Граница Пустоты:04 12 страница

- Но... Уже ведь...

Уже что? Чиаки всё ещё ждет нас! Всё из-за того, что я сказал, что точно приведу Мафуйу. Я быстро спустился по лестнице. Там стоял маленький столик на углу, и персонал продавал билеты на концерт. "Эй! Вы двое...!" - один из из них окликнул нас, поэтому я крикнул: "Мы из выступающей группы!" Потом я потянул Мафуйу за руки и побежал дальше вниз.

Когда я открыл тяжёлую звукоизолирующую дверь в конце лестничного пролета, несколько ослепляющих рассыпающихся лучей, а также интенсивные удары проникающего ритма набросились на меня.

Зайдя, мы с Мафуйу сразу же оказались отрезанными от внешнего мира дверью позади нас. Я видел публику, двигающуюся под ритм в плотном, горячем воздухе вокруг нас. Там было человек сто... нет, может больше? И человеком, купавшимся в разноцветных лучах софитов перед толпой, мокрым от собственного пота, была...

-...Чиаки?

Мне пришлось напрячься, чтобы расслышать шёпот Мафуйу. Верно, это была Чиаки. Танцующие белые барабанные палочки вырисовывали красивые и жестокие линии в воздухе, словно кнут. Я едва видел пылающее лицо Чиаки среди бело-золотого мерцания золотых тарелок. Под их переменчивым блеском ритм бас-барабана словно проникал прямо в наши сердца, и даже поднимался к голове.

И тогда...

Чиаки увидела меня.

Нет, она не смотрит на меня. Каким-то образом, я точно знал...

Она смотрит на Мафую.

Внезапно ритм изменился. Это был волнующий ритм на шестнадцатых, резко ускоряющийся перед тем, как пойти на спад. Он принёс оживление в ряды зрителей, жаждавших больше.

- Это... - голос Мафуйу был немного хриплым.

Я тоже знал, что это было. "He Man Woman Hater" - песня, которую Мафуйу и Чиаки использовали в дуэли друг против друг друга более десяти минут, с ожесточением, словно хотели порезать друг друга на куски. Мафуйу вцепилась в меня левой рукой до дрожи. Она искала несуществующий набор из шести струн, чтобы иметь возможность ответить на вызов Чиаки.

- Идём. Чиаки зовёт нас.

Мы выбрали путь вдоль стены зала и протискивались за спинами толпы, направившись в сторону сцены. Мы прошли в зону отдыха, миновавши дверь - хоть это и называлось зоной отдыха, это был всего лишь коридор к задней двери, да несколько кабинетов по пути. Там было несколько парней, уже переодевшихся в свои костюмы. Они стояли плечо к плечу, и были готовы выйти на сцену в любой момент. Едва увидев, Фурукава схватил меня за плечо и прижал к стене.

- Эй! Тайсей! - Хироши собирался остановить его, но Фурукава увернулся от его рук. Фурукава придвинулся ко мне, схватив за воротник. Затылок болел от удара о стену, и каким-то образом его голос зазвучал особенно пронзительно.

- Харэ дурачиться, ублюдок! Сколько сейчас по-твоему времени?

-...Простите...

- Какого хрена ты передо мной извиняешься? Ты должен извиняться перед своим барабанщиком. Она удерживала народ до сих пор в одиночку!

Я взглянул на сцену, тонущую в беспощадном свете софитов, со своего места в стороне. Чиаки - она встряхивала атмосферу зала, непрестанно двигая руками, словно они вот-вот сломаются. В одиночку.

Чиаки делала это одна.

- Эм, могу ли я узнать... где Кагуразака-сенпай?

- Я тоже хотел бы это знать! Куда она смылась?

Её здесь нет - означает ли это, что сенпай не смогла сделать всё вовремя. Пронзительные звуки открытых римкликов^[1] шли со сцены, и нисходящие звуки бас-барабана понемногу сходили на нет. Последняя нота барабанного соло потонула в аплодисментах зрителей. Чиаки крутанула барабанные палочки в руках в ответ на аплодисменты, и, пошатываясь, тут же встала. Словно невидимая струна затягивала ей шею, она неровной походкой прошлась к краю сцены и упала мне на грудь.

-...Нао, ты... такой... тормоз....

-...Прости...

- И я очень хочу наорать на Мафуйу! – несмотря на то, что Чиаки вяло лежала у меня на груди, она бросила на Мафуйу яростный взгляд. Мафуйу отодвинулвсь в сторону и сняла с плеча кейс для гитары.

- В любом случае, дай мне сначала попить!

Чиаки взяла предложенную Хироши бутылку воды и мигом осушила. Краснота на её лице и не думала сходить, но она уже с волнением оглядывалась на сцену.

- Что ты хочешь сделать?

- Продержаться до возвращения сенпай, конечно!

- Сдайся уже! – сказал рядом со мной Фурукава. – Тебе удалось завести толпу своим сольным выступлением. Ты сделала всё, что могла.

- Не хочу! – тут же отвергла его предложение Чиаки. – Мафуйу, ты тоже иди готовься, быстрее! Сенпай точно вернется.

Я покачал головой. Чиаки и не подозревала, какой требовательной была моя просьба. Мафуйу опустила голову и уставилась на свою правую руку.

- Забудь об этом, я поняла. Я вернусь на сцену одна. Глупая Мафуйу!

- Эй! Чиаки!

Я побежал к сцене в погоне за Чиаки. На нас моментально обрушились радостные крики толпы. Взглянув на зрительный зал, передо мной предстало лишь море людей, чьи лица я не мог как следует рассмотреть из-за освещения сцены. У меня по коже пробежали мурашки – Чиаки... она сражалась в одиночку здесь?

Сзади до меня доносились крики Фурукавы или кого-то ещё, но было уже слишком поздно. Я стоял на сцене, глядя на сотню человек подо мной – их вены уже были накачаны наркотиком, предоставленным Чиаки. Передо мной, слева на сцене, на подставке меня ждала моя Aria Pro II.

Пути назад уже не было. В мои вены тоже что-то вкололи – я почувствовал жар. В момент, когда я коснулся грифа своей бас-гитары, то ощутил, как по телу пробежал сладкий разряд электричества. Несмотря на то, что я нервничал и у меня дрожали ноги, мой разум был на удивление ясным. Что нам делать? Сенпай ещё не приехала, и Мафуйу всё ещё стоит позади меня, как столб… если бы хоть кто-то из них вышел на сцену. В одиночку я ничего не мог сделать – я уже потратил все силы, притащив сюда Мафуйу.

- …Нао, постой… Прости…

Чиаки высунула голову из-за барабанной установки и хриплым голосом сказала:

- Я еле могу двигать ногами. Наверное, перестаралась… Пожалуйста, дай мне передохнуть – я не могу нажимать на педали. Ахаха, вот так незадача.

Я посмотрел на свисающие ноги Чиаки. Я уже начинал слышать, как негодует толпа подо мной.

- Извини, мне нужно отдохнуть ещё немножко, - судя по голосу Чиаки, она была на грани слёз. Чиаки в одиночку сражалась на сцене, а что же я? Смогу ли я сделать то же самое? Но я не могу. Я мог только таскать свою бас-гитару, ничего не делая, отвернувшись от зрителей. Изначально, с этой ситуацией нельзя было справится одному. Я посмотрел на край сцены. Мафуйу сидела на корточках возле стены, глядя на меня с болезненным выражением лица. За ней, Фурукава и Хироши что-то обсуждали. Похоже, Хироши наконец-то сдался. Он поднял руки над головой - и оба достали гитары из кейсов.

А. Вот тут всё и закончится?

Я наконец-то с большим трудом привел сюда Мафуйу, но было уже поздно. Когда я понял; когда я убежал отсюда; когда искал её, когда мы вместе вернулись – было уже слишком поздно.

И тогда…

Атмосфера в концертном зале изменилась.

Я заметил это легкое изменение – порыв ветра, а за ним – сила, которая поддерживала меня, что была на грани обморока.

Я покрепче встал на ноги и повернулся к зрителям. Позади раскачивающейся толпы была открытая звуконепроницаемая дверь. Чёрные волосы человека, стоявшего возле неё, были заплетены в косу, которая развевалась на выходящем горячем воздухе – прямо точно оперение птицы.

Некоторые из зрителей возле двери заметили это и повернули головы. Силуэт махнул рукой и что-то бросил. Я еле сумел поймать сверкающий предмет, пронесшийся над толпой. Зрители в момент затихли, и на зал опустилась тишина.

- …Что это?

- Что случилось?

- Кто это?

- Э? Что?

Начали образовываться небольшие волны. Но я смотрел только на то, что было у меня в руке – кассету с четко различимым на ней названием песни.

- Понятно, эта песня!

Каким-то образом, казалось, будто сенпай уже знала обо всём с самого начала.

-...Сенпай? – прошептала Чиаки. Я засунул кассету в диктофон Мафуйу, висящий под микрофоном. Как только я нажал на кнопку проигрывания, снова раздались крики зрителей. Толпа раздвинулась, и она стала постепенно пробираться к сцене, поглощенную разноцветным освещением.

На меня посмотрели сенпай, Чиаки и наконец Мафуйу. Затем она нежно улыбнулась.

В тот момент начала играть мелодия фортепиано.

Крутящийся диктофон проигрывал чёткие аккорды фортепиано, и наклонённый микрофон нежно улавливал исходящие звуки. Я сразу понял, в чём дело, а значит Мафуйу тоже поняла.

Хотя Кагуразака-сенпай разрезала её на куски и соединила её заного, получив в итоге другую песню, я всё равно узнал её, как только услышал - это играла на фортепиано Мафуйу.

Стоя спиной к зрителям, сенпай позволила течь мелодии фортепиано. Тогда же, она сказала всем низким, но чётким голосом:

- На месте ещё не все члены группы.

Чиаки озадаченно наклонила голову. Мафуйу же подняла голову и смотрела на сенпай.

Действительно, присутствовали не все члены Feketerigo. Хотя Мафуйу физически была здесь, её душа отсутствовала.

Поэтому...

- Давайте, как обычно, разогреемся песнями The Eagles?

Увидев, что в глаза Чиаки возвращаются силы, сенпай обернулась и схватилась за микрофон. Я нежно положил аккорды бас-гитары на чёткие звуки фортепиано Мафуйу.

Затем, подключился голос сенпай...

«The Last Resort.»

Хриплый голос путешественника, который переправлялся через море, взяв с собой лишь своё тело и жизнь.

«The Last Resort» - последняя песня из альбома The Eagles «Hotel California», и это был реквием, посвященный коренным индейцам, чья родина была разграблена, запятнана и уничтожена. Это медленная и грустная песня. Мелодия, которая сейчас несла звуки, на самом деле части сонаты для фортепиано Бетховена - хотя интересно, сколько людей это заметило?

Наверное, только мы здесь. Соната для фортепиано №30 в ми мажор - сейчас звучали вариации последней части - «Gesangvoll, mit innigster Empfindung» - немецкое название, данное Бетховеном. ^[2]

Сколько у сенпай это заняло времени? Она достала музыку из альбома Мафуйу, сделала переаранжировку без смены темпа и превратила её в песню The Eagles. Именно это я и попросил её сделать. На словах это просто, но она всё-таки выполнила мою просьбу.

И вот почему Мафуйу сейчас здесь.

Хотя это был всего лишь ряд соединённых нот, выплюнутых обшарпанным диктофоном, висевшим на микрофонной стойке, сенпай, Чиаки и я увидели в нём Мафуйу.

Мафуйу ведь тоже должна была это найти, да? Место, которое она занимает в наших сердцах. Она не играет, а лишь слушает издалека, но тогда она тем более должна понимать - понимать, почему она здесь.

Перейдя ко второму припеву, жёсткие звуки тарелок постепенно затухли, и тут же вступили барабаны Чиаки. Цвета молча покачивающейся толпы были точь-в-точь, как море в глазах Мафуйу; тем временем, звук фортепиано Мафуйу направлялся прямо в это море. Секстоли четвёртой вариации колыхались, будто на волнах. Когда вокальная партия кончилась, сенпай затянула долгую мелодию, переплетая звуки её Les Paul с фортепиано, и так мы подошли к шестой вариации.

Однако здесь я остановился.

Мелодия фортепиано Мафуйу вот-вот подойдет к концу, но «The Last Resort» была далека от завершения. Когда гамма перейдет в соль мажор, реквием индейцев станет нашей элегией.

Я начал молиться. Наконец-то, фортепианная партия Мафуйу закончилась, и осталась лишь мелодия моей бас-гитары и звуки гитары сенпай, подражающие крикам чаек. Мафуйу исчезла. В нашем звучании образовалась пустота.

Пение сенпай тоже напоминало молитву - наполненную надеждой, ради которой она могла и пролить кровь. Во имя судьбы и бога. Какая же беспомощная и коварная фраза. И все её покинули - пение сенпай отдавалось эхом в пустоту.

Однако.

Вдруг, я заметил. Чье-то присутствие. По другую сторону мелодии сенпай, и выше медленно вступающего темпа Чиаки - звук прямо рядом со мной. Мелодия звучала уж слишком естественно. Как будто она отделилась от моей бас-гитары и простиралась бесконечно в небо. Она нежно обволокла звучание Les Paul сенпай. Выдыхая аккомпанимент к припеву в микрофон, я прищурился и посмотрел на другой конец сцены.

Позади высокого силуэта сенпай виднелось золотое сияние - каштановые волосы Мафуйу, мерцающие под ослепительными освещением сцены.

На секунду я было подумал, что это у меня слуховые галлюцинации. Я постоянно слышал то, чего на самом деле не было. Но слава богу это была вовсе не иллюзия. Затем сенпай пропела заключительные молитвы. Эта песня, показывающая беспомощность тех, у кого отняли родину, и тех, кто опустошал чужую родину.

Её называют раем
Не знаю почему
Назови что-то раем
И поцелуй на прощание

Как будто мелодичный голос сенпай засосало в темноту, остались лишь безостановочно струящиеся звуки гитар. Одна из гитар обрисовала финал песни, в то время как другая парила в небесах.

Я ещё раз посмотрел на другой конец сцены. Это и правда не было галлюцинацией - Мафуйу была прямо передо мной, подергивая струны её Stratocaster›а тонкой светлой правой рукой - это напоминало мираж.

Я почти не помню, что случилось после этого.

Гитарные соло Мафуйу и сенпай сражались на протяжении пяти минут, и если бы я их не остановил, они бы и дальше продолжили. После окончания «The Last Resort» у нас не было времени передохнуть. Зрители уже требовали продолжения, топая ногами.

Мы почти не разговаривали на сцене, так как была дорога каждая секунда там. Всё, что в нас накопилось за два месяца, за раз выплеснулось на сцену за 30 минут. Некоторых, может, даже захлестнуло потоком эмоций.

Закончив играть все песни, мы уходили со сцены, сопровождаемые радостными криками; с нас рекой тёк пот. Чиаки не удержалась на ногах - слава богу сенпай поймала её, прежде чем она упала на пол.

Хироши и остальные члены его группы, наряду с группой из старпёров, улыбались. Единственный, кто хмурился, был Фурукава. Однако этот хмурый человек заговорил:

- Эй. Вы - на разогреве, но почему-то люди требуют, чтобы вы вышли на бис.

Он неохотно указал на сцену - точно, как он и сказал! Толпа ритмично хлопала и топала, и было ощущение, будто земля трясётся. Я уже хотел поддаться довольно комфортной усталости, так что я извиняясь улыбнулся и ответил:

- Эм... Но время выступления ограничено...

- Хватит жаловаться! Живо на сцену, или здание рухнет на нас.

Фурукава ударил меня по спине. Похоже, персонал и не думал передвигать инструменты на сцене, и они все смотрели на нас. Наверное, придется самим.

Тогда я взглянул на сенпай. Та дала истощенной Чиаки сесть ей на колени, а после сказала мне:

- Похоже, нам следует позволить товарищу Чиаки отдохнуть. Вы двое можете занимать сцену!

Мы двое... вдвоём? Это значит...

Я посмотрел на Мафуйу. Её светлая кожа покраснела, а глаза стали цвета летнего неба.

- Видишь, так называется наша группа!

Сенпай похлопала Чиаки по груди. Логотип Feketerigo был напечатан в этом месте на её футболке.

- А значит есть только одна песня, которую мы можем сыграть на бис.

Не успел я спохватиться, как Мафуйу уже склонила голову в согласии. Она без колебаний поднялась на сцену. Разборчивые звуки хлопанья в ладоши и топанья потонули в громе аплодисментов. Я понял, когда увидел Мафуйу, стоящей с гитарой через плечо без капли страха - несмотря на различие в стилях, Мафуйу остается профессиональным музыкантом, так что она уже привыкла ко всему этому.

Единственной проблемой было то, что ко мне это не относилось. Пока я тянул время до выхода на сцену, Мафуйу коротко заглянула мне в глаза. Потом она сжала большой и указательный пальцы, чтобы начать ту самую песню - «Blackbird».

Таким образом, мне тоже пришлось подняться на сцену.

Свет софит и лицо Мафуйу были просто ослепительны - я не смог даже определить пел ли я нормально или нет.

1. ↑ удар по пластику и ободу рабочего барабана одновременно
2. ↑ Перевод: «сердечный кантабль».

Глава 11. Радуга.

Помню, как Хироши рассказывал, что они иногда менялись ролями с Фурукавой и устраивали комедийный дуэт, чтобы высмеять друг друга. Но после прослушивания я ничего не мог сделать, чтобы изгнать их из своего сердца - они были очень хороши!

Мне, конечно, больше понравился вокал Фурукавы. Судя по тому, что мне сказала Чиаки, профессиональный аккомпанимент Фурукавы вместе с его вокалом и являются причиной зрелищности концертов Melancholy's Chameleon.

Кстати, что опечалило меня больше всего – так это основное действие: группа из четырёх мужчин среднего возраста. Она состояла из фортепианного трио^[1] и гитары. Когда они представлялись за кулисами, я выяснил, что один из них учитель в младшей школе, второй владеет магазином сладостей, а третий – строитель. Моё первое впечатление о них, как о "группе любителей", разбилось вдребезги в самом начале их самой первой песни. Они были невероятно хороши - неужели они играют только в свободное время?

- Угнетающе будет слушать этих стариков, когда твои новые записи не слишком хорошо продаются, - шутливо прошептал мне Хироши.

Так вот почему их поставили в основном действии, вместо вашей группы с двумя профессионалами? Так вы, ребята, в самом деле только на разогреве?

- Мы не просто так называем их старпёрами. Они впечатляют в начале выступления, но устанут, если продолжат. Довольно забавно, так что ждите.

Ну, было и правда забавно смотреть на последующие части их выступления, когда старпёры стали глушить водку со льдом прямо на сцене.

Вечеринка после концерта была не в баре, наверное, потому, что они учли, что мы ещё только в старшей школе. Вместо бара мы отправились в китайский ресторан. На втором этаже оказалось человек двадцать, хотя некоторые из них к нашей компании никак не относились. Всё было довольно беспокойно, и ухудшалось тем, что старпёры успели набраться ещё до начала нашей вечеринки. В комнате с татами были короткие столики и подушки, так что ощущение вышло скорее как от отеля, чем от китайского ресторана. В результате мы слишком расслабились. Некоторые даже сдвигали по несколько подушек и устраивались на них лежать.

Перед началом празднования Хироши и трое из его группы ни с того ни с сего затеяли игру в камень-ножницы-бумагу. Похоже, они решали, кто будет за рулем, и кому, следовательно, не посчастливиться и придется быть трезвым. Последняя битва происходила между Фурукавой и Хироши, и потерпевший поражение Фурукава выглядел сильно расстроенным.

Как бы то ни было, Чиаки и сенпай решили полностью игнорировать Фурукаву. Законы Японии абсолютно вылетели из их головы, и они начали налегать на вино. Ой, кто-нибудь, остановите их сейчас же!

- Сенпай, когда ты начала пить? – кротко спросил я её, наблюдая, как она чашка за чашкой поглощает рисовое вино "Шаоксинг".

- Говорят, когда-то в Европе родители поили детей джином, если те начинали плакать посреди ночи!

-...Зачем ты рассказываешь мне такие страшные факты?

- Эй, Кйоко... - Хироши, сидевший рядом с Кйоко, сказал, выпивая, - Я всегда мечтал жениться на девушке моложе меня, но которая пьёт лучше меня, и позволить ей заботиться обо мне до конца моих дней.

- Прости, но у меня уже есть возлюбленные. Человека три примерно.

Я понятия не имел, что из её слов было правдой, а что нет.

- Говоря о которых!... - Чиаки, также сидевшая рядом с сенпай, соревновалась со старпёрами в количестве выпитого. Потом она, икнув, вдруг поставила стакан и встала.

- Похоже, никому уже нет до этого дела, но я всё ещё считаю, что действия Мафуйу непростительны!

Мафуйу медленно жевала салат рядом со мной. Она вздрогнула от этого внезапного заявления.

- Верно! Она была близка к предательству своих товарищей. Довольно тяжкое преступление! - сенпай встала на одно колено и растянула губы в зловещей улыбке.

- П-простите!

- В специальной разведывательной бригаде не будет никакой нужды, если извинениями можно будет всё решить! - сказала Чиаки перед тем, как стукнуть по столу. Мафую в страхе спряталась у меня за спиной. Взрослые, хоть и понятия не имели, что у нас происходит, присоединились к веселью, скандируя: "Да, расплачивайся своим телом!"

- Я слышала, товарищ Эбисава понятия не имеет, как она важна для нас?

- Н-но я...

Они просто издевались над ней. Но я точно вляпаюсь, если сейчас вмешаюсь, так что у меня не оставалось выбора, кроме как промолчать.

- Тогда... что вы хотите, чтобы я сделала? - послушался голос Мафуйу, звучавший, будто она вот-вот расплачется. Ты не должна говорить такого! Чиаки наклонилась через стол и поставила пустой стакан перед Мафуйу.

- Пей.

Карамельного цвета жидкость лилась из стеклянной бутылки. Нет стоп. Это же рисовое вино "Шаоксинг", да?

- М-мне нельзя пить.

- Не волнуйся, я положу тебе в него сахар, - Чиаки положила большую ложку сахара в стакан вина. Не понимаю, как это может помочь решить проблему.

- Чиаки, успокойся, не надо переходить в режим старпёра!

- А нельзя? Я всё равно превращусь в старпёра! - чёрта с два! Ты же девушка! - Блин! Если сейчас мы позволим всему сойти Мафуйу с рук, она обязательно что-нибудь устроит снова, что приведёт группу к краху!

Дело совсем не в том, распадется группа или нет, - Эй, стой! Я не успел остановить её, отчаянная Мафуйу уже задержала дыхание и поднесла стакан к губам.

В следующее мнгновение, Мафуйу уже упала на пол с пунцовым лицом, под подбадривающие крики толпы. Ох, господи, она же не трюк вытворяет! Чёрт бы побрал этих алкашей!

Я отнёс красную Мафуйу в туалет. Её лицо уже стало бледно-зелёным, когда мы возвращались. Когда я уже вернул её на место, мы чуть не врезались в кого-то на углу коридора. Я поднял голову и увидел пару косящих глаз под банданой - это был Фурукава.

- А, простите... Ум, ладно, вам сегодня пришлось тяжко.

- Тебе придется работать ещё напряженнее.

- Верно, - я втянул шею. В этот момент Мафуйу заерзала.

- Спасибо вам... за сегодняшнее - Мафуйу подняла голову и промямлила это Фурукаве. Понятия не имею, к чему это относилось, так что я повернул голову, чтобы взглянуть на неё.

- Сегодня... он помог мне подключить гитару.

Затем я снова повернулся к Фурукаве. Ясно, вот почему Мафуйу появилась на сцене так внезапно. Фурукава нахмурился и какое-то время пялился на руку Мафуйу, пока не произнес:

- Твоя правая рука не двигается... но насколько?

- Э?

- Р-разве не видишь? - я удивился ещё больше, чем Мафуйу.

- Стоило только разок взглянуть, чтобы понять. Не недооценивай гитаристов! Если продолжишь играть, как сейчас, у тебя не будет будущего.

Мафуйу посмотрела на свою руку и молчала. Потом проскользнула мимо меня, чтобы вернуться на своё место первой. Я уже собирался последовать за ней, как Фурукава схватил меня за плечо.

-...Вы хотите чего-то ещё?

- Ты собираешься в этой группе всю жизнь играть? - спросил меня Фурукава, нахмурившись. Я кивнул довольно неестественно. Зачем он меня об этом спросил?

- Тебе следует уйти - группе так будет лучше.

- Э? П-почему?

- Твои идеалы далеки от идеалов остальных членов группы!

Ого! Я и сам это хорошо знал, но получить такой прямой упрёк было довольно болезненно.

- Ты же и сам знаешь, да?

- Я знаю, но...

Я уставился на пальцы.

Я разжал пальцы левой руки и снова сжал их. И поднял голову, чтобы взглянуть на Фуркаву.

-...Это моя группа.

- Даже так? Ну тогда делай, что хочешь, - Фурукава сильно толкнул моё плечо, направляя меня в зал. Когда я уже собирался пойти, я услышал ещё одну фразу из-за спины.

- Если вы, ребята, ещё раз покажете мне такое дерьмо, я отлуплю тебя так, что встать не сможешь.

Хоть он и выговорил мне всё это, я был ему несколько благодарен за последние слова - ведь это значило, что у нас есть шанс на ещё одну попытку.

- Значит, есть ещё попытка. Хорошо сказано.

Я очень удивился, вдруг услышав эти слова. Я обернулся. В коридоре стояла Кагуразака-сенпай, а за ней - пьяная Чиаки.

- Сексуальные домогательства в зале выходят из под контроля, поэтому мы решили свалить, - Чиаки подскочила и схватила Мафуйу за руку. Мафуйу попыталась сбежать от неё в испуге.

- Нам самое время провести собрание и обсудить результаты. Мафуйу, ты не сможешь сбежать, даже если захочешь!

- Ух...

Чиаки подтолкнула заплаканную Мафуйу в направлении лестницы. Я никак не мог понять, пьяна она или нет.

Мы вчетвером собрались у лестницы и начали собрание.

- Раз уж мы революционная армия, почему бы нам не начать с оценки самих себя? Давайте встанем вокруг Мафуйу и выскажем всё, что думаем, а? Так всегда делают в спорте и подобных случаях.

- Это же обычное издевательство! - откуда, чёрт побери, у Чиаки такие идеи?

- Это уже устарело! Мы в двадцать первом веке живем! В наши дни революционеры оценивают себя именно так...

- Хья!

Кагуразака-сенпай неожиданно свела руки Мафуйу у неё за спиной и начала её щекотать. Так получилось, что я сидел на две ступеньки ниже их, и Мафуйу пнула меня в пылу сражения, так что я едва не покатился с лестницы.

- И-йа! - Мафуйу продолжала выкручиваться из объятий сенпай.

- Твоя оценка ещё не завершена, товарищ Эбисава, так что прекращай выкручиваться.

- Немедленно прекратите!

Я не мог сделать ничего лучше, кроме как остановить их, растолкав в разные стороны. На этот раз Мафуйу спряталась за спиной у Чиаки. Чиаки же гладила Мафуйу по голове, успокаивая её.

- Молодой человек, тебе слегка не хватает критического мышления!

- Да ты просто хотела её подомогаться, верно же?!

- Но ей должно быть вполне приятно, так? Я, конечно, говорю не в сексуальном контексте...

Сенпай вдруг придвинулась к Мафуйу и заглянула ей в лицо. Она что, не знает когда пора остановиться? Я собирался слегка подразнить её, но вдруг заметил тоску у неё в глазах, так что решил всё же промолчать.

Сейчас она может сказать только одно - было ведь круто выступать в живую?

Я прочитал это во взгляде сенпай.

Я повернул голову и увидел Мафуйу, робко высовывающую голову из-за спины Чиаки. Какое-то время посмотрев на свою правую руку, она всё же склонила голову.

Сенпай облегченно вздохнула – я ожидал не этого.

- Ну, тогда...

Сенпай встала между нами и протянула руку, ладонью вверх.

- У нас будет шанс в следующий раз.

Первой, кто положил руку на её ладонь, была Чиаки.

Потом я, как если бы хотел накрыть их руки.

Наконец, и Мафуйу вытянула правую руку - руку, которой не хватало силы, пальцы на которой не полностью выпрямлялись, такую бледную и худую. Но мы без этой руки ничего не могли. Она положила её поверх наших.

Когда вечеринка завершилась, была уже глубокая ночь. Несколько пьяных собирались устроить второй раунд, и продолжать его, пока держатся на ногах. Больше дюжины напившихся неподвижно стояли напротив китайского ресторана, будто какой-то мусор.

- Как же у меня кружится голова...

Мафуйу промычала, вися у меня на плечах под мигающими уличными фонарями. Хоть она и выпила всего бокал вина (и, кажется, выплюнула, едва выпив), её, похоже, уже мучило похмелье.

- Ты себя плохо чувствуешь?

- Уже не так плохо, как раньше.

- Почему бы Мафуйу тогда не присоединиться к нам во втором раунде? - но неуместное предложение Чиаки было отклонено.

- Я еду домой.

Мафуйу несла свою гитару - или скорее гитара поддерживала её - и неровной походкой прошествовала по ночной улице. Эй, ты же не собираешься идти домой одна?

- Я отвезу тебя! На велосипеде быстрее.

- Что!? Нао к нам не присоединится? - голос Чиаки звучал беспокойно, - Но сенпай же сказала, что и она с нами поедет!

- Мне нельзя пить. К тому же, Тецуро будет ругаться, если я приду совсем поздно.

Хотя беспокоится он не обо мне, а о своём будущем завтраке.

Ох, ясно, - улыбка Чиаки выглядела немного натянутой, - Тогда до завтра!

- Мм, завтра - разве завтра не воскресенье?

Пускай сейчас и каникулы, клуб должен собираться только по будням.

- Ты о чём? Я зайду к тебе утром, перед тем, как идти домой, так что не забудь приготовить мне очазуке!^[2]

-...Ладно.

Чиаки уже было собиралась присоединиться к компании выпивох, начавших разделяться на маленькие группы. Мафуйу, всё это время державшая моё предплечье, вдруг окликнула её.

- Да?

- Спасибо за сегодняшнее... и прости.

- Так я же ничего не сделала, - улыбнулась Чиаки.

Ничего подобного. Я, кстати, тоже хотел поблагодарить её.

Всё потому, что Чиаки была рядом, потому, что она решила нас подождать.

- Чиаки… не будет грустно?

Чиаки склонила голову на бок в ответ на вопрос Мафуйу. Я повернулся, чтобы взглянуть на зеленоватое лицо Мафуйу сбоку.

- Иди уже с Кйоко. Разве ты раньше не говорила, что ты такая же, как и я?

- Мне не грустно. Будет гораздо больнее, если мы не сможем быть вместе.

Я понятия не имел, о чём Чиаки говорила, зато Мафуйу, кажется, понимала. Она продемонстрировала вымученную улыбку и кивнула.

Дата добавления: 2015-06-04