Отступление 5 страница

Этой группой любовались две особы: Марк Семеныч и Тавровский. Они друг друга не замечали, потому что их разделяли кусты. Марк Семеныч первый приблизился. Mademoiselle Анет сконфузилась, стала собирать волосы; но Марк Семеныч остановил ее, сказав:

-- Останьтесь так одну минуту, и вы, дети! Покажи, Эжень, твою работу! -- И он взял портфель от сына, сев возле него, и продолжал: -- Позвольте ему поправить его ошибки.

-- Вот картина, достойная кисти великого художника,-- сказал Тавровский, явясь неожиданно из-за кустов посреди глубокой тишины.

Все вздрогнули, a mademoiselle Анет слабо вскрикнула. Марк Семеныч с сердцем заметил:

-- Вы всех перепугали и...

--...нарушил такую славную картину. Я завистлив и хочу тоже наслаждаться, как и вы,-- сказал Тавровский, усаживаясь с другой стороны Эженя.

Mademoiselle Анет проворно завернула волосы; но их небрежность имела свою прелесть.

-- Вы рано встали сегодня! -- сказал Марк Семеныч Тавровскому, который отвечал ему:

-- Да и вы не поздно.

-- Я всегда так встаю.

-- И очень понятно.

И они оба замолчали. Mademoiselle Анет встала и объявила детям, что пора идти в детскую. Марк Семеныч и Тавровский последовали за ней. Но каково было общее удивление, когда вдали показалась фигура Надежды Александровны. Все переглянулись, а дети с удивлением восклицали:

-- Maman, maman встала!!

Марк Семеныч пошел вперед. Надежда Александровна сухо кивнула ему головой на его приветствие и не подала ему руки. Она прямо шла к mademoiselle Анет, шедшей с Тавровским; и, не отвечая на поклоны, она заносчиво спросила:

-- Отчего дети не в классе и не с мисс Бетси?

-- Почему они не за классом? я думала, что дети устали после...-- начала mademoiselle Анет, но ее перебила Надежда Александровна:

-- А вы думаете, что они не устали быть ширмами?

-- Надинь! -- взяв жену за руку, сказал Марк Семеныч.

-- Оставьте! мне надоело!

-- Приди в себя! дети! -- говорил Марк Семеныч, изменяясь в лице.

Тавровский напевал что-то и рассматривал паутину на кусте.

-- Mademoiselle Анет, прошу вас прекратить утренние прогулки с детьми -- задыхаясь, сказала Надежда Александровна.

-- Дети, посмотрите, как паук наслаждается мучениями бедной мухи! Не правда ли, как он отвратителен? его надо раздавить! -- сказал Тавровский.

Надежда Александровна побледнела. С минуту она стояла, как бы пораженная чем-то,-- и вдруг она, зарыдав, побежала от аллеи. Странно было видеть эту гордую, насмешливую женщину с повелительными манерами, которая теперь бежала в слезах, как молоденькая девочка.

-- Что с ней? -- как бы не понимая, что делается вокруг него, пугливо произнес Марк Семеныч.

-- Нервный припадок! -- покойно отвечал Тавровский.

-- Идите скорее к ней! -- сказала mademoiselle Анет Марку Семенычу и Тавровскому, а сама быстро пошла с детьми из саду. Сдав детей мисс Бетси, mademoiselle Анет вошла к себе и застала Марка Семеныча совершенно убитого, который при ее появлении в отчаянии воскликнул:

-- Друг мой!

-- Марк Семеныч, я должна оставить ваш дом! -- решительно произнесла mademoiselle Анет.

-- Нет, нет, вы этого не сделаете! это невозможно,-- с ужасом сказал Марк Семеныч.

-- Однако после всего, что я слышала от Надежды Александровны, я разве могу остаться?

-- Неужели я в вас ошибся? неужели у вас нет настолько сострадания ко мне? О нет, нет! я не пущу вас из моего дома! я заставлю уважать вас!

-- Марк Семеныч! -- пугливо вскрикнула mademoiselle Анет, потому что лицо его пылало, слезы текли по его полным щекам; он вдруг упал в креслы, стал рыдать, ломая себе руки. Припадок чувствительности повторился, только еще сильнее, чем в дороге.

Mademoiselle Анет сама плакала, подавая ему воды. Он схватил ее руки и, упав на колени, торжественно сказал:

-- Я... я прошу у вас жертвы.

-- Что могу я сделать?

-- Забудьте всё и простите ей.

-- Марк Семеныч...

-- Сжальтесь! я начинаю терять рассудок!

И Марк Семеныч пугливо схватил себя за голову. Он полусидел на полу.

-- Марк Семеныч! Марк Семеныч! я на всё согласна, придите в себя,-- плача, говорила mademoiselle Анет.

Марк Семеныч медленно встал, оправил волосы; пройдясь несколько раз по комнате, он сел на диван и указал на место возле себя mademoiselle Анет, которая молча повиновалась. После некоторого молчания Марк Семеныч мрачно спросил:

-- Я вчера еще желал спросить вас, считаете ли вы меня за человека, преданного вам искренно?

-- Да!

-- Значит, я могу надеяться, что вы будете отвечать мне откровенно?

-- Да!.. -- не так утвердительно произнесла mademoiselle Анет.

Марк Семеныч тяжело вздохнул, лицо его покрылось бледностью, и он невнятно сказал:

-- Вы... вам нравится Тавровский?

Mademoiselle Анет инстинктивно готовилась к такому вопросу, но не могла не покраснеть, услышав его, и молчала, потупив глаза.

-- Это Дон-Жуан с холодным сердцем; я много знаю случаев...

-- К чему вы мне сделали такой вопрос? разве я подала повод? -- гордо перебила его mademoiselle Анет.

-- О, сохрани вас боже! -- пугливо проговорил Марк Семеныч и, подумав с минуту, продолжал: -- Но вы сами сознаетесь, что этот человек имеет столько разных орудий для своих жертв, что трудно не попасть в его сети.

-- Я не так молода и неопытна, чтоб не заметить этих сетей, если бы даже они были сотканы из паутины.

-- О, не говорите мне этого! Я знал его победы над такими женщинами, которые его ненавидели и... Впрочем, к чему всё это я говорю! вашего слова для меня достаточно. Я покоен: ваша дружба ко мне теперь доказана...

И Марк Семеныч, почтительно пожав руку mademoiselle Анет, вышел из ее комнаты.

Не без страха вошла в столовую mademoiselle Анет и была очень довольна, что хозяйка дома не явилась к столу. Марк Семеныч был весел, но, к удивлению mademoiselle Анет, после обеда, в семь часов, поехал в клуб. Уложив детей спать, mademoiselle Анет возвратилась к себе и нашла на столе записку: она была от Тавровского; вот ее содержание:

"Принимая участие в вашем настоящем положении, я решаюсь известить вас, что есть лицо, способное наделать вам таких оскорблений, которые ничем нельзя загладить. Я беру на себя смелость дать вам совет. Оставьте немедленно этот дом; скажу еще проще: не выходите из своей комнаты ни к чаю, ни к столу... даже если за вами будут присылать. Будьте благоразумны: последуйте моему совету. Если же вы желаете меня видеть и лично услышать причины, почему я решаюсь давать советы, то вы можете меня известить, положив записку на вашу лестницу в сад, на шестой ступеньке внизу" и пр....

Эта записка привела mademoiselle Анет в совершенное отчаяние. Она долго думала, наконец написала записку и положила на условленное место.

Ночь она провела очень тревожно и рано утром, встав, оделась и вышла через садовую калитку в поле. Тавровский, спрятавшись за кусты, уже ждал ее. Он радостно пошел к ней навстречу и сказал:

-- Я очень благодарен вам, что вы имели ко мне несколько доверия и решились...

-- Ради бога, скажите, чего я должна ожидать от нее? -- поспешно спросила mademoiselle Анет в сильном волнении.

Наружность Тавровского была встревожена, даже мрачна, и он, иронически улыбнувшись, сказал:

-- Всего, что только может сделать женщина в порывах необузданного гнева.

-- Что мне делать! -- в отчаянии воскликнула mademoiselle Анет.

-- Немедленно оставить этот дом... Я желал вас видеть, потому что хочу вам сообщить...

В это время mademoiselle Анет слабо вскрикнула, указывая на калитку, из которой вышла мужская фигура.

-- Боже мой! что со мной будет! -- побледнев, произнесла она.

-- Идите смело назад. Я вечером буду здесь.

Сказав эти слова, Тавровский скрылся в кустах, а mademoiselle Анет чуть не бегом побежала домой. У калитки она встретила Марка Семеныча, который нисколько не удивился, увидав ее, и сказал:

-- Вы, кажется, как и я, вышли подышать чистым утренним воздухом.

-- Да, я...-- в смущении произнесла mademoiselle Анет.

Марк Семеныч подал ей руку и с участием спросил:

-- Что с вами? вы встревожены?

-- Я скажу вам откровенно, что сначала испугалась, увидя, что кто-то идет ко мне.

-- Бедная, бедная! как вы напуганы! Но я дождусь, что жизнь ваша будет течь тихо и спокойно... О, сколько наслаждения видеть друга своего счастливым и знать, что я один всё это сделал! В этих случаях простителен эгоизм, не правда ли?

Mademoiselle Анет была в таком волнении, что ничего не понимала, что говорил ей Марк Семеныч, и со всем соглашалась.

Она сказалась больной и не выходила к столу и чаю. Вечером она решилась идти опять в поле, но не успела она выйти из калитки сада, как чья-то фигура скользнула по забору и калитка заперлась изнутри. Слезы брызнули из глаз бедной mademoiselle Анет, которая напрасно силилась отворить ее. Прислонясь к забору, она простонала:

-- Боже мой, я погибла!

-- Не бойтесь: я здесь! -- сказал Тавровский.

Mademoiselle Анет радостно кинулась к нему и, рыдая, сказала:

-- Меня заперли!

-- Спешите же оставить дом: вы видите!

-- Куда я денусь?

-- У вас есть человек, преданный вам...

Но mademoiselle Анет не слушала Тавровского... Она задрожала: кто-то раскрывал калитку, и скоро она услышала голос Марка Семеныча:

-- Mademoiselle Анет! вы здесь? где вы?

-- Я здесь! -- в волнении отвечала mademoiselle Анет и, пожав руку Тавровскому, шепнула ему:

-- Я оставлю завтра же этот дом.

И она пошла навстречу к Марку Семенычу, который с удивлением спросил:

-- Что это значит? калитка заперта!

-- Вообразите, я только вышла, как кто-то вошел в нее и запер.

-- Вы пришли для вашего друга?.. Да, нам надо переговорить с вами! -- с чувством пожимая руку mademoiselle Анет, сказал Марк Семеныч.

-- Да, я хотела переговорить! -- с замешательством сказала mademoiselle Анет и умоляющим голосом продолжала:-- Пойдемте домой: за нами следят.

-- Вы правы! против вас и так вооружены!

Вбежав к себе, mademoiselle Анет так была взволнована, что не вдруг заметила mademoiselle Клару, углубившуюся в креслах в темном углу.

-- Что вы здесь делаете? -- с сердцем спросила ее mademoiselle Анет.

-- Меня прислала хозяйка дома за вами; я вас жду уже с полчаса. Где это вы были? -- улыбаясь, спросила француженка.

-- Скажите Надежде Александровне, что я не могу идти к ней... Завтра -- когда угодно.

-- Хорошо, я скажу ей.

И mademoiselle Клара, иронически улыбаясь, вышла из комнаты.

В страшной тревоге провела ночь mademoiselle Анет, решившись твердо оставить завтра же дом Марка Семеныча. На другое утро, выйдя в сад к детям, которые были с гувернантками, чтоб видеть Марка Семеныча, она была поражена следующей сценой. Дети хотели кинуться к ней, но мисс Бетси остановила их и тотчас увела, a mademoiselle Клара презрительно улыбалась, смотря на побледневшую mademoiselle Анет, лицо которой, однако, выражало столько решимости, что ей мог бы позавидовать каждый вождь в критическую минуту сражения.

В это время все собрались в гостиной Надежды Александровны, которая сидела в креслах, допрашивая, всю в слезах, горничную mademoiselle Анет. Несколько лакеев и девушек стояли у дверей. Вошел Марк Семеныч и с удивлением воскликнул:

-- Это что за собрание? -- и, поцеловав руку у жены, он смотрел на нее вопросительно.

-- Очень простое: вы набираете к себе в дом таких гувернанток, что их по ночам нет в комнате,-- язвительно улыбаясь, отвечала Надежда Александровна.

-- Я вас не понимаю! -- изменясь в лице, сказал Марк Семеныч.

-- А вот вы всё поймете. Просите сюда mademoiselle Анет!

Один из лакеев вышел.

-- Что за сцены вы делаете! к чему эти лакеи, горничные у вас в комнате? -- с ужасом оглядываясь кругом, говорил Марк Семеныч.

-- Я должна же позаботиться, кому поручены мои дети.

-- Ваши дети, по-настоящему, не должны были бы никому быть поручаемы, кроме вас!

-- Вы правы! я сегодня убедилась в этом.

Вошла mademoiselle Анет. Вид ее был так покоен и горд, что Надежда Александровна, обратись к mademoiselle Кларе, стоящей сзади ее кресел, сказала по-французски:

-- Какая наглость! -- и продолжала по-русски вопросительным тоном: -- Где вы были вчера вечером, mademoiselle Анет, когда с час вас ждали в вашей комнате?

-- Я гуляла!

-- Ха-ха-ха!.. слышите, гуляла!! как прилично -- одной, ночью!

-- Здесь деревня!..

-- Но вы забыли, что живете не с мужиками.

-- Я это очень хорошо вижу.

-- А позвольте узнать, с кем вы гуляли?

-- Надежда Александровна, удалите детей! -- весь дрожа, заметил Марк Семеныч.

-- Мисс Бетси, уведите их, пожалуйста.

-- И лакеев! -- перебил ее муж.

-- Что до людей, они мне нужны, чтоб уличить вас, ослепленного ее лицемерством.

-- Я запрещаю далее продолжать такие сцены: они -- пятно на чести дома! -- задыхаясь, говорил Марк Семеныч; но Надежда Александровна возвысила голос и сказала:

-- Антон, ты видел ее вчера в поле?

-- Видел-с! -- отвечал Антон.

-- Кто же с ней был?

-- Надинь! -- грозно крикнул Марк Семеныч.

-- Господин Тавровский! -- поспешно проговорил лакей.

-- Лжешь, мерзавец! пошел вон! -- в ярости воскликнул Марк Семеныч, поднял руку, но, как бы опомнясь, указал лакею выразительно на дверь и продолжал: -- Все, все уйдите отсюда! и вас, mademoiselle Клара, прошу оставить комнату! -- и потом, обратясь к Надежде Александровне, он с презрением прибавил:-- Вот до чего вы довели меня, что я чуть в вашей комнате не ударил этого лжеца.

Надежда Александровна сидела потупив глаза. Марк Семеныч был даже страшен в эту минуту.

-- Позвольте мне оставить вас! -- сказала mademoiselle Анет, обращаясь к Марку Семенычу, который в негодовании воскликнул:

-- Да, да, вам нельзя ни минуты оставаться здесь!

Mademoiselle Анет вышла из комнаты, а Надежда Александровна, оставшись одна с Марком Семенычем, как бы себе в оправдание, воскликнула:

-- Она даже не простилась со мной!

-- И имела полное право!

Когда mademoiselle Анет возвратилась к себе в комнату, Тавровский стоял у окна. При виде ее он радостно кинулся к ней, сказав:

-- Боже мой, как они вас мучат здесь! всё готово: уезжайте скорее!

-- Куда? -- с удивлением спросила mademoiselle Анет.

-- Доверьтесь мне! Коляска вас ждет. Вам не должно оставаться здесь ни минуты.

-- Я должна проститься с Марком Семенычем.

-- Этот человек опять вас поставит в затруднительное положение. Бойтесь его: под личиною дружбы...

-- Прошу вас ничего не говорить мне о нем.

-- Извольте! я скажу только одно: вы должны если не для себя оставить этот дом и удалиться от Марка Семеныча, то хоть для бедных детей!

-- Что вы говорите! -- побледнев, воскликнула mademoiselle Анет.

-- Будто вы не замечали ничего!

Дверь с шумом раскрылась, и Марк Семеныч вбежал в комнату. Его взгляд был дик, и он, грозно подойдя к Тавровскому, сказал:

-- Кто дал вам право распоряжаться здесь? к чему эта дорожная коляска?

-- Mademoiselle Анет желает оставить ваш дом,-- покойно отвечал Тавровский.

Марк Семеныч вздрогнул и сказал:

-- Как! Я позволю увезти ее из моего дома!

-- Я думаю, мы имеем равные права... то есть никаких... на mademoiselle Анет.

-- Это по вашему желанию он приехал? -- весь дрожа, спросил Марк Семеныч mademoiselle Анет, бледную и всю в слезах.

-- Нет, я ничего не знала! -- отвечала она.

-- Извольте идти вон отсюда! вы лжец! -- воскликнул Марк Семеныч.

Тавровский побледнел и, стиснув зубы, с минуту не мог ничего сказать, потом, вздохнув тяжело, подошел к Марку Семенычу, сконфуженному от своей горячности, и сказал тихо:

-- Уйдемте отсюда: мы беспокоим mademoiselle Анет (которая сидела на стуле, закрыв лицо руками).

Она долго сидела в таком положении, как вдруг вбежала к ней с воплями Надежда Александровна. Волосы ее были в беспорядке, вуаль упал с головы. Бледная, задыхаясь, она бросилась на колени перед mademoiselle Анет и, хватая у ней руки, невнятно бормотала:

-- Спасите, спасите... дети!.. Они хотят стреляться!..

Голос ее замер, и она упала без чувств на грудь mademoiselle Анет. Как ни был велик испуг гувернантки, но она заметила причину вечного вуаля на голове Надинь: красное родимое пятно было на затылке этой дамы.

Mademoiselle Анет смочила голову водой, натерла виски одеколоном и тем привела в чувство Надежду Александровну. Первое, что она произнесла, открыв глаза, было:

-- Ах, бегите, бегите к нему, умолите его!

-- К кому?

-- К Марку Семенычу,-- рыдая, говорила Надежда Александровна.

-- Отчего же не вы?

-- Я, я всему причиной: я не должна показываться ему на глаза.

Mademoiselle Анет кинулась в кабинет к Марку Семенычу, которого она застала писавшего. При виде ее Марк Семеныч поспешно встал.

-- Вы стреляетесь? -- спросила mademoiselle Анет.

-- Кто вам сказал?

-- Надежда Александровна. Она у меня в комнате.

-- Несчастная...

-- А ваши дети?

Марк Семеныч, закрыв лицо руками, кинулся на стул. Mademoiselle Анет упала перед ним на колени и со слезами сказала:

-- Откажитесь от вашего намерения.

-- Я поступлю подло.

-- Для пустых людей; а каждый порядочный человек, напротив, будет еще более уважать вас. Какого скандалу наделает ваша дуэль!.. Бедная ваша жена, дети... Нет, Марк Семеныч, нет, я, как ваш друг, я не допущу вас до этого!

-- Друг, друг мой! вы требуете моей чести! -- нагнувшись к mademoiselle Анет, говорил Марк Семеныч.

-- Что выше для вас -- честь или долг?..

-- О! пожалейте меня... но что я могу сделать?

-- Помириться!

-- Нет, нет! я слишком оскорблен, я... ни за что первый!

-- У вас будут просить прощенья.

-- Хорошо! на одном условии.

-- Какое?

-- Чтоб вы остались в доме.

-- Марк Семеныч! -- с упреком сказала было mademoiselle Анет, но поспешно прибавила: -- Хорошо, я согласна!

Марк Семеныч встал и, тяжело вздохнув, сказал:

-- Я для вас жертвую моей честью.

-- То есть для вашего семейства?

-- Да...

Mademoiselle Анет вышла из комнаты, оставив в раздумье Марка Семеныча. Надежда Александровна встретила ее в сенях и тревожно сказала:

-- Ну что?

-- Он согласен на примирение, только первый не хочет просить...

-- Благодарю вас, благодарю! -- воскликнула Надежда Александровна, с чувством пожав ей руку, и пошла в кабинет к Марку Семенычу, ласково сказав: -- Приведите, пожалуйста, скорее детей.

Mademoiselle Анет привела детей и, стоя у окна, плакала, смотря на радостные слезы Марка Семеныча при виде детей, тоже плакавших, не понимая отчего; а раскаявшаяся Надежда Александровна рыдала, спрятав голову на его груди.

Mademoiselle Анет удалилась, боясь быть смешной. Вечером у ней всё было готово к отъезду. Она в волнении кого-то ждала. Вбежал Марк Семеныч, запыхавшись.

-- Что, что вам угодно?

И он, как бы ошеломленный, остановился, глядя на чемоданы.

-- Вы уезжаете? -- с упреком сказал Марк Семеныч.

-- Я должна уехать! И вы, верно, сами будете согласны со мной, если я открою вам мою тайну.

-- Что? вы пугаете меня! -- едва устояв на ногах, произнес Марк Семеныч.

-- Садитесь! -- взяв его за руку, сказала mademoiselle Анет.

Они уселись на диване; после нескольких минут молчания mademoiselle Анет с замешательством сказала:

-- Марк Семеныч, простите меня, я... я, поступив в ваш дом, скрыла от вас...

-- Что такое?..

-- Я... я была актрисой.

-- Ну?

-- Я хотела изменить свое занятие, избранное мною по необходимости, чтоб жить независимо...

-- Так барон не ошибся?

-- Вы видите, я не должна и не могу более быть в вашем доме. К тому ж положение гувернантки равно тяжело, как и актрисы. Последнее более независимо, и я решилась вновь поступить на театр.

-- Ну что же! это очень умно! если у вас есть талант, то вы не должны заглушить его. Хорошая актриса так же всюду уважается, как и другие женщины, и их добродетели еще более удивляются, зная скользкий путь, по которому они идут.

-- Итак, я имею ваше согласие оставить ваших детей.

-- Для них будет большая потеря; но вы молоды, и вам надо жить. С богом, с богом, мой друг! Да, мы останемся друзьями... Вы не отнимете у меня права продолжать заботиться о вас?..

-- Благодарю! я очень буду счастлива!

Mademoiselle Анет простилась с Марком Семенычем, который условился с ней видеться на другой же день в Москве, в той гостинице, где они уже виделись прежде. Но когда он приехал в Москву, в гостинице не было mademoiselle Анет. Марк Семеныч был в отчаянии и через два дня поскакал в Петербург, но и там не нашел mademoiselle Анет. Од возвратился, убитый, в деревню. Надежда Александровна очень изменилась в лице и похудела. Она была в хлопотах, собираясь за границу. Передавая мужу новости, она, между прочим, сказала:

-- А ты знаешь, что наша mademoiselle Анет провела всё это время в одной из подмосковных у Тавровского? и теперь куда-то уехала...

Через несколько дней Марк Семеныч проводил свою жену за границу в сопровождении mademoiselle Клары. Мисс Бетси и он остались с детьми на зиму в деревне.

Дата добавления: 2015-06-04