История всемирной литературы 62 страница. Идеями борьбы за социальную справедливость проникнуты романы Скьольборга «усадьба Гюльденхольм» (1902) и Окьера «дети гнева» (1904)

Идеями борьбы за социальную справедливость проникнуты романы Скьольборга «Усадьба Гюльденхольм» (1902) и Окьера «Дети гнева» (1904). Роман «Усадьба Гюльденхолм» создан на документальной основе, по горячим следам событий, которые произошли в одной из помещичьих усадеб. Батраки и поденщики, не желая больше терпеть безжалостную эксплуатацию и издевательства владельцев усадьбы, устраивают забастовку, которую возглавляет поденный рабочий Пер Хольт. В следующем романе писателя «Пер Хольт» (1912) изгнанный из усадьбы Пер становится рабочим-агитатором.

Герой романа Окьера «Дети гнева», батрак Пер, очень похож на Пера Хольта, он также борется за право вести достойное человеческое существование и также терпит поражение. В романе Окьера «Радость труда» (1914) социальная критика звучит приглушеннее, на передний план выступает изображение крестьянского быта.

В романах Скьольборга и Окьера жизнь обездоленных слоев общества впервые изображена с точки зрения их собственных интересов. В датской литературе появились герои, не желавшие мириться с невыносимо тяжелыми условиями жизни. Однако Скьольборг и Окьер не всегда оказывались на высоте поставленных ими задач. Социально-критические тенденции в их самых злободневных романах, как правило, сочетались с элементами натурализма, фактографичностью. Лишь Мартину Андерсену Нексе, первому пролетарскому писателю Дании, удалось показать рабочего в процессе революционной борьбы.

Нексе рано познал тяжесть подневольного труда. В детские и юношеские годы он батрачил в городе Нексе (название городка Мартин Андерсен избрал своим литературным псевдонимом), работал в сапожной мастерской. После окончания высшей народной школы (1893) он решил посвятить себя литературной деятельности.

На ранних произведениях Нексе (сб. новелл «Тени», 1898; повести «Ценою жизни», 1899; «Мать», 1900; «Семейство Франк», 1901) сказалось влияние натуралистической эстетики. Однако по мере развития творчества Нексе элементы натурализма уступили место принципам реалистической типизации. Сочувствие судьбе угнетенных рабочих сменяется потребностью быть «поверенным народа», «вести диалог с массами». Такими произведениями, в которых писателю «было что сказать людям своего класса», стали ранние новеллы (сб. «Кротовьи кочки», 1900; «Гимн из бездны», 1908; «Берег моего детства», 1911; «Борнхольмские новеллы», 1913) и в первую очередь роман «Пелле-Завоеватель» (1906—1910). Нексе изобразил в нем человека труда не только как жертву общественного строя, но и как активного борца против социальной несправедливости.

Роман «Пелле-Завоеватель» построен в форме биографического повествования о судьбе крестьянского подростка, во многом напоминающей судьбу самого писателя. Вместе с тем жизненный путь героя романа — это живая история формирования датского рабочего движения. В первой книге романа изображается нищее детство Пелле, во второй — его жизнь в маленьком провинциальном городке, в третьей — Пелле, переехав в Копенгаген, участвует в рабочем движении. Здесь автор показывает формирование героя нового типа — вожака масс, организатора борьбы за права трудящихся. В последней книге романа, обретая счастье в семейной жизни, герой становится на путь реформизма и постепенно отходит от революционной деятельности.

В годы первой мировой войны Мартин Андерсен Нексе выступил против милитаризма и шовинизма. Октябрьскую революцию в России он воспринял как поворотный пункт в мировой истории. Во второй и в третьей частях эпоса о рабочем классе Дании — романах «Дитте — дитя человеческое» (1917—1921) и «Мортен Красный» (1945) — Нексе сурово осудил оппортунизм Пелле как измену делу рабочего класса. Героем Нексе стал Мортен Красный — сознательный революционер, поборник идей коренного обновления жизни.

414

ИСЛАНДСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Развитие литературы в Исландии на рубеже веков было связано как с особыми национальными условиями замедленного становления буржуазных отношений в стране, так и с общими закономерностями европейского исторического и литературного развития.

Одной из существенных особенностей национальной литературы в Исландии рубежа веков была ее тесная связь с борьбой патриотических сил за сохранение исландского языка и всемерное укрепление фольклорной традиции. Языковая проблема носила не только культурный и научный характер, но и приобрела общественно-политическое значение. Искусственное насаждение со стороны официальных властей датского языка, попытка «одатчанивания» отечественной культуры вызывали все более резкую реакцию со стороны прогрессивных общественных и литературных сил.

Конец XIX — начало XX в. в Исландии стали эпохой острых споров вокруг проблем романтизма и реализма, соотношения традиций и новаторства в современном исландском искусстве.

В исландской литературе, однако, не было столь резкого размежевания в политической и литературной борьбе рубежа веков, как в Норвегии и Дании или Швеции. Борьба за национальную независимость вдохновляла писателей Исландии, возбуждая интерес к национальной проблематике и форме. Большинство из них было убеждено в общественном значении искусства.

Великое прошлое исландского народа становится неиссякаемым источником творческого вдохновения многих писателей. Прославляя подвиги мифологических героев, политических и государственных деятелей Исландии, они оплакивали безрадостное настоящее своей родины.

Однако все громче в эти годы раздавался голос надежды и веры в освобождение, в лучшее будущее. С некоторым религиозным оттенком, как у Э. Хъёрлейфссона Кварана (1895—1938), или исполненная гражданского пафоса, как у Т. Эрлингссона (1858—1914) и М. Йохумссона (1835—1920), тема легендарного прошлого служит у поэтов и прозаиков идее национального освобождения и объединения. В произведениях Б. С. Грёндаля (1826—1907), С. Торстейнссона (1831—1913), Т. Магнуссона (псевдоним Йоун Трести; 1873—1918) тех лет воплотились идеи любви к родине и человеку, желание сделать его сильным, свободным и счастливым.

В перевороте, который совершался в начале XX в. в Исландии, новое и старое, прошлое и настоящее во всем многообразии их форм приходили в столкновение, взаимодействовали, рождали совершенно новые явления. Творчество многих исландских писателей тех лет проникнуто стремлением покончить с изоляцией, привлечь к себе взоры всего мира и стать равными другим народам. Желание выйти за рамки интересов «уединенного исландского хутора», жажда познания мира привели к тому, что большинство писателей предпочитало жить и работать за рубежом. Именно этим обстоятельством объясняется одна из особенностей литературы Исландии, заключающаяся в том, что многие ее видные представители пишут на иностранных языках, приобретают известность сначала за пределами своей родины.

Наибольшую популярность из писателей этого периода приобрел Э. Бенедиктссон (1864—1940). Первая его книга «Рассказы и стихи» вышла в 1897 г. Бенедиктссон гневно восставал в ней против приниженности исландского народа и нищеты своей родины.

Стихи Бенедиктссона отличаются отточенной формой, напоминающей аллитерационный стих героических песен. Поэт утверждает, что исландский народ, народ, создавший древнейшую великую культуру, уже невозможно держать в нищете и бесправии; настанет час, и он сбросит с себя позорное иго национальной зависимости. В сборнике стихов «Волны» (1913) он воспевал технический прогресс зарождающегося исландского капитализма.

В этот период заметных успехов достигла исландская драматургия. Со второй половины XIX в. организовались любительские театральные кружки, ставившие пьесы М. Йохумссона, И. Эйнарссона (1851—1939). В 1897 г. в столице было создано «Рейкьявикское театральное общество», которое заложило основы профессионального театра и национального репертуара. Деятельность столичного театра, труппу которого возглавил режиссер и драматург Э. Хъёрлейфссон Кваран, была проникнута гражданским пафосом, стремлением создать национальное искусство, в котором сочеталось бы правдивое отображение действительности с освоением поэзии саг и народных преданий. В репертуар театра входили пьесы М. Йохумссона, И. Эйнарссона, народно-исторические

415

драмы норвежца Ибсена, датчанина Хольберга и норвежца Хейберга, произведения Шекспира и Шиллера.

Й. Эйнарссон в драме «Корабль тонет» (1902) на сюжет из народной жизни с большим чувством говорит о родном крае, воспевает трудолюбие и самоотверженность людей. В драме поэтизируются юность и отвага, кипучая энергия, порицается насилие и деспотизм. Актуальные социальные проблемы поднимал М. Йохумссон в пьесах «Хельги Тощий» (1890) и «Йоун Арасон» (1900), посвященных национальному герою Исландии епископу Арасону, боровшемуся против Реформации за католическую веру, в которой он видел возможность политического освобождения Исландии.

Чуткое, бережное отношение к национальным ценностям было основой широкого распространения исторической тематики и успешного развития исторического жанра. В древней саге, хронике, народной поэзии Йохумссон, как и Эйнарссон, искал героические характеры, значительные конфликты.

Тема нации, ее пробуждения и грядущей свободы — ведущая в творчестве драматурга Й. Сигурйоунсона (1880—1919), одного из представителей той части исландской интеллигенции рубежа веков, которая из-за слабого культурно-экономического развития Исландии предпочитала жить и работать за рубежом. Его деятельность была связана с театрами Копенгагена, но круг тем и образов Сигурйоунсона, идейно-эстетическое своеобразие его драматургии неотделимы от исландских национально-художественных традиций. Кроме первой пьесы «Доктор Рунг» (1905), изображавшей датскую мелкобуржуазную среду, драмы Сигурйоунсона написаны на сюжеты, связанные с жизнью Исландии. Драматург утверждает демократические идеи, пробуждая чувства национальной гордости, наполняя сердца соотечественников надеждой и верой в неминуемую грядущую победу, в торжество правды и справедливости.

Рубеж веков — особая страница в развитии национальной литературы Исландии. Живое ощущение богатейших традиций, верность созданным народом формам придает исландской литературе этого периода специфическую окраску. Сохраняя импульс от своего древнего богатства, поэзия и драматургия Исландии обогащаются произведениями на национальные темы. Гуманистическая основа мировоззрения и творчества М. Йохумссона, И. Эйнарссона, Й. Сигурйоунсона и других писателей, обратившихся к насущным проблемам современности, способствовала общему укреплению демократических позиций исландской литературы, открывала горизонты ее дальнейшему развитию на путях реалистического искусства. Важную роль в развитии исландской литературы этого и последующих периодов сыграл университет, основанный в Рейкьявике в 1911 г.

415

ШВЕДСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Переломный характер рассматриваемого периода во многом объясняет сложность, противоречивость литературного процесса в Швеции. В художественном спектре эпохи различимы самые разнообразные оттенки: формирование и стремительная смена литературных школ и направлений, которые в одних случаях противостоят друг другу, в других — оказываются связанными общностью художественных исканий. Резкое размежевание сил в среде художественной интеллигенции, открытая, непримиримая борьба между ними — отличительная особенность развития шведской литературы этого времени.

После расцвета реализма в 70—80-х годы, связанного в первую очередь с художественными открытиями А. Стриндберга, а также писателей «Молодой Швеции», наступают годы мучительных поисков, «внутреннего брожения». В творчестве целого ряда писателей, в том числе и тех, кто с самого начала открыто отстаивал в своих произведениях принципы реалистического воспроизведения действительности, все заметнее настроения тревоги, неуверенности, смутного предчувствия будущих разрушительных перемен.

Они наиболее остро выступают в произведениях Густава аф Гейерстама (1858—1909). В его романах «Голова Медузы» (1895), «Комедия брака» (1898), «Счастливые люди» (1899) и других произведениях 90-х годов становятся явными черты натурализма, все настойчивее звучат ноты трагизма. И хотя мрачные размышления писателя соединяются с поисками правды и справедливости, со стремлением разобраться в обнажившихся противоречиях, в них заметно превалируют декадентские мотивы и настроения. От смелых художественных обобщений действительности в книге новелл «На рассвете» к изображению мистических переживаний и патологических

416

страстей в романе «Красный принц» — таков путь Акселя Лундегорда (1861—1930). Сложное переплетение реалистических и психоаналитических тенденций прослеживается в творчестве Улы Ханссона (1860—1925). В поэтических и прозаических сборниках 90-х годов он под влиянием ницшеанской философии ищет выход из кризиса сознания на путях крайнего индивидуализма, воспевая самовластную, обособленную личность.

Сочетание и столкновение полярных тенденций наиболее отчетливо прослеживаются в произведениях группы поэтов так называемого шведского Ренессанса — Вернера фон Хейденстама (1859—1940), Оскара Левертина (1862—1906), Густава Фрёдинга (1860—1911), Эрика Акселя Карлфельдта (1864—1931). Существенную роль в их объединении сыграл трактат Хейденстама «Ренессанс. Несколько слов о наступлении переломного этапа в литературе» (1899), который, как и памфлет Хейденстама и Левертина «Свадьба Пепиты» (1890), явился программой шведских символистов и неоромантиков.

Среди поэтов Ренессанса не было единства. Вместе с тем на определенном этапе их объединяла близость поэтического ви́дения мира. В призыве к эстетизации, романтизации прошлого ощущается отход от реалистических принципов, а стремление возвести в единственный и неоспоримый объект искусства мир прекрасного, далекого от серой и однообразной жизни будней, воспринимается как реакция на наметившееся засилье в литературе 80-х годов натуралистических тенденций.

Теоретики Ренессанса мечтали о возрождении «нового идеализма» и «светлого романтизма», отстаивая искусство безудержной фантазии, сказочности и экзотичности. Философское обоснование своей поэтической платформы Хейденстам и Левертин находят в идеях шведского философа Ханса Ларссона и его последователей. Рационалистическая теория интуиции Ларссона, его «логика поэзии», ориентированная на преодоление рефлективности, наносившей ущерб непосредственному видению и чувствованию окружающего мира, пользовалась в среде теоретиков Ренессанса особой популярностью.

В поэтическом сборнике «Год пилигримства и странствований» (1888), получившем восторженную оценку Г. Брандеса, в романах «Эндимион» (1889) и «Ханс Альенус» (1892) Хейденстам ищет идеал красоты в экзотике «спокойного» и «безмятежного» Востока. Глубина и полнота лирического таланта поэта раскрываются здесь в свежести и новизне поэтического языка, живописности красок, богатстве конкретных реалий, экзотических характеров, деталей быта.

Обращение поэта к культуре Востока предстает как попытка осмыслить и художественно выразить собственные душевные муки и сомнения. Ощущение трагического разлада между поэтическим миром «светлого романтизма», утверждающего самоценность прекрасного, и реальной действительностью, никак не подпадающей под эстетическую систему поэта, приводит к пессимистической окраске рассказов из сборника «Войны Карла XII» (1897—1898), повести «Паломничество святой Бригитты» (1901), романа «Древо Фолькунгов» (1905—1907).

О. Левертин, ориентировавшийся на парнасцев и прерафаэлитов, ищет вдохновение в поэтических и религиозных мотивах средневековья, в романтическом тоне легенд и псалмов. Для Левертина «формой действительности» является фантазия, поскольку все находящееся вне прекрасного и индивидуального, понятого как олицетворенное страдание, нельзя отнести ни к подлинной реальности, ни к искусству. В отличие от Хейденстама у Левертина восприятие минувшего пронизано трагизмом, который заметен уже в сборнике «Легенды и песни» (1891). В более поздних произведениях поэт всецело во власти декадентской, религиозно-мистической стихии.

Наряду с эстетским направлением в поэзии тех лет отчетливо прослеживается демократическая линия, опирающаяся на глубинные фольклорные истоки. Наиболее показательно в этом отношении творчество Г. Фрёдинга. В сборниках 90-х годов Фрёдинг воспевает народную жизнь, находя в ней иные свойства и характеры, чем в жизни господствующих слоев общества, широту души, здравый ум.

Собственную поэзию Фрёдинг рассматривал как своеобразную эстетическую антитезу «салонной» лирике, лишенной, по его убеждению, жизненности, пластичности и непосредственности. Стремление поэта преодолеть «неестественную», «подчеркнуто мрачную» лирику Левертина поддерживает глубокая и неподдельная вера в широкие возможности народной поэзии. Вермландский фольклор, явственно различимый в стихах поэта, придает неповторимое обаяние его поэтическому миру.

При всей тяге к романтике поэт не отказывается от стиля «реалистического повествования», и это порождает известную двойственность его лирики:

В мое сочиненье гитара
с гармоникой вносят разлад:
вдвоем — и справа и слева —
они временами звучат.

(Перевод В. Потаповой)

417

В сборниках «Новые стихи» (1894), «Новое и старое», «Брызги и осколки» (1897), «Брызги Граля» (1898) Фрёдинг более противоречив: в одних случаях им открыто заявлен поиск форм, в которые облекается «вечное», «гармония», гуманистическое в самой личности, в других — поэт стремится преодолеть идеалистическую позицию, найти поддержку в массах. Лирику Фрёдинга отличает редкая музыкальность, сложный ритм и безукоризненная форма.

Мир поэзии Карлфельдта близок миру Фрёдинга. В первом стихотворном сборнике «Песни пустоши и любви» (1895) поэт создает обобщенный образ шведского крестьянина из провинции Даларна. Герой его лирики — Фридолин — это «человек природы». Жизнь предстает в ее первозданной простоте: крестьянский быт, нравы, поверья, красота природы.

Фрёдинговской гитаре и гармонике Карлфельдт предпочитает скрипку и арфу, которые создают музыку удивительного звучания, богатую ритмическими оттенками и взаимопереходами.

Сложное переплетение неоромантических и реалистических тенденций прослеживается в творчестве Сельмы-Лувисы-Оттилии Лагерлёф (1858—1940). Явное стремление к архаизации событий, к стилизации в духе легенд проявилось в романе «Чудеса антихриста» (1887), где новоявленными «антихристами» объявлены социалисты, а также в повести «Возница» (1912), где идеализируется деятельность различных филантропических организаций. В посвященной крестьянству дилогии «Иерусалим» (1901—1902), «Император Португалии» (1914) писательница, показывая упадок и нравственную деградацию деревни, ищет выход в религиозно-идеалистической программе духовного самообновления.

Однако в лучших произведениях Лагерлёф побеждает вера в творческие силы народа и победу самоотверженной любви над эгоистичностью, злобой и жестокостью. Писательница открыто отстаивает демократические взгляды. Они и помогли Лагерлёф приблизиться к пониманию и воплощению — подчас в сложной, но ничуть не эстетизированной форме — подлинной динамики шведской жизни ее времени, подлинного своеобразия национального характера.

Первая книга С. Лагерлёф «Сага о Йёсте Берлинге» (1881—1891) необычна тем, что здесь широко используются образы народного искусства. Мир любимых ее героев — крестьян Вермланда, мир преданий и легенд этого патриархального края, о приметах которого она рассказывает со вкусом и юмором, составляет художественную основу повествования. Подобно Г. Х. Андерсену, написавшему автобиографический роман «Сказка моей жизни», Лагерлёф создает из своей биографии сказку, напоенную ароматом легенд, преданий и новелл, переходивших из уст в уста на берегах озера Фрикен.

Увлеченное чтение К. Х. Бельмана и Ю. Л. Рунеберга навело Лагерлёф на мысль создать поэтическую сказку о родном Вермланде. Однако писательница считала, что «романтизм отжил», и поэтому «вовсе не думала о том, чтобы воскресить его формы и манеру изложения». В автобиографическом очерке «Сказка о сказке» (1902) Лагерлёф пишет, что формирование ее взглядов относилось к 80-м годам, к «периоду расцвета реалистического направления в литературе».

Сказочное, романтическое соседствует в «Саге» с реальным и действительным. От любовных похождений и мечтательного времяпрепровождения в кругу «кавалеров» Йёста Берлинг (поэт, мечтатель, душа общества «кавалеров», увлекающихся охотой, пирами, музыкой) приходит к мыслям о раскаянии, к заботе о простом народе.

В романе «Чудесное путешествие Нильса Хольгерссона по Швеции» (1906—1907), где сказочный сюжет обогащен лирическими описаниями шведской природы, Лагерлёф создала вдохновенный гимн человеку. И хотя писательница признавалась, что одним из ее образцов были «Джунгли» Киплинга, «Путешествие» привлекает не столько прочувствованным изображением животных, сколько тонким проникновением в духовный мир заглавного героя. Писательница подчеркивает в «Путешествии» неотвратимость победы добра над злом.

Как в «Саге», так и в «Путешествии» пронзительно звучит нота тоски по безвозвратно уходящей Швеции, тоска по уходящему цельному миру, в котором еще не было бездушной механической цивилизации. Но Лагерлёф ограничивалась противопоставлением злу общества своих надежд на добропорядочность людей, откровенно их идеализируя. Глубоко сочувствуя простому люду, Лагерлёф оставалась далека от того, чтобы связать привлекавшие ее человеческие качества с социальными категориями. Тем не менее несомненный демократизм социальных устремлений Лагерлёф, желание разглядеть ростки будущего царства справедливости, духовности и счастья в окружавшей жизни, а также органическая народность тематики и образности делают творчество писательницы заметным явлением передовой шведской литературы ее времени.

Реакция на декадентские веяния усиливается с начала нового столетия. Общественные противоречия,

418

возникшие в Швеции, которая на рубеже веков стала развитой капиталистической страной, требовали особых методов художественного освоения действительности. В этом отдавали себе отчет такие разные по таланту и позициям писатели, как Сигфрид Сивертс (1882—1970), Людвиг Нордстрем (1882—1942), Густав Хельстрём (1882—1953), Элин Вэгнер (1882—1949). Они упорно стремились найти положительный идеал в реальных условиях социального быта, а не в лирической абстракции и мистике символистов или поэтической фантазии неоромантиков. Им оставался чужд и объективизм натуралистов, они выражают протест против мира корысти и мещанской ограниченности. Их внимание привлекает кризис идеалов, торжество пошлости, драма человека, пытающегося противостоять обыденному, прозаическому течению жизни.

К наиболее характерным представителям шведского критического реализма начала века по праву относят Яльмара Сёдерберга (1869—1941) и Яльмара Бергмана (1883—1931). Реализм этих писателей знаменовал усиление социально-аналитических тенденций в шведской литературе. Оба прозаика осваивали новые сферы действительности, изменявшиеся социальные отношения между людьми и новые черты социальной психологии. Их художественный опыт будет иметь немалое значение для шведской литературы XX в.

Уже своими первыми литературными выступлениями «Заблуждение» (1895), сборник «Маленькие рассказы» (1899) Я. Сёдерберг завоевал репутацию художника социальной ориентации, постоянно обращающегося к важным этико-психологическим проблемам современной ему действительности. В автобиографическом романе «Юность Мартина Бирка» (1901) писатель поднял «бальзаковскую» тему утраченных иллюзий. Ранние книги Сёдерберга — волнующий рассказ о добрых людях, которые никому не нужны и обречены на гибель в жестоком мире. Здесь уже проявилась ювелирная отточенность, лаконичность стиля писателя, тонкость Сёдерберга-психолога, превосходно владеющего техникой подтекста.

В полную силу эти черты творческой индивидуальности Сёдерберга выявились в его романе «Доктор Глас» (1905), написанном под воздействием «Преступления и наказания» Достоевского, в драме «Гертруда» (1906) и романе «Серьезная игра» (1912). Критика морали и нравов шведского общества, лицемерия шведского духовенства достигает в них особого накала. История несчастной любви Хельги Грегориус и преступления Гласа, драма страсти и одиночества певицы Гертруды, любовная трагедия Арвида Шернблума в романе «Серьезная игра» — все это глубоко правдивые свидетельства социальной атмосферы изображаемого времени.

В романе «Серьезная игра» наиболее широко дается социально-исторический фон. С точностью хроникера воссоздает Сёдерберг колорит эпохи, описывает предвоенную обстановку в Европе. Многочисленные отступления воссоздают яркую панораму событий эпохи, своеобразие ее нравов. Сёдерберг выдвигает сложные проблемы бытия: жизнь — это не цепь наслаждений, но «серьезная игра», в которой каждый участник событий по-своему исполняет отведенную ему роль. Сквозь канву психологического повествования проступает «стриндберговское» ниспровержение морально-религиозных устоев.

Знаменателен возникающий в романе «Доктор Глас» образ пылающего мира, где все чистое, романтически прекрасное не выдерживает столкновения с безотрадной действительностью. Мир горит даже тогда, когда Стокгольм окутывает плотная пелена серого беспросветного дождя. В романах «Доктор Глас» и «Серьзная игра» Сёдерберг стремится восславить неискалеченную человечность. Сознавая, однако, что патриархальный мир простых человеческих отношений уже перемещается на далекую периферию, он изображает не только результат, но и самый процесс неумолимого уничтожения своих идеалов. В этом источник трагичности и вместе с тем источник гуманизма, присущего творчеству писателя.

Нарастающий протест против жестокой и неразумной жизни, стремление разобраться в причинах, вызывающих трагические конфликты современности, получили едва ли не самое острое свое выражение в творчестве Я. Бергмана.

Скептицизм Бергмана по отношению к современной действительности, а наряду с этим поэтизация минувшего, присутствующего подчас только в воспоминаниях, определили мрачный пафос раннего творчества писателя (драмы «Мария, мать Иисуса», 1904; «Чистота семьи», 1907). Ужасом перед жизнью пронизана аллегорическая повесть «Суливро» (1906). Нельзя рассматривать творчество Бергмана тех лет как проявление отчаяния. Объективно уже в его первых литературных выступлениях открыто заявлен поиск моральных критериев принципов, определяющих смысл человеческой жизни.

В 10-е годы Бергман обращается к проблемам современной ему действительности. В романах и пьесах — «Завещание его милости» (1910), «Бергслагенские комедии» (1915) и др. — намечена тема, которая займет центральное место в его «семейных хрониках» так называемого

419

бергслагенского цикла. Расцвет творчества Бергмана падает уже на следующий период исторического развития. В недрах будничной жизни писатель откроет трагедию загубленных человеческих возможностей, подавленных творческих сил, неосуществившихся мечтаний. «Шведский Бальзак» — так назовут его критики. И для этого будут все основания.

Углубление общественных противоречий в процессе промышленного переворота, социальная перестройка, шедшая в стране, помогали понять зависимость судьбы отдельных людей от судьбы общества. Рост классового сознания шведского пролетариата, чему способствовало распространение социалистических идей и создание социал-демократической партии (1889), был основой зарождения в начале века пролетарской литературы.

Отстаивая демократическую направленность искусства, писатели-демократы вводят нового героя — человека труда. Они выступают подчас с очень резкой критикой социальных несправедливостей, протестуют против угнетения рабочих, славят бойцов за демократию. Тяжелый, каторжный труд, полуголодное существование рабочего показаны в таких произведениях, как романы Г. Хеденвинд-Эрикссона (1800—1967) «Из поваленного леса» (1910) и М. Сандель (1870—1927) «На грани голода» (1908). В рассказах «Истории угольщика» (1914) Д. Андерссон (1888—1920) поднимается до резкой отповеди буржуазному обществу. Мотивы классовой борьбы звучат и в романе «Рабочие. История о ненависти» (1912) М. Коха (1882—1940), испытавшего влияние Джека Лондона и Эптона Синклера. В этих произведениях много горькой правды о жизни шведских социальных низов. Само изображение героев-рабочих явилось свидетельством возраставшего интереса литературы к народу, к коренным проблемам современности.

Демократизация литературы сказывалась не только в усиленном интересе к темам и сюжетам из народной жизни. Демократизировался и сам художественный строй произведений. Сознание трудящихся масс, их точка зрения на события времени находили более широкое и верное отражение.

Рабочий коллектив в большинстве произведений писателей-демократов, искренне сочувствовавших пролетариату, обычно показывался как слепая сила. Жизненная правда подчас отождествляется с верностью эмпирическим фактам действительности, с пристальным вниманием к деталям повседневного быта. Социальное сознание писателей еще неразвито. Это особенно четко проявляется у Л. Ларссона и А. Кемпе, в творчестве которых протест и призыв к борьбе против социальной несправедливости сочетаются с настроениями политической апатии, со смутной надеждой на возможность «классового мира» и «бескровного социализма».

Иллюстрация:

А. Стриндберг

Портрет работы Э. Мунка. 1896 г.

И вместе с тем, хотя писатели-демократы начала века и не смогли еще в полной мере оценить перспективы организованной классовой борьбы, они отразили в своем творчестве рост рабочего движения, заняли активную общественную позицию в искусстве. Творчество Л. Ларссона, А. Кемпе и только еще вступавших в литературу в начале века М. Коха, Г. Хедевинд-Эрикссона, Д. Андерссона противостояло отходу от общественно-политических вопросов, от изображения социальных противоречий.

Дата добавления: 2015-06-04