Умозрительные и деятельные главы, выбранные из семисот глав Греческого Добротолюбия 3 страница

121. Желающий всем человеком спастися и алчущий обóжения их, Бог, их кичение и тщеславие, как бесплодную смоковницу иссушает проклятием (Мф. 21, 19), чтоб они, предпочетши действительную праведность тому, чтоб только казаться праведными, и сбросив с себя лицемерный хитон добронравной показанности, неподдельно приступали к добродетели, как сего хочет Божественное слово, и благочестно прочее проводили жизнь, стараясь паче пред Богом держать доброе расположение души, нежели пред людьми выставлять внешне добронравную показность [3, 74].

122. Диавол и враг есть Божий и мститель. Враг, – когда из ненависти к Нему, являя притворную, ко пагубную, любовь к нам человекам, при возбуждении разных страстей, сластью от них чаемой прельщает произволение наше предпочитать вечным благам временные и ими похищая все расположение души, совсем отторгает нас от любви Божественной и делает произвольными врагами Сотворившего нас. Мститель, – когда излив всю к нам ненависть требует казни в наказание нам, чрез грех сделавшимся, как бы подчиненными ему. Ибо ничто так не любезно диаволу, как видеть человека казнимым. Когда же это бывает ему попущено, он, подобно бури, налетает на тех, на коих по попущению Божию получил власть, придумывая одни за другими наведения им непроизвольных страданий (за произвольные страсти), не повеление Божие исполнить хотя, но желая насытить свою к нам страстную ненависть; чтоб душа, изнемогши под тяжестью скорбей и бед отбросила всякую надежду на Божественную помощь, и наведение прискорбных случайностей, вместо вразумления, сделала причиной потери веры в самое бытие Бога [3, 80].

123. Без Божия попущения и сами демоны ни в чем не могут служить диаволу. Ибо Бог ведает, как с подобающим человеколюбным и благим промышлением попускать диаволу чрез слуг своих совершать разные наказания за то, в чем мы согрешили. Явно сие показывает Писание в сказании об Иове, в коем пишется, что диавол совершенно ничего не мог сделать Иову без Божественного соизволения [3, 83].

124. Благ сущи Бог и желая совершенно исторгнуть из нас семя зла т.е. похотение сластолюбное, лишающее ум Божественной любви, попускает диаволу наводить на нас прискорбности и страдания: чтоб чрез прискорбности и очистить душу от яда предшествовавших похотений и внедрить в нее ненависть и совершенное отвращение от настоящих, льстящих одной чувственности, – как ничего полезного кроме мучительных последствий не доставивших при прежнем, удовлетворении их: и чтобы таким образом самую мучительную и человеконенавистную силу врага сделать обстоятельственной причиной возвращения к добродетели тех, кои произвольно погрешили против нее [3, 86].

125. Страждущий за попрание Божией благодати, если познает цель врачующего его Божественного промышления, то и случившуюся прискорбность с благодарностью приемлет радуясь, и грех за который наказуется охотно исправляет; а кто нечувствительным остается к таким врачевательным намерениям, тот и данной ему благодати праведно лишается и предается смятению страстей, оставлен будучи в дело приводить то, к чему внутри имел расположение и стремление [3, 89].

126. Кто по Божию попущению к исправлению его наводимую на него чрез невольные искушения скорбную беду, с благодарностью не приемлет и самомнение, по коему кажется себе праведным, раскаявшись не отлагает; тот как противящийся Божественным определениям праведных судов и произвольно не соглашающийся быть по Божественному повелению под игом вавилонского царя, предается в плен, терпит цепи и узы, голод, смерть и меч, и совсем изводится из своей земли. Все это и многое другое подобное терпит и тот, кто, как из земли своей изводится из благонастроения и навыка в духе добродетели и ведения, по причине нехотения своего, из гордости и суетного о себе мнения в очищение своих грехов, благоволительно побыть, по Божественному Апостолу, въ скорбяхъ, нуждахъ и теснотахъ (2 Кор. 12, 10; 6, 4). Ведал великий Апостол, что уничижение внешнее чрез тягостные телесные положения имеет свойство сохранять в душе Божественные сокровища; почему благоволительно претерпевал их, и для себя и для тех, которым должен был явить в себе образ веры и добродетели; чтоб они, хотя бы по своей вине пострадали что-либо, подобно оному, подвергшемуся епитимии, Коринфянину (1 Кор. 5, 5), имели пред собою невинно страждущего в утешение себе и в подражание его терпению [3, 91].

127. Божественный Апостол разные действа Святого Духа называет разными дарами, одним и тем же Духом сообщаемыми (1 Кор. 12, 4). Такое явление Духа подается по мере сущей в каждом веры, в причастии известного дара; именно каждый из верующих, соответственно вере и сущему в нем душевному настроению, соразмерное приемлет действо Духа, дающее ему достаточное к исполнению такой или другой заповеди расположение и силу [3, 96].

128. Как один получает слово премудрости, другой – слово разума, иной – веру, а иной – иное какое из исчисленных великим Апостолом дарований (1 Кор. 12, 8-12): так один получает чрез Духа дар совершенной, непосредственной и ничего вещественного не имеющей любви к Богу, по мере веры; другой чрез того же Духа получает дар совершенной любви к ближнему; иной – другой какой дар, по тому же Духу как я сказал; так как каждый имеет свой действующий в нем дар. Ибо всякое действенное и сильное к исполнению заповеди расположение Апостол называет даром Духа [3, 97].

129. Вера есть сила, все внутри в благонастроении содержащая, или есть самое благонастроение, подающее преестественное, непосредственное, совершенное единение верующего с веруемым Богом [4, 8].

130. Поелику человек, состоя из души и тела подлежит действию двух законов т.е. закону плоти и закону духа, из коих закон плоти имеет действо чувственное, а закон духа – мысленное или духовное; при чем закон плоти, чувственно действуя, обыкновенно связует с веществом, а закон духа, мысленно или духовно действуя, непосредственное производит единение с Богом: то совершенно в порядке бывает, что кто не размыслитъ въ сердце своемъ (Лк. 11, 23) – то есть – не пресечет совершившегося чрез веру непосредственного единения с Богом; тот, как бесстрастный, паче же как богом сделавшийся в силу единения с Богом чрез веру, речетъ горе сей: прейди отсюду тамо, и прейдетъ (Мф. 17, 20): каковым изречением, как перстом указывается, что мудрование и закон плоти во истину тяжел и неудободвижим, для естественных же наших сил и совсем недвижим и не колеблем [4, 9].

131. В естество человеческое чрез чувственность так укоренилась сила неразумного животолюбия, или животности, что многие ничем иным почитают человека, как плотью, имеющей способность только к наслаждению настоящей жизнью [4, 10].

132. Господь, – сказав: ищите прежде царствия Божия и правды его (Мат. 6, 33), т.е. прежде всего познания истины, и потом деятельного упражнения в стяжании преподобных нравов, – ясно показал, что верующим должно искать единого Божественного ведения и, украшающей его делами, добродетели [4, 16].

133. Поелику многое потребно, чего верующие должны искать для Богопознания и добродетели, каковы: освобождение от страстей, терпение искушений, разумение добродетелей, и видов соответственных им деяний, изгнание пристрастия души к плоти, отчуждение расположения чувства к чувственному, совершенное отстранение ума от всего тварного, – и обще сказать, – бесчисленное есть множество вещей, кои потребны для удаления от греха и неведения и стяжание ведения и добродетели: то Господь и сказал: вся, елика аще воспросите въ молитве, верующее приимете (Мат. 21, 22), – выражая тем, что вообще всего, что способствует к Богопознанию и добродетели и притом этого одного благочестивые с разумом и верою должны искать и испрашивать: ибо это все душеспасительно для нас и Господь всегда подает сие просящим у Него [4, 17].

134. Вонею животною въ животъ (2 Кор. 2. 16) был Апостол, как своим примером располагающий верных деятельно стремиться к стяжанию благоухания добродетелей, – или как проповедник, послушных слову благодати переводящий от жизни чувственной к жизни духовной; вонею же смертною въ смерть был он для тех, которые от смерти неведения низринулись в смерть неверия, дав им воcчувствовать ожидающее их осуждение [4, 24].

135. Три есть силы в душе, – разумная, раздражительная (энергическая) и похотная. Разумной силою ищем мы знать что благо; похотной – вожделеваем познанного блага, а раздражительной подвизаемся и боремся из-за него. Любящие Бога, стремясь этими силами к Божественной добродетели и ведению, и одной ища, другой вожделевая, третьею подвизаясь, приемлют нетленную пищу и утучняющее ум ведение Божественных вещей [4, 25].

136. Бог, создавшии человеческое естество, вместе с дарованием ему, по воле Своей, бытия, сочетал с ним и силу исполнять достодолжное; под силою же сею разумею существенно в естество наше вложенное движение (влечение) к совершению добродетелей, которое сознательно проявляется на деле по воле того, кто имеет его [4, 27].

137. Человек, если будет держаться одного чувственного, свойственного телу, различения вещей по приятности и неприятности их; то, преступив Божественную заповедь, вкушает от древа познания добра и зла, т.е. от чувственного бессловесия, или неразумности, одно умея добре различать, что служит к сохранению целости тела, и вследствие того приятное принимать, как доброе, а неприятного избегать, как злого. Если же он будет всецело держаться одного умного рассуждения, добре различающего временное от вечного, то сохранив Божественную заповедь, вкушает от древа жизни, т.е. премудрости, в уме созидающейся, одно умея добре различать, что служит ко спасению души, и вследствие того славу вечных благ принимать, как добро, а тленность благ временных отвергать, как зло [4, 34].

138. Добро для ума есть бесстрастное расположение к духовному, а зло - страстная склонность к чувственному. Для чувства же добро есть страстное движение к телу, по вкушению сластолюбивой похоти, а зло - неприятное состояние вследствие лишения сего [4, 35].

139. Виноград дает вино; вино причиняет опьянение; опьянение – исступление (злое, – временную потерю смысла). Не так ли и живодейственный ум, – который можно уподобить винограду, – будучи возделываем добродетелями, порождает ведение, а ведение порождает доброе исступление, исторгающее ум из уз чувственных [4, 37].

140. Вместе с помышлениями о чувственных вещах лукавый злокозненно влагает и воображения их внешних видов и форм, чрез кои обыкновенно возбуждаются страстные вожделения тех вещей по одной их наружности, когда разумная наша деятельность останавливается в своем прехождении к мысленному и духовному через (или сквозь) посреди сущее чувство. Тут то враг и успевает растлить душу, ввергнув ее в страстное волнение [4, 38].

141. Слово Божие есть свет и огнь, поскольку освещает естественные помыслы, и попаляет неестественные; равно как поколику разгоняет мрак чувственной жизни для тех, кои чрез исполнение заповедей стремятся к чаемой лучшей жизни, а тех, которые самоохотно по любви к плоти держатся этой темной ночи жизни (чувственной) казнит огнем суда и осуждения [4, 39].

142. Сила ума нашего по естеству способна к познанию телесных и бестелесных существ; о святой же Троице ведение приемлет она по единой благодати, веруя только, что она есть, но отнюдь не дерзая пытать, что она есть по естеству, как (это делает) демонский ум.

143. Чистым оком веры узревший благолепие будущих благ охотно повинуется повелению изыти из земли своей, от сродства своего, и из дома отчего, оставляя всякое сочувствие и пристрастие к плоти, чувству и всему чувственному, и бывая, если случится какое с сей стороны искушение, выше естества, как предпочетший естеству причину его, подобно великому Аврааму, предпочетшему Исааку Бога (Быт. 22 и 1 и д.) [4, 50].

144. Кто не славы ради, ни в видах лихоимания, ни из лести и человекоугодия, ни для показности (1 Фес. 2, 3-5) старается проходить добродетель и изучать Божественные Писания, но все для Бога и делает, и говорит, и помышляет, сей с разумом шествует путем истины [4, 51].

145. Кто постится и воздерживается от всякой страстевоспалительной пищи и другого много делает такого, что может способствовать к избавлению души от греховных влечений, тот уготовляет путь, о коем говорится – (Лк. 3, 4): уготовайте путь Господеви. А кто по тщеславию, или лихоиманию, или из лести и человекоугодия, или для другого чего-либо, а не для Богоугождения берет на себя такой образ жизни, тот не творитъ правыми стезей Божиихъ: труд для уготовления пути подъемлет, а Бога сшествующим путем сим иметь не сподобляется [4, 52].

146. Посвятивший себя истинной жизни, зная, что всякая прискорбность, произвольная ли или невольная, бывает смертью для породительницы смерти – похоти (Иак. 1, 15), всякие сретения острых невольных искушений принимает с радостью и веселием, терпением делая сии прискорбности путями удобными и гладкими, – къ почести вышняго звания (Флп. 3, 14), незаблудно препровождающими его, благочестно по ним Божественное течение совершающего. Ибо смерти породительница есть похоть; а смерть похоти есть прискорбность, произвольная, или помимо воли находящая [4, 55].

147. Всяк много-изгибистую и многосоставную, со всем чувственным многообразно сплетшуюся похоть подавивший воздержанием, пути стропотные соделалъ правыми, а сретенные несносные и жестокие прискорбности поправший терпением, пути острые соделалъ гладкими. Почему Он в награду за добродетель и за труды ради ее, как добре и законно их подъявший, и похоть победивший вожделением добродетели, а болезненность скорбей подавивший возлюблением истины, тем же и другим мужественно совершивший Божественные подвиги, узритъ, по писанному, спасение Божие (Ис. 40, 5) [4, 56].

148. Стропотности (т.е. кривости и извилины) произвольных страстей, т.е. движения похоти, воздержанием выпрямивший, и острые случайности непроизвольных искушений, т.е. разные виды прискорбностей, терпением угладивший, и сделавший путями ровными, – сей по правде узрит спасение Божие, как сделавшийся чист сердцем, коим, в силу добродетелей и благоговейных созерцаний, узревает Бога в конце борений и подвигов, по слову Господа: блажени чистии сердцемъ, яко тии Бога узрятъ (Мф. 5, 3), приемля за труды в совершении добродетелей, благодать бесстрастия, кроме которого никто не узритъ Бога [4, 58].

149. Ум, пока имеет в себе живущим памятование о Боге, взыскивает Господа чрез созерцание (Пс. 26, 4. 8), но непросто, а въ страсе Господни (2 Пар. 26, 5), т.е. с исполнением заповедей. Ибо ищущий Господа без сего исполнения, не находит Его, потому что не в страхе Господнем взыскал Господа. И благопоспешитъ ему Господь (там же); ибо всякому с ведением делающему должное благопоспешает Господь, и научая его разным добродетелям, и открывая ему истинное значение вещей сотворенных [4, 62].

150. Без веры, надежды и любви, как из худого ничто в конец не истребляется, так и из доброго ничто совершенно не установляется в нас. Вера убеждает боримый ум прибегать к Богу и возбуждает его к дерзновению уверением в готовности для него всяких духовных орудий; надежда бывает для него необманчивою поручительницей за Божественную помощь, обещая истребление противных сил, а любовь делает его неудобоотторжимым, лучше же совсем неотторжимым от родственного сочетания с Божественным, даже и во время самой брани, прилепляя всю силу его расположения к вожделению Божественного [4, 68].

151. Вера утешает боримый ум, воодушевляя его несомненностью в помощи; надежда, пред очи представляя уверованную помощь, отражает нападение сопротивоборцев; а любовь делает мертвым (или бездейственным) для Боголюбивого ума приражение врагов, совершенно обессиливая его вожделенным устремлением к Богу [4, 69].

152. Обращение к Богу само собою ясно свидетельствует о полнейшем сердечном восприятии Божественной надежды, без коей никогда, ни у кого, ни по чему, не бывает устремления к Богу: ибо надежде свойственно представлять пред очи будущее как настоящее и удостоверять боримых супостатской силою, что от них отнюдь не отступает покровительствующий им Бог, за Коего и ради Коего святым предлежит брань. Ибо без какого-либо чаяния трудно или удобоисполнимого, никогда ни у кого не бывает обращения к добру [4, 71].

153. Всякий ум, Божественной силою препоясанный, как бы старейшинами какими и князьями имеет: – силу мыслительную, в коей порождается разумная вера, научающая всегда созерцать неизреченно присущим Бога и будущими благами надеждою наслаждаться, как настоящими, – силу вожделительную, в коей установляется Божественная любовь, прилепляющая произволение к вожделению чистейшего Божества и неотторжимым держащая расположение к вожделенному; – и силу раздражительную, в коей сильно водворяется Божественный мир, все движение вожделений устремляющий к возлюблению Божества. Сии силы всякий ум имеет содейственницами своими в искоренении зла и в насаждении и хранении добродетели [4, 73].

154. Тому, кто не очистился прежде от страстей, не должно касаться рассматривания естественных вещей, потому что образы чувственных вещей могут вовлечь в страсть ум, не совершенно освободившийся от страстей. Ибо ум, из угождения чувственности долго останавливающийся в мечтаниях своих на видимостях чувственных вещей, бывает производителем нечистых страстей и чрез созерцание к сродным ему мысленным вещам перейти не имеет силы [4, 75].

155. Кто во время восстания страстей мужественно заключит чувство, совершенно изгонит мечтание и память о чувственных вещах, и совсем подавит естественные движения ума к исследованию того, что вне его: тот победоносно посрамит, с помощью Божественной благодати, восставшее на него злое и тиранское насилование страсти и диавола [4, 76].

156. Когда бывают ум безумен, гнев неудержим, похотение скотско, и вследствие того неведение, своеволие, и срамные движения овладевают душой: тогда греховный навык с силою выступает, сплетшись с разными чувственными сластями [4, 77].

157. Уму, научившемуся разумно избегать невидимых схваток или столкновений (с невидимыми врагами), не следует ни приступать к естественному рассуждению, ни что-либо другое делать во время нападения злых сил, но только молиться, утомлять трудами тело, пресекать со всем тщанием вещественное мудрование, и блюсти стены града, – разумею, – сторожевые душевные добродетели, или способы хранения добродетелей, т.е. воздержание и терпение; чтобы как-нибудь враг, прельстив душу десными и похитив ее склонение на свою сторону, не отдалил ее от Бога, напояя ее развращениемъ мутнымъ (Авв. 2, 15), и мнимым добром не увлек сердца, ищущего лучшего, к худшему [4, 78].

158. Кто рассудительным и всеобъемлющим воздержанием и терпением мужественно заключил чувства, и чрез душевные силы входы к уму чувственных образов преградил; тот удобно расстраивает все злые козни диавола, обращая его вспять со стыдом темъ же путемъ, какимъ пришелъ (4 Цар. 19, 33) [4,79 ].

159. Кто во время восстания искушений воздерживается от помышлений о вещах, прилежит же молитве с собранием ума от всего к себе самому и к Богу, тот убивает грехотворную склонность, и тем со стыдом обращает вспять диавола, восставляющего сказанную склонность, в надежде на которую он и подступил к душе с обычной ему дерзостью, гордостными восставая против истины помыслами: что, и познав, и пострадав, и сделав великий Давид, по опыту очень хорошо знавший порядок всех мысленных браней, сказал: внегда востати грешному предо мною, онемехъ и смирихся, и умолчахъ отъ благъ (Пс. 38, 2. 3): и после него Божественный Иеремия, повелевающий народу не исходить на нивы, и на пути не ходить, понеже мечь вражий обитаетъ окрестъ (Иер. 6, 25) [4, 82].

160. Естественные пожелания и удовольствия не подвергают укору тех, кои испытывают их, так как они суть необходимые следствия устроения нашего естества. Ибо естественное доставляют нам, и помимо воли нашей, удовольствие, – и прилучившаяся пища, удовлетворяющая предшествовавший голод, – и питие, утоляющее томление жажды, – и сон, обновляющий силы, истощенные бодрствованием, – и все другое, что бывает у нас, по естественным потребностям, необходимое для благосостояния нашего естества, и благопотребное к стяжанию добродетели для ревнителей о том. Все такое уместно и во всяком избегающем греховного поползновения в разумных однако же пределах, не допускающих, чтоб он подвергся чрез то рабству, произвольно образующихся в нас, укоризненных и противоестественных страстей, не имеющих другого в нас начала, кроме неуправляемого разума движения естественных потребностей и пожеланий, которые и прирождены не с тем, чтоб сшествовать нам в бессмертную и долговековую жизнь [4, 90].

161. Высочайшей благости дело есть, что она не только божественные и бестелесные естества мысленных тварей сделала отображениями неизреченной Божеской славы, как способные сообразно с своею приемлемостью воспринимать все недомыслимое благолепие неприступной красоты; но и в тварях чувственных, во многом недостаточествующих пред существами мысленными, отпечатлела явные следы своего величия, могущие ум человеческий, в них углубляющийся, переносить прямо к Богу, восторгая его выше всего видимого, как бы вводя в область верховного блаженства [4, 96].

162. Деятельное любомудрие деятеля делает высшим страстей, а созерцательное знателя ставит выше всего видимого, возводя ум его к сродным ему предметам [4, 100] [4, 100].

163. С деянием соединяющий ведение, и с ведением деяние есть престол Божий и подножие ног Его: престол по ведению, подножие по деянию. Если же кто назвал бы небом такой человеческий ум очищенный от всякого мечтания о вещественном и всегда занятый, или паче украшенный отрешенными помышлениями о Божественном, тот, мне кажется, не зашел бы за пределы истины [5, 1].

164. Началом движения всякой страсти служит обыкновенно сродный с нею чувственный предмет. Ибо без такого предмета, который бы чрез посредство какого-либо чувства привлекал к себе силы души, страстное движение никогда не породилось бы; так как страсть без чувственного предмета не бывает. Не будь жены, не будет блуда; не будь яств, не будет чревобесия; не будь злата, не будет златолюбия. Так всякого страстного движения естественных наших сил началом служит чувственный предмет, или бес, чрез него разжигающий душу на грех [5, 3].

165. Между Богом и человеком стоят предметы чувственные и умно созерцаемые. Ум человеческий, желая пройти до Бога, не должен быть порабощен вещам чувственным в деятельной жизни, и отнюдь не задерживаемым предметами мысленными в жизни созерцательной [5, 5].

166. Гнев Божий есть болезненное чувство обучаемых; причиняется же сие чувство болезненное наведением невольных неприятностей в жизни, коими Бог часто приводит к скромности и смирению ум, надмевающийся добродетелью и знанием, давая ему чрез них познать самого себя и сознать свою немощь, воcчувствовав которую он отлагает суетное надмение сердца [5, 9].

167. Гнев Господа есть сокращение или пресечение подаяния Божественных даров, которое (пресечение) бывает на пользу всякому уму, высоко и много о себе думающему, и хвалящемуся от Бога данными ему благами, как бы они были плодом его собственных добродетелей [5, 10].

168. Божественный, яко воистину, предел и закон Промышления в течении событий есть наказывать так, чтобы несчастиями научить благодарности тех, которые в лучшем состоянии оказались неблагодарными, испытание настоящих прискорбностей делая путем к признанию Божественной силы, действовавшей в предыдущем благобытии: дабы иначе, если бы Провидением попущено было нам беспрепятственно надмеваться тем, что в нас есть хорошего, совсем не впасть нам в Богопротивную гордыню, возмечтав, что стяжание добродетели и ведения достигается собственными нашими естественными силами, а не благодатью [5, 12].

169. Мнящий о себе, что достиг уже верха добродетелей, никак не станет уже искать источной причины благ, одному себе приписывая силу преуспевать в добре, и сам себя за то лишая утверждения и ограждения спасения, – т.е. Бога. А кто чувствует в себе естественную скудость сил на добро, тот не перестает спешно тещи к Могущему восполнить недостающее ему [5, 14].

170. Праведно гнев посещает высокомудрствующий о себе ум, т.е. оставление его, или попущение ему потерпеть нападки от демонов, и в деятельности и в умствовании; чтоб он пришел чрез это в чувство естественной своей немощности и в сознание покрывающей его и все доброе в нем совершающей Божией силы и благодати и смирил себя далеко отревая от себя неестественную и чуждую ему высимость, дабы иначе не нашел на него другой гнев, – гнев отъятия ниспосланных прежде даров [5, 16].

171. Не образумившийся первым видом гнева, т.е. оставлением, и не смирившийся, признав его добрым научителем благодарности, встречает другой находящий на него гнев отъемлющий у него действие прежних дарований, и лишающий его охранявшей доселе силы. Ибо так говорит Бог о неблагодарном Израиле, представляя его под видом винограда: отыму ограждение его, и будетъ въ разграбление; и разорю стену его, и будетъ въ попрание; и оставлю виноградъ мой, и къ тому не обрежется, ниже покопается и взыдетъ на немъ, якоже на лядине, терние; и облакомъ заповемъ, еже неодождити на него дождя (Ис. 5, 5. 6) [5, 17].

172. Еще другой есть ведущий к нечестию путь, – нечувствие к потере добродетелей. Ибо привыкший оказывать неповиновение Богу (преслушанием заповедей) и Самого отречется Бога, когда позовет на то какое обстоятельство (угрожая за верность заповеди смертью): так как он плотскую жизнь предпочитает Богу и плотские удовольствия в чувствах сердца имеет лучшими всяких Божеских повелений [5, 18].

173. Боголюбивый и добродетельный человек, подобно Езекии, разумно препоясавшийся силою, против демонов, если когда случится ему испытать приражение злых духов, завязывающих с ним невидимо в уме брань, и он, молитвы ради, примет свыше от Бога посылаемого ему Ангела, т.е. большее слово премудрости, и, сокрушив, рассеет всю эту диавольскую фалангу, – и однако же не припишет Богу причину такой победы и спасения, но одному самому себе; – то таковой не воздает Богу по воздаянию Его (2 Пар.32, 25), не уравнив с великостью спасения множество благодарения, и с благодеянием спасшего не соразмерив свое к Нему благорасположение [5, 20].

174. Просветим ум Божественными разумениями, а тело благоукрасим соответственными сим разумением, образами его держания, сделав его, чрез отвержение страстей, разумным детелищем добродетели. Ибо прирожденные телу страсти, разумом управляемые, не имеют ничего укорного, но когда допускается их движение без этого ограничения, тогда они наводят укор. Почему говорится, что отвержение должно быть таких страстей, коих движение естественно, но коих употребление бывает часто не по естеству, не бывая управляемо разумом [5, 21].

175. Вознесшийся сердцем по причине полученных им дарований и возвысокоумствовавший, яко не приемь (1 Кор. 4, 7), праведно испытывает находящий на него гнев, когда Бог попускает диаволу сплестись с ним мысленно, и как поколебать деятельные его порядки добродетели, так и помрачить умственные его светлые разумения, чтобы он, воcчувствовав свою немощь, сознал где та сила, которая одна побеждает в нас страсти, и покаявшись смирился, отвергая дмение самомнения, и тем умилостивил Бога отвратить от него обыкновенно находящий на нераскаянных гнев, отъемлющий благодать, охраняющую душу и оставляющий пустым неблагодарный ум [5, 22].

176. Никто не может истинно благословлять Бога, если он не освятил тело добродетелями, и душу не просветил истинными познаниями. Благорасположение к добродетели есть лицо умозрительствующего ума, как на небо, подъемлемое на высоту истинного ведения [5, 27].

177. Блажен, кто воистину сознал, что Бог в нас, как в органах, совершает всякое дело и созерцание, добродетель и ведение, победу и мудрость, доброту и истину, так что мы совершенно ничего к сему от себя не привносим, кроме одного, желающего добра, расположения; каковое имея, великий Зоровавель говорит, обращая речь свою к Богу: благословенъ еси, иже далъ еси мне, премудрость и Тебе исповемся Господи Боже Отецъ нашихъ. Отъ Тебе победа, и отъ Тебе премудрость, и Твоя слава, и азъ рабъ Твой [2 Ездр. 4, 60. 59]. Как истинно благодарный раб все отнес он к Богу, все даровавшему, от Коего прияв, имел он премудрость; и Ему в исповедании приписав всю силу дарованных благ, кои суть, как сказано, сочетание победы и мудрости, добродетели и ведения, деяния и созерцания, доброты и истины: ибо они друг с другом сочетаясь, испускают лучи единой славы и светозарности Божией [5, 28].

178. Все совершенства святых явно были дарами Божиими, так что никто совершенно ничего не имея, кроме дарованного блага, которое само Богом, как Владыкой всяческих бывает соразмеряемо со степенью благодарности и благорасположения приемлющего, одного того обладателем остающегося, что посвящает Богу [5, 29].

179. Всякий из нас по мере сущей в нем веры, стяжает явное действие Духа: так что всякий сам для себя бывает раздаятелем благодати. Почему никто из благомудрствующих никогда не станет завидовать другому, обилующему благодатями, так как на нем самом лежит стяжать расположение, условливающее приятие Божественных благ [5, 34].

180. Причиной различия в раздаянии Божественных благ служит мера веры каждого (Рим.12, 6); соответственно же тому, как веруем, имеем мы и ревностную готовность действовать в духе веры. Итак делающий (дела в духе веры) мерою своей деятельности показывает меру веры, приемля и благодать в такой мере, в какой поверовал. А не делающий так мерою своего неделания показывает меру неверия, претерпевая и лишение благодати в такой мере, в какой вдался в неверие. Почему не хорошо делает завидующий добре действующим, когда явно в его, а не в чужих руках находится приумножение веры и дел, и затем приятие благодати, приходящей по мере веры (и сообразных с нею дел) [5, 35].

Дата добавления: 2015-06-04