Выпуск №13 2 страница

ЛГ: Но это сразу же отбрасывает государство черт знает куда. То есть у нас нет выхода. Не надо это будоражить. Не нужна эта десталинизация.

СБ: Да. Если Кремль хочет сохранить традиционную имперскую парадигму, то Сталина трогать не надо. А если Сталина трогать, то надо готовиться к переходу на националистические рельсы и к кардинальной смене концепции государства. Мне кажется, что должного понимания глубины и сложности развилки, перед которой стоит сегодня Кремль, у российской власти нет.

ЛГ: А забудут его когда? Через какое время?

СБ: Когда Россия превратится из империи в национальное государство, похожее, скажем, на Чехию или Эстонию.

Здесь ключевая фраза - что победа вообще не отвечала интересам русской нации. Им отвечало свержение большевизма, которое могло быть достигнуто в союзе с Гитлером. Как говорили другие либералы: "Жаль, Гитлер не победил... (так, мне кажется, говорил господин Минкин)...Пили бы немецкое пиво". Это говорят такие люди, как Белковский и Минкин.

Начинается все с либерального ужаса, а кончается восхвалением Гитлера. И это одна цепочка, один замысел. Он неумолимо ведет из точки А в точку Б. И вся задача "Актуальной политики" - показать, что это одна трасса, одна линия.

Еще пару слов об актуальной политике. На Чистых прудах недавно прошел митинг "Хватит кормить Кавказ". Это то же самое, что Белковский. Вопрос не в том, что мальчишки возмущены наглостью определенной части северокавказских или вообще кавказских лиц и что их "достало". Вопрос в том, как программируют дальше сознание этих мальчишек. А его программируют на самоуничтожение. В этом смысле бунт и революция - это антитезы. Бунтарь - находка для деструктора, так же как болтун - находка для шпиона.

Любое человеческое негодование можно канализировать в русло, несовместимое с жизнью негодующего человека. Протест всегда можно перенаправить так, чтобы человек в результате убил сам себя, без всякой посторонней помощи, и потом ему можно было бы сказать: "Милый, ты ж сам это сделал!"

Отделяется Кавказ... "Хватит кормить, пошли на фиг!" - это же не политика Ермолова. Ермолов не был "националистом по Белковскому", он был "имперским идиотом". По Белковскому, наши предки, как идиоты, завоевывали Кавказ. Все были идиоты, кроме Белковского, который хочет свести Россию к Эстонии или Чехии. Интересно, в каких границах? Ведь не договаривают!

Начнется новое территориальное расчленение - отпадет Кавказ. Это приведет к радикализации исламских тенденций, и взорвется Поволжье. Территория при этом разломится на две части. А дальше каждый вменяемый человек должен ответить себе на вопрос: а он вообще-то смотрел на карту? Он понимает, что будет значить такое обособление? Сегодня "хватит кормить кавказцев", завтра "хватит кормить якутов", потом бурятов, тувинцев, потом татар, башкир и всех остальных. Это же только начать... Лиха беда начало! Сработает принцип домино. Это все лоскутное одеяло. А потом другие скажут: "Хватит кормить Москву!"

Это как если бы вы сказали в семье: "хватит кормить ребенка", "хватит кормить старую маму"... Они стали обременением.

Как только для вас нечто важное становится обременением, то на следующем шаге обременением для вас становится и государство... А потом выясняется, что жизнь - это тоже обременение. В конечном итоге, все это умелые способы включения русского танатоса.

Русские националисты, понимающие, что к чему! Идите и объясняйте мальчишкам, что их сводят с ума, что их заставляют сделать харакири. Что их естественное негодование превращают в механизм самоликвидации. Что, под заявления о необходимости отделить Кавказ, к самоубийству-то ведут вовсе не кавказцев, а этих мальчишек. Объясняйте им, что к чему, на их языке. У нас сейчас нет распрей с национализмом. У нас есть распря с "национализмом по Белковскому". То есть с уменьшительным национализмом. То есть с программой русской самоликвидации.

Вот с этой программой русского танатоса мы будем воевать всеми возможными интеллектуальными, духовными и иными средствами. А с национализмом сейчас никаких разногласий нет. Если это державный национализм, национализм, который мыслит хотя бы удержанием территориальной целостности, то по главному вопросу расхождений нет. Потом обсудим все остальные. Сейчас остановите деструкцию. Это ваше дело, это ваша территория, действуйте немедленно, потом будет поздно.

А теперь пора переходить к политической теории.

Часть третья. Политическая теория

О ней в данном случае я скажу коротко, потому что мне нужно поговорить более серьезно о Модерне и о политической философии.

О политической теории хочу сказать следующее. Сейчас стало очень модно выражать тот или иной протест. Люди реально возмущены очень многими безобразиями разного масштаба. И отговаривать людей, говорить им "не возмущайтесь" нельзя. Наоборот, если протест справедлив, его надо всячески поддерживать. Но внутри нарастающих протестных настроений есть тот самый вирус примитива, который уже погубил однажды страну.

Вопрос заключается не в том, что протест принимает слишком острые формы, а потому вызывает беспокойство и желание его "угомонить". Вопрос в том, что хочется довести протест до политики. Потому что сам по себе протест - это еще не политика.

Вот люди протестуют против коррупции и засилия мафии. Справедлив ли этот протест? Конечно. Приняла ли коррупция в нашем обществе ужасные формы? Разумеется. Нужно ли с ней бороться? На сто процентов. Погубит ли она страну, если с ней не бороться? Безусловно.

Но ведь то, что имеет место в нашей стране, это уже не коррупция! И не мафия! Я был одним из первых, кто под политическим углом зрения рассматривал мафию в Советском Союзе и затем в Российской Федерации. Я берусь доказать, что сегодня у нас нет мафии. У нас есть новые формы социально-политической организации общества.

Рис. 16

Коррупция есть во всех странах мира. Но в тот момент, когда криминалитет замещает собой функции гражданского общества и оказывается в плотнейшем симбиозе с властью, - это уже не коррупция. Источником происходящего является тот самый третий уровень, на который я все время обращаю внимание. Если первый уровень - это лидеры, если второй уровень - это институты, то третий уровень - это классы. Власть как институт лидерства и политическая система - оперты на некий класс (рис. 16).

Я знаю много приличных, порядочных людей, в том числе в высшей страте. Но вся страта как целое работает так, как будто бы она является целиком криминальной.

Постараюсь объяснить это свойство на близком мне геофизическом примере. Вот есть кусок рудной горной породы, а в ней - какие-нибудь сульфиды. Сама порода вообще не проводит электрический ток, а сульфиды очень хорошо его проводят. Но если это вкрапленности сульфидов, то весь кусок ведет себя, как горная порода. А если есть хоть одна прожилка сульфидов, то весь кусок ведет себя по проводимости как сульфиды.

Так вот, сейчас мы имеем дело с "прожилками". Я совершенно не собираюсь мазать одной краской всех людей, но целое - это преступный класс паразитов, класс-фаг. Что значит в переделах этого класса бороться с коррупцией? Поздно пить боржом, когда отвалились почки. Какая коррупция, окститесь! Какая борьба! Что имеется в виду? Допустим, будет вскрыто, что такие-то ведомства затратили неверные суммы на такие-то виды работ. И что?

Это класс, который пожрет страну обязательно, потому что он - прорва. В пьесе Виктора Розова "В поисках радости" одна женщина говорит другой: "Нам надо купить и то, и другое... А вот когда мы заведем все..." Третья женщина ее прерывает: "Ты никогда не заведешь все". - "Почему это?" - "Потому что ты - прорва!" Этот класс - прорва. Это прожорливый зверь, беспощадный, не знающий удержу. Надо либо расколоть этот класс и поднять в некомпрадорской его части другой флаг. Либо сформировать нечто, соизмеримое с этим классом, осуществить социогенез - и начать осторожную и одновременно очень мощную борьбу за территории, которые находятся между "старым" классом и вновь сформированной макросоциальной общностью. Это и есть война по Грамши (рис. 17).

Рис. 17

Почему "осторожную и одновременно очень мощную"? Потому что если вы разрушите в ходе этой борьбы весь дом, то вы такой же проигравший, как и этот класс. Онто уползет (уедет за границу и т.п.), а вы останетесь на обломках. Поэтому, ведя борьбу, нужно помнить, что вы находитесь в стеклянном доме. А потому борьбу надо вести не с помощью камней, а с помощью самых мягких боевых искусств. Жалко не класс, жалко дом, потому что он общий. И потерять его очень легко. К вопросу о Белковском и всем остальном, что сейчас происходит и, конечно, к Белковскому не сводится.

Еще и еще раз прошу вглядеться в эту картинку, ибо она основа политической теории. А без политической теории протест превращается в балаган. С коррупцией они будут бороться в 2011 году... Вспомнила бабка, как девкой была! И все балдеют и на "бабки" под это разводят. Это что за хохма посреди великого несчастья, великого горя? Балаганчики-то прекратятся?

Закончив с политической теорией, перехожу к политической философии.

Часть четвертая. Политическая философия

Есть одна точка русской смерти, а не несколько. Она очень простая.

Если модерн тождествен развитию, то русские мертвы. И не надо тут лгать. Если модерн действительно тождествен развитию, то надо умирать. Нельзя тысячи лет идти другим путем, а потом сказать: "Да, мы свернем на этот". На такой путь не сворачивают. Тогда - все, "сливайте воду". По крайней мере, конец всем амбициям, а вместе с ними и жизни, ибо жить без амбиций русские не могут. Начнется такой фарс вместо жизни, что жизнь очень быстро прекратится.

На самом деле на такие вопросы надо отвечать с позиций правды. Модерн тождествен развитию или не тождествен? Да или нет? Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно исследовать модерн. Другого пути нет.

За последние 20 лет каждый раз, как наступала развилка: идти более сложным или более простым путем, - шли более простым. Ну, хотя бы раз можно повернуть на сложный? Все простые пути уводят в пропасть.

Те, кто голосовал за мою позицию в программе "Суд времени", часто, задетые высказываниями Сванидзе или Млечина, восклицали: "Ах, какие негодяи!" Но затем рядом со Сванидзе и Млечиным оказался Пивоваров. И оказалось, что Сванидзе и Млечин - это уровень 1.

А уровень 1а - это Пивоваров, который заговорил уже о советском человеке как антропологической катастрофе.

Но за этим уровнем, как мы уже показали, есть уровень 2 - это Ракитов, по мнению которого русскость несовместима с модерном, и потому ее надо изживать до конца.

А за ним идет Александр Янов, который как раз и является в каком-то смысле учителем Ракитова во всем, что касается "русской скверны". И который, между прочим, работает с очень мощными американскими фондами. Это наш эмигрант, который давно и очень глубоко вписался в американский интеллектуальный истэблишмент. Не хочу преувеличивать его роль, но и преуменьшать тоже не хочу.

А за Яновым идут, например, такие люди, как Афанасьев или Баткин. Или другие, которые уже давно говорят о себе: "Мы искры в русской бездне. Мы перестукиваемся, между нами тысячи километров, но рано или поздно мы победим. Ибо все это русское недоразумение просто сольется, и останемся одни мы".

А за ними идет Бахтин с его теорией низа...

Понимаете, в человеке всегда очень много зла. Просто между модерном и русской традицией всегда шел спор: сколько этого зла? И можно ли его преодолеть или его надо только использовать? Вот где фундаментальный спор!

Для того чтобы тащить человека наверх, нужно каким-то образом запретить использовать кнопку "низа". Запретить использовать апелляцию к человеческому злу, к свинье, к зверю, сидящему в человеке. К дочеловеческому, миллионами лет копящемуся внутри него, - к этому надо запретить адресацию.

При политической конкуренции вне рамок (а именно таковой и является наша демократия) на эту кнопку нажимают сразу же. Поэтому эту кнопку начинают защищать. Кто? Некие элиты, которые сначала ее защищают, а потом сами же на нее нажимают с предельной силой.

Бахтин, который народную культуру свел к фекалиям, сексу и прочему (о его очень крупных произведениях - а Бахтин теоретик огромного масштаба - негодующе отзывался другой великий наш теоретик, Лосев, тоже очень далекий от коммунизма), ведь тоже был игрушкой в чьих-то руках. В руках наших же элит. Если верить Юлиану Семенову и другим (в том числе Евгению Киселеву, который настаивал, что осведомлен в этом вопросе), то за спиной Бахтина стоял шеф советского КГБ Юрий Андропов.

А дальше-то куда мы уходим? В какие глубины этой эшелонированной системы?

Фанатики говорили: "Надо сломать все и вернуться с чудовищной дороги, по которой мы пошли, на магистральную дорогу модерна".

А кто-то понимал, что если сломать все, то на этом все и кончится. И стремился к этому: "Ну и пусть кончится! Лишь бы это ненавидимое исчезло с карты земли и исчезло из культуры!" (Дальше возникает вопрос, зачем и почему оно должно исчезнуть.)

Итак, для одних модерн просто враг, и таких ведь тоже немало. Ведь есть люди, которые хотят кинуть Россию в гетто неразвития, в архаику. Они прекрасно понимают, что Россия при этом будет просто рабыней развивающихся стран. И все равно хотят. Это и есть контрмодерн.

Есть другие, которые пришивают к модерну совершенно немыслимые технологии, как Юргенс. "А мы таким способом будем модерн осуществлять, каким его никто в мире не осуществлял - мягким-мягким, совсем-совсем никого не трогая"... Но это значит, модерна просто не будет.

Есть третьи, которые используют модерн для борьбы с Россией.

Так что же все-таки такое этот модерн и что такое русское развитие? В чем тут разница?

Человек в неизмеримо большей степени, чем любое другое живое существо, привносит нечто искусственное в среду своего обитания. Он эту среду не только создает, он ее непрерывно трансформирует, привносит в нее все больше искусственного. Да, конечно, он создает ее, используя среду природную. Но при этом привносит в нее ту или другую, со временем возрастающую меру искусственности. Да, человек использует при строительстве дома натуральные материалы - дерево или камень. Но ведь из этих природных, натуральных, естественных материалов он строит уже нечто искусственное - дом.

Да, сначала он жил в пещере, которая не была искусственным сооружением, как дом, а была творением матери-природы. Но, во-первых, это было давным-давно. Во-вторых, человек уже тогда что-то привносил в среду, дарованную матерью-природой. Он эту пещеру обогревал огнем. Или он в ней что-то модифицировал, приспосабливая ее к своим нуждам. Но главное - это было ДАВНО. Человек давным-давно живет не в пещере, а в доме. И если еще недавно он строил дома из естественного материала, камня или дерева, то теперь он строит их из искусственных материалов. То есть мера искусственности среды, в которой живет человек, все время увеличивается.

Безусловно, человек очень сильно зависит от природы.

Он может зависеть от нее негативно, когда речь идет об извержении вулканов или других природных катаклизмах. Блок писал: "...Безжалостный конец Мессины (стихийных сил не превозмочь)..." Но может быть и иной тип зависимости. Например, он зависит от земли, на которой до сих пор сажает пшеницу и другие сельскохозяйственные культуры, от воды (рек, морей), от воздуха, от нефти и газа...

Но тем не менее степень зависимости человека от природы, оставаясь очень большой, явным образом убывает у нас на глазах. А степень зависимости человека от неприродного, искусственного, им же созданного, явным образом увеличивается. Вот интернет возник. Возникли вторая виртуальная среда, третья виртуальная среда и так далее.

Поэтому давайте договоримся о том, что среду, в которой человек живет, мы называем искусственной - в отличие от природной среды. При этом мы понимаем, что она лишь в существенной степени искусственная, а не целиком. Тем не менее мы ее так называем, вводим это понятие, оговорив его условность.

Итак, в отличие от природной среды, искусственная среда, в которой живет человек, не саморегулируется, не самовоспроизводится. Для того чтобы ее воспроизводить и регулировать, нужны определенные человеческие усилия. Воспроизводить и регулировать эту среду должен сам человек. И это понятно. Ни создавать среду, в которой он может жить, ни регулировать ее, ни трансформировать ее, делая все более искусственной (а в этом и есть роль человека и его уникальность), человек не может один. Он делает это в обществе. Этого не может сделать отдельная человеческая особь - это может сделать общество.

Человеческие общества - это системы, обладающие определенными регуляторами.

Цель этих систем - создание, воспроизводство, развитие, регулирование искусственной среды, в которой они обитают. А также создание, воспроизводство, развитие, регулирование а) обществ как систем и б) отдельных членов общества. Поэтому целей три:

- создание, регулирование, трансформирование, развитие среды;

- создание, регулирование, трансформирование, развитие обществ;

- создание, регулирование, трансформирование, развитие самих себя.

Тип социальной системы, которая регулирует, прежде всего, саму себя, а также свою производственную деятельность, а также свою культурную деятельность, в значительной степени определяется регуляторами. Поскольку человеческое общество - это система, то тип человеческого общества определяется регуляторами, которые использует данное общество.

История - это замена обществ, использующих одни регуляторы, обществами, использующими другие регуляторы. Притом что общества, использующие новые регуляторы, в каком-то смысле должны быть более эффективными, чем общества, использующие старые регуляторы.

Человек занят, повторяю:

- самим собой,

- обществом,

- искусственной во многом средой своего обитания.

Он создает это, поддерживает и развивает.

Он создает себя как сверхсложную систему, поддерживает себя как сверхсложную систему и развивает себя как сверхсложную систему. Делать это в одиночку он не может, он делает это в обществе.

Одновременно с этим он создает (опять же вместе с другими), поддерживает и развивает общество. И, наконец, он создает, поддерживает и развивает искусственную во многом среду своего обитания. Ученые спорят о том, что важнее:

- создание, поддержание и развитие искусственной среды, в которой человек живет (те, кто считает, что это важнее всего, всегда говорят о доминирующей роли производственного базиса, производственной деятельности, средств производства, которые созданы для того, чтобы эту искусственную среду менять, поддерживать, воспроизводить);

- создание, поддержание, развитие общества (то, что многие называют социально-политической надстройкой);

- создание, поддержание, развитие самого человека (то, что многие, в узком смысле слова, называют культурой).

Спорящие по этому вопросу ученые расходятся только в одном - приоритете каждого из названных уровней. Настоящие марксисты говорят о приоритете базиса по отношению к надстройке. Ну, что, Маркс не понимал автономного значения надстройки в обществе? Конечно, понимал. Все ученые понимают: каждый из этих уровней автономен и самозначим, а жизнь есть треугольник из трех уровней - среда (под средой я имею в виду искусственную среду), общество, человек. Они существуют вместе, один без другого не существует.

Это триединство, разорвать которое невозможно. А извлечение одного звена из триединства - это вульгаризация марксизма или чего угодно еще. Как можно вульгаризировать Маркса, так можно вульгаризировать Вебера или теорию культурно-исторических типов?

Если во главу угла поставлен способ производства, то есть то, с помощью чего создается, поддерживается, воспроизводится и развивается во многом искусственная среда, в которой человек обитает, то общество делится по способу производства, а значит, и присвоения. И тогда говорят о формациях: первобытной, рабовладельческой, капиталистической, феодальной и так далее. Но никто, кроме вульгаризаторов, не чурается при этом самостоятельного исследования способов, которыми регулируется надстройка, общество, а также человек как кирпичик этого общества.

Ничуть не менее правомочен и достаточно эффективен способ, в котором общество классифицируется в соответствии с используемыми ими регуляторами общественной жизни. С этой точки зрения, общества делятся на архаические общества, общества премодерна (средневековые, на языке формаций "феодальные"), модерна и так далее. Этот общепринятый, очень эффективный способ научной классификации.

Что такое историческая эпоха с точки зрения такой классификации? Это эпоха, в пределах которой сосуществуют общества, организованные разными способами - как старыми, так и новыми. При этом содержание исторической эпохи создается именно самым новым типом организации общества.

Если в определенный исторический период архаики еще "до и больше", но уже возникло общество, которое регулируется премодерном, это значит, что мы вошли в эпоху премодерна.

Если премодерна "до и больше", но уже возникло общество, которое регулируется модерном, то мы вошли в эпоху модерна. И так далее.

Итак, мы установили: организация общественной жизни - это ее регуляция. Регуляция осуществляется с помощью регуляторов. Общество, организованное одним способом, имеет одни регуляторы; общество, организованное другим способом, имеет другие регуляторы.

В современном мире существует несколько типов обществ, отличающихся друг от друга по системе используемых регуляторов. Но главным и определяющим или, точнее, еще недавно определявшим содержание эпохи способом является способ существования, именуемый модерном. Этот способ существования, начавшийся примерно в 1500 году нашей эры, завершается на наших глазах. Соответственно, мы говорим об обществе модерна, об эпохе модерна и так далее. Это наша завершающаяся эпоха.

В пределах эпохи, конечно же, есть и другие общества. Есть премодерн, то есть общества, не осуществившие переход в модерн. Есть контрмодерн, то есть общества, желающие вернуться в очень модифицированный модерн. И есть постмодерн, считающий, что он своим отрицанием модерна как бы преодолел его.

Модерн, а также премодерн, контрмодерн и постмодерн - это типы обществ, которым свойственны определенные нормы и принципы, регулирующие социальную жизнь.

Модерн - это тип общества, регулируемый:

а) светским национальным правом,

б) секуляризацией общественной жизни, то есть превращением всей жизни в светскую (не только права, но и всех сторон жизни).

Религия отделяется от государства, она остается частным делом людей, но ее прерогативы резко сокращаются, им указана граница. Атомизация, индивидуализация (очень важно, чтобы осуществлялась индивидуализация в рамках модерна), индустриализация и так далее. Общество модерна иногда называют индустриальным или даже буржуазным, но с определенными оговорками.

Премодерн - это тип общества, предшествующий модерну и регулируемый религией, традицией (что не одно и то же: "привычка - душа держав"), сословной корпоративностью (ты родился феодалом, дворянином - и будешь им). Для него характерно преобладание сельскохозяйственного уклада. Общество премодерна иногда называют традиционным или аграрным.

Контрмодерн - это тип общества, сходный с премодерном, но искусственно насаждаемый в эпоху модерна и даже постмодерна. И избавляющий премодерн от развития, от гуманности. Ведь, когда премодерн существовал, в нем же тоже было развитие.

Постмодерн - это тип общества, формирующийся на обломках модерна и проблематизирующий основные принципы всей социальной регулятивности. Если модерн собирал все к одному знаменателю, разрешая многообразие и потом собирая его рациональностью, то постмодерн говорит: "Всё, ничего не собираем, все распускаем".

Типы обществ могут формироваться стихийно или на основе четкого замысла.

Замысел, сообразно которому создается общество определенного типа, - это проект. В наибольшей степени на основе четкого замысла осуществлялись модерн, контрмодерн и постмодерн, что позволяет говорить о проекте "Модерн", о проекте "Контрмодерн" и о проекте "Постмодерн".

Осуществление проекта "Модерн" - это и есть модернизация. Та самая модернизация, которой заболели в очередной раз, страсти по которой разрушили СССР, ради которой теперь собираются проводить десоветизацию и наносить удар по русскости. Модернизация - это осуществление проекта "Модерн".

Теперь давайте перечислим регуляторы, они же фундаментальные принципы, обеспечивающие в рамках модерна структуризацию общества, его функционирование и развитие.

Принцип номер один - несовершенство человека. Неисправляемое несовершенство человека. Модерн утверждает: "Человек фундаментально зол и несовершенен. В нем всегда есть свинья, и количество этой свиньи - величина постоянная. Мы должны исходить из этого, как из данности.

И мы должны заставить это работать на прогресс, на благо, на развитие. Утопия усовершенствования человека - злая утопия (как говорил Владимир Путин, красивая, но вредная сказка). Человек зол. Исходя из этого, мы должны ставить его в рамки, при которых зло будет работать на благо. Пар, нагнетаемый в котле, может взорвать дом, но он же может привести в движение паровую машину. Мы должны использовать зло во благо - и мы обеспечим прогресс".

Модерн - великий проект. Он обеспечил прогресс, обеспечил развитие. В этом-то самое интересное. Но в итоге оказалось, что качество "хомо сапиенса" не меняется и даже ухудшается, а развитие производительных сил идет чуть ли не по экспоненте. Это так называемый неуправляемый научно-технический прогресс. Итак, сложилась ситуация, при которой развитие технической среды, в которой обитает антропос, идет вверх, а сам антропос остается на месте (или идет вниз). Нарастают "антропотехнические ножницы": человек не меняется, а среда стремительно развивается (рис. 18).

Рис. 18

В результате техническое развитие подходит к некоему критическому барьеру. Антропотехническому барьеру, иногда в кулуарах называемому "барьером Питерса". Смысл "барьера Питерса" в том, что любая цивилизация на любой планете, которая доходит до критического разрыва между состоянием антропоса и сложностью созданной им техносферы, самоликвидируется (рис. 19).

Рис. 19

Неуправляемый рост Н Оно же антропотехнический барьер, иногда называемый "барьером Питерса". При достижении уровня Н_{критическое} человечество самоликвидируется В любом случае, этот неуправляемый рост смертельно опасен. И мы подходим к этому барьеру.

Спрашивают: "Что ж тогда делать?"

Тут два пути (рис. 20).

Либо начать сворачивать научно-технический прогресс, и это и есть Контрмодерн. А как его свернешь? Его же и свернуть нельзя!

Либо начать наращивать возможности человека, а это и есть Сверхмодерн.

Этим-то и занимались коммунисты! Этим-то столетиями и занималась Россия! За это-то ее и костерили. Но сейчас наступает момент, когда без этого типа развития, который уже не есть Модерн, мы очень быстро окажемся у "барьера Питерса". И просто "навернемся" раз и навсегда.

Рис. 20

"Антропотехнические ножницы" - это лишь один из признаков того, что великому проекту "Модерн" - хана. Он подходит к финальной точке. Те принципы регуляции, которые он предлагал, исчерпаны.

Но если это так, то все, что делали русские (и в рамках XIX и XVIII века, и в коммунистическую эпоху), вся эта русская мечта о том, чтобы человек развивался так же, как развиваются производительные силы, чтобы одно развитие сочеталось с другим, - только сейчас приобретает безальтернативный характер. Только сейчас человечество вдруг начинает понимать, что без этого действительно хана.

И именно в этой точке русских опять начинают отделять от их ноу-хау, от их великих достижений, от их драгоценного вклада, приобретающего сейчас фундаментально общечеловеческое значение. И не просто отделять, а втыкать на периферию проекта, который завершается в силу объективных закономерностей.

Таким образом, модерн не только не тождествен развитию, модерн - это великое начинание, которое подходит к концу и которое искусственно добивают опережающим образом. Он бы просуществовал еще лет 20-30, но его добивают. Если он даже остается как суррогатная форма в обществах восточного типа, то это отдельный вопрос, который мы будем рассматривать в следующем нашем разговоре. А сейчас мы просто скажем одно: те, кто утверждает, что модерн тождествен развитию, нагло лгут. И это надо обсуждать конкретно, детально и доказательно.

Дата добавления: 2015-06-04