АПРЕЛЯ (1 МАЯ) 5 страница. Дальше: « Если так, то путем простого устрашения большинства буржуазных эле­ментов революционная борьба пролетариата может привести только к одному

Дальше: «... Если так, то путем простого устрашения большинства буржуазных эле­ментов революционная борьба пролетариата может привести только к одному, — к восстановлению абсолютизма в его первоначальном виде, — и пролетариат, конечно, перед этим возможным результатом не остановится, он не откажется от устрашения буржуазии на худой конец, если дело будет клониться решительно к тому, чтобы мни­мой конституционной уступкой оживить и укрепить разлагающуюся

В рукописи вместо «чистая несообразность» — «величайшая глупость». Ред.

10___________________________ В. И. ЛЕНИН

самодержавную власть. Но, выступая на борьбу, пролетариат, само собою разумеется, имеет в виду не этот худой конец».

Вы понимаете что-нибудь, читатель? Пролетариат не остановится перед устрашени­ем, ведущим к восстановлению абсолютизма, в случае, если будет грозить мнимокон-ституционная уступка! Это все равно, как если бы я сказал: мне грозит египетская казнь в виде однодневного разговора с одним Мартыновым; поэтому на худой конец я прибе­гаю к устрашению, которое может привести только к двухдневному разговору с Мар­тыновым и Мартовым. Ведь это просто сапоги всмятку, почтеннейший!

Мысль, которая мерещилась Мартынову, когда он писал воспроизведенную нами бессмыслицу, состоит в следующем: если в эпоху демократического переворота проле­тариат станет устрашать буржуазию социалистической революцией, то это поведет только к реакции, ослабляющей и демократические завоевания. Только и всего. Ни о восстановлении абсолютизма в первоначальном виде, ни о готовности пролетариата на худой конец прибегать к худой глупости не может быть, понятно, и речи. Все дело сво­дится опять-таки к тому различию между демократическим и социалистическим пере­воротом, которое Мартынов забывает, к существованию того гигантского крестьянско­го и мелкобуржуазного населения, которое демократический переворот поддержать способно, а социалистический в данную минуту не способно.

Послушаем нашего умного Мартынова еще: «... Очевидно, борьба между пролета­риатом и буржуазией накануне буржуазной революции должна в некоторых отношени­ях отличаться от этой же борьбы в ее заключительной стадии, накануне социалистиче­ской революции...». Да, это очевидно, и если бы Мартынов подумал, в чем именно со­стоит это отличие, то он вряд ли написал бы предшествующую галиматью да и всю свою брошюру.

«... Борьба за влияние на ход и исход буржуазной революции может выразиться только в том, что проле-

_____________ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ И ВРЕМЕННОЕ РЕВ. ПРАВИТЕЛЬСТВО_____________ П

тариат будет оказывать революционное давление на волю либеральной и радикальной буржуазии, что более демократические «низы» общества заставят его «верхи» согла­ситься довести буржуазную революцию до ее логического конца. Она выразится в том, что пролетариат будет в каждом случае ставить перед буржуазией дилемму: либо назад в тиски абсолютизма, в которых она задыхается, либо вперед с народом».

Эта тирада — центральный пункт брошюры Мартынова. Тут вся ее соль, все ее ос­новные «идеи». И чем же оказываются эти умные идеи? Посмотрите: что такое эти «низы» общества, этот «народ», о котором, наконец, вспомнил наш мудрец? Это имен­но тот многомиллионный мелкобуржуазный городской и крестьянский слой, который вполне способен выступить революционным демократом. А что такое это давление пролетариата плюс крестьянства на верхи общества, что такое это движение пролета­риата вместе с народом вперед вопреки верхам общества? Это и есть та революционная демократическая диктатура пролетариата и крестьянства, против которой ратует наш хвостист! Он боится только додумать до конца, боится назвать вещи их настоящим

именем. Он говорит поэтому слова, значения которых не понимает, он робко повторяет,

* с смешными и неумными выкрутасами, лозунги, настоящий смысл которых от него

ускользает. Только с хвостистом и возможен поэтому такой курьез в самой «интерес­ной» части его заключительных выводов: революционное давление и пролетариата и «народа» на верхи общества, но без революционно-демократической диктатуры проле­тариата и крестьянства, — до этого мог договориться только Мартынов! Мартынов хо­чет, чтобы пролетариат грозил верхам общества, что он с народом пойдет вперед, но чтобы в то же время пролетариат твердо решил с своими новоискровскими вождями не идти вперед по демократическому пути, ибо это есть путь революционно-демократической диктатуры. Мартынов хочет,

Мы уже отмечали нелепость мысли, чтобы пролетариат хотя на худой из худых концов мог толкать буржуазию назад.

12___________________________ В. И. ЛЕНИН

чтобы пролетариат оказывал давление на волю верхов обнаружением своего безволия. Мартынов хочет, чтобы пролетариат побуждал верхи «согласиться» довести буржуаз­ную революцию до ее логического демократическо-республиканского конца, побуждал тем, что выражал свою собственную боязнь взять на себя вместе с народом это доведе­ние революции до конца, взять на себя власть и демократическую диктатуру. Мартынов хочет, чтобы пролетариат был авангардом в демократическом перевороте, и поэтому умный Мартынов пугает пролетариат перспективой участия во временном революци­онном правительстве в случае успеха восстания!

Дальше некуда идти в реакционном хвостизме. Мартынову, как святому человеку, надо земно поклониться за то, что он довел до конца хвостистские тенденции новой «Искры» и выразил их рельефно и систематически по самому злободневному и корен­ному политическому вопросу.

III

В чем источник мартыновской путаницы? В смешении демократического и социали­стического переворотам забвении роли промежуточного, между «буржуазией» и «про­летариатом» стоящего народного слоя (мелкобуржуазная масса городской и деревен­ской бедноты, «полупролетарии», полухозяйчики), в непонимании истинного значения нашей программы-минимум. Мартынов слыхал, что социалисту неприлично участво­вать в буржуазном министерстве (когда пролетариат борется за социалистический пе­реворот) и поспешил «понять» это так, что не следует участвовать вместе с революци­онной буржуазной демократией в революционно-демократическом перевороте и в той диктатуре, которая необходима для полного осуществления такого переворота. Марты­нов читал нашу программу-минимум, но не заметил, что строгое выделение в ней пре-образо-

Статья была уже набрана, когда мы получили № 93 «Искры», к которому нам еще придется вернуть-

ся¹⁰.

_____________ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ И ВРЕМЕННОЕ РЕВ. ПРАВИТЕЛЬСТВО_____________ 13

ваний, осуществимых на почве буржуазного общества, в отличие от социалистических преобразований, имеет не книжное только значение, а самое жизненное, практическое; он не заметил, что в революционный период она подлежит немедленной проверке и применению на деле. Мартынов не подумал, что отказ от идеи революционно-демократической диктатуры в эпоху падения самодержавия равносилен отказу от осу­ществления нашей программы-минимум. В самом деле, вспомните только все экономи­ческие и политические преобразования, выставленные в этой программе, требования республики, народного вооружения, отделения церкви от государства, полных демо­кратических свобод, решительных экономических реформ. Разве не ясно, что проведе­ние этих преобразований на почве буржуазного строя немыслимо без революционно-демократической диктатуры низших классов? Разве не ясно, что речь идет тут именно не об одном пролетариате в отличие от «буржуазии», а о «низших классах», которые являются активными двигателями всякого демократического переворота? Эти классы — пролетариат плюс десятки миллионов городской и деревенской бедноты, живущей в условиях мелкобуржуазного существования. Принадлежность к буржуазии весьма мно­гих представителей этой массы несомненна. Но еще более несомненно, что в интересах этой массы лежит полное осуществление демократизма и что чем просвещеннее эта масса, тем неизбежнее ее борьба за это полное осуществление. Социал-демократ нико­гда не забудет, конечно, о двойственной политико-экономической натуре мелкобуржу­азной городской и сельской массы, он никогда не забудет о необходимости отдельной и самостоятельной классовой организации борющегося за социализм пролетариата. Но он не забудет также, что у этой массы есть «кроме прошлого будущее, кроме

В рукописи: «... в отличие от социалистических преобразований, имеет не книжное только, не дог­матическое значение, которое охотно придают ей марксистские начетчики, а самое жизненное, практиче­ское...». Ред.

В рукописи после слов «от буржуазии» следует: «(как рассуждает начетчик, применяющий не к месту вполне законченные и чистые категории буржуазного строя, накануне его краха)». Ред.

14___________________________ В. И. ЛЕНИН

предрассудков рассудок»¹¹, толкающий ее вперед, к революционно-демократической диктатуре; он не забудет, что просвещение дается не одной книжкой, и даже не столько книжкой, сколько самим ходом революции, раскрывающей глаза, дающей политиче­скую школу. При таких условиях теория, отказывающаяся от идеи революционно-демократической диктатуры, не может быть названа иначе, как философическим оп-

*

равданием политической отсталости.

Революционный социал-демократ с презрением отбросит от себя подобную теорию. Накануне революции он будет не только указывать «худой конец» ее. Нет, он будет также указывать на возможность лучшего конца. Он будет мечтать, — он обязан меч­тать, если он не безнадежный филистер, — о том, что после гигантского опыта Европы, после невиданного размаха энергии рабочего класса в России, нам удастся разжечь, как никогда, светильник революционного света перед темной и забитой массой, нам удаст­ся, — благодаря тому, что мы стоим на плечах целого ряда революционных поколений Европы, — осуществить с невиданной еще полнотой все демократические преобразо­вания, всю нашу программу-минимум; нам удастся добиться того, чтобы русская рево­люция была не движением нескольких месяцев, а движением многих лет, чтобы она привела не к одним только мелким уступкам со стороны властей предержащих, а к полному ниспровержению этих властей. А если это удастся, — тогда... тогда револю­ционный пожар зажжет Европу; истомившийся в буржуазной реакции европейский ра­бочий поднимется в свою очередь и покажет нам, «как это делается»; тогда революци­онный подъем Европы окажет обратное действие на Россию и из эпохи нескольких ре­волюционных лет сделает эпоху нескольких революционных десятилетий, тогда... но мы успеем еще не раз поговорить о том, что мы сделаем «тогда», поговорить

В рукописи: «... философическим рассмотрением «задней» русского пролетариата». Ред. В рукописи после слова «ее» следует: «(и никогда уже не будет усматривать этот худой конец в ви­де невозможного и немыслимого «восстановления абсолютизма в его первоначальном виде»)». Ред.

_____________ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ И ВРЕМЕННОЕ РЕВ. ПРАВИТЕЛЬСТВО_____________ 15

не из проклятого женевского далека, а перед тысячными собраниями рабочих на ули­цах Москвы и Петербурга, перед свободными сходками русских «мужиков».

IV

Филистерам новой «Искры» и ее «властителю дум», нашему доброму начетчику Мартынову, чужды и странны, разумеется, такие мечты. Они боятся полного осуществ­ления нашей программы-минимум путем революционной диктатуры простого и черно­го народа. Они боятся за свою собственную сознательность, боятся потерять указку по вызубренной (но не продуманной) книжке, боятся оказаться не в состоянии отличить правильные и смелые шаги демократических преобразований от авантюристских прыжков неклассового, народнического социализма или анархизма. Их филистерская душа справедливо подсказывает им, что при быстром ходе вперед труднее отличить верный путь и быстро решать сложные и новые вопросы, чем при рутине будничной, мелкой работы; поэтому они инстинктивно шепчут: чур меня, чур меня! да минует ме­ня чаша революционно-демократической диктатуры! как бы не погибнуть! господа! вы уже лучше «медленным шагом, робким зигзагом»!..

Неудивительно, что Парвусу, который так великодушно поддерживал новоискров-цев, пока дело шло преимущественно о кооптации старейших и заслуженных, тяжело стало в конце концов в подобном болотном обществе. Неудивительно, что он стал ис­пытывать в нем все чаще taedium vitae, тошноту жизни. И он, наконец, взбунтовался. Он не ограничился защитой смертельно перепугавшего новую «Искру» лозунга «орга­низовать революцию», не ограничился воззваниями, которые «Искра» отпечатала от­дельными листками, спрятав даже по случаю «якобинских» ужасов упоминание о соци­ал-демократической рабочей партии. Нет. Освободившись от кошмара премудрой ак-сельродовской

Не знаю, заметили ли наши читатели характерный фант: среди кучи хлама, издаваемого новой «Ис­крой» в виде листков, были хорошие листки, подписанные Парвусом. Редакция «Искры» отвернулась именно от этих листков, не пожелав упомянуть ни о нашей партии, ни о своем издательстве.

16___________________________ В. И. ЛЕНИН

(или люксембурговской?) теории организации-процесса, Парвус сумел, наконец, пойти вперед, вместо того, чтобы пятиться, подобно раку, назад. Он не захотел делать «Сизи­фову работу»¹² бесконечных поправок к мартыновским и мартовским глупостям. Он выступил прямо (к сожалению, вместе с Троцким) с защитой идеи революционно-демократической диктатуры, идеи об обязанности социал-демократии принять участие во временном революционном правительстве после низвержения самодержавия. Тыся­чу раз прав Парвус, когда он говорит, что социал-демократия не должна бояться сме­лых шагов вперед, не должна опасаться нанесения совместных «ударов» врагу рука об руку с революционной буржуазной демократией, при обязательном (очень кстати на­поминаемом) условии не смешивать организации; врозь идти, вместе бить; не скрывать разнородности интересов; следить за своим союзником, как за своим врагом, и т. д.

Но чем горячее наше сочувствие всем этим лозунгам отвернувшегося от хвостистов революционного социал-демократа, тем неприятнее поразили нас некоторые невер­ные ноты, взятые Парвусом. И не из придирчивости отмечаем мы эти маленькие невер­ности, а потому что кому много дано, с того много и спросится. Всего опаснее было бы теперь, если бы верная позиция Парвуса была скомпрометирована его собственной не­осмотрительностью. Именно к числу по меньшей мере неосмотрительных фраз в раз­бираемом предисловии Парвуса

В рукописи: «Он выступил прямо (к сожалению, вместе с пустозвоном Троцким в предисловии к его пустозвонной брошюре «До 9 января») с защитой идеи революционно-демократической диктатуры...». Ред.

" В рукописи имеется подстрочное примечание: «О брошюре Троцкого с предисловием Парвуса, из­данной в типографии партии, «Искра» по существу поднятого вопроса хранит скромненько молчание. Ей, разумеется, не выгодно распутывать путаницу: Мартынов в лес, Парвус по дрова, а мы помолчим, пока Плеханов вытащит за уши Мартова! Это называется у нас «идейным руководством партии»! Кста­ти, один «формалистический» курьез. Наши Соломоны в Совете постановили, что заголовок партии до­пустим лишь на брошюрах, изданных по поручению партийных организаций. Интересно бы узнать у Со­ломонов, какая организация поручила издавать брошюры Надеждина, Троцкого и других? Или правы были те, кто объявил вышеназванное «постановление» дрянной кружковой выходкой против издательст­ва Ленина?». Ред.

_____________ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ И ВРЕМЕННОЕ РЕВ. ПРАВИТЕЛЬСТВО_____________ 17

к брошюре Троцкого относятся следующие: «Если мы хотим обособить революцион­ный пролетариат от других политических течений, то мы должны уметь стоять идейно во главе революционного движения» (это верно), «быть революционнее всех». Это не­верно. То есть, это неверно, если взять это положение в том общем смысле, который придан ему фразой Парвуса, это неверно с точки зрения читателя, который берет это предисловие как нечто самодовлеющее, независимо от Мартынова и новоискровцев, не упоминаемых Парвусом. Если взглянуть на это положение диалектически, т. е. относи­тельно, конкретно, всесторонне, не подражая тем литературным наездникам, которые даже много лет спустя выхватывают из цельного произведения отдельные фразы и из­вращают их смысл, — тогда ясно будет, что это направлено Парвусом именно против хвостизма и, постольку это справедливо (сравни особенно последующие слова Парву­са: «если мы отстанем от революционного развития» и т. д.). Но читатель не может же иметь в виду одних хвостистов, и среди опасных друзей революции из лагеря револю­ционеров кроме хвостистов есть еще совсем другие люди, есть «социалисты-революционеры», есть люди, вовлекаемые потоком событий, беспомощные пред рево­люционной фразой, как Надеждины, или такие, у которых инстинкт заменяет револю­ционное миросозерцание (вроде Гапона). Об них позабыл Парвус, и позабыл потому, что его изложение, развитие его мысли шло не свободно, а связанное приятным воспо­минанием о той мартыновщине, от которой он старается предостеречь читателя. Изло­жение Парвуса недостаточно конкретно, ибо он не считается со всей той совокупно­стью различных, имеющихся в России, революционных течений, которые неизбежны в эпоху демократического переворота и естественно отражают классовую нерасчленен­ность общества в такую эпоху. Неясные, иногда даже реакционные социалистические мысли совершенно естественно облекают в такое время революционно-демократические программы, прячась за революционную фразу (вспомните социали­стов-революционеров и Надеждина, который, кажется, изменил

18___________________________ В. И. ЛЕНИН

только званье, перешедши от «революционеров-социалистов» к новой «Искре»). А при подобных условиях мы, социал-демократы, никогда не можем и не станем ставить ло­зунга: «быть революционнее всех». За революционностью оторванного от классовой почвы демократа, щеголяющего фразой, падкого на ходкие и дешевые (особенно в аг­рарной области) лозунги, мы и не подумаем угоняться; мы, напротив того, всегда будем относиться к ней критически, разоблачать действительное значение слов, действитель­ное содержание идеализируемых великих событий, уча трезвому учету классов и от­тенков внутри классов в самые горячие моменты революции.

Точно так же неверны, и по той же причине, положения Парвуса, что «революцион­ное временное правительство в России будет правительством рабочей демократии», что «если социал-демократия будет во главе революционного движения русского пролета­риата, то это правительство будет социал-демократическим», что социал-демократическое временное правительство «будет целостное правительство с социал-демократическим большинством». Этого не может быть, если говорить не о случай­ных, мимолетных эпизодах, а о сколько-нибудь длительной, сколько-нибудь способной оставить след в истории революционной диктатуре. Этого не может быть, потому что сколько-нибудь прочной (конечно, не безусловно, а относительно) может быть лишь революционная диктатура, опирающаяся на громадное большинство народа. Русский же пролетариат составляет сейчас меньшинство населения России. Стать громадным, подавляющим большинством он может лишь при соединении с массой полупролетари­ев, полухозяйчиков, т. е. с массой мелкобуржуазной городской и сельской бедноты. И такой состав социального базиса возможной и желательной революционно-демократической диктатуры отразится, конечно, на составе революционного прави­тельства, сделает неизбежным участие в нем или даже преобладание в нем самых раз­ношерстных представителей революционной демократии. Было бы крайне вредно де­лать себе на этот счет какие

_____________ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ И ВРЕМЕННОЕ РЕВ. ПРАВИТЕЛЬСТВО_____________ 19

бы то ни было иллюзии. Если пустозвон Троцкий пишет теперь (к сожалению, рядом с Парвусом), что «свящ. Гапон мог появиться однажды», что «второму Гапону нет мес­та», то это исключительно потому, что он пустозвон. Если бы в России не было места второму Гапону, то у нас не было бы места и для действительно «великой», до конца доходящей, демократической революции. Чтобы стать великой, чтобы напомнить 1789—1793, а не 1848—1850-ые годы, и превзойти их, она должна поднять к активной жизни, к героическим усилиям, к «основательному историческому творчеству» гигант­ские массы, поднять из страшной темноты, из невиданной забитости, из невероятной одичалости и беспросветной тупости. Она уже поднимает, она поднимет их, — это дело облегчает своим судорожным сопротивлением само правительство, но, разумеется, о продуманном политическом сознании, о социал-демократическом сознании этих масс и их многочисленных «самобытных», народных и даже мужицких вожаков не может быть и речи. Они не могут теперь же, не проделав ряда революционных испытаний, стать социал-демократами не только в силу темноты (революция просвещает, повторя­ем, со сказочной быстротой), а потому, что их классовое положение не есть пролетар­ское, потому, что объективная логика исторического развития ставит перед ними в на­стоящую минуту задачи совсем не социалистического, а демократического переворота. И в этом перевороте со всей энергией будет участвовать революционный пролетари­ат, отметая от себя жалкий хвостизм одних и революционную фразу других, внося классовую определенность и сознательность в головокружительный вихрь событий, идя неуклонно и смело вперед, не страшась революционно-демократической диктату­ры, а страстно желая ее, борясь за республику и полную республиканскую свободу, за серьезные экономические реформы, чтобы создать себе действительно широкую и дей­ствительно достойную XX века арену борьбы за социализм.

РЕВОЛЮЦИОННАЯ ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ

ДИКТАТУРА ПРОЛЕТАРИАТА

И КРЕСТЬЯНСТВА

Вопрос об участии социал-демократии во временном революционном правительстве выдвинут на очередь не столько ходом событий, сколько теоретическими рассужде­ниями социал-демократов одного направления. В двух фельетонах (№№ 13 и 14) мы разобрали рассуждения Мартынова, впервые выдвинувшего этот вопрос. Оказывается, однако, что интерес к нему так велик, а недоразумения, порождаемые указанными рас­суждениями (смотри особенно № 93 «Искры»), так громадны, что необходимо еще раз остановиться на этом вопросе. Как бы ни оценивали социал-демократы вероятность то­го, что нам придется в недалеком будущем не только теоретически решать этот вопрос, во всяком случае ясность ближайших целей необходима для партии. Без ясного ответа на этот вопрос невозможна уже теперь выдержанная, чуждая шатаний или недомолвок, пропаганда и агитация.

Попытаемся восстановить сущность спорного вопроса. Если мы хотим не только ус­тупок от самодержавия, а настоящего низвержения его, то мы должны добиваться за­мены царского правительства временным революционным правительством, которое, с одной стороны, созвало бы учредительное собрание на основании действительно все­общего, прямого и равного избирательного права с тайной подачей голосов и которое,

См. настоящий том, стр. 1—19. Ред.

Обложка брошюры В. И. Ленина

«Революционная демократическая диктатура

пролетариата и крестьянства». — 1905 г.

_______________ РЕВ. ДЕМ. ДИКТАТУРА ПРОЛЕТАРИАТА И КРЕСТЬЯНСТВА______________ 23

с другой стороны, было бы в состоянии на деле провести полную свободу на время вы­боров. И вот спрашивается, позволительно ли социал-демократической рабочей партии участвовать в таком временном революционном правительстве? Вопрос этот поставили впервые представители оппортунистического крыла нашей партии, именно Мартынов, еще до 9 января, причем он, а вслед за ним и «Искра», решили этот вопрос отрицатель­но. Мартынов старался довести до абсурда взгляды революционных социал-демократов, пугая их тем, что в случае успешной работы над организацией революции, в случае руководства вооруженным народным восстанием со стороны нашей партии, нам придется участвовать во временном революционном правительстве. А такое уча­стие есть недопустимый «захват власти», есть непозволительный, для классовой соци­ал-демократической партии, «вульгарный жоресизм».

Остановимся на рассуждениях сторонников этого взгляда. Находясь во временном правительстве, говорят нам, социал-демократия будет держать в руках власть; а социал-демократия, как партия пролетариата, не может держать в руках власть, не пытаясь осуществить нашей программы-максимум, т. е. не пытаясь осуществить социалистиче­ского переворота. А на таком предприятии она неизбежно в настоящее время потерпит поражение и только осрамит себя, только сыграет на руку реакции. Поэтому-де участие социал-демократии во временном революционном правительстве недопустимо.

Это рассуждение основано на смешении демократического и социалистического пе­реворотов, — борьбы за республику (включая сюда и всю нашу программу-минимум) и борьбы за социализм. Пытаясь немедленно поставить своей целью социалистический переворот, социал-демократия действительно лишь осрамила бы себя. Именно против подобных смутных и неясных идей наших «социалистов-революционеров» и воевала, однако, всегда социал-демократия. Именно поэтому настаивала она всегда на буржуаз­ном характере предстоящей России революции, именно поэтому строго

24___________________________ В. И. ЛЕНИН

требовала отделения демократической программы-минимум от социалистической про-граммы-максимум. Забыть все это могут во время переворота отдельные социал-демократы, склонные пасовать перед стихийностью, но не партия в целом. Сторонники этого ошибочного мнения впадают в преклонение перед стихийностью, думая, что ход вещей заставит социал-демократию, в таком положении, взяться вопреки ее воле за осуществление социалистического переворота. Если бы это было так, тогда, значит, не­верна была бы наша программа, тогда она не соответствовала бы «ходу вещей»: пре­клоняющиеся перед стихийностью люди как раз и боятся этого, боятся за верность на­шей программы. Но их боязнь (психологическое объяснение которой мы старались на­метить в наших фельетонах) неосновательна до последней степени. Наша программа верна. Именно ход вещей подтвердит ее непременно, и чем дальше, тем больше. Имен­но ход вещей «навяжет» нам безусловную необходимость отчаянной борьбы за респуб­лику, именно он практически направит как раз в эту сторону наши силы, силы полити­чески-активного пролетариата. Именно ход вещей неизбежно навяжет нам при демо­кратическом перевороте такую массу союзников из мелкой буржуазии и крестьянства, реальные потребности которых потребуют как раз проведения программы-минимум, что опасения слишком быстрого перехода к программе-максимум являются прямо смешными.

Но, с другой стороны, именно эти союзники из мелкобуржуазной демократии вызы­вают новые опасения среди социал-демократов известного направления, именно опасе­ния насчет «вульгарного жоресизма». Участвовать в правительстве вместе с буржуаз­ной демократией запрещено резолюцией Амстердамского конгресса¹³, это есть жоре­сизм, т. е. бессознательное предательство интересов пролетариата, превращение проле­тариата в прихвостня буржуазии, развращение его мишурой власти, на деле безусловно недостижимой в буржуазном обществе.

Это рассуждение не менее ошибочно. Оно показывает, что авторы его выучили на память хорошие резолюции,

_______________ РЕВ. ДЕМ. ДИКТАТУРА ПРОЛЕТАРИАТА И КРЕСТЬЯНСТВА______________ 25

но не поняли значения их; — зазубрили некоторые антижоресистские словечки, но не продумали их и применяют поэтому совсем некстати; — усвоили себе букву, но не дух последних уроков международной революционной социал-демократии. Кто хочет с диалектически-материалистической точки зрения оценить жоресизм, тот должен строго отделить субъективные мотивы и объективные исторические условия. Субъективно, Жорес хотел спасать республику, вступая для этого в союз с буржуазной демократией. Объективные условия этого «опыта» состояли в том, что республика во Франции была уже фактом и никакой серьезной опасности ей не грозило, — что рабочий класс имел полную возможность развития самостоятельной классовой политической организации и недостаточно пользовался этой возможностью под влиянием, отчасти, как раз обилия мишурных парламентских упражнений его вожаков, — что на деле перед рабочим классом объективно выдвигались уже историей задачи социалистического переворота, от которого отманивали пролетариат Мильераны посулом крохотных социальных ре­форм.

Теперь возьмите Россию. Субъективно, такие революционные социал-демократы, как впередовцы или Парвус, хотят отстоять республику, вступая для этого в союз с ре­волюционной буржуазной демократией. Объективные условия отличаются от француз­ских как небо от земли. Объективно, исторический ход вещей поставил теперь русский пролетариат как раз перед задачей демократического буржуазного переворота (все со­держание которого мы обозначаем для краткости словом республика); перед этой же задачей стоит весь народ, т. е. вся масса мелкой буржуазии и крестьянства; без этого переворота немыслимо сколько-нибудь широкое развитие самостоятельной классовой организации для социалистического переворота.

Дата добавления: 2015-06-04