Молдавская и валашская литературы 1 страница

Исторические условия Молдавии (Молдовы) и Валахии (Цара Ромыняскэ), находившихся под турецким гнетом, стимулировали развитие в молдавской и валашской культуре и литературе идей национального освобождения. Этот процесс протекал с неодинаковой интенсивностью и имел свои локальные особенности.

Многообразные связи с Россией, Польшей, Украиной, с южнославянской и новогреческой литературой оказывали большое воздействие на развитие и характер культуры и литературы в Молдавии и Валахии.

В силу историко-генетического родства и большой языковой близости молдаван и валахов, а также сходства социально-исторических условий развития процессы и явления культуры и литературы в значительной мере становились общими для Дунайских княжеств.

Благоприятные предпосылки для развития просвещения создавались в высших школах Молдавии и Валахии, где преподавание велось на церковнославянском, латинском и греческом языках. Большую роль в организации этих школ сыграла Киевско-Могилянская коллегия. Она была основана в 1632 г. бывшим молдавским господарем, впоследствии киевским митрополитом Петром Могилой, получившим образование в университетах Западной Европы. Имена студентов из Молдавии и Валахии можно встретить в списках такого центра гуманизма, как Падуанский университет, и Константинопольской академии, преподаватели которой почти все учились в Падуе. Большинство молдавских историографов XVII в. получили образование в Польше.

Важным проявлением развития новых начал культуры было обращение к родному языку, зарождение книгопечатания и первые попытки создания литературного языка. В первой половине XVII в. началась борьба за введение национального языка в церковный обиход, и широкое распространение получила переводческая деятельность. Переводы Библии и других церковных книг содействовали развитию литературного языка и стихосложения. В этом отношении показательно «Учительное евангелие» молдавского митрополита Варлаама (Василе Моцок, ок. 1590—1657) — первая в Молдавии печатная книга, выпущенная в 1643 г. в типографии, оснащение которой было получено из Киева. В этой книге, содержащей более тысячи страниц, давались проповеди и жития святых, включая Иоанна Сучавского и Параскеву Ясскую. Сочинение Варлаама замечательный образец повествовательной прозы. Речь автора по-народному образна и выразительна, он использует фольклорные элементы, замечательно владеет слогом. Многие сентенции актуализированы: славятся братство и взаимная помощь людей, осуждаются своекорыстие и жадность, утверждается красота природы и человека. Варлаам использовал (через славянские переводы) сочинения новогреческих авторов гуманистического направления XVI в., например «Книгу, названную Сокровищем» Дамаскина Студита из Салоник, проявились в труде Варлаама и русские, украинские, польские литературные влияния.

Зачинателем молдавской и валашской письменной поэзии считается митрополит Молдавии Досифей (Димитрие Барила, 1624—1693). В 1673 г. он издал книгу «Псалтирь в стихах» (150 псалмов). Образцом Досифею послужила «Псалтирь» польского поэта Я. Кохановского, оказавшего воздействие и на украинскую, русскую, венгерскую литературы. Использовал автор и местный переводческий опыт. Псалмам Досифея присуще многообразие прозаических форм и повествовательных интонаций, автор искусен в иносказаниях и метафорических уподоблениях. В псалмах улавливаются отзвуки реальной исторической жизни (см. проклятия, адресуемые «неверным»), в них используются богатство народной речи и фольклорная ритмика. Псалмы Досифея в списках широко бытовали в Молдавии, Валахии и Трансильвании, некоторые из них стали народными песнями-колядами. Литературными достоинствами обладало и «Житие и бытие святых» Досифея (т. 1—4, 1682—1686), содержавшее легендарно-агиографические повествования.

Досифея привлекали не только религиозные темы. «Псалтири в стихах» и последующим своим книгам он предпосылает патриотические «Стихи, посвященные светлому гербу Молдавской страны». В поэме о господарях Молдавии перечень деятелей прошлого сопровождается горестными словами о бедах, которые принесли его родине «измаильтяне» (имеются в виду вторжения войск Оттоманской Порты):

Ограблена, разрушена и сожжена,
Куда ни глянешь — жалость наполняет обожженное сердце.

В стихах, посвященных России (1683), поэт выражает благодарность за помощь, оказанную развитию молдавского книгопечатания. Крылатым

317

стало выражение Досифея: «Свет к нам идет из Москвы».

Доживая последние годы на Украине, Досифей в 1690 г. переложил с новогреческого на молдавский язык пролог к трагедии «Эрофили» (1637) критского драматурга Г. Хортациса, в которой сочетались элементы средневековой поэтики с ренессансными мотивами.

В XVII — начале XVIII в. на молдавском языке создается цикл продолжающих одна другую «Летописей Молдавии», авторы которых не летописцы в старом значении слова, а историографы, оригинальные мыслители, публицисты и в то же время незаурядные художники слова. Это было новое направление в сочинениях исторического содержания, характерное и для других стран Европы. В отличие от господарского новое летописание принято называть боярским, в нем критически оцениваются господари, события трактуются в свете феодальной исторической концепции. Авторов объединяет чувство патриотизма и стремление к освобождению многострадальной родины.

Первым молдавским историографом был Григоре Уреке (1590—1647). Он получил образование в школах Польши и Украины. Летопись Уреке вышла за пределы придворных хроник. Она представляет собой историческое обобщение судеб Молдавии, основанное на разнообразных источниках. Произведение проникнуто более широким взглядом на народную жизнь, отражает развитие Молдавии со времени ее образования в 1359 г. до 1594 г. Злободневными были многие мысли автора, и в первую очередь его убежденность, что необходимо избавиться от оттоманского произвола в стране. Уреке сравнивал Порту с бездонной бочкой, в которую, как говорил он, сколько воды ни лей, все равно ее никогда не наполнишь. Живое повествование в народном стиле, яркие характеристики таких национальных героев Молдавии, как Стефан Великий и Ион Лютый, мрачный образ господаря Александру Лэпушняну, мастерски воссозданные картины эпохи — все это придало летописи Уреке черты ценного литературного памятника, послужившего источником для писателей XIX и XX вв. при создании ими исторических поэм, повестей и романов. Летопись Уреке легла в основу таких классических произведений литературы XIX в., как повесть К. Негруци «Александру Лэпушняну» и драма В. Александри «Деспот Водэ»; в XX в. на нее опирается М. Садовяну в романах «Братья Ждерь» и «Никоарэ Подкова».

Иллюстрация:

Николай Спафарий. Риторика

Миниатюра XVII в. Ленинград, ГПБ

Блестящим продолжателем «Летописи» Уреке был крупный политический деятель Молдавии, писатель и поэт Мирон Костин (1633—1691). Мирон Костин был тесно связан с видными представителями польской и украинской культуры и являлся участником многих исторических событий в Польше и Молдавии, отраженных в его летописи. «Летопись Молдавии» Костина, охватывающая одну из самых бурных эпох в истории его страны (1595—1661), опирается не только на письменные местные источники и иностранную литературу, но и на устные народные и семейные предания, на свидетельства современников и собственный опыт. Мастерски обрисовывая характеры исторических лиц, ярко отображая многие социальные сдвиги и потрясения, Мирон Костин стремился на основе исторического прошлого сделать полезные выводы для настоящего и будущего. Автор с сарказмом говорит о «слепой ненасытности господарей». К сочинению Костина также обращались писатели Нового времени, например, Садовяну.

Кроме «Летописи Молдавии», Мирон Костин создал труд о этногенезе молдаван — «О племени молдаван, из какой страны вышли их предки». Костину принадлежат и сочинения на польском языке: «Хроника Молдавской и Мунтянской земель» (1677) и «История Молдавии и Мунтении польскими стихами», посвященная польскому королю Яну Собескому. Мирон Костин

318

надеялся на помощь Польши в избавлении Молдавии от турецкого ига.

Работа над циклом летописей Молдавии нашла продолжение в творчестве Н. Костина и И. Некулче (см. раздел «Литература Молдавии и Валахии» в V т. наст. изд.)

Одна из самых примечательных личностей XVII в. — писатель, дипломат и ученый Николай Милеску (1636—1708), известный также под именем Спафария (от слова «спатарь» — мечник). Он родился в Молдавии, учился в Константинополе, затем находился при валашском и молдавском дворах, ряд лет провел в разных странах Западной Европы и умер в России, куда приехал в 1671 г. Начав свою литературную деятельность с молдавской повести о чудотворной иконе Нямецкого монастыря и с перевода Библии, Милеску выступил в Париже с трактатом о православии, написанным на латинском языке и озаглавленным «Звезда Востока» (1669). В 70-е годы он создает в Москве на русском языке ряд эстетических трактатов («Книга избраная вкратце о девяти мусах и седмих свободных художествах», 1672; «Книга о севиллах...», 1672—1673 и др.), принадлежащих литературному барокко.

По поручению царя Алексея Михайловича Спафарий возглавлял русское посольство в Китае. Его описания «Книга, а в ней писано путешествие царства Сибирского...» (1675), «Описание первыя части вселенныя, именуемой Азии, в ней же состоит Китайское государство с прочими его городами и провинции» (1677) представляли собой большую историческую и географическую ценность.

В 1620 г. в Валахии Михаил Мокса на основе болгарского перевода греческого сочинения Константина Манассеса (XII в.) и некоторых других источников создает один из первых хронографов на валашском языке. Помимо традиционного для этого жанра сочетания библейских сюжетов и древних историй («Александр Македонский», «Троянская война» и др.), хронограф Моксы вобрал в себя повествование о вторжении Оттоманской Порты в юго-восточную Европу и борьбе с турками.

Хронографы долго были одним из самых популярных жанров в Дунайских княжествах и Трансильвании.

Культурная жизнь Валахии первой половины XVII в. нашла отражение в деятельности Удриште (Ореста) Нэстурела (ок. 1596—1658), родственника и советника валашского господаря Матея Басараба. Нэстурел был известен как ученый, владеющий языками латинским, греческим, церковнославянским, русским, и как деятельный участник догматических диспутов, защищавших православие от католицизма и ересей. Тесно связанный с украинским просвещением (он получил образование в Киеве и в Остроге), Удриште Нэстурел внес свою лепту в развитие славянской культуры переводом с латинского на церковнославянский язык (1647) популярного произведения «О подражании Христу», приписываемого Фоме Кемпийскому (XV в.). Этот перевод получил распространение не только на Украине, но и в России. В предисловии к книге Нэстурел упоминает некоторые факты своей биографии, говорит об увлечении латинским языком, попутно отмечая родство валашского языка с латинским. В книге помещены также стихи на церковнославянском языке, сложенные автором в честь Елены, жены Матея Басараба. Наряду с Библией Нэстурел цитирует классиков античности. На родной язык Удриште Нэстурел перевел с церковнославянского «Повесть о Варлааме и Иоасафе» (1649), создав одну из лучших версий этого распространенного средневекового сюжета.

Своеобразный свод сочинений, относящихся к прошлому Валахии, содержит так называемая Контакузинская летопись. В ней отразились утраченные анналы на старославянском языке, в композицию непосредственно включены хроники «Жизнь патриарха Нифона» и «История Михая воеводы», а также переводы двух местных стихотворных произведений на греческом языке — поэмы Ставриноса «Подвиги многопобедного и прехраброго Михая воеводы» и «Истории событий в Цара Ромыняскэ» Матея ал Мирелор. Существует около 50 списков Контакузинского свода, варьирующих эпические картины истории; по воздействию на читателей они сопоставляются с рукописями старофранцузских текстов. В своей последней части, доведенной до 1688 г., летопись славит господарский род Контакузинов (отсюда — ее именование). Полемическим ответом на нее с позиций противостоящей боярской группы была «Хроника Бэленов», она, в частности, осуждает тиранию Шербана Контакузино.

Разносторонним деятелем валашской культуры был Константин Контакузино Стольник (1640—1716). Он получил образование в Universitas Artistorum в Падуе, где, в частности, изучал Аристотеля, Гомера, Лукиана, Вергилия и других античных авторов. Контакузино способствовал развитию образования, переводу и печатанию книг («Бухарестская Библия», «Жемчужины» Иоанна Хрисостома, «Православная исповедь» киевского митрополита П. Могилы и др.). Недавно обнаружена и исследована его библиотека — собрание сочинений античных писателей, а также новых трудов по философии, истории, поэтике, астрологии, космографии, медицине и другим отраслям знаний;

319

это одна из крупнейших в Юго-Восточной Европе библиотек возрожденческого типа.

Контакузино оставил разноязычное эпистолярное наследие политического и культурного содержания. Новые черты присущи его неоконченной «Истории Румынской страны». Автор стремится «прояснить историю» Валахии на основе критического анализа древних и средневековых источников. История предстает у него как моральная ценность, важная для «устройства жизни», и как патриотический довод в борьбе за восстановление независимости родины (этому служит рассмотрение автором генезиса валахов в прямолинейной преемственной связи с романско-дакийским прошлым).

К. Контакузино содействовал изданию полного перевода Библии (Бухарест, 1688), который сыграл большую роль в формировании румынского литературного языка.

Георге Бранкович (1645—1711) создает «Хронику славян» на валашском и сербском (расширенный вариант) языках. В ней рассказывается о битвах с турками и содержится призыв к общему выступлению народов против османского владычества (автор ратовал за это и в Москве, куда ездил в 1668 г. вместе со своим братом, трансильванским митрополитом). Бранкович привлекает не только письменные источники, но и народные предания. Описания бытового, сатирического, комического характера сочетаются с высоким, патетическим слогом. Среди трансильванских валахов, вошедших в орбиту венгерского Возрождения, первые признаки ренессансной образованности дают о себе знать уже в XVI в. Известный венгерский гуманист Николай Олах, друг Эразма Роттердамского, был по происхождению валах.

Одним из первых валашских поэтов в Трансильвании был Михаил Галич (ум. ок. 1712). Сохранилась его «Ода», посвященная ученому другу Франчиску Папаю (1674). Ряд переводов и поучительных книг религиозной тематики публикует Ион Зоба.

В XVII в. народное творчество Молдавии и Валахии обогащается новым эпическим циклом: героико-эпическими песнями о народных мстителях — гайдуках, борцах против иноземного и феодального гнета (Михул, Корбя, Бадуил и др.). Народная эпика отражала социальные противоречия эпохи и сплачивала народ в его борьбе. Народные предания и песни начинают упоминаться в летописях — историографы придавали им значение исторических источников. В Трансильвании осуществляются первые записи валашских песен (Михаил Галич-старший, ок. 1660) и танцевальных мелодий (Иоан Кайони «De natione Valachus», 1652).

Об изобличительном характере народной сатиры говорят соответствующие статьи законов середины XVII в., которые предусматривали суровые кары авторам и распространителям памфлетов, высмеивающих злоупотребления власть имущих.

В развитии стихосложения размер народных песен играл решающую роль. На основе фольклорных размеров складывалось силлабо-тоническое стихосложение.

В XVII в. в Молдавии и Валахии переводятся средневековые романы, такие, как «Александрия», «Варлаам и Иоасаф» и др. Предназначенные для распространения в народных массах, они пользуются огромной популярностью, обогащая новыми темами восточнороманский фольклор и оказывая впоследствии воздействие на развитие повествовательных жанров в литературе.

Южнославянские литературы [XVII в.]

319

Наряду с локальными особеностями литература южных славян обладала некоторыми общими чертами. Единая направленность этой литературы связана с идеей борьбы за национальную независимость против иноземного порабощения — политического, экономического и духовного. Сопротивление оттоманской агрессии, с одной стороны, и Габсбургам и Венеции — с другой, сближали устремления и чаяния южных славян. В то же время в обстановке сложных государственно-политических отношений и религиозных противоречий каждый народ избирал свой путь развития.

Османская империя проводила политику ассимиляции, насильно обращая часть болгар, сербов в магометанство (Родопский край в Болгарии, Босния). Австрийские и венгерские власти выдвигали католицизм как «вселенскую» религию, стараясь объединить на ее основе народы Священной Римской империи под духовной властью папы римского и политической властью императора. Османско-австрийские и османско-венецианские войны и столкновения осложнялись на западе католическо-протестантским, а на востоке православно-мусульманским и отчасти православно-католическим (униатским)

320

противоборством. В этих условиях росло освободительное движение, выливавшееся у болгар и сербов в гайдуцкое движение, а у хорватов и словенцев — в крестьянские восстания.

В пределах южнославянской общности выделялись две основные области. Первая из них включала в себя болгарские и сербские земли, вторая — хорватские и словенские. Разность культур в этих землях в значительной мере определялась тем, что болгары и сербы приняли от Византии православие, а хорваты и словенцы — католичество от Рима. Кроме того, болгарские и сербские земли находились под османским владычеством, а хорватские и словенские — преимущественно под австрийским и венгерским.

В условиях османского ига в Болгарии и Сербии и Контрреформации в Словении литература развивалась медленно: литературно-художественное начало проявлялось в произведениях религиозных (жития, похвалы, молитвы, гимны, проповеди) и документальных (хроника, исторические сочинения). Лишь в западных, приморских, относительно независимых и богатых торговых землях Хорватии (Дубровник, Далмация) литературная жизнь была богатой и разнообразной. Активность литературной деятельности в Дубровнике и Далмации объясняется предшествующим подъемом поэзии, прозы и драмы, традициями Ренессанса, исторически более благоприятными условиями для художественного творчества.

В этот период у южных славян интенсивно развивался фольклор. В связи с расширением гайдуцкого движения и крестьянских восстаний фольклор приобретает социальный, бунтарский характер. Фольклору этих народов присущи общие черты — идеализация национального исторического прошлого, популярность легенды о Золотом веке (в Болгарии — время царя Ивана Шишмана, в Сербии — Душаново царство, в Хорватии и Словении — «славная» эпоха короля Матиаша), исторический оптимизм, вера в победу над поработителями.

Начиная с XVII в. возникают предпосылки для национального возрождения южных славян, постепенного формирования их национального самосознания и национальных литератур. Хронологически этот процесс в различных странах протекал неравномерно. Вместе с тем эта эпоха во многом продолжала литературные традиции предшествующего периода, тесно связанного со средневековым бытованием межнациональных, крупнозональных литератур, пользовавшихся прежде всего либо разновидностями церковнославянского языка, либо языком латинским. Именно на этой основе как в XVI, так и в XVII в. письменность и литература объединялись рядом общих моментов и по своей жанровой структуре, и по общему составу произведений и даже по манере письма и орфографии.

К письменности на кириллице и к литературе православного южнославянского населения примыкала и кириллическая литература боснийских католиков-францисканцев (в XVII в. у них появляется и латиница), которая по своей лексике и стилю довольно близка к народно-разговорному языку. Латинская традиция для Хорватии и входивших в ее состав или примыкающих земель — Далмации, Истрии, Словении, частично Боснии — не была единственной. Параллельно с ней существовала в рассматриваемый период и литература на народном языке (с латинской азбукой), и старая глаголическая письменность, близкая генетически и тематически, а также по составу ряда литературных памятников традиции кириллической. Таким образом, литературы южнославянских народов могут рассматриваться как некое целое. В то же время каждой литературе южных славян присущи свои яркие специфические особенности и, чтобы подчеркнуть их, необходимо остановиться вначале на фольклоре южных славян, который в XVII в. имел особое значение в жизни и культуре этих народов.

320

УСТНОЕ НАРОДНОЕ ТВОРЧЕСТВО
ЮЖНЫХ СЛАВЯН

Фольклор каждого из южнославянских народов отличается историческим и поэтическим своеобразием, однако ему свойственна и определенная идейно-тематическая и жанровая общность. Так, в XVII в. активно бытовали произведения традиционных жанров: календарные и обрядовые песни, сказки и предания, пословицы, народный песенный эпос. Народная поэзия в большей своей части развивалась в условиях феодального османского гнета. Османские власти разрушили крепости, разорили политические и культурные центры Болгарии (Тырново, Видин и др.), но не могли уничтожить духовные силы народа, которые находили свое образное выражение в устном поэтическом творчестве.

Развиваются новые жанры — исторические баллады, исторические и гайдуцкие песни, в которых воссоздается положение болгарского народа под османским владычеством. К этому времени можно отнести возникновение новых пословиц типа: «Турецкая сила — болгарская неволя», «В горах волки — в селах турки», «Напали, как делибаши», «Крестьянская скотина на турецком вертеле» и др. Народ прославлял своих защитников: «Пока голова на плечах, юнака под турком не увидят». Пословицы говорили о тяжелой гайдуцкой жизни и борьбе:

321

«Гайдук матери не кормит», «Верная дружина — крепкая твердыня», в них выразилась народная вера в освобождение: «Хоть сила и сильна, да не вечна», «Правда победит кривду».

Трагизмом и состраданием к жертвам османского произвола отмечены исторические баллады об угоне в полон, о разлуке с родиной и семьей. Есть основание относить к XVII в. баллады «Рабыня и Стара планина», «Три рабыни», «Янычар тоскует по родине».

Исторические песни близки к балладам по строению, сюжетам и трагической окраске, но отличаются от них обращением к конкретным событиям (Чипровское восстание 1688 г., поражение турок под Веной и др.). Песня «Хан Татар и Тодорка» имеет в виду крымского хана Селима Гирея, вассала султана. Песня «Отуречивание владыки» связана с реальным фактом — истязанием воинами султана смолянского епископа Виссариона.

XVII век — время значительного усиления гайдучества, и в этот период одним из самых популярных жанров болгарского фольклора становятся песни о гайдуках. Гайдуки так определяли цели своей борьбы:

Землю свою освободим,
Детей своих выкупим,
Жен своих возвратим,
Отцов своих помянем,
За матерей своих отомстим.

Гайдуцкие песни запечатлели социальную направленность гайдучества — и против захватчиков, и против болгарских чорбаджий (богатеев) — их пособников в угнетении народа. Эти песни развивали традиции юнацкого эпоса. В то же время в новых условиях изменялись и образы самих юнаков. Так, Момчил и Марко стали наделяться чертами гайдуков: Марко живет не в богатых палатах, а спит в лесу на «сырой земле», подложив камень под голову и укрывшись овчинным кожухом.

Гайдуцкие песни во многом использовали поэтику юнацких песен, они динамичнее, а их структура более простая. Иным выглядит состав персонажей. Борьбу с врагами родины ведет в них уже не один юнак (богатырь), а гайдуцкий воевода с дружиной, в борьбе этой принимают участие даже женщины — гайдутки. У героев гайдуцких несен нередко имеются реальные прототипы. Воспеты, например, жившие в XVII в. Чавдар, Лалуш и Стоян (последний связан с Тырновским антиосманским восстанием 1686 г.). Особенности сюжетов, носящих приключенческий характер, воспевание отважных гайдуков, поэтизация их быта, олицетворение природы, которая помогает и сочувствует героям, — все это придавало песням романтическую окраску.

Жанр гайдуцких песен широко распространен у всех балканских народов. Но есть и специфика в песнях каждого народа. У сербов и хорватов гайдуцкие песни ближе к юнацким, чем болгарские. В них не встречаются образы женщин-гайдуток. В песнях выступают свои герои — Алия Бойчич, Стоян Попович и др., хотя есть и персонажи, общие для болгарского и сербскохорватского фольклора, — Старина Новек, Груица.

В сербском и хорватском фольклоре XVI—XVII вв. сложился особый цикл песен об ускоках, которые укрывались на Далматинском побережье, т. е. за пределами захваченной турками территории, и оттуда совершали набеги на турецкие гарнизоны. Герои этих песен — Иво Сенянин, Тадия Сенянин, Стоян Янкович. Широко известен как предводитель ускоков Байо Пивлянин, погибший в битве с турками в 1685 г. У хорватов создаются также песни о борьбе местных банов с турками и Габсбургской монархией (например, песни «Бан Бериславич и Франкопан в бою с турками», «Неудачный поход графа Франкопана», «Плен и освобождение бана Зриновича»). В песнях Петар Зринский и Фран Франкопан (казнены императором Леопольдом I в 1671 г.) выступают как герои.

В песнях Черногории черты реально-исторического эпоса — сохранение конкретных имен, отзвуки действительных происшествий — сочетаются с сюжетной и стилевой традиционностью и одновременно заключают в себе элементы художественных новаций. Так, гибель сына кнеза Перы (исторические источники знают такой факт) развита в сюжет мести за гибель брата, с эмоционально насыщенными диалогами героя и врага («Перович Батрич»). Историчны имена персонажей в песне «Три пленника» (например, Селак — один из организаторов восстания 1614 г. против турок). Художественная суть повествования состоит в изображении героического избавления из неволи — «старой матери на радость и на счастье дружины». Эта часть песни контрастна первой — трагической, повествующей о расправе над пленниками.

В словенском фольклоре своеобразно переплетаются мотивы социального и национально-освободительного протеста против феодального и национального гнета. Ряд произведений исторической тематики связан с борьбой против турецких набегов. Деятели культуры сохранили образцы фольклора: Вальвасор напечатал гравюру «Колядовщики» (1689), а Аласия в 1607 г. опубликовал колядку «Взошла светлая звезда», песни «Рождество Христово и три короля», «Великая ночь», «Троицын день». В похоронных

322

причитаниях, записанных Вольвасором, жена оплакивает мужа:

Зачем же ты умер?
Что же ты думал? Что же?
Ведь была же у тебя жена,
Добрая, красивая, приветливая, верная!
Любимый мой, скажи тогда,
Зачем же ты умер?
Как же ты плохо сделал, что умер!

У словенцев были популярны старинные эпические песни о короле Марко и короле Матиаше, боровшихся с турками. Первые из них, вероятно, пришли от сербов и хорватов, вторые — возникли в самом словенском фольклоре. Итальянец М. Николетти в конце XVI в. отметил, что словенцы поют песни о Матиаше. Своеобразна песня о рыцаре Ламбергаре и его борьбе с иноземным великаном Пегамоном. Историки Шёнлебен и Вальвасор в конце XVII в. отмечали популярность этой песни у крестьян.

В словенском фольклоре XVII в. складываются песни о сражениях с турками. Эти песни связаны со старыми эпическими песнями, одновременно в них заметно влияние баллад. Наряду с индивидуальными образами (Равбарь) в них предстает собирательный образ народа (краньцы, дунайцы).

Песни крепостных крестьян, составляющие отзвук крестьянских восстаний XV—XVI вв., имели форму баллад, в них рассказывалось обычно о гибели крестьянина, решившегося на протест. Трагический характер приобретали и семейно-бытовые баллады, в которых также звучали мотивы социального бесправия (например, баллада «Сирота Ерица»).

В период Контрреформации значительно возросло влияние католицизма. В фольклоре это проявилось в развитии религиозных тем и сюжетов, в проповеди смирения и терпения. Ощутимо это воздействие в легендах и духовных песнях. Традиционные прозаические легенды отражали славянские мифологические представления. В них люди сталкивались с дивами, вурдалаками, колдунами, ведьмами. Известны легенды, где действует «дивонина» — существо, рожденное женщиной, но имеющее облик змеи. В новых легендах выступают христианские святые, появляются сюжеты «чудес». Это относится и к песням религиозного содержания. Как и легенды, эти песни в значительной мере обязаны своим появлением не только духовным лицам, но и бродячим музыкантам-певцам, учащимся, часть их создана в крестьянской среде.

Однако в народе продолжали бытовать жизнерадостные песни и рассказы, сатирические и юмористические сказки. Вальвасор, например, опубликовал гравюру «Пляшущие горенцы» и привел текст плясовой песни «Кружись, кружись, хоровод».

В словенском фольклоре быстрее, чем у других славянских народов, стали отмирать обрядовые песни, а исторические песни и предания развивались менее интенсивно. Исторические песни были ближе к балладам, чем к героическому эпосу.

322

БОЛГАРСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Условия литературного развития в Болгарии в эту эпоху были менее благоприятными, чем в других южнославянских странах. В XVII в. болгары еще не знали книгопечатания, и литература у них существовала лишь в рукописной форме. Очагами развития литературы, как и в предшествующие века, были монастыри, в том числе афонские: болгарский Зографский и сербский Хилендарский, где также было немало болгар. В Болгарии сожженные турками монастыри постепенно возобновляли свою деятельность (Рильский монастырь разрушался и восстанавливался несколько раз). Некоторые из них сыграли особо важную роль в сохранении и развитии письменности (например, Бачковский, Рильский, Этропольский и другие монастыри). При монастырях и церквах действовали келийные училища. В XVII в. они начали возникать при ремесленных мастерских и в частных домах. Мастер обучал своих подмастерьев не только определенному ремеслу, но и чтению, письму, счету и церковному пению.

Дата добавления: 2015-06-04