего влияния» на Фелицию,-- Кафка не стал предпринимать никаких (новых) шагов к сближению. После того как от Брода узнал, что Фелиция вышла замуж. (Ибо боялся он, что вроде бы и нащупавшая нить «поведения» с ним Фелиция испугается уже этого, быть может даже, не «открытого» ею в Кафке «чувства», а лишь только предположение о том).

А ведь кто как не он, знал, что «помани» – и вновь Фелиция будет его…

Но уже не хотел того сам. И потому что, быть может, слишком любил Фелицию. Но почти и потому же – что… «ошибся» в ней…

И уже так или иначе,-- но судьба не предоставила такой «шанс» Кафке… И быть может оттого, он был вынужден вновь страдать… Страдать… и искать уже в других (женщинах) недоступный (в итоге так и оставшийся таким) свой «идеал»… Да и кто бы из этих женщин (становившихся лишь на время «возлюбленными» Кафки) знал, что на самом деле (подсознательно) желал увидеть в них он… И тогда уже не их (как таковых) любви ему было нужно…(За т. н. «любовь», в привычном понимании этого слова, ратовало лишь его сознание).

Но уже исходя из ставших судьбоносными для всех последующих поколений выводов Брейлера – Фрейда о том, что всеми нашими мыслями да поступками движет бессознательное (и уже только за это открытие Фрейд может считаться самым великим ученым из живших когда-либо, ибо величие его открытия поистине безгранично и непостижимо в истине гениальности), нам, по всей видимости, и остается только сожалеть, что не попалась на пути Кафки женщина, осознавшая то, что ему на самом деле было нужно да необходимо.

Кто знает, случись такое, – быть может, и смогла бы она («дав» Францу Кафке то, что он хотел) отдалить смерть гения (в психосоматике его смертельного заболевания почти не приходилось сомневаться). А до нас бы,-- дошло значительно больше его бессмертных творений. Ставших «классикой» уже через год после смерти автора…

6. 4. Ф. Кафка. «Заложник» творчества.

Быть может, и не было бы столь категоричным заглавие нашего эссе, – если бы не являлось все это, неким апофеозом суровой правды. А сама незыблемость истины утверждения, -- базируется на трех китах: неврозе, творчестве и спокойствии обычной жизни.

И уже как бы то ни было,-- последнее в этом списке, (спокойствие…),-- как ни странно, именно то, чего Кафка всячески старался избежать. По крайней мере, постоянно от него открещиваясь,-- сам себя бросал в огонь окутывавшей его страсти -- невроза. Причем, и оказалось-то это все необходимо только для одного – для творчества!

Два слова, из чего складывалось его творчество. (Пока обходим стороной, -- на чем оно базировалось).

Как известно, свой первый поэтический опыт (речь, вероятно, о нескольких десятках произведений) Ф. Кафка безжалостно сжег. Огню же подверглись и его ранние рассказы (по моему, один или два из них сохранились, каким-то загадочным образом, оказавшись у М. Брода).

Этому жесту (которого редкий автор способен избежать: по воспоминаниям, и один из романов Набокова – отвергнутый издателями – оказался в корзине. Потом, правда, был извлечен из нее, доработан, и прошелся в славе нашумевшего и узнаваемого образа по всем цивилизованным странам; а известности С. Кинга вообще предшествовало то, что его жена нашла в корзине выброшенный мужем роман, да отнесла его в одно из издательств; ну, о Гоголе мы уж не говорим), так вот, подобному «щедрому» жесту Кафки предшествовало то, что вероятно в своем познании мира он встал на более высокую ступеньку. (Как известно, каждые пять лет в каждом из нас происходят те изменения, которые свидетельствуют не иначе как о духовном росте личности. Сей факт необратим, и складывается он из достаточно большого числа характеристик; причем собственное,-- сознательное-бессознательное – отдельная тема,-- так вот, собственное стремление, как бы, только в еще большей степени способствует отрыву восприятия себя в новом облике от прежнего).

И уже оглядываясь назад с позиции новых ощущений, Кафка посчитал, что в чем-то его прежние размышления (а художественные произведения авторов, по мнению Фрейда, суть состояния нашего бессознательного),-- были «недостойны» его нынешнего, сегодняшнего состояния. А значит…

(Нет, конечно же, еще можно было найти оправдание и в неврозе… Но вот в том-то и дело, что, как минимум, существует два типа людей: одни, которыми управляет невроз – и в конечном итоге они заканчивают жизнь или самоубийством, или в образе «городских сумасшедших»; а другие – те, которые управляют неврозом.

И лишь иногда, в зависимости от обстоятельств, и, большей частью,-- бессознательного осознавания оправданности сего жеста, – отдают себя «на откуп» неврозу.

При этом постоянно «держа руку на пульсе», в готовности тотчас же вернуться обратно. Это т. н. игроки. Игроки в сознательные игры. Причем, другой вопрос, что иной раз их «игра» все же вынужденная. А порой они и «заигрываются». Но… как говорится, факт остается фактом. И уже тогда, подобные личности становятся нам интересны, хотя бы потому, что именно к ним, на наш взгляд, и принадлежал Кафка).

Дата добавления: 2015-06-04