ВВЕДЕНИЕ 21 страница. Человек познания понимает тайну жизни

Человек познания понимает тайну жизни. Вот почему Будда молчит о жизни. Он не говорит о ней ни единого слова.

Лао-цзы хранил молчание всю свою жизнь, пока его не заставили, по-настоящему заставили, описать свои переживания. Он состарился и направился в Гималаи, он хотел исчезнуть в Гималаях, но он был остановлен на последнем пограничном посту Китая. Стражники не разрешили ему пересечь границу, поскольку они получили сообщение от императора воспрепятствовать бегству Лао-цзы из страны, пока он не напишет книгу о своих переживаниях. Так что в течение трех дней на внешнем пограничном посту он оставался в палатке и писал книгу — ведь он хотел уйти из страны, он хотел отправиться в Гималаи и исчезнуть.

Прекрасное место умереть — Гималаи, действительно прекрасное место умереть. Где вы найдете лучшее место умереть и исчезнуть в Боге? Нигде нет такого божественного явления. Наблюдая эти гималайские пики, этот девственный снег и солнце, сияющее на нем, как если бы весь мир стал золотым, посмотрите на эту прохладу, на этот очищенный воздух, на эту большую высоту. Какое место лучше, чтобы умереть там? Нельзя найти лучшего погоста. Это потрясающе красиво.

Лао-цзы был очень старым и спешил, поэтому сказал: «Хорошо. Если вы настаиваете, я напишу». Но первое предложение, которое он написал в «Дао де цзин» было: «Дао, истина, которая может быть высказана, — ненастоящее Дао. Дао, которое может быть изречено, выражено в словах, — уже ложно».

Истина не может быть сказана, потому что вы можете говорить только то, что по-настоящему известно, известно полностью, известно совершенно. Тогда вы можете выразить это. Истина никогда не известна полностью. Вы чувствуете её, вы живете ею, вы имеете великое переживание её, великое видение; открываются великие тайны, но каждая тайна приносит вам новую. Когда открывается дверь, вы видите, что еще тысяча и одна дверь остаются неоткрытыми. Каждая дверь ведет вас к новым дверям. Так, как вы можете выразить это?

Человек познания скажет: «Я не знаю», — или: «Я не знаю все, я знаю только маленький кусочек. Я знаю только себя». Но этого достаточно, этого больше, чем достаточно. Это наивысшее, к чему можно стремиться.

Человек знания все время провозглашает, что он знает все, тем самым, доказывая свое невежество. Только невежественный человек говорит, что он знает; знающий всегда говорит, что он не знает. Это знак, это указание настоящего познания.

Еще одно. Когда вы знаете что-то, вы разделяете реальность на знающего, знаемое и знание. Реальность немедленно разделяется на три части. В этом смысл символа троицы в христианстве. Если вы знаете, Бог разделяется на три части. В тот момент, когда вы узнаёте, Бог разделяется на три части. Одно более не является одним. Знание разделяет. В этом смысл концепции индусского тримурти: Бог имеет три лица. В тот момент, когда вы узнаёте, он имеет три лица. Знание разделяет.

И теперь физики говорят, что они узнали основание жизни, основание всего сущего — электричество. Снова они нашли, что оно разделено на три части: электрон, нейтрон и протон. Представляется, что тройка принадлежит самым основам. Представляется, что, когда вы растворяетесь в реальности, есть одно, но когда вы возвращаетесь и всматриваетесь в нее, она немедленно превращается в три. Это точно, поскольку тогда вы отделены и то, что вы знаете, отделено, а между ними двумя находится знание — знающий, знаемое, знание.

Так что знание разделяет — а то, что разделяет, не может вести к предельной истине. Познание объединяет. В познании неизвестно, кто есть знающий, что есть знаемое и что есть знание. Вот почему в познании человек становится мистиком; в познании человек становится заодно с реальностью; в познании теряются все различения, различия, границы, определения; в познании они становятся неопределенными — такими неопределенными, как сама реальность.

Теперь эта притча.

Ли-цзы изучал стрельбу из лука и поразил цель. Он искал совета у Куан-иня, который спросил его: «Знаете ли вы, почему поразили цель?»

Должно быть понято каждое слово. Почувствуйте вкус каждого отдельного слова — ведь каждое слово значительно. Эти притчи не для того, чтобы прочесть их одним залпом и забыть, эти притчи написаны для того, чтобы медитировать над ними. Они — инструменты медитации.

Ли-цзы изучал стрельбу из лука.

Дао — единственная религия, которая не делает различия между священным и мирским. Все остальные религии различают их.

Стрельба из лука — это мирское искусство, как и сражение на мечах, приготовление пищи, плотничество, рисование, поэзия. Нельзя подумать о рисующем Будде, нельзя подумать о Будде, как о стрелке из лука, нельзя даже подумать о Будде, сочиняющем стихи. Это светские занятия; Будда трансцендентален. Можно ли представить Махавиру, совершающего какое-либо обыкновенное повседневное дело? Нет, он просто медитирует. Он остается в наичистейшем небе. Он ходит по земле, но он не принадлежит земле. Он ходит по земле, но он никогда не касается земли. Он не является земным существом.

Но Дао — это что-то редкое и экстраординарное. Дао говорит, что любое занятие может быть превращено в священное занятие, каким бы оно ни было, даже стрельба из лука, даже сражение на мечах. В Китае и Японии есть школы стрельбы из лука и сражения на мечах, но вы будете озадачены, увидев в зале, где лучники изучают стрельбу из лука, надпись: Зал Медитации. Люди изучают стрельбу из лука или какую-нибудь борьбу, но зал известен как Зал Медитации. Что это за медитация? Люди борются, сражаются, учатся стрельбе из лука — искусству убивать. Что это за медитация? Почему они называют эти залы залами медитации?

Дао говорит, что любая деятельность, совершаемая с полной осознанностью, становится медитацией. Само занятие — это не настоящая вещь, важно то, как вы делаете это, какую сознательность вносите в него. Можно молиться очень поземному, и тогда это занятие становится светским, вы знаете. Если вы ходите в храмы и слушаете людские молитвы, вы знаете это. Их молитвы — не настоящие молитвы. Кто-то просит лотерейный билет; кто-то просит, чтобы его больная жена снова поправилась; кто-то говорит, что его сын потерпел неудачу и в следующий раз Бог должен, пожалуйста, позаботиться о нем; кто-то говорит, что его дочь очень выросла и трудно найти ей парня — помоги мне. Таковы молящиеся. Все это очень светские занятия, очень обыкновенные. Почему их называют молитвами? Что священного в них? В них, кажется, нет ничего священного. Можно сидеть в храме, но большой разницы не будет.

Если молитва может быть мирской, тогда обыкновенные занятия могут быть священными. Таков вклад даосов в мир. Они говорят, что занятие — это не настоящая вещь, настоящим является сознательность, которую вы вносите в него.

Например, можно бороться. Даосский борец, прежде всего, кланяется противнику. Даосский борец, прежде всего, должен поклониться противнику и медитировать на противника, как на Бога, как на божественное — не как на врага. Если он не может медитировать на врага, как на Бога, как на друга, тогда он не даос. Тогда он обыкновенный борец. Но если он видит того же Бога в своем противнике, какого чувствует в себе, тогда борьба является борьбой только на поверхности; глубоко внутри он стал молящимся.

Теперь если вы посмотрите со стороны, вы будете очень озадачены. Двое сражающихся на мечах, прежде всего, должны посмотреть друг другу в глаза, в окно глаз друг друга, чтобы почувствовать существо друг друга. Чужое существо подобно своему собственному. Затем они сражаются, но сражение выглядит совершенно иным. Сражение не агрессивно, сражение не эгоистично, сражение как игра. И борющиеся или сражающиеся не заинтересованы в убийстве друг друга. Они даже не заинтересованы в защите себя. Они просто расслабляются и входят в состояние всеприятия. Тогда есть две танцующие энергии. Со стороны кажется, что это борьба, но изнутри это просто танец двух энергий. Это почти любовное дело, это встреча двух энергий.

И вы будете удивлены, узнав, что если кто-то поразил своего соперника, то считается, что он пока не находится в состоянии всеприятия. Он все еще эгоист, и поэтому он поразил другого.

Иногда так случается, что два даосских борца борются вновь и вновь годами и никто не терпит поражения — оба не эгоисты. Как можно поразить не-эгоисту не-эгоиста? Оба были неагрессивны. Оба пребывали в такой потрясающей любви, что никто не мог поразить другого.

Двое сражающихся на мечах могут бороться часами и не причинять вреда друг другу. Это искусство. Все искусство в том, чтобы быть настолько пустым, чтобы мечу нечего было рубить. Сейчас, если кто-то ударяет вас, вы отступаете; если кто-то ударяет вас, вы сопротивляетесь. Даосское искусство таково: если кто-то ударяет вас, вы расширяетесь. Вы принимаете атаку в себя и поглощаете её.

Если кто-то бросает на вас энергию, не боритесь с этой энергией, поглощайте её. Он дает вам энергию, а вы боретесь с ней. Лучше поглощайте её. Испытайте это когда-нибудь. Если кто-то ударит вас или стукнет кулаком, попытайтесь однажды поглотить это. Просто попробуйте. Не отвердевайте, не становитесь жестким, пусть это поглотится вами. Вы удивитесь. Вы удивитесь, потому что это будет совершенно новое переживание. Если есть два борца и один из них поглощает энергию другого, какую бы энергию тот ни выбрасывал, тот, кто выбрасывает свою энергию, будет поражен. Не другой поразил его, он поразил сам себя. Он становится слабее и слабее и будет поражен. А другой выйдет из борьбы очень насыщенным.

Каждое занятие может быть обращено в медитацию. Даже такие искусства убивать, как стрельба из лука, могут быть обращены в ненасильственные искусства.

Эго твердо и мужественно. Дао верит в женственное. Эго агрессивно, женственное восприимчиво. Дао верит в восприимчивое. Дао верит в то, чтобы стать лоном. Эго, мужественное эго, нацелено на то, чтобы скорее проникать, чем принимать проникновение. Мужественное эго всегда пытается проникнуть в другого — как в сексе. Как в сексе, так и везде.

Наблюдали ли вы, как это происходит каждодневно? Возможно, вы не думали об этом в таком аспекте. Женщины всегда победители. Наполеон может быть великим человеком вне своего дома, но когда он возвращается, он — ничто. Женщина может быть очень тоненькой, может быть маленьким комочком, но она доминирует. Каждый муж — ощипанная курица. Я говорю — каждый. Если можно найти мужа, который не является ощипанной курицей, то знайте — он даос. Тогда он не мужественный, и поэтому он — не ощипанная курица. Он уже женственный. Каждый муж вынужден быть ощипанной курицей, потому что эгоистическая энергия никогда не может победить неэгоистическую энергию.

Разве вы не видели этого? Женский плач очень могущественен. Можно иметь все мускулы мира, можно быть великим Мухаммедом Али, но даже Мухаммед Али, когда его подружка плачет, просто не знает, что делать. Слезы кажутся более могущественными. В чем сила женских слез? Она так хрупка, так ранима, так мягка — откуда же исходит сила женщины? Почему она доминирует? Как она управляется с этим? Она управляется без управления. На самом деле она говорит, что она просто пыль под вашими ногами. Вот как она управляется. Она массирует ваши ноги. Вот как она управляется. Она заботится о вас. Она служит вам тысячью и одним способом. И вот так она становится победителем. Она никогда не пытается проникнуть в вас, она никогда не пытается завоевать вас — и в этом её победа. Она беззащитна. Но какая-то великая сила исходит все же из некоторого неведомого источника.

Даосы говорят, что это сила водного элемента. Мужчина подобен скале, а женщина — воде. Когда вода падает на скалу, скала исчезает, становится песком — рано или поздно. Это лишь вопрос времени. При первом контакте воды со скалой скала так сильна, а вода так мягка, что логически нельзя представить, что однажды вода разрушит скалу, что скала исчезнет в песке, а вода все еще будет водой.

Это Лао-цзы называет «путь течения воды» — сила женственного.

Энергия мужского начала — это энергия лесоруба. Видели ли вы, как лесоруб валит дерево? Это энергия мужественности — разрушительная, агрессивная, насильственная. Энергия женского начала — это энергия страдания. Мужское начало скорее борется с жизнью, чем плывет с ней; женское начало идет с жизнью, плывет с ней, не борется с ней. Женственное податливо, уступчиво, более текуче.

Если кто-то изучает стрельбу из лука, он может изучать её, как энергию мужественности. Тогда он технически станет знатоком, но упустит более глубокое искусство.

Ли-цзы изучал стрельбу из лука и поразил цель.

Вот человеческое понимание. Если вы поразили цель, то вы изучили искусство. Что же еще нужно? Если из ста раз вы можете поразить цель все сто, стопроцентным попаданием, то что же еще нужно?

Немецкий профессор Херригель изучал стрельбу из лука с Учителем дзэн в Японии. Он обрел совершенство, стопроцентное совершенство, ни единого промаха по цели. Естественно, он сказал Учителю: «Что же еще? Что теперь мне еще учить здесь? Могу ли я теперь уйти?» Учитель сказал: «Вы можете идти, но вы выучили только азбуку моего искусства». И Херригель сказал: «Азбуку вашего искусства? Теперь мое попадание в цель стопроцентно». Учитель сказал: «Кто говорит о цели? Каждый дурак может сделать это простой практикой. Здесь нет ничего особенного. Теперь начинается настоящее».

Послушайте. Когда лучник берет свой лук и стрелу и направляет её в цель, имеется три вещи: лучник — самое фундаментальное и основное, источник, самое внутреннее. Затем стрела, которая пойдет от лучника к цели. И наконец, бычий глаз — цель, самое отдаленное. Если вы поразили цель, вы прикоснулись к самому отдаленному, вы коснулись периферии. А нужно коснуться источника. Можно стать знатоком поражения цели технически, но это не так много — не много, если вы пытаетесь проникнуть в более глубокие воды. Вы знаток, вы человек знания, но вы не человек познания.

Стрела движется от вас, но вы не знаете, из какого источника движется стрела, с какой энергией. Как она движется? Кто движет её? Вы не знаете этого. Вы не знаете лучника. Стрельбу из лука вы изучили, вы достигли мишени, стопроцентное совершенство было вашей целью, на уровне стопроцентного совершенства вы эффективны, — но это о мишени. А что о вас? Что о лучнике? Произошло ли что-нибудь в лучнике? Изменилось ли ваше сознание хоть немного? Нет, ничего не изменилось. Вы — технический специалист, вы не настоящий художник.

Даосы говорят, что главное — это видеть источник, из которого исходит это нацеливание, из которого эта стрела берет свою энергию. Кто попадает в мишень? Что есть его энергия? Что за существо спрятано в вас? Вот настоящая цель. Если цель такова, то тогда все правильно, даже если вы иногда и промахиваетесь мимо внешней мишени.

Об одном великом лучнике из Японии говорят, что он постоянно промахивался мимо своей мишени. Он был величайшим Учителем, но никогда не мог попасть правильно.

Он, должно быть, был человеком вроде меня. Как раз несколько дней назад Прийя задала вопрос, на который я еще не ответил. Она спрашивала: «Бхагаван, можете ли вы ходить прямо?» Никогда не пробовал!

Тот Учитель, должно быть, был человеком, вроде меня, тем, что не может ходить прямо. Он, должно быть, был пьяницей. Поэтому он обычно промахивался. Он никогда не достигал цели, ни разу в жизни. Но он был известен по всей Японии как величайший Учитель.

В чем была его тайна? Его тайна была совершенно иного рода. Он проник в источник, он сделал мишенью свой центр.

Смысл не в периферии. Вы можете попасть или промахнуться, но смысл совсем не в этом. Смысл в том, преуспели ли вы в центрировании вашего существа? Достигнута ли эта цель?

Достижению внешней цели служит энергия мужского начала, достижению вашего внутреннего источника служит энергия женского начала. Чтобы достичь внешнего источника, нужно быть агрессивным, амбициозным, концентрированным, внимательным, исходящим, экстравертом — стрела будет исходить, будет исходить из вас. Она будет двигаться прочь из вашего существа. Стрела будет двигаться в мир.

Чтобы двигаться в свой центр, нужно быть женственным, пассивным, неактивным, неделающим, не вмешивающимся, ву-вей, медитирующим; нужна медитация, расслабление, не-концентрированность. Нужно расслабить себя полностью и предельно. Когда вы ничего не делаете, тогда вы в своем центре; когда вы делаете что-то, вы уходите прочь. Приближение означает, что вы отбрасываете ваши занятия, вы учитесь, как быть неактивным, вы учитесь, как быть неделателем.

Учитель Херригеля сказал ему: «Вы стали делателем, совершенным делателем, но смысл не в этом. С тем, что вы могли выучить в Германии, не следует ехать в Японию. Мускульное искусство распространено на Западе, с этим нет проблем. Можно научиться стрелять. Но если вам нужно поехать в Японию, на Восток, то, пожалуйста, вам придется учить настоящее дело. Теперь вам придется брать свой лук, не будучи делателем; вам нужно натягивать стрелу, не будучи натягивающим; вам нужно наводить на цель без нацеливания. С вашей стороны не должно быть усилия, напряжения, делания. Нужно быть просто пассивным. Нужно скорее позволить этому случиться, чем делать это. Тогда вы будете центрированы».

Понимаете ли вы разницу между тем, что вы делаете что-то, и тем, что вы позволяете этому случиться? Если вы понимаете эту разницу, тогда вы можете понять эту притчу, иначе это будет трудно.

Позвольте мне напомнить вам, так как вы могли не отметить этого. Иногда, занимаясь любовью со своей женщиной, вы являетесь делателем. Тогда вы промахиваетесь. Да, было сексуальное высвобождение, но это был не истинный оргазм. Иногда это не является деланием, вы позволяете этому случиться. Тогда это тоже высвобождение, но с плюсом. Это оргазм. Вы ощущаете расширение. Вы становитесь огромным и обширным, вы достигаете самых границ сущего. В этот момент вы исчезаете как эго. Вас нет. Вы пульсируете от одной сердцевины к другой, вы пульсируете во всех своих слоях, но вы не делатель. Станьте делателем, и пульсация прекратится. Отбросьте делателя, и пульсация начнется снова.

Иногда, плавая в реке, вы начинаете просто лежать на поверхности воды. Плавание прекрасно, но нечего и сравнивать с тем, чтобы просто лежать на воде. Иногда, просто лежа на воде, не делая ни единого усилия, вы начинаете течь с рекой. Вы узнаете тогда переживание совершенно иного свойства. Река принимает вас на свои руки, река поддерживает вас, река и вы — больше не враги, вы в своего рода внутренней связанности. Вы в согласии с энергией реки; ваша энергия и энергия реки занимаются любовью. Наступает оргазм.

Иногда, сидя тихо, ничего не делая, вы осознаете состояние всеприятия. И спускается благословение. Иногда вы внезапно ощущаете его, глядя на звезды или деревья. Вы ничего не делали.

Такие моменты наступают в жизни каждого. Они приходят без спроса. Они приходят лишь тогда, когда вы их не ждете, они приходят, лишь когда вас нет, они прокрадываются внутрь, когда двери открыты и вы расслабились. Иногда из ничего и из ниоткуда приходит великое благословение. Такие моменты наступают в жизни каждого, но вы не наблюдаете их, вы не замечаете их. Они — дары Бога. Они напоминают вам, что вы в чужих землях, — возвращайтесь домой. Они — напоминания. Бог все время стучится в ваше сердце снова и снова — при всякой возможности, всякий раз, когда вы позволяете ему.

В воскресенье вы лежите в постели, и вам совершенно не надо спешить в учреждение, и дети проснулись и резвятся по комнате, и ваша жена готовит чай, и раздается шум самовара, молочника и уличного движения за окном, и вы поворачиваетесь в своей постели, снова натягиваете одеяло, и нет спешки, и некуда идти — воскресенье. Христианство дало только одну хорошую вещь — воскресенье. В индуизме нет воскресенья. Воскресенье — величайший вклад христианства. Можно поспать немного побольше, можно еще подержаться на плаву сна. Идут испарения из кухни, запахи кухни, готовится завтрак, а вы просто в состоянии расслабленности, без напряжения — внезапно вы ощущаете себя потрясающе прекрасно. Жизнь имеет смысл. Что-то расцветает в вас. Что-то неизвестное входит в вас. В эти моменты вы женственны.

Когда вы бежите в свое учреждение, в вас преобладает мужское начало. Вы можете гулять по улице, по которой ходите в свое учреждение каждый день, но когда вы гуляете, в вас преобладает женское начало. Когда вы гуляете, вы не направляетесь куда-либо конкретно, вы просто наслаждаетесь птицами на деревьях, и ветром, и утренним солнцем, и смехом детей, и видом детей, идущих в школу. Вы наслаждаетесь, вы не направляетесь куда-либо конкретно, в любой момент вы можете повернуть домой; нет цели, нет предназначения, вы просто наслаждаетесь утренней прогулкой — и внезапно он наступает, этот момент состояния всеприятия.

Наблюдайте эти моменты всеприятия, они — послания от Бога. Наблюдайте эти моменты всеприятия, заботливо храните их, вкушайте их больше. Приветствуйте их, чтобы их становилось больше, чтобы они становились доступнее вам. Приветствуйте гостя с благодарностью, чтобы он приходил чаще и чаще.

Дао говорит, что настоящее случается только тогда, когда вы в таком состоянии рассеянной расслабленности, что не можете сказать «я есть». «Я есть» означает, что вы в напряжении.

Ли-цзы изучал стрельбу из лука и поразил цель. Он искал совета у Куан-иня, который спросил его:

«Знаете ли вы, почему поразили цель?»

Этот Куан-инь — даосский Учитель и стрелок из лука. Ли-цзы спрашивал его о своей стрельбе и сказал: «Я стал знатоком; технически, технологически, я достиг своей цели. Я поразил мишень». Учитель спросил: «Знаете ли вы, почему поразили цель? Откуда? Кто вы? Кто тот, кто поразил цель? Всмотрелись ли вы глубоко в источник ваших энергий? Забудьте мишень и посмотрите на лучника. Стрельбу из лука вы изучили, а что о лучнике? Теперь вам нужно изучить лучника. И эти процессы очень отличаются. Вы изучили стрельбу из лука, но если вы хотите изучить лучника, вам нужно будет разучиться стрелять».

Изучая, вы узнаёте мир; разучиваясь, вы узнаёте себя. Изучая, вы накапливаете знания; разучиваясь, вы становитесь знающим. Изучая, вы запасаете; разучиваясь, вы становитесь обнаженным, пустым.

Учитель спросил: «Знаете ли вы, почему поразили цель?» Почему? Это имеет в виду Сократ, когда говорит своим ученикам: «Неисследованной жизнью не стоит жить. Вы можете преуспеть, но не стоит жить, если жизнь не исследована так глубоко, что вы узнали самый источник её, самое её основание».

Вы видите цветы на деревьях, но это не настоящее знание, если вы не идете глубоко и не знаете корней. Цветы основываются на корнях. Цветы — это не что иное, как выражение внутренней сердцевины корней. Корни несут поэзию, источник, сок, станут цветами, станут плодами, станут листьями. И если вы продолжаете подсчитывать листья, цветы и плоды и не проходите глубоко в темноту земли, вы не поймете дерева — ведь дерево в корнях.

Где корни лучника? Вы преуспели в поражении мишени — это цветение, но где ваши корни? Знаете ли вы, почему поразили цель? Знаете ли вы, почему эти цветы расцвели? Знаете ли вы, откуда, из какого источника? Цветок — это последнее дело, самое периферийное. Семя в корнях, корни — первичное дело, самое основное. Корни могут существовать без цветов, но цветы не могут существовать без корней. Вы можете сорвать цветок, и вырастет другой; на самом деле вырастет цветок еще лучше прежнего. Если вы сорвете цветок, то корни немедленно примут это испытание и пошлют еще больший цветок. Они скажут: «Посмотрим, кто победит».

Однажды у меня был садовник, очень редкий человек, большой мастер, который, бывало, выигрывал все состязания в городе. Никто не мог вырастить такие большие цветы, как он, все сорта цветов. И я спросил его: «В чем ваш секрет?» Он сказал: «Вот мой секрет: я подвергаю корни испытаниям». Я сказал: «Что вы имеете в виду?» Он сказал: «Я срываю цветы. Я не позволяю распускаться обыкновенным цветкам. Если дерево может дать сто цветов, я разрешаю только один — девяносто девять я срываю; я обрываю их немедленно, потому что это пустая трата сил. И корни становятся безумнее, безумнее и безумнее, злее и злее. И тогда вырастает величайший цветок — как бы сто цветков воплотились в одном. Наконец, корни победили. Вот мой секрет — я делаю их безумными».

Вы можете обрывать цветок, и он будет появляться снова, обрывать другой, и он будет возобновляться. Но обрежьте корень — и дерево умрет.

Учитель спросил: «Знаете ли вы, почему поразили цель?» Ученик сказал без какого-либо колебания, не ожидая ни единого мгновения: «Нет». Это честность. Ученик — настоящий ученик. Это сам Ли-цзы, человек, о котором мы говорили все эти дни. Он сказал: «Нет». Это честность.

Если я спрошу вас: «Знаете ли вы, кто вы?», только очень, очень честные ответят, нет. Нечестные начинают думать, раздумывать. Такой человек скажет: «Дайте подумать». О чем он собирается думать? Если знает, знает; если не знает, не знает. О чем он собирается думать? Думание означает попытку управиться с ответом, сфабриковать ответ. Если кто-то спросит вас: «Знаете ли вы Бога?», всегда ли вы скажете, нет? Нет, очень трудно найти человека, который скажет, нет. И именно этот человек может стать настоящим учеником, именно этот человек однажды сможет узнать.

Вы не скажете, нет. Кто-то скажет: «Да, Бог есть. Я знаю», а кто-то скажет: «Бога нет. Я знаю», но знают оба. Никто не может сказать «нет».

Этот ученик сказал нет — он настоящий ученик, истинный ученик, подлинный. Ученик должен открыть свое сердце перед Учителем, ученик должен быть обнажен. Он не должен ничего прятать — если вы прячете от Учителя, вы не растете.

Ли-цзы сказал: «Нет». Тогда Учитель сказал: «Еще не достаточно». Хорошо, вы добились прогресса. И ваше нет — хорошее на то указание, но этого еще не достаточно. Вам нужно пойти дальше, вам нужно идти еще дальше.

Он отправился снова практиковаться и после трех лет опять явился с отчетом к Куан-иню.

Что делал он эти три года? Он достиг своей цели, так что же он делал эти три года? Притча ничего не говорит об этом, потому что эта притча для того, чтобы медитировать над ней. Эта притча — одна из тех, что говорит немногое, а многое оставляет несказанным. Поэтому вам нужно медитировать над ней и заполнить пробелы. Вы должны найти, где эти промежутки. В этих промежутках располагается настоящее.

Что делал он три года? Когда вы поразили мишень, что еще можно делать? Теперь он разучивался. Учение было закончено, он поразил цель, обучение было завершено — так что же еще можно делать? Он разучивался, или он обращал свои глаза внутрь.

Посмотрите. Когда лучник берет лук и стрелу в руки, его глаза смотрят, естественно, на цель. Но что делал Ли-цзы три года? Когда он брал лук и стрелу, он смотрел на цель, но глубоко внутри он смотрел в себя. Цель становилась вторичной. Стрела его сознания становилась двухконечной — это то, что Гурджиев называет самовоспоминанием.

Когда вы видите меня, вы видите меня; ваше сознание как стрела с одним наконечником — устремлено на меня. Если вы измените... Это вы можете сделать прямо сейчас, и чтобы понять, нужно так сделать. Вы смотрите на меня, ваши глаза устремлены на меня. Если вы действительно устремлены на меня, вы забудете о себе. Это забывание. Теперь сделайте свое сознание стрелой с двумя наконечниками. Смотрите на меня и в то же время, одновременно, смотрите на себя. Смотрите на то, на что смотрите, и смотрите на смотрящего.

Когда вы слушаете меня, слушайте, но все время осознавайте и слушающего. Должен быть услышан говорящий и, кроме того, должен быть услышан слушающий. Тогда ваше сознание как стрела с двумя наконечниками. Сейчас оно как одностороннее движение: вы смотрите на меня, вы не смотрите на себя. Это род самозабвения. Если вы смотрите на меня и одновременно обретаете способность смотреть на себя, в этот момент происходит самоосознание. Будда называет это самьяк смрити; Кабир называет это сурати; Гурджиев называет это самовспоминанием. Но это одно и то же.

То, что делал Ли-цзы три года в лесу, было тяжелой задачей. Обучение было просто. Он был в мужском начале. Теперь ему надо было приобретать женское начало. Раньше он старался проникнуть в цель извне, теперь он начал двигаться вовнутрь, в утробу своего собственного бытия. Он приобретал женское начало.

Знание — это агрессия; познание — это пассивность.

В Дао говорят о двух типах ума: один называют муи, а другой — уи. Муи означает естественный, расслабленный, уи означает неестественный, напряженный. Когда вы боретесь с жизнью, вы существуете, как уи; когда вы течете вместе с жизнью, вы существуете, как муи. Плавая, вы действуете, как уи; лежа на воде, вы действуете, как муи.

Когда вы находитесь в состоянии всеприятия, это естественный ум, настроенный на целое, настроенный на Дао. Тогда эти птицы, поющие здесь, не нарушают; наоборот, они обогащают. Тогда все позволено. Все двери открыты. Вы не сопротивляетесь, не боретесь, вы просто есть. Это состояние муи.

Сначала Ли-цзы учился и создавал состояние уи; он стал очень, очень агрессивным, экстравертным, направленным вовне. Это была амбиция. Он преуспел; он достиг цели. Тогда Учитель сказал, что это ничто, нужно идти дальше. Что же он делал три года? Он становился муи; он расслаблялся. Он сидел тихо и ощущал состояние всеприятия. И постепенно он брал лук и стрелу и выстреливал в состоянии всеприятия. Он не стрелял в цель — он позволял ей получить выстрел. Это было трудно. Он не стрелял — он ожидал, что это состояние выстрелит само.

Дата добавления: 2015-06-04