Умозрительные и деятельные главы, выбранные из семисот глав Греческого Добротолюбия 4 страница

181. И почиетъ на Немъ, говорит Исаия, Духъ Божий, Духъ премудрости и разума, духъ совета и крепости, Духъ ведения и благочестия: исполнитъ Его Духъ страха Божия (Ис. 11, 3. 4). Свойственны же сим духовным дарам: – страху – воздержание от злых дел; крепости – делание дел благих; совету – различение противоположного долгу; благочестию ² безошибочное видение должного; ведению – самим делом постижение сокрытой в добродетелях разумности; разуму – совершенное душе расположение к познанному (вкушение его); премудрости – недоведомое единение с Богом, делающее по причастию богом того, кто его причастен бывает [5, 38].

182. Дух страха Божия есть воздержание от злых дел; духъ крепости есть усердное стремление и движение к энергичному исполнению заповедей; духъ совета есть навык различения (добра и зла), по коему разумно исполняем заповеди, отревая от лучшего худшее; духъ благочестия есть непогрешительное видение образов творения добродетелей, по коему действуя, никогда не отступаем от здравого суждения разума; духъ ведения есть верное понимание заповедей и разумных оснований их, на коих стоят и образы добродетелей; духъ разума есть сосложение с образами и основаниями добродетелей (решимость исполнить первые и действовать по вторым) или лучше сказать, претворение (себя по ним), по коему совершается срастворение естественных сил с образами и основаниями заповедей; духъ премудрости есть восторжение к Причине сущих в заповедях духовнейших разумений, и соединение с Нею, в силу коего, неведомо как, посвящаемы бывая, сколько это доступно людям, в сущее в Боге разумение вещей, сообщаем его другим людям речью, бьющей из сердца, как из некоего источника [5, 39].

183. Слепую имеет веру тот, кто по вере не исполняет заповедей Божиих. Ибо, если Божии заповеди суть свет (Притч. 6, 23); то явно, что без Божественного света остается тот, кто не исполняет Божиих заповедей, нося голословное, а не истинное Божественное звание [5, 45].

184. Никто, согрешая, не может представлять в извинение греха немощь плоти. Ибо единение с Богом-Словом, разрешением клятвы восстановило в силе все естество, сделав таким образом неизвинительным для нас склонение произволения на страсти. Божество Слова, будучи всегда по благодати соприсуще верующим в Него, заглушает закон греха сущий во плоти (Рим. 8, 2) [5, 46].

185. Знание, не обуздываемое Божественным страхом, производит надмение, внушая надмившемуся из-за него почитать собственным то, что даровано. Деятельность же, вместе с Божественной любовью множащаяся, не получая знания выше того, что следует делать, делает делателя смиренномудрым [5, 48].

186. Небесное жилище есть бесстрастный добродетельный навык, и знание, никакого заблуждения не имеющее, которое могло бы смущать мысли [5, 49].

187. Первое бесстрастие есть совершенное воздержание от злых дел, видимое в новоначальных; второе – совершенное отвержение помыслов о мысленном сосложении на зло, бывающее в тех, кои с разумом проходят путь добродетели; третье – совершенная неподвижность страстного пожелания, имеющее место в тех, кои от видимых вещей восходят к мысленным созерцаниям; четвертое бесстрастие есть совершенное очищение даже от самого простого и голого мечтания, образующееся в тех, кои чрез ведение и созерцание сделали ум свой чистым и ясным зерцалом Бога. Итак очистивший себя от страстных дел, и освободившийся от мысленного на них сосложения, и пресекший похотное к ним движение, и сделавший ум свой чистым даже от простого о них помышления, имея сии четыре главные бесстрастия, исходит из области тварей вещественных и вступает в чин существ мысленных, Божественный и мирный [5, 51].

188. Первым бесстрастием называется не трогающееся с места движение тела к действительному греху (побуждение есть, но ему не дают хода); вторым – совершенное отвержение душевных страстных помыслов, коим заморяется возможное по первому бесстрастью движение, не имея возбуждающих его к действию страстных помыслов; третьим – совершенная неподвижность похотения к страстям, ради коей и второе бывает, состоящее в чистоте помыслов; четвертым бесстрастием называется совершенное отложение в мыслях всех чувственных мечтаний, по коему получает начало и третье, не имея чувственных мечтаний, живописующих картины страстей [5, 52].

189. Начало и конец спасения каждого есть премудрость, которая начиная прежде порождает страх, а потом усовершившись к концу порождает любовь. Или лучше, по началу она сама смотрительно бывает страхом, чтоб удерживать любителя своего от худа, а потом к концу сама собою естественно оказывается любовью, исполняя духовным обрадованием тех, которые сожительством с нею заменили обладание всеми видимыми благами [5, 60].

190. Всякое исповедание смиряет душу, то научая ее признать, что она оправдана благодатью, то заставляя сознаться, что в прегрешениях своих она сама виновна, по причине нерадения своего [5, 62].

191. Исповедание бывает двояко по содержанию: одно бывает в чувствах благодарения за дарованные блага; а другое в чувствах самообличения и сознания в том, что наделано худого. Ибо исповеданием называется и благодарное припоминание Божиих благодеяний, добре воcчувствованных, и откровенное сознание худых дел виновными в них. Тоже и другое бывает породительницею смирения. Ибо смиряется обычно и тот, кто благодарит за блага, и тот, кто истязует себя за прегрешения: тот, считая себя недостойным дарованных благ; а этот, умоляя о получении прощения прегрешений [5, 63].

192. Страсть гордыни состоит из двух неведений, или несознаний, кои сошедшись во едино производят одно слиянное мудрование (гордостное). Ибо один тот горд, кто не признает ни Божеской помощи, ни человеческой немощности. Таким образом гордость есть Божественного и человеческого знания лишение [5, 64].

193. Тщеславие есть отступление от цели, которая по Богу, и переступление к другой цели, которая не по Богу. Ибо тщеславен тот, кто для своей, а не для Божией славы заботится о добродетели, и трудами своими имеет в виду накупить лишь человеческих непостоянных похвал [5, 65].

194. Человекоугодливый об одном том печется, чтобы внешнее его поведение было показно, и чтобы заслужить доброе слово льстеца, первым зрение, а вторым слух подкупая в свою пользу у тех, кои услаждаются или в удивление приводятся только видимым и слышимым, и добродетель определяют только тем, что показывают чувства. Человекоугодие таким образом будет добрых нравов и слов показывание пред людьми и для людей [5, 66].

195. Лицемерие есть притворение дружбы или ненависть прикрываемая видом дружбы, или вражда под прикрытием благоволения действующая, или зависть подражающая характеру любви, или жизнь красная притворным видом добродетели, а не действительной добродетелью, или притворение праведности, показанием только, будто она есть, соблюдаемое, или обман, имеющий вид истины; – что все ухитряются устроять в нравственной испорченности подражающие змию [5, 67].

196. Причина всех тварей и всех сущих в них благ есть Бог. Почему возносящийся добродетелю или знанием, и с мерою добродетели, т.е. преуспеяния в ней при помощи благодати, не сопростирающий сознание своей немощности, очевидно не избег злого духа гордыни; ради собственной славы делающий добро, себя предпочел Богу, пронзен будучи остном тщеславия; творящий добродетель или говорящий о ней, только да видимъ будетъ человеки (Мф. 23, 5), человеческое одобрение поставил выше Божеского, боля страстью человекоугодия; а подкрасивший свое поведение только честной представительностью добродетели злонамеренно для обмана и видимостью благоговеинства прикрывающий недоброе настроение сердца, торгует добродетелью по лукавству лицемерия. Не очевидно ли, что всякий из сих на другое нечто, а не к Причине всего направил цель свою [5, 68].

197. Демоны ни целомудрия не ненавидят, ни постом не гнушаются, равно как ни раздаянием имений, ни странноприимством, ни псалмопением, ни прилежанием к чтению, ни уединением, ни высокими умозрениями, ни спанием на голой земле, ни бдением, ни всем другим, чем характеризуется жизнь по Богу, – пока целью таких дел поставляется что-нибудь им угодное [5, 70].

198. Демоны, борющие при недостатке добродетели, суть те, которые научают блуду и пьянству, сребролюбию и зависти; а при добродетелях борющие суть те, которые научают самомнению, тщеславию и гордости, и таким образом чрез десное скрытно насевают в нас шуее [5, 77].

199. О когда бы и нам этим духам злобы, которые невидимо приступают к нам с притворным видом духовной дружбы, и, в намерении благимъ нам сделать смерть греховную (Рим. 7, 3), говорят: будемъ и мы строить вместе съ вами (2 Ездр. 5, 65), – отвечать: несть вамъ и намъ созидати домъ Господу Богу нашему. Мы одни созиждемъ его Господу Богу Израилеву (2 Ездр. 5, 68). Одни, – потому что, освободившись от духов борющих по недостатку добродетели, которых мы уже избежали, не хотим опять быть искушенными и от вас, вознесшись избытком ее, и пасть падением, столько гибельнейшим первого, сколько в том была легче надежда восстания, потому что мы тогда были в числе снисходительно прощаемых по причине немощи, а в этом или совсем ее нет, или она очень затруднительна, потому что мы будем в состоянии ненавидимых за гордость. – И мы не одни, потому что имеем святых Ангелов помощниками себе в добром, паче же самого Бога, нам Себя являющего делами правды и нас Себе созидающего во святой храм, свободный от всякой страсти [5, 78].

200. Много можетъ молитва праведнаго поспешествуема, как сказано (Иак. 5, 16). Поспешествуема же она бывает двояко: первое (когда молящийся сам праведен), и возносит к Богу молитву при делах по заповедям, как такую, которая не в одном только слове состоит, и не пустым звуком голоса произносится, и предлежит праздной и ничего твердого под собою не имеющей, но есть действенна и жива, воодушевляема будучи делами по заповедям. Ибо сила и состоятельность молитвы зависят от исполнения заповедей чрез творение добродетелей; в следствие чего праведный имеет сильную и многомогущую молитву, поспешествуемую заповедями. Второе, когда кто, прося молитвы у праведного, сам творит дела молитвы, обещая исправить и действительно исправляя прежнюю жизнь, и таким добрым своим обращением делая молитву праведного сильной и многомогущей [5, 80].

201. Никакой нет пользы от молитвы праведного для прибегающего к ней, когда он более услаждается грешными делами, чем добродетелями. Так некогда и великий Самуил оплакивал Саула грешащего, но умилостивить за него Бога не был силен, не прияв в поспешество плачу своему подобающего исправления грешащего. Почему Бог, останавливая раба Своего от бесполезного плача, говорит ему: доколе ты плачеши о Сауле. Азъ же уничижихъ его, не царствовати во Израили (1 Цар. 16, 1) [5, 81].

202. Опять и Иеремия сострадательнейший, молясь о народе иудейском, до безумия прилепившемся к прелести демонской, не услышивается, потому что молитва его не была подкрепляема обращением безбожных иудеев от этой прелести. Почему останавливая и его от непрестанного умаливания без пользы, Бог говорит: не молися о людехъ сихъ, и не проси, еже помилованнымъ быти имъ, и не моли, ниже приступай ко Мне о нихъ, яко не услышу тя (Иер. 7, 16) [5, 82].

203. Знак великого невежества, чтоб не сказать безумия, искать спасения молитвами Святых тому, кто в сердце услаждается пагубными делами, и просить прощения в том, чем с самохвальством в тоже время действительно сквернится он в мыслях и чувствах. Просящему молитвы праведного не должно позволять самому себе делать ее бесплодной и недейственной, если воистину ненавидит зло; но окрыляя ее своими добродетелями, делать ее действенной и сильной востечь до Могущего давать оставление прегрешений [5, 83].

204. Много можетъ молитва праведнаго поспешествуема будучи или праведным творящим ее, или тем, кто просит праведного творить ее. Со стороны праведного споспешествуется она тем, что дает ему дерзновение пред лицом Того, Кто мощен исполнять прошения праведных; а со стороны того, кто просит о ней праведного, тем, если он оставляет прежнее свое худонравие и всем сердцем обращается к добродетели [5, 84].

205. Слово истины двоякую ведает печаль, из коих первая в душе составляется невидимо, а вторая видимо устрояется в чувственном порядке: та всю глубь души объемлет, будучи причиняема бичами совести, а эта чувственность облагает, удерживая ее от естественного ему разлияния тяжестью бедствий прискорбных [5, 86].

206. Как две печали ведает слово истины, так знает оно и два рода искушений, из коих одни внутри в области произволения устрояются возбуждением худых пожеланий, а другие помимо произволения со вне находят, в виде невольных неприятностей, скорбей и бед. Первое бывает причиной печали душевной, а второе – печали чувственной [5, 90} [5, 90].

207. Искушение в области произволения устрояющееся, душе печаль причиняет, а чувственности доставляет удовольствие; напротив искушение непроизвольное душу (разумно его встречающую) утешает, а плоть тяготит печалью [5, 91].

208. Думаю, что, когда Господь и Бог наш научал учеников Своих, как должно молиться, то, словами: не введи насъ во искушение (Мф. 6. 13), внушал отмаливаться от искушений, в области произволения устрояющихся, т.е. от возбуждений похоти, колеблющих добрые расположения и намерения; а великий Иаков, братом Господа именуемый, научая подвизающихся за истину не поражаться находящими искушениями, имел в виду искушения непроизвольные говоря: всякую радость имейте братие моя, егда во искушения впадаете различна (Иак. 1, 2), т.е. непроизвольные помимо воли нашей находящие, и причиняющие скорби и тяготы. – Это ясно показывают следующие за тем и другим изречением слова: ибо там Господь присовокупляет: но избави насъ отъ лукаваго; а здесь великий Иаков наводит: видяще, яко искушение вашей веры делаетъ терпение: терпение же дело совершенно да имать, яко да будете совершенни и всецели ни въ чемъ же лишени (Иак. 1, 3. 4) [5, 92].

209. Совершен тот, кто с произвольными искушениями борется воздержанием, и непроизвольные переносит терпением; а всецел тот, кто деяния совершает с ведением, и умозрение не оставляет бездейственным [5, 94].

210. Ум и чувство противоположное одно другому имеют естественное действо, по крайнему несходству и разности предметов их. Тот предметами своими имеет мысленные и бестелесные сущности, которые восприемлет бестелесно; а это – чувственные и телесные естества, которые и восприемлет чувственно [6, 2].

211. Ум, как только начнет считать чувство своею собственной естественной силою, то оплетшись видимостями чувственных вещей, делается изобретателем плотских удовольствий, не имея силы возвысится над естеством видимых вещей по причине пристрастного расположения к чувству [6, 5].

212. Спасительным удовольствием называется обрадование души по причине добродетели; а душеполезным неудовольствием – скорбение плоти из-за добродетели. Почему страстно предающийся чувственным благам, не на должное обращает свое стремление; и отвращающийся от случайностей, причиняющих лишение сих благ, бежит от того, от чего не следует убегать [6, 11].

213. Как без солнечного света глаз не может воспринимать чувственное, так без духовного света ум человеческий никогда не может воспринять духовного созерцания. Ибо чувственный свет естественно освещает чувство к восприятью видения вещей чувственных; а свет духовный осиявает ум к созерцательному постижению сверхчувственного [6, 17].

214. Придумание произвольных притрудностей, и наведение непроизвольных, хотя заморяют похотение, пресекая действенное его движение; не уничтожают однако же силы или способности к рождению, лежащей в естестве нашем, как закон. – Ибо добродетельное любомудрие обыкновенно порождает бесстрастие воли, а не естества: по каковому бесстрастью воли посещает ум благодать Божественного услаждения [6, 36].

215. Невозможно, чтобы Господь, – по естеству суще мудр, праведен и всемогущ, – как мудрый, не ведал способа уврачевания (нашего заболевшего грехом естества), как праведный, восхотел некако властительски содевать спасение человека, волею подпавшего под иго (и вину) греха, как всемогущий не силен был совершить, что требовалось к уврачеванию нашему [6, 40].

216. Премудрость Божия обнаруживается в том, что Он воистину существенно делается человеком; правда в том, что Он чрез рождение воспринял способное подобно нам страдать естество; всемогущество – в том, что Он страданиями и смертью устроил для нашего естества непрестающую жизнь, и неизменное бесстрастие [6, 41].

217. Завидуя Богу и нам, диавол обманно внушил человеку будто Бог завидует ему, и тем склонил его к преступлению заповеди. Завидует же он Богу, чтоб не сделалась явной действительно всепетая сила Его, боготворящая человека; а человеку, – чтоб он за добродетель не стал видимо причастником Божеской славы. Так этот, пакостнейший, завидует не только нам из-за славы нашей у Бога ради добродетели; но и Богу из-за проявления всепетой любви Его во спасении нашем [6, 48].

218. Бог, по единому беспредельно мощному хотению благости Своей, объемлет и держит всех, и Ангелов и людей, благих и злых. Они же все не равно причастны бывают Бога, не задержанно проходящего чрез всех, но сообразно с их настроением [6, 53].

219. Мы не признаем во Христе различия лиц, потому что Троица пребыла Троицей, и после того, как Слово воплотилось, чрез сие воплощение не приложилось новое лицо к Святой Троице. Но признаем в Нем различие естеств, чтоб не исповедать плоти по естеству единосущной Слову [6, 57].

220. Клятвопреступник есть, т.е. ложно клянется именем Господним тот, кто обещает Богу жить добродетельно, а потом все попечение свое обращает на иное, чуждое обету, собственными устами изреченному, и чрез неисполнение заповедей преступает заветный обет благочестной жизни. И коротко сказать, предизбравший жизнь по Богу, и для настоящей жизни не ставший совершенно мертвым, лжец есть и клятвопреступник; как поклявшийся Богу, т.е. обещавший тещи непорочно путем Богоугодных подвигов, и не исполнивший того [6, 67].

221. Кто приражение невольных искушений, подобно блаженному Иову и доблестным мученикам, переносит с непоколебимым мудрованием, тот есть светильник сильный, и сам хранящий неугасимым свет спасения, силою от Господа приемлемой. Но и тот, кто знает козни лукавого, и сражения (столкновения, схватки) в невидимых бранях ведает, – и этот, осияваемый светом ведения, другим является светильником, который подобно великому Апостолу, достойно может говорить: не неразумеваемъ умышлений его (2 Кор. 2, 11) [6, 78].

222. Как без елея, невозможно светильнику соблюстись неугасимым, так без обратившегося в навык благонастроения, питающего внутреннюю доброту соответственными тому словами, делами и нравами, равно как чувствами и помышлениями с ним сообразными, невозможно сохраниться свету даров духовных. Ибо всякий духовный дар соответственного себе требует и навыка (или настроения) непрестанно подливающего ему, как елей, некое мысленное вещество, чтоб он по благонастроению получившего его пребыл цело сохранным [6, 81].

223. Бог именуется и бывает Отцом по благодати только тех, которые о своем благодатном от Бога в духе рождении свидетельствуют добродетельными нравами. В сих нравах видится как бы лицо души, отображающее в добродетелях явные черты родившего ее Бога; и имеющие их располагают взирающих на них прославлять Бога, представляя свою жизнь для подражания, как изряднейший образец добродетели. Ибо не голыми словами прославляется обыкновенно Бог, но делами правды, много паче слов провозглашающими о Божеском велелепии [6, 86].

224. Кто показывает в себе ведение отелесяемым деятельностью, и деятельность одушевляемой ведением, тот обрел точный способ истинного в нас Богодействия. Кто же имеет какую-либо из сих черт разъединенной с другой, тот или ведение сделал пустою фантазией (не утвержденной, влающеюся), или деятельность превратил в бездушного идола. Ибо ведение недеятельное (άπρακτος) ни чем не разнится от мечтаний фантазии, не имея в подтверждение свое деятельности, и деятельность неосмысленная (αλόγιστος) есть то же, что идол, не имея одушевляющего ее ведения [6, 88].

225. Проклятая во истину страсть – надменность, состоящая из сочетания двух зол, гордости и тщеславия: из коих гордость отрицается от Творца добродетели и природы, а тщеславие, как природу, так и самую добродетель подделывает; ибо у гордого ничего не делается по Богу, а у тщеславного ничто не происходит по природе [7, 5].

226. Писанный закон, страхом удерживая от неправды, приучает к правде; со временем же навык в сем порождает правдолюбивое расположение, от коего пребывает твердое к добру настроение, наводящее забвение предшествовавшей порочности [7, 11].

227. Обрезание есть в духовном значении – совершенное отсечение склонности к похотениям плотским [7, 41].

228. Суббота есть упокоение движения страстей, или совершенное бездействие их [7, 43].

229. Бог повелел чтить субботу, новомесячия и праздники, не потому что хотел, чтобы дни, как дни, были почитаемы от людей: ибо это значило бы узаконить служение твари паче Творца (Рим. 1, 25), в той мысли, будто дни сами по себе естественно досточтимы, а потому и поклонения достойны. Но чрез постановление чтить дни, Он Себя самого символически повелел чтить. Ибо Он Сам есть и Суббота, как упокоение от потов и забот житейских и от трудов по делам правды; есть Он и Пасха, как освободитель держимых в горькой работе греха; и Пятидесятница есть Он, как начало и конец всего [7, 46].

230. Жертвами духовными признаем не только умерщвление страстей, закалаемых мечемъ духовнымъ, иже есть глаголъ Божий (Еф. 6, 17); но и всех естественных сил посвящение Богу и огнем благодати Духа принесение их во всесожжение Богу [7, 51].

231. Власть греха, или плотское мудрование, пресекается благодатью Святого Крещения, а деятельное повиновение Божественным заповедям совсем умерщвляет его мечем Духа [7, 56].

232. Страсть чревоугодия сластолюбивым помыслом, как мечем, многие добродетели обесчадствовала: семена целомудрия убивает она невоздержанием; равнозаконие правды растлевает любоиманием; естественные союзы человеколюбия рассекает самолюбием; и коротко сказать, страсть чревоугодия бывает истребительницей всех порождений добродетели [7, 57].

233. Всякий ревнитель спасения прилежит и делам добродетелей и святым помышлениям: ибо без добродетели и ведения никогда никто не успевал еще улучить спасение: дело добродетели есть приводить в чин движения телесные здравым рассуждением, как уздою искусно удерживая их от неуместных поползновений; а дело ведения есть добре обдумывать и разумно обсуждать, как следует действовать и потом располагать к исполнению того [7, 62].

234. Всякий умертвивший уды, яже на земли (Кол. 3, 5), и все свое плотское мудрование угасивший, и всякое к нему сочувствие отсекший, – так что мог бы с блаженным Павлом Апостолом говорить: кто ны разлучитъ отъ любве Христовы (Рим. 8, 32)? – всякий таковой стал без отца и без матери и без причта рода, подобно великому Мельхиседеку (Евр. 7, 3), не имея, чем бы удерживали его плоть и естество по причине совершившегося в нем полного сочетания с духом [7, 75].

235. Конец настоящей жизни не справедливо, думаю, называть смертью, а скорее избавлением от смерти, удалением из области тления, освобождением от рабства, прекращением тревог, пресечением браней, выходом из тьмы, отдохновением от трудов, утишением кипячения, укрытием от стыда, убежанием от страстей, и, обще сказать, пределом всех зол: в которых Святые, исправившись чрез свободное самоумерщвление, сделали себя чуждыми и странниками в этой жизни. Ибо доблестно борясь с миром, и с плотью, и с исходящими от них восстаниями, и подавив из обоих их, по сочувствию чувства с чувственным, порождающееся прельщение, они не порабощенным сохранили в самих себе достоинство души [7, 76].

236. Святые были благи и человеколюбивы, благоутробны и милосерды, оказавшись одинаковое имеющими ко всему роду расположение любви, силою коей чрез всю жизнь верно сохраняя наилучшее из всех благ, разумею, смирение, сию хранительницу благ и разрушительницу противоположного им зла, они пребыли неуловимыми для всех, тяготящих нас искушений, как произвольных, кои от нас, так и непроизвольных, кои не от нас, восстания первых подавляя воздержанием, а приражения вторых отражая терпением.

1 Первая цифра означает сотню, а вторая главу из сей сотни.

2 Стоит - επισήμης, - науки, уменья; - уменье действовать есть деятельное благочестие, опытно знающее, - как действовать.

Дата добавления: 2015-06-04