История всемирной литературы 24 страница. Позиции Копитара и Равникара стали препятствием для развития словенской светской поэзии в Центральной области Словении — крайне

Позиции Копитара и Равникара стали препятствием для развития словенской светской поэзии в центральной области Словении — Крайне, однако в провинциальных штирийских и каринтийских землях в 10—20-х годах появилось несколько поэтов (Л. Фолькмер, Ш. Модриняк, Я. Примиц, М. Шнайдер), среди которых наиболее интересным был Урбан Ярник (1784—1844). В лирике Ярника элементы классицизма переплетаются с чертами раннего романтизма. На его творчество оказали влияние произведения Шиллера, некоторые из них он перевел на словенский язык.

Подлинную оппозицию взглядам Копитара и его окружения составляли деятели культуры, сгруппировавшиеся вокруг альманаха «Крайнская пчелка» (1830—1832, 1834, 1848). В отличие от старшего поколения, которое культивировало преимущественно религиозно-дидактическую и «утилитарную» литературу (книги, содержавшие разного рода практические советы и т. д.), издатели альманаха стремились придать литературе светский и демократический характер, расширить круг тем, поднять ее художественный уровень. Душой «Крайнской пчелки» были филолог Матия Чоп и крупнейший словенский поэт Франце Прешерн.

Матия Чоп (1797—1835), человек огромной эрудиции, владевший девятнадцатью языками, прекрасно знал европейскую литературу, особенно он любил произведения Гёте, Байрона, Мицкевича, был знаком с поэзией Пушкина и Гейне. Крупнейшим философом своего времени он считал Гегеля, высоко ценил его диалектику. Чоп был одним из наиболее свободомыслящих литераторов своего времени, проявлявшим горячий интерес к национально-освободительной борьбе польского и греческого народов. Он требовал

523

от писателей отклика на важнейшие события национальной истории и современности, широкого изображения жизни, глубокого знания национальной культуры и языка, высокого художественного мастерства. Литературно-теоретические взгляды Чопа, высказанные им в ряде статей, стали манифестом романтизма в словенской литературе, нашедшим наиболее полное и яркое выражение в поэтическом творчестве Прешерна.

Позиция Чопа и Прешерна противостояла деятельности Копитара и его единомышленников. Конфликт между группировками особенно обострился во время так называемой «алфавитной войны». Формально она разгорелась в связи с попыткой Ф. Метелко, ученика и последователя Копитара, ввести в словенский литературный язык фонетический принцип правописания и основанный на нем алфавит «метелчицу». Но Чоп и Прешерн боролись не столько против чшетелчицы», сколько против диалектной раздробленности словенского языка, против гнета бюрократических и клерикальных кругов. Чоп назвал эту «войну» борьбой молодых интеллигентов против попыток «удержать словенский народ на уровне культурного и политического несовершеннолетия». После ожесточенных дискуссий власти в конце 1833 г. запретили употребление «метелчицы». Это была одна из крупных побед молодых прогрессивных сил.

Наряду с серией блестящих полемических статей под названием «Словенская алфавитная война» Чопу принадлежит «История словенской литературы», написанная на немецком языке для «Истории южнославянских литератур» чешского слависта П. Шафарика в 1831 г. (полностью она была опубликована только в 1864 г.). «История» охватывает развитие словенской литературы начиная с древнейших времен до современности, при этом особое внимание уделено периоду Реформации и эпохе Просвещения. Об альманахе «Крайнская пчелка» и произведениях Прешерна автор, видимо по цензурным соображениям, говорит довольно бегло, но подчеркивает их переломный характер.

После смерти Чопа союзниками Прешерна в борьбе за обновление словенской литературы были Андрей Смоле и Эмиль Корытко. А. Смоле (1800—1840) проявлял особый интерес к словенскому фольклору. Значительное число текстов из его собрания народных песен (многие в переработке Прешерна) было опубликовано в «Крайнской пчелке». Полностью сборник Смоле не был напечатан главным образом из-за цензурных затруднений. Тем не менее деятельность Смоле — собирателя словенского фольклора и издателя произведений словенских писателей — сыграла немалую роль в развитии литературы. Он опубликовал сборник стихотворений Водника и комедию Линхарта «Веселый день, или Женитьба Матичека», как бы подчеркнув тем самым преемственную связь между словенским Просвещением и романтизмом.

Польский студент Э. Корытко (1813—1839) за участие в революционном движении в 1837 г. был интернирован в Любляну. Здесь он близко сошелся с Прешерном, которого обучал польскому языку. Известно, что Прешерн перевел с польского на немецкий язык два стихотворения Корытко и отрывок из поэмы Мицкевича «Конрад Валленрод». Корытко серьезно занимался словенским фольклором и подготовил к изданию собрание «Словенские песни крайнского народа», которое было опубликовано уже после его смерти, в 1839—1844 гг.

В общественной жизни Словении 30-х годов весьма заметную роль играл иллиризм. Это общественно-политическое движение зародилось в Хорватии. Исходя из этнического родства славянских народов, общности их языков и исторических судеб, сторонники иллиризма стремились к литературно-языковому объединению южных славян. В Словении очагами иллиризма стали Штирия и Каринтия, где словенское население составляло меньшинство и особенно остро чувствовалась опасность германизации.

Самым известным деятелем иллиризма в Словении был поэт Станко Враз (1810—1851), который после длительных колебаний даже отказался от родного языка и стал одним из наиболее значительных поэтов хорватского романтизма. Враз видел спасение от германизации в образовании единого югославянского народа — иллиров. По его мнению, словенский народ, уже в силу своей малочисленности (всего один миллион), не может претендовать на сохранение и развитие своего литературного языка. Враз переехал в Загреб, и с тех пор его творчество развивалось уже в русле хорватской литературы. В Загребе в 1839 г. он опубликовал посвященный Вуку Караджичу сборник «Народные песни иллирийские, которые поются в Штирии, Крайне, Каринтии и западной части Венгрии». Влияние народной песни чувствуется и в ранних лирических стихотворениях Враза, написанных еще на словенском языке и увидевших свет только через сто лет после смерти поэта. Они проникнуты горячей любовью к родине, духом общеславянского историзма. В них выражены боль и искреннее чувство к простой крестьянской девушке.

Остальные словенские сторонники иллиризма не придерживались относительно языка

524

столь радикальных позиций. Так, каринтиец Матия Маяр Зильский считал, что общим языком для всех южных славян должен стать диалект, переходный от сербскохорватского к словенскому языку. Маяр, как и Враз, высоко ценил народное творчество и был активным собирателем фольклора.

Принципиально иную позицию занял Прешерн. Будучи горячим сторонником идеи славянской взаимности, он вместе с тем видел возможность сохранения национальной самобытности словенцев и верил в развитие словенского языка и культуры. В противовес устремлениям Враза он выдвинул идею свободного развития самостоятельных славянских народов и их объединения на основе полного равноправия.

В 40-е годы Прешерну, потерявшему своих близких друзей и соратников — Чопа, Корытко, Смоле, приходится почти в одиночку бороться с правым крылом национального движения, возглавляемым Янезом Блейвейсом (1808—1881), который связывал отстаивание национальных прав с верностью Австрийской империи и католицизму. Девизом правых сил было: «Все для веры, отечества и императора». Даже в самый разгар революционного подъема 1848 г. Блейвейс ни на йоту не отступил от своих принципов, утверждая, что от уничтожения власти помещика до уничтожения власти вообще — всего один шаг. Перед литературой Блейвейс и его соратники ставили сугубо утилитарные цели: просвещение и развлечение народных масс, воспитание их в духе безграничной верности «отечеству и императору».

Глашатаем консервативного направления стал примыкавший к группировке Блейвейса поэт Иван Весел Косески (1798—1884). В 1844 г. он опубликовал в издававшейся Блейвейсом газете «Сельскохозяйственные и ремесленные новости» верноподданническую оду «Словения императору Фердинанду», в которой от имени своих сограждан присягнул на верность австрийскому монарху. В ответ на эту оду Прешерн написал широко известные стихотворения «Памяти Андрея Смоле» и «Здравица», славящие борьбу за свободу и братство всех народов.

Существенная черта развития словенской литературы рассматриваемого периода — расширявшиеся связи с литературой и культурой других славянских народов: с писателями и деятелями культуры Сербии (В. Караджич), Хорватии, Чехии (Шафарик, Ф. Челаковский) и Словакии (Я. Коллар), России (И. И. Срезневский, П. И. Прейс, В. И. Григорович).

В период романтизма в словенской литературе господствовала поэзия, обязанная своим расцветом прежде всего творчеству Франце Прешерна (1800—1849), который поднял ее на уровень европейских литератур. Прешерн родился в семье крестьянина. Учился в люблянской гимназии, директором которой был Водник, прививавший своим ученикам любовь к народу, родному языку, фольклору, поэзии. После окончания гимназии Прешерн вопреки воле родных, желавших видеть его священником, поступил на юридический факультет Венского университета, который закончил в 1827 г. В Вене сформировалось мировоззрение Прешерна, здесь он стал врагом австрийского абсолютизма и католического обскурантизма, здесь против фамилии молодого репетитора, изгнанного из частного аристократического пансиона за «атеизм и растление умов», впервые появилась пометка «вольнодумец». Именно из-за репутации «вольнодумца» Прешерн, вернувшись на родину, четырнадцать лет добивался права на самостоятельную адвокатуру и получил ее только незадолго до смерти, в 1847 г.

Прешерн стал писать стихи еще на студенческой скамье. В 1824 г. ему в руки попала рукопись незавершенного перевода баллады Бюргера «Ленора». Текст сопровождался припиской переводчика (им был Цойс), что стихотворение невозможно передать на словенском языке из-за его бедности и несовершенства. Прешерн не только превосходно перевел балладу, но всей своей последующей деятельностью опроверг утверждение Цойса: он создал словенский литературный язык и раскрыл его богатейшие возможности.

Перевод «Леноры» был опубликован Прешерном вместе с балладой «Водяной» и элегией «Прощание с юностью» в первом номере «Крайнской пчелки». «Прощание с юностью» ознаменовало собой начало зрелой поэзии Прешерна. Это — своеобразный поэтический манифест романтизма, имеющий немало аналогов в европейской романтической поэзии и, в частности, напоминающий знаменитую «Оду к молодости» Мицкевича. У польского поэта молодость символизирует романтический порыв к свобождению родины. Вся его ода — гимн «ранней зорьке свободы», за которой грядет «солнце спасенья». Прешерн славит юность за ее оптимизм, помогающий легче переносить тяготы жизни, в которой ценность человека измеряется его богатством, а Мудрость, Правда, Знанье, подобно «девам-бесприданницам», осуждены на вечное одиночество. В этом стихотворении рождается один из центральных мотивов творчества Прешерна — конфликт прогрессивно мыслящей личности с миром торгашеских интересов и эгоистического расчета. Оптимистический порыв оды Мицкевича обусловлен подъемом

525

национально-освободительной борьбы польского народа; мужественный, исполненный драматизма стоицизм Прешерна — неразвитостью словенского национально-освободительного и революционного движения, малочисленностью прегрессивной светской интеллигенции и необычайно сильным гнетом католического духовенства. Именно в силу этих причин поэзия Прешерна приобретает драматический, а иногда и трагический характер.

Протест против гнета окружающей действительности, с такой прямотой и страстностью выраженный в «Прощании с юностью», вызвал яростные нападки высшего духовенства на молодого поэта. Прешерн ответил на них сонетом «Апеллес и сапожник» (1830) и сатирическими терцинами «Новое писание» (1831), в которых язвительно высмеял Копитара и его сторонников, приверженцев моралистической, дидактической и утилитарной поэзии. Против них обращен и цикл из двадцати эпиграмм под названием «Шершни» (1831). Темы, затронутые в «Прощании с юностью», поэт развивает в цикле «Сонеты несчастья» (1832). В шести сонетах этого цикла автор показывает драматическую судьбу героя, которого «роковая жажда знаний» увлекла от родного крестьянского очага в «пустыню» европейской столицы, где он познает уготованную ему, как и многим собратьям-беднякам, участь: «...грязь рабских буден, нищеты закон и бездну ту, где нету избавленья». Именно в «Сонетах несчастья» Прешерн создает один из наиболее масштабных, четких и афористичных образов — образ «жизни-тюрьмы», от гнета которой может избавить только смерть. В других произведениях этого времени мотив столкновения героя с действительностью связан у Прешерна с темой призвания («Глосса», 1832). Одновременно была создана «Элегия моим землякам», трактующая миссию поэта не как романтическое парение над миром, а как долг перед родиной и народом.

Но вершина любовной лирики Прешерна — «Венок сонетов». Личная тема, рожденная неразделенным чувством поэта к девушке из богатой семьи, приобрела здесь глубокий общественный смысл. Сонеты Прешерна — не только поразительно искренний и страстный рассказ о высоком романтическом чувстве, но и гневный протест против попрания достоинства национальной поэзии и самой нации как таковой. В прешерновском «Венке сонетов» личная и национальная темы сливаются необычайно гармонично. «Любовь к тебе и к родине так схожи: // Два пламени из одного горнила!» — обращается поэт к возлюбленной.

Венок сонетов — одна из труднейших поэтических форм. Прешерн не только блестяще справился со стоявшими перед ним трудностями, но и намеренно пошел на их усиление. Последний, «магистральный» сонет венка содержит акростих, заключающий имя и фамилию возлюбленной поэта Юлии Примчевой.

Прешерну принадлежит также поэма «Крещение при Савице» (1836). Она была написана после разрыва с Юлией Примчевой и гибели М. Чопа, памяти которого она посвящена. Переживания, связанные с этими событиями, по-видимому, сказались на общей атмосфере поэмы. Действие «поэтической повести» относится к VIII в. — эпохе борьбы словенского народа против насильственного насаждения в Словении христианства, что несло с собой одновременно подчинение чужеземному гнету. В центре повествования — трагическая судьба князя Чертомира, возглавившего последнее восстание карантанцев (772). Потерявший в неравной борьбе всех своих воинов и узнавший, что его невеста, жрица языческой богини любви Живы, обратилась в христианство, он тоже принимает новое вероучение. В пассивности Чертомира, который становится проповедником христианской религии, несмотря на то что осознает всю жестокость и ханжество ее поборников, Прешерн воплотил слабость словенской интеллигенции, пассивно подчинявшейся католическому гнету, слабость словенского национально-освободительного движения.

Редкой музыкальностью и простотой отличается любовная лирика Прешерна этого периода, лишенная прежнего накала романтического драматизма и часто приближающаяся к народной песне («Прощанье», «Просьба», «Приказания», «Сила памяти», «Под окном»). Иное звучание приобретают и стихотворения, посвященные поэтическому призванию. Так, в стихотворениях «Поэту», «Памяти Валентина Водника» Прешерн говорит о высоком назначении поэта, призванного «рассеять душевную тьму», «спасти от бессмысленных дел и речей» и заплатить за это ценой собственных мучений, ценой отказа от обычного человеческого счастья. В подобных воззрениях сказалось не столько влияние романтических представлений об «избранничестве» поэта, сколько продиктованное реальными историческими условиями сознание своей исторической ответственности за судьбы родного народа и его культуры.

Одним из стихотворений, подводящих итог раздумьям поэта о судьбе человека и смысле жизни, является эпитафия Э. Корытко «Человек смертен, но бессмертно то, что сделано им для людей». О глубоком демократизме поэта, его внимании к жизни простых людей свидетельствуют стихотворения «Незаконная мать», «Моряк», «Железная дорога». Вершиной идейной

526

эволюции Прешерна стала его «Здравица», написанная в 1844 г. и опубликованная только в революционные дни 1848 г. «Здравица» проникнута оптимистической верой в грядущее освобождение словенского народа, в братское единение всех славян — «потомков Славы», в «вечную свободу всех народов и племен».

Благодаря творчеству Прешерна словенская литература стала самобытной национальной литературой. Он не только воплотил в своей поэзии идеи гуманизма, демократизма и свободолюбия, но и сыграл основополагающую роль в развитии словенского литературного языка, обогатил словенскую поэзию новыми жанрами, создав образцы элегии, баллады, романса, газели, глоссы, сонета, венка сонетов, триолета, лиро-эпической поэмы. В творчестве Прешерна, отмеченном печатью тонкого художественного синтеза, получили отзвук веяния немецкого классицизма, западноевропейского, прежде всего немецкого, романтизма, античной и итальянской ренессансной поэзии и интерес к словенскому фольклору. И в то же время его поэзия глубоко самобытна и оригинальна: она оказала огромное влияние на развитие всей последующей словенской литературы, в которой Прешерн занимает столь же почетное место, как Пушкин — в русской литературе или Мицкевич — в польской.

Зачинателем словенской прозы стал Янез Циглер (1792—1869), опубликовавший в 1836 г. нравоучительную повесть «Счастье в несчастье, или Описание удивительной истории двух близнецов». Действие относится ко времени наполеоновских войн. В центре повествования — судьба словенской рабочей семьи (отца, матери и двух сыновей), разъединенной бурей военных лет и несмотря на все несчастья все же оставшейся счастливой. Секрет счастья, по мысли автора, заключается в стойкой вере в бога и неуклонном следовании божьим заповедям. Повесть написана живо и занимательно. В ней даны яркие картины быта и нравов людей того времени. Особенно интересны страницы, посвященные разгрому французских войск в России и битве при Березине.

Вслед за Циглером (однако с меньшим успехом) к жанру нравоучительной повести с напряженной занимательной фабулой обращаются М. Равникар, Ю. Космач и Й. Поклукар. Эти писатели поднимают в своих произведениях многие вопросы жизни тогдашней деревни. Наряду с нравственно-дидактическим появляется и фольклорно-романтический тип прозы, расцвет которой падает уже на 50-е годы. Представителей этого направления привлекает и историческая проблематика. Исторические темы особенно интересовали Йосипину Турноградску (1833—1854), чьи произведения пронизаны общеславянским патриотизмом (повести «Невинность и насилие», «Отцовское проклятье»).

Увлечение фольклором сказалось и в творчестве Янеза Трдины (1830—1905). В «Народных сказках из Быстрицкой долины» (1849) он воспевает жизнестойкость, ум, находчивость словенского народа, которые помогли ему выстоять в бесчисленных исторических испытаниях.

Драматурги начала века писали пьесы на немецком языке, однако зачастую изображали в них события словенской истории. Основой словенского репертуара по-прежнему остаются комедии Линхарта. Новых драматургических произведений создается очень мало, и художественный уровень их крайне невысок. Выделяется романтическая драма М. Вилхара «Иванка из пещеры» (1850), действие которой происходит во время крестовых походов. На фоне этих событий Вилхар поднимает актуальные проблемы борьбы против чужеземного гнета.

Образованное в ходе революционных событий 1848 г. «Словенское общество» проявляло большую заботу о развитии театрального искусства и выступило с программой создания словенского театра в Любляне, однако восстановление абсолютистского режима отодвинуло реализацию этих планов на 60-е годы.

Именно тогда, в 60-е годы, новое поколение прогрессивных словенских писателей, опираясь на заложенные Прешерном традиции, начнет активную и последовательную борьбу за реализм.

527

СЕРБОЛУЖИЦКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Первые упоминания о лужичанах относятся ко второй четверти VII в. С древнейших времен серболужицким племенам приходилось отстаивать свою независимость от захватнических устремлений германских племен франков. В конце X в. в результате германской экспансии лужицкие сербы надолго утратили свою независимость. Особенно интенсивной немецкой колонизации подвергались лужицкие земли в XII—XIV вв. (светская и духовная феодальная верхушка была исключительно немецкой), почти полностью были онемечены города, лишь сельское население оставалось славянским. В XV—XVI вв. лужицкие земли целиком находились в сфере влияния немецких феодальных государств.

В XVIII в. Лужица входила в состав двух немецких государств — Саксонии и Пруссии. Тяжелый, подневольный труд серболужицких крестьян, национальный гнет со стороны немецких феодалов веками сковывали развитие самобытной культуры лужичан. Однако, несмотря на необычайно трудные и неблагоприятные условия, оно не прекращалось, медленно, но из века в век пополнялись национальные культурные ценности, из поколения в поколение передавались богатства родного языка и фольклора.

Лужицкий фольклор, как и устное народное творчество других западнославянских народов, испытывал жестокое преследование со стороны католической церкви и господствующих феодальных кругов, поэтому, к сожалению, до нас не дошло все его богатство и своеобразие. Только с середины XIX в. в Лужице начали собирать образцы устного народнопоэтического творчества. Впервые в истории лужицкой культуры в этот период появились публикации народных песен, пословиц и поговорок, сказок и легенд.

Наряду с лирическими произведениями о любви или сказками о волшебниках мы находим в лужицком фольклоре остросоциальные произведения о тяжелом труде народа, о героях-мстителях, об иноземном иге. Лужичане в своих песнях воспевали далекое героическое прошлое своего народа, кровавые битвы с завоевателями.

Первый известный памятник лужицкой письменности (так называемая «Будышинская присяга») восходит к XVI столетию. До начала XVIII в. вышло примерно 50 лужицких книг. На протяжении XVIII в. было издано еще около 200 произведений на верхне- и нижнелужицком языках (на которых развивается и современная серболужицкая литература). И хотя бо́льшая часть этих произведений была ограничена религиозной тематикой (молитвенники, катехизис, переводы Библии, христианские нравоучительные рассказы и т. п.), они способствовали распространению грамотности среди лужицкого населения.

С приходом в Лужицу в конце XVIII в. идей Просвещения начался новый этап в развитии серболужицкой литературы и культуры, повысился интерес к отечественной истории, фольклору, языку, этнографии. Сын известного серболужицкого культурного деятеля XVII — начала XVIII в. Михала Френцеля (1628—1706) Абрахам Френцель (1656—1740) посвятил свои многочисленные работы истории лужицкого языка, географии Лужицы, этнографии родного края.

Следует отметить и другого лужицкого просветителя — Яна Горчанского (1722—1799), автора трактата «Мысли лужицкого серба о судьбе своего народа» (1789), в котором он защищал идею равноправия народов. Видным поэтом эпохи Просвещения в Лужице был Юрий Мень (1727—1785). В известной оде «Сербского языка возможности и восхваление последнего...» (1757) он воспевает красоту родной речи, призывает не дать ей «погибнуть и угаснуть». В историю серболужицкой литературы этого времени вошли Юрий Рак (1740—1799), Гандрий Рушка (1755—1810) и Михал Гильбенц (1758—1816), создавшие ряд оригинальных стихотворных произведений в духе барокко.

Предромантический период в литературе верхних лужицких сербов завершается творчеством Рудольфа Меня (1767—1841), поэзия которого, как и лирика его отца Юрия, была исполнена патриотическими идеями. Широкую известность получили его песни о солдатской жизни, отличающиеся особой напевностью, близостью к фольклору.

Из нижнелужицких авторов этого времени выделяется лишь Кито-Фрицо Стемпель (1787—1867), создатель ряда оригинальных стихотворных произведений, например «Три быстрых горна», в котором он прославлял могущество, красоту родной речи, призывал к ее сохранению. Он писал также произведения на античные сюжеты (например, по мотивам идиллий Феокрита).

528

Проводником идей Французской революции в Лужице был Ян Дейка (1779—1853) — основатель лужицкой публицистики и журналистики. Среди газет, которые он редактировал, особое место занимает «Сербски поведар а курир» («Сербский рассказчик и курьер»), существовавший с 1809 до 1812 г. и запрещенный администрацией Наполеона. Дейка призывал своих читателей развивать духовную культуру народа, выступал за активную политическую жизнь Лужицы.

Развитие серболужицкой литературы XVIII — начала XIX в., несмотря на скромные достижения, стало значительным явлением в духовной жизни маленького славянского народа и предопределило дальнейший подъем лужицкой культуры эпохи национального возрождения.

Первая половина XIX в. в истории Лужицы характеризуется постепенно нарастающей активизацией национального движения, оживлением литературной жизни, повышением интереса к фольклору, к историческому прошлому народа.

В 40-е годы в лужицкую литературу пришло молодое поколение литераторов, в творчестве которых с особой силой зазвучали гражданские и патриотические мотивы, идеи национальной свободы. Литература была тогда единственной легальной трибуной, с которой патриотически настроенная молодежь могла высказывать свои сокровенные мысли о настоящем и будущем родины.

На духовное возрождение лужицких сербов, на таких крупных деятелей лужицкого возрождения, как Ян-Арношт Смолер, Гандрий Зейлер, Ян-Петр Йордан и другие, большое влияние оказало национально-освободительное движение соседних славянских народов и свободолюбивые идеи славянских литератур.

Большой вклад в культурное возрождение лужицких сербов внесла созданная в 1847 г. «Матица сербская» в Будышине (Бауцене) — первая лужицкая научно-просветительская и патриотическая организация, издававшая свой журнал, выпускавшая лужицкие книги. «Матица сербская» просуществовала до 1937 г., когда была запрещена фашистами.

Когорта образованной, патриотически настроенной молодежи, обучавшейся в Праге, Вроцлаве, Будышине, Лейпциге и других городах, принимала активное участие в общественной и культурной жизни Лужицы, направляя ее на решение важных и насущных проблем развития литературы и искусства, народного образования, издания лужицкой периодической печати. Некоторые из молодых патриотов выступили как ученые, издатели, организаторы культурной и литературной жизни (Я.-П. Йордан, Я.-А. Смолер). Литературное творчество других (Г. Зейлера, Я. Радысерба-Вели и др.) непосредственно прокладывало новые пути в развитии литературы.

Одна из центральных фигур серболужицкого национального возрождения начального периода — Ян-Петр Йордан (1818—1891). Собиратель и издатель народных песен лужицких сербов, он усовершенствовал правописание родного верхнелужицкого языка, издал грамматику. В периодических изданиях, которые он возглавлял в 1842—1848 гг., печатались новинки серболужицкой поэзии и литературные обзоры, статьи по вопросам культуры славянских народов, политические заметки.

Особое место в лужицкой литературе XIX в. принадлежит Яну-Арношту Смолеру (1816—1884). Редактор популярных «Сербских новин» (газета была трибуной передовых идей лужицкого национального возрождения), он оказывал непосредственное влияние на формирование общественной и культурной жизни в Лужице. Значительным событием стало издание собранных Я.-А. Смолером «Песен верхних и нижних лужицких сербов» (в двух томах — 1841 и 1843 гг.), выход которых не только положил начало серьезному изучению фольклора, этнографии, культурной истории Лужицы (в издание были включены помимо песен очерки по этнографии, мифологии, диалектологии), но и сыграл исключительно важную роль в становлении романтической поэзии.

Крупнейшим поэтом-романтиком и основоположником лужицкой литературы был Гандрий Зейлер (1804—1872). Его поэзия 20—40-х годов — яркая, жизнерадостная, полная веселья и оптимизма лирика, проникнутая идеями свободы, патриотизма, светлой веры в будущее родного народа, идеалами справедливости и гражданственности. Благодаря необычайной музыкальности многие из стихов Зейлера становились народными песнями. Известное стихотворение «Сербской Лужице» (1827), музыку к которому написал друг поэта К.-А. Коцор, стало гимном Лужицы. К этому произведению примыкают глубоко патриотические стихи «Сербская народная песня», «Цвета Сербии», «Мой родной край», «Мы будем жить, сербы» и др. К вершинам лужицкой поэзии относятся лирические циклы «Времена года», «Лужицкая свадьба», воспевающие величие отчизны, красоту родной природы, благородный труд простого человека.

Лирика Г. Зейлера — это мир больших, благородных и гуманных чувств. Создавая лирические образы, поэт часто черпал вдохновение в народнопоэтическом творчестве, мастерски использовал

529

его богатство («Прощальная песня», «Народная песня», «Лужицкая мысль», «Песнь жнецов» и др.). Зейлеру принадлежат образцы романтической баллады, этот жанр он ввел в серболужицкую литературу («Смерть невесты», «Любинский замок» и др.).

Другой поэт-романтик, Ян Радысерб-Веля (1822—1907), создавал яркие баллады на исторические темы. Каждая из них — взволнованный рассказ о славных исторических событиях в жизни народа, о борьбе угнетенных крестьян против деспотов-феодалов. Радысерб-Веля был одним из первых писателей, прокладывавших путь новой лужицкой прозе («Рассказы для оживления и облагораживания сердец лужицких сербов», 1847). Его основные повести и рассказы, как и баллады, относятся уже ко второй половине XIX в.

Первая половина XIX в. была важным периодом в истории серболужицкой литературы. Тесные связи с национально-освободительным движением, патриотическая направленность произведений лужицких писателей этого времени, зарождение новых литературных форм подготовили и ее дальнейшее плодотворное развитие.

Дата добавления: 2015-06-04