Семейное

Следующие три дня мы с Гошей на пару валялись с температурой. Комнаты разные, а температуры одинаковые – тридцать восемь и пять. И зеленые точки на физиономии – одного происхождения.

Сил хватало только на то, чтобы слезть с постели, сделать шаг, включить комп и поставить статус «болею» в ICQ – бестолково надеясь, что, видя градусник рядом с моим ником, Илья задумается, опомнится и напишет мне.

Но Илья молчал. Три дня был online с мобильного телефона. И ничего. Ни слова, ни строчки. А я спала целыми днями. То есть находилась в болезненном, полусонном состоянии. Вроде бы спала, но вскакивала от любого звука. Поднимала голову, вставала на ноги, трогала «мышь», скрестив пальцы левой руки… Только бы увидеть мигающее оранжевым окошко, только бы написал, только бы… Вместо этого я видела лишь зеленый цветок. Менялись статусы. Не беспокоить, отошел, не беспокоить, отошел, не беспокоить…

Возвращалась под одеяло в разочаровании. Хотелось наговорить гадостей, сказать все, что думаю, послать его… А смысл? Он сделал это тихо и незаметно, а я плюю ему в спину и бешусь. Лучше всего – оставить как есть. Отпустить, закрыть эту страницу, не трепать себе нервы поздним выяснением своих никчемных отношений, за которые я продолжаю цепляться.

Снова позвонила Юля:

– Приветик! – сказала она. – Обещала перезвонить и молчишь.

– Я болею, – ответила я.

– Простудилась? – спросила Юля.

– Нет, у меня ветрянка…

– Понятненько, – вздохнула она. – Я в детстве болела. Ну ты выздоравливай скорее.

– Спасибо, Юль.

– Что‑то ты совсем грустная. Температура высокая?

– Была, а сейчас не очень высокая.

– Ясненько. А где тебя так угораздило‑то?

– От племянника, – ответила я. – А он где‑то подхватил.

– Ничего, пройдет, – сказала она. – Ну, ладненько, ты лечись давай. Я тебе еще позвоню.

– Хорошо…

– Ой, Маш, забыла тебе сказать! – Юля заметно оживилась.

– Что?

– Вчера Илья вернулся из Питера, мы с фанатами встречались вечером, – начала она. – Знаешь, кто был на встрече?

– Ну?

– А ты угадай!

– Юль…

– Ой, извини, я забыла, что ты болеешь.

– Ничего. Так кто был на встрече?

– Помнишь Иру? Кажется, она с Ильей в Питер ездила.

– Я догадывалась.

– Это еще не все!

– Что еще? – вздохнула я. – Давай, добей меня.

– Илья передал тебе привет.

– Что? – мне казалось, я ослышалась.

Да, я очень хотела от него сообщений, новостей и просто какого‑то внимания. Любого! Даже идиотскому вопросу «как дела?» я бы радовалась до неприличия. Но передать мне привет через подругу… Мне стало только хуже. Лучше бы он вообще молчал.

– Илья передал тебе привет, – повторила Юля.

– Отлично. Передай ему тоже, – сказала я.

– Хорошо, я обязательно передам, когда увижу!

– Только не привет, – продолжила я.

– Не привет? – удивилась Юля. – А что же тогда? Не понимаю.

– Просто покажи ему средний палец и скажи, что это ему от Маши. То есть от меня.

Юля молчала примерно полминуты.

– А‑а‑а!.. – протянула она обрадованно, догнав смысл, и засмеялась. – Ну ты супер! Конечно, передам. Ух. Я бы никогда до такого не додумалась. Машка, ну ты вообще. Надо это записать где‑нибудь. Ты ведь не против?

– Записывай, – грустно улыбнулась я.

После разговора с Юлей я почувствовала себя еще более опустошенной и больной, чем была утром и три дня назад.

На четвертый день я не выдержала. Температура опустилась до более приемлемых тридцати семи и трех. Статус Ильи поменялся на «готов поболтать». Я сочинила небольшое сообщение и отправила ему.

Я чувствую себя ненужной куклой. С ней играли, а потом она надоела. Но ее не выбросили, а просто оставили валяться на полу… теперь ходят и топчут ногами. Я не заслуживаю такого отношения и чтобы мне передавали приветы через подруг. Хорошо в Питере развлекся?

Я хотела было выйти из аськи и ждать ответ в офлайне, но быстро передумала. Глупо прятать голову в песок, когда ты и так уже знаешь намного больше, чем он может предположить.

Легла на край кровати и прикрыла глаза. Больно смотреть на яркий свет монитора. Незаметно я задремала. Проснулась через полчаса оттого, что из глаза вытекла слеза. Сама взяла и вытекла. Не знала, что так бывает.

Поднялась на локте. Окошко программы внизу экрана мигало оранжевым цветом. Илья ответил. Я переместилась в крутящееся кресло и щелкнула мышкой, открывая сообщение.

Съездил отлично.

Понимаешь, Маш, все не так. Все как‑то неправильно. И думаю, это непреодолимо. Ты очень хорошая девчонка, у тебя все будет отлично, но давай останемся друзьями.

Я ушла офлайн и закрыла программу, потом перебралась на диван и впервые за эту неделю расплакалась.

Теперь точно всё. То есть «всё» – было понятно еще неделю назад. Просто сегодня до меня это, наконец, дошло. Оно стало реальным, вступило в силу.

Невыносимо читать эти слова – «у тебя все будет отлично» – от того, кого любишь. Про «быть друзьями» даже думать смешно.

Еще никогда в жизни я не чувствовала себя настолько жалкой и никому на свете не нужной. Парень бросил, подруга ушла к другой подруге, а сама я заболела детской болезнью, когда до экзаменов чуть больше месяца.

Плакала и не могла остановиться, хотя и знала, что зеленые болячки от слез начнут чесаться еще сильнее. Я огляделась – где‑то тут были бумажные салфетки… Но заметила только Гошу, взъерошенного, в зеленую крапинку.

Он стоял в дверях моей комнаты и внимательно смотрел на меня.

– Ты чего? – тихо спросила я.

– Я ничего… – задумчиво ответил он, подходя ближе ко мне и трогая лоб. – Почему ты плачешь?

От Гошиных вопросов я еще больше расплакалась, но ничего ему не ответила.

– С парнем своим поссорилась?

Гоша посмотрел на пол, наклонился и достал упаковку салфеток. Они лежали под стулом. Открыл и протянул мне. Я молча всхлипывала и вытирала нос.

– Не плачь, помиритесь…

Погладил меня по плечу и обнял за шею, тяжело вздохнув. Наверное, мы забавно смотрелись со стороны. Лохматые, с блестящими больными глазами и зелеными точками на коже.

Гоша молчал, крепче обняв меня. Я тоже обнимала его, думая о том, как сильно хочу домой… и что, будь у меня деньги, я бы не раздумывая уехала обратно. Навсегда. Почти так же, как сделала Лиза в прошлом году. Окончила институт, получила диплом и вернулась в Вятку. Правда, у меня ситуация сложнее.

– Ты только не уходи никуда… – прошептал Гоша мне на ухо.

Его голос дрожал. Гоша плакал, вцепившись пальцами в мой халат. Тут я поняла, что мы очень похожи. Намного больше, чем мне казалось раньше.

Не заметила, как успокоилась. Наверное, все у меня не так уж и ужасно, раз рядом есть Гоша, которому я нужна. Да и что скрывать – этот кареглазый хулиган тоже мне нужен.

На следующий день мы чувствовали себя лучше. Гоша позвонил домой по скайпу, и мы долго разговаривали с мамой втроем. Она, конечно, стала переживать о нашем здоровье и обещала прислать экспресс‑почтой новую волшебную мазь, чтобы болячки лучше и быстрее заживали. А мне очень хотелось спросить, нет ли там, дома, такой мази, чтобы скорее склеить мое разбитое сердце. Но я молчала, а мама, казалось, и так все понимала.

– Как Илья? – спросила она под конец разговора.

– Все нормально, – соврала я, отведя глаза от монитора.

– Точно? – не верила мама.

– Ба, она плакала вчера, – выдал меня Гоша. – Еле успокоил.

– Вы поссорились?

– Да нет… – вздохнула я. – Просто он вернулся к бывшей девушке. Ездил с ней в Питер. Я случайно узнала…

– Ба, а я уже давно говорил ей, что этот Илья плохой, – снова вмешался Гоша, заставив меня улыбаться сквозь слезы. – Скажи ей, чтобы нашла себе нормального парня, а то она меня не слушает совсем!

Я вдруг представила, что выхожу на улицу, а на груди у меня висит табличка с надписью «Ищу нормального парня». Искать парня – смешно и грустно. Проблема в том, что искать не хотелось. Хотелось, чтобы сам нашелся. Я ведь не «искала» Илью специально – так сложились обстоятельства, что мы встретились.

– Конечно, найдет, – сказала мама. – Марусь, Лиза сегодня дома. Поговоришь с ней?

Я кивнула, и через минуту на экране появилось лицо моей старшей сестры. Лиза старше почти на шесть лет. Год назад она окончила институт в Москве и вернулась домой. Все пять лет, что она училась, мы переписывались почти каждый день. Электронные письма от всей семьи, ее ответы, звонки, фотографии в приложенных файлах. Мы думали, она рассказывала обо всем, ничего не скрывая. Видели снимки, с которых смотрела взрослая стильная девушка. Ее сложно было бы отличить от москвички. Кадры ставили на паузу ее улыбки, смех, взмах яркого шарфа и мягкий блеск новой кожаной куртки, и я почти уже чувствовала запах кофе из «Старбакса» – у Лизы появилась привычка пить кофе на ходу, которую я не могла понять. Большой белый стакан был спутником ее улыбки почти на половине фотографий, которые она прикрепляла к своим электронным письмам.

Только потом она призналась, что ей не нравилось в Москве. То есть нравилось – на расстоянии. Трудно было не восхищаться и не любить. Трудно было стать своей. У Лизы не получилось, а в чужом, пусть и лучшем городе земли, жить сложно – да и зачем себя мучить, если есть куда вернуться?

Наверное, то же самое происходило и со мной. Чужой город, чужая школа, чужой Илья, чужая компания, чужая Катя… Только Лиза сильная, а я нет.

Интересно, что она мне скажет сейчас?

– Ты плачешь не потому, что тебе больно, а потому, что снова нужно кого‑то искать, к кому‑то привыкать.

– Я не хочу никого искать, – возразила я. – Я хочу, чтобы он сам нашелся.

– Марусь, ты ведь уже знаешь, что нам обычно говорят в таких случаях? Все будет хорошо, все само наладится, появится парень и все такое. Да?

– Да, я знаю. Все так говорят.

– Это не так, Марусь.

– Почему?

– Он не появится, если ты будешь сидеть у компа и оплакивать свою бывшую любовь, если будешь ходить с грустным лицом, если будешь ждать, что Илья вернется, если будешь искать встреч с ним, если будешь пытаться его вернуть…

– …и что мне делать?

– Ничего особенного, – ответила Лиза. – Главное, не замыкайся в себе. Жизнь продолжается. Учись, общайся, улыбайся, даже через силу. Это помогает.

Мы проболтали с Лизой еще час. Хоть она и была далеко, я чувствовала, что мы рядом. Ее слова и истории не давали ложных надежд, не обещали безусловного счастья, но почему‑то они нравились мне больше, чем обманчивый «пазитифф» журнальных статей, интернет‑заметок и реальных знакомых.

Я отключила скайп, когда за окном уже начало темнеть. Пришло SMS от Юли. Прошлой осенью она дала мне почитать книгу об отношениях. Что‑то там про Марс и Венеру говорилось в названии. Теперь она просила ее вернуть. «Тебе она вряд ли уже поможет», – писала Юля.

Я ничего не ответила, а рука сама потянулась к тонкому фотоальбому, в котором было всего семь наших общих с Ильей снимков – случайных и нерезких, я не нравилась себе на них. Открыла альбом – пусто.

– Гоша, это ты взял фотки из моего альбома?

– Да, – признался Гоша, не отрываясь от игры в приставку. – Это я.

– Где они? – серьезно спросила я.

– Лежат в надежном месте.

– Зачем ты их спрятал?

– Ты будешь смотреть на них и плакать, – сказал он. – А я не хочу, чтобы ты плакала.

Я вздохнула, но спорить не стала. Гоша почти всегда прав. Иногда мне кажется, что он вообще умнее меня. Во многом, если не во всем.

Вечером, ложась спать, я заметила, что пропал плюшевый медведь. Тот самый, которого Илья подарил. Его самый первый подарок. Мишка был коричневый, большой и мягкий, с черным бантиком на шее.

– Спокойной ночи, – сказал Гоша, заглядывая в мою комнату перед сном. – Ты что‑то потеряла?

– Ты знаешь, – улыбнулась я.

– Знаю, – кивнул Гоша. – Дурацкий медведь. Мне он никогда не нравился!

– Получишь у меня, когда я выздоровлю! – пригрозила я, забираясь под одеяло.

Глава 13

Дата добавления: 2015-06-04