Луна и матриархальное сознание 2 страница

– Конечно, если бы ты был из тех, кто ведет себя нагло, когда ему так советуют, вряд ли я бы путешествовал с тобой.

Вместо смущения Коул улыбнулся. Лоуренс прекрасно понимал, за что Хоро его любит.

– Но знаешь – хоть я и не бог, я ничего не имею против, чтобы мне возносили молитвы время от времени.

– Э?

– Если бы мне не нравилось, что некая зубастая особа постоянно просит меня то об одном, то о другом, я не стал бы с ней путешествовать.

Коул крепче вцепился в мешочек, и его улыбка стала шире.

– Ты будущий служитель Церкви… так что, если ты не будешь у меня ничего просить, то хотя бы позволь мне исповедаться иногда, заодно сам попрактикуешься.

– Что?

– Каюсь, что недавно я вел себя не очень достойно.

Лоуренс отвел взгляд от Коула и засомневался, продолжать ли. Коул это заметил и попытался привести себя в душевное состояние священника, принимающего исповедь. Теперь он выглядел так, как подобает служителю Церкви.

– Что вы имеете в виду?

– Честно? Я выплескивал себя.

– …Выплескивал?

У Коула была плохая привычка уходить в собственные мысли. Мальчик поднял глаза на Лоуренса, чтобы переспросить, тут же споткнулся и упал.

– Ты видел, как я был напуган тогда на постоялом дворе.

Лоуренс просто не мог смеяться над Коулом; напротив, он сам открывал ему душу. Разные люди по-разному реагируют, когда спотыкаются. Особы королевской крови кричат на других, аристократы откашливаются, простые люди делают вид, что они это нарочно. Коул не сделал ни того, ни другого, ни третьего. Да, из него выйдет хороший священник.

– Видел.

Это было уже слишком; Лоуренс расхохотался. Коул нервно заизвинялся, но Лоуренс взмахом руки его остановил.

– Нет, нет… все в порядке. Даже если бы ты был моим учеником, я не смог бы ударить тебя по лицу, чтобы спасти мое.

Озадаченный мальчуган улыбнулся и потер щеку.

– Но после того как я вел себя так жалко, мне захотелось сделать что-то, чтобы мне стало лучше.

– То есть… вы поэтому тогда переглянулись с владельцем той лавки?

Да, у мальчика острый глаз.

– Точно. Я просто хотел немного посмеяться над тобой. Я заставил тебя волноваться, что куплю самую дорогую нить, просто чтобы почувствовать себя большим… черт побери, я всего лишь юнец.

Лоуренс поскреб подбородок и посмотрел на реку; там разгружали лодку, а рядом стояли несколько торговцев. Ветер донес до него обрывки их разговора. Торговцы пытались убедить лодочника перевезти их на южный берег.

Согласно городскому закону, во время серьезных происшествий лодкам запрещено пересекать реку. Этот закон придумали землевладельцы и те, в чьей власти была река. Лоуренс предположил, что лодочник рисковать не станет. Эти люди всегда пекутся в первую очередь о собственных интересах, так что упрашивания торговцев тщетны.

Они и сами это понимали, но все равно пытались его уговорить; происходящее в городе явно и для них было серьезной проблемой. Все это лишний раз показало Лоуренсу, какой властью обладает Киман. Сейчас доставить Лоуренсу письмо с южного берега было просто невозможно.

– Твоя исповедь услышана. Да простит тебя всемилостивейший Господь наш, – произнес Коул тоном священника, выслушав Лоуренса.

– Благодарю.

Лоуренс действительно был признателен мальчику.

– Однако…

– Хмм? – Лоуренс перевел взгляд на Коула.

– У вас ведь были и другие причины сделать это, правда?

Чистый взгляд Коула смотрел, казалось, в самое сердце Лоуренса.

– Вы хотели показать, что можете оправдать ожидания госпожи Хоро.

Глаза мальчика сияли, словно он был в героической легенде. Лоуренс в эти честные, откровенные глаза просто не мог смотреть. Он смущенно отвернулся, не зная, что ответить.

– Ну… отчасти да.

Лоуренс вправду беспокоился об этом. Все-таки он обладал весьма скромными способностями.

– Я мало чем могу вам помочь, но вы старайтесь!

– Э…

Коул явно вкладывал все силы своего тощего тела и своей души в то, чтобы поддерживать Лоуренса. Сам Лоуренс не сомневался, что будь он на месте мальчика и окажись рядом с ним взрослый, который так постыдно себя вел бы, его мнение об этом взрослом сильно пошатнулось бы. Лоуренс потащил его покупать нить, игрался с учеником портного, поднимал за счет Коула свою самооценку – и все равно Коул не только не возражал, но даже подбадривал его.

Отчасти, конечно, дело было просто в том, что характер у мальчика такой, но загадка все равно оставалась.

А торговцы более любопытны, чем кошки.

– Ты по-прежнему видишь меня таким… хотя я всего лишь мелкий торговец, который вымещает свое раздражение на других… ты просто невероятен.

Коул удивился; он вовсе не хвалил Лоуренса – просто говорил все, что у него в душе.

– Что?.. Но, это, вы же путешествуете с госпожой Хоро… даже помогаете ей найти ее дом.

– И что?

– Значит… наша проблема сейчас и впрямь очень серьезная, если вы так испугались.

Лоуренс был не вполне уверен, что понимает, что Коул имел в виду. То, перед чем они сейчас стояли, действительно было за пределами его возможностей как торговца, и он колебался, несмотря даже на поддержку со стороны Хоро. Но Коул сейчас говорил о чем-то ином.

Быть может, он имел в виду, что, раз Лоуренс путешествует с Хоро, он великий человек, а значит, проблема, напугавшая великого человека, по-настоящему серьезна? Или что-то другое он имел в виду? Пока Лоуренс размышлял, Коул продолжил:

– Вы путешествуете с госпожой Хоро и продолжаете ее легенду; конечно же, препятствия, которые перед вами встают, очень большие. Я так вам благодарен за то, что вы позволили мне к вам присоединиться.

Коул просиял открытой улыбкой. Лоуренс понятия не имел, откуда малец взял эту идею, что он внутри легенды. Но десять лет назад он тоже мечтал о приключениях, так что неудивительно, что у ребенка, умом не уступающего торговцу, такие чувства. Есть ли в мире кто-то более чистый и невинный, чем этот мальчуган?

– О да, она и впрямь говорила, что об этом путешествии она будет рассказывать вечно. Но раз так, я должен выглядеть достойно в твоих глазах.

Это была жалкая попытка пошутить, но Коул все равно весело рассмеялся.

– Я не хочу в этих историях выглядеть бременем для вас с госпожой Хоро!

На такую встречную шутку он ни за что бы не решился, будь рядом Хоро. Лоуренс покачал головой и, вздохнув, поднял глаза к небу.

– В любом случае есть одно правило, которому мы должны следовать безукоризненно: мы не должны ее сердить.

Коул был не из тех, кто воспринимает все слова прямо. Он не мог не понять, что Лоуренс имел в виду.

– Бывает, я просто ужасен… и мне нужно, чтобы мне кто-то помог, остановил меня.

– Обязательно, – ответил Коул. – Все, что смогу.

Лоуренсу предстояло сражаться с противниками, умеющими вести несколько битв одновременно, поэтому ему нужна была вся помощь, какую только можно было получить. Что ему сказала Хоро недавно? Она посоветовала привыкать управлять людьми; но этот совет мог означать и другое – «учиться доверять людям». Второе значение этой фразы в предстоящем сражении может оказаться ключевым.

Лоуренс пожал мальчику руку; на душе у него полегчало. Этот их разговор и рукопожатие позволили Лоуренсу укрепить веру в свои дипломатические способности куда лучше, чем болтовня в лавке портного. Хоро, должно быть, сейчас хихикает на постоялом дворе.

– Ладно, идем назад, – произнес Лоуренс и зашагал.

– Идемте.

На этот раз Коул не отставал.

Серое небо стало казаться не таким уж унылым.

К оглавлению

Глава 5

Вернувшись на постоялый двор, Лоуренс с Коулом обнаружили, что Хоро лежит, завернувшись в одеяло, и звучно храпит. Они переглянулись и заулыбались – и храп тут же прекратился. Неужели ее уши вправду такие чуткие? Или она просто чувствует, когда поблизости говорят о ней?

Как бы там ни было, глаза Хоро медленно открылись; тут же она спрятала голову под одеяло и содрогнулась всем телом от грандиозного зевка.

– Ну, и что мы будем делать?

Понимая, что Лоуренс с Коулом выходили наружу, она подозвала мальчика и обнюхала. Возможно, она хотела всего лишь разузнать, какое угощение она пропустила, однако Коул съежился от смущения.

– Мы, торговцы, не можем без гильдии, так что я не могу себе позволить выступить против моей.

– Что ж, под большим деревом прохладно, и маленьким птахам под ним спокойнее. Для тебя там самое подходящее место.

Ее суровый тон весьма напоминал тон Ив, когда та пыталась убедить Лоуренса стать на ее сторону. Да, он в этом городе маленькая птаха, но в то же время это значит, что во время столь судьбоносного для города конфликта он более свободен, чем другие, в своих действиях. «Маленькая птаха» – это звучало, пожалуй, немного сурово… но позволяло смотреть на события непредвзято.

– Если мы хотим получить большую прибыль за короткое время, наш единственный вариант – вместе с Ив забрать нарвала.

– И сбежать рука в руке? Это должно быть забавно, хммм?

Не будь здесь Хоро, был бы вообще возможен столь опасный и авантюрный вариант? Такая мысль мелькнула в голове у Лоуренса, но тут же он сообразил, что, если бы Хоро здесь не было, он бы давно уже сбежал куда подальше.

– Дурень.

Увидев, что Хоро улыбается и довольно виляет хвостом, Лоуренс пожал плечами. Он знал, что она собирается продолжить словами «Если мой план тебя пугает, так и скажи», но от лицедейства никакого удовольствия не будет, если они слишком быстро откроют Коулу суть дела.

– И Ив, и моя гильдия знают, где мы живем. А нам неизвестно, когда они решат втянуть нас в опасность. Хочу лишний раз убедиться, что нам всем все ясно, чтобы не было сюрпризов в самый неподходящий момент.

После того как он договорил эту фразу, Хоро какое-то время смотрела на него молча, затем улыбнулась.

– Что?

Она не ответила. Впрочем, ее улыбка сама была ответом… она смотрела на него, как на ребенка, который упал и ушибся, но заставил себя не плакать.

– Ммм, – кивнула Хоро и хлопнула Коула по голове. Похоже, Лоуренс и Коул были в ее стае в равном положении.

– Объясните, – попросил Коул, и Лоуренс начал объяснять.

***

Было уже довольно поздно, так что просьбу принести еще вина владелец постоялого двора встретил зевком. Лоуренс ожидал, что либо Ив, либо Киман за ними пришлют, однако никто не приходил. Он так волновался, что к своему вину едва притронулся. Впрочем, он знал, что беспокоится напрасно. Хоро, как обычно, напоила Коула. Убедившись, что мальчик уснул, она сама откинулась на кровать.

– Если его не напоить, он откажется спать на кровати.

Так она сообщила Лоуренсу. Это ее способ проявлять ласку? Вообще-то больше похоже было на насилие.

– Ладно, на сегодня последнюю бутылку – и хватит.

Нельзя сказать, что это было «возмещение», но, поскольку сегодня Лоуренс дважды показал себя тупицей, он покорно согласился купить вино. Разумеется, Хоро рассчитывала именно на это… но она явно была разочарована, что он не пытался сопротивляться. На слова про «последнюю бутылку» она должна была бы отреагировать презрением, но предпочла промолчать. Хитра, как всегда… настоящая Мудрая волчица.

– Если бы ты перестал наконец хныкать, было бы еще лучше.

Эти слова она произнесла, сев на край кровати и сунув кончик хвоста Коулу под голову, потом зловредно ухмыльнулась. Лоуренс протянул ей бутылку. Конечно же, она хотела, чтобы Лоуренс не отвечал на эти слова, но он не мог допустить такой детскости… а то Хоро бы так обрадовалась, что виляние ее хвоста разбудило бы Коула.

Он ответил, тщательно подбирая слова:

– Быть может… но те, кто притворяется сильнее, чем они есть, рано умирают. Так даже у наемников. Так что иногда похныкать тоже полезно.

– Дурень, – недовольно ответила она, потом, взяв Коула за ухо, приподняла его голову, чтобы вынуть из-под нее хвост. Лоуренс удивился, что она так груба, но тут увидел струйку слюны, стекающую у мальчика изо рта.

– Не могу позволить себе беспечность, – заявила Хоро и, вздохнув, погладила хвост. Лоуренс наблюдал за ней и Коулом, кидая в рот жареные чечевичинки; потом подошел к окну, открыл ставни и выглянул наружу. Там виднелись лишь возвращающиеся домой пьяницы.

Когда никакого праздника нет, а пьяных довольно много – это плохой знак для города. Поскольку этим кварталом правили северные землевладельцы, ясно было, что город рассыпается. Нарвал вполне мог перевернуть ситуацию с ног на голову. Его важность становилась все яснее и яснее.

– Ты смотришь на улицу, когда я здесь?

Хоро пересела на стул и принялась поедать чечевицу Лоуренса. Радостно-нахальный звук ее жевания вдохнул радость и в Лоуренса.

– Все-таки мы должны быть готовы к бегству.

Похоже, Хоро этот ответ удовлетворил. Она хихикнула и подобрала упавшую на стол чечевичинку.

– Это верно. Эй… а ты со мной не выпьешь? Пить одной скучно.

Хоро потыкала в чашку Лоуренса, все еще почти полную. Лоуренс уставился на свое вино, осознав вдруг, что пока даже одной чашки не выпил.

– Почему бы и нет. Похоже, сегодня для нас писем уже не будет.

– Не уверена.

Сидя за столом напротив Хоро, Лоуренс озадаченно взглянул на нее.

– Э?

– Лисы отлично видят в темноте.

Он покачал головой, потом пожал плечами.

– Тогда мне тем более надо выпить.

– Хмм?

– Если я напьюсь, мне не придется думать о том, что меня используют.

Хоро широко ухмыльнулась; из-под губы показался клык.

– Дурень. Если будешь выставлять напоказ беззащитное брюхо, наша история закончится слишком быстро.

– Просто не могу представить, чтобы волчица позволила лисе схватить добычу первой, – парировал он.

На свет выглянул второй клык.

– Трудно сказать. Добыча всегда показывает мне живот. Слишком легко стать беспечной и решить, что торопиться некуда. А так думать опасно.

У Лоуренса не оставалось иного выхода, кроме контратаки.

– В таком случае тебе не следует так беспечно показывать мне хвост. Если ты и впрямь хочешь, чтобы я стал твоей добычей, не давай мне ухватиться за него.

– Ты не посмеешь… ты хочешь, чтобы я это сказала?

Даже Лоуренс потерял бы самообладание, услышь он такое от девушки, которая сидит, опершись локтями о стол, положив лицо на ладони и подергивая ушами. По Хоро было видно, что она на охоте. Но Лоуренс решил отхлебнуть еще вина, а потом продолжить атаку.

– Ты что-то скрываешь насчет нарвала, верно?

В итоге, однако, врасплох оказался застигнут он сам. Хоро, только что улыбавшаяся и державшая чашку у губ, резко дернулась. Если она притворялась, то Лоуренс уже проиграл… но она не притворялась. Ее взгляд метнулся в сторону – она явно осознала, что не сумела скрыть тревогу. Закусив губу, она вновь уставилась на Лоуренса.

– Я удивлен еще сильнее, чем ты.

Похоже, дипломатия Лоуренса сработала. Сделав глубокий вдох, Хоро застыла на секунду, потом выдохнула.

– Вот поэтому-то ты такой дурень, – укоризненно произнесла она и допила свое вино. Лоуренс знал, что перевес на его стороне, но не мог заставить себя нанести следующий удар. Он самому себе казался ребенком, ожидающим наказания.

– Даже когда у тебя такое лицо, я все равно не скажу тебе то, что ты ждешь. Не хочу.

С этими словами Хоро отвернулась. Она притворялась, что сердится, но это выглядело так по-детски… она явно нарочно. Но она всегда была на два шага впереди него – иногда чтобы загнать его в ловушку, иногда чтобы держаться на безопасном расстоянии на случай возможной атаки.

Когда Лоуренс пытается прочесть ее намерения, самое важное – следить за ушами и хвостом. Как жители лесов и охотники общаются дымовыми сигналами, так Лоуренс читает еле заметные знаки, которые Хоро невольно подает. Она сейчас действительно пыталась скрыть смущение… невольно Лоуренс усмехнулся, сделав такое открытие.

– Если ты посмеешь издать еще хоть звук, я вправду рассержусь.

Она закрыла глаза и отвернулась. Лоуренс колебался какое-то время, рассмеяться или нет, но решил в итоге молча поднять чашку и сделать глоток. Ни на что другое он не осмелился.

И все же. Раз Хоро знает про нарвала, она может знать и легенду про него… ту, в которой человек обретает бессмертие, вкусив его плоть, и исцеляется от любых хворей, вкусив его бивень. Чего же она боялась, прожив так долго? Лоуренс мог лишь вспоминать, о чем Хоро ему говорила во время их путешествия.

Даже Хоро не могла знать всего при рождении; она, конечно же, была непослушным ребенком, обожающим дурацкие выходки. Однако после всего этого, даже если шанс был мельчайший из мелких, она вполне могла пожелать… пожелать перекинуть мостик между столь разнящимися жизненными сроками.

– Я-то думала, что ты уже знаешь, но ради меня делаешь вид, что не знаешь… дуреха я!

Хоро, пока говорила, все время наблюдала за Лоуренсом и поняла наконец, что он добрался до этого места в своих мыслях. Она продолжила пить – не плача, не грустя. У Лоуренса полегчало на душе – та, кто перенесла в прошлом столько позора и стыда, по-прежнему могла улыбаться.

– Нет… честно говоря, я думал, что ты ничего не знаешь о подобных вещах. Не ожидал, что та легенда тебе известна.

Он считал, что подобные легенды волнуют лишь людей… что к Хоро и ей подобным она ни малейшего отношения не имеет.

– Дурень…

Хоро вытерла рукавом щеку, на которую выплеснулось немного вина, и положила голову на стол. Но рука ее по-прежнему сжимала чашку; возможно, она просто слишком опьянела.

– Я так понимаю, ты его искала?

Хоро кивнула. Возможно, это было много веков назад.

– Тогда я ничего не знала о мире. Я верила, что могу исправить все, что мне не по душе. Если я ненавидела, что меня восхваляют и на меня слишком полагаются, я могла перейти в другое место. Если у меня не было друзей, я могла завести друга. Я верила, что счастливое время будет длиться вечно.

Лежа на столе, она щелчками отправляла в сторону Лоуренса чечевицу, просыпавшуюся из ее миски. Она была искренна. Если сейчас ее характер «выветренный», то тогда, должно быть, он был остер как бритва.

– Я даже плакала об этом… думаю, тебе бы такое понравилось.

Хоро улыбнулась, глядя на Лоуренса снизу вверх. Она продолжала кидаться в него чечевицей, и Лоуренсу пришлось спрятать лицо за чашкой и выпить еще.

– Ох-хо… но люди смеются охотнее, когда делятся своими грустными историями с другими.

– Не могу отрицать.

Даже сам Лоуренс хихикал над собой, сидя на козлах повозки и вспоминая былые неудачи. Но ему не очень-то хотелось их вспоминать. Причина очевидна: когда рядом нет друга и историей не с кем поделиться, воспоминания лишь нагоняют тоску одиночества.

Он тут же осознал, насколько глупы такие мысли, и понял, что не должен забивать ими голову даже на секунду. В конце концов, чрезмерно проницательная волчица по-прежнему лежала головой на столе, поедая Лоуренса глазами и улыбаясь.

– Теперь у меня есть ты.

Это была слишком прямая атака, чтобы ее можно было выдержать. Лоуренсу оставалось лишь щелчком отправить чечевичинку обратно к Хоро.

– У тебя есть еще и Коул.

– Ему я все это рассказывать не могу. Он противовес, который постоянно напоминает мне, что я – Мудрая волчица.

И что же это значило? Лоуренс застыл, размышляя; его палец замер, не щелкнув по очередной чечевичке. Коул был рожден в деревушке на севере, в Хоро он видел легенду во плоти. Чтобы Хоро сравнивала его с тяжелым камнем – на это могла быть лишь одна причина…

Внезапно палец Хоро щелкнул по кончику его пальца.

– Он восхваляет меня как Мудрую волчицу. Он был достаточно глуп, чтобы попросить разрешения прикоснуться к моему хвосту сразу же, как только меня увидел. Такого не было уже несколько веков… это пробудило радостные воспоминания. Он напоминает мне, что я Мудрая волчица.

Хоро протянула руку к Лоуренсу, и их пальцы переплелись.

– Да, ты и вправду куда спокойнее в последние дни.

– Мхм. Нет мне оправдания.

Судя по словам Хоро, именно отношение Коула к ней как к Мудрой волчице напомнило ей, кто она на самом деле. Теперь понятно было, почему она так себя вела: Мудрая волчица была достойна Йойтсу, простая девушка, уютно устроившаяся под боком у торговца, – нет.

– Но все же…

Их пальцы продолжали свою игру, но Лоуренс, как бы возвращаясь к старому спору, сказал:

– Ты скрывала от меня такую важную вещь, а ведь сама все время меня толкаешь, чтобы я был открыт с тобой, когда нужно сделать выбор.

Многие проблемы, через которые они вдвоем прошли, родились из того, что они таили друг от друга свои мысли. Лоуренс почувствовал, что его тон сейчас был излишне агрессивен, однако Хоро ответила хладнокровно:

– Моя прибыль лишь уменьшится, если я буду открыто обсуждать торговые дела.

Если бы после этих слов она не улыбнулась, как озорная девочка, Лоуренс не в силах был бы принять это заявление, даже натянуто усмехнувшись. Хоро выпрямила спину, потянулась и дернула ушами.

Нельзя им двоим чересчур сближаться… они оба сознавали это глубоко в душе. Ирония, однако, была в том, что именно из-за осознания происходило обратное. Лоуренсу уже случалось идти против этого правила.

Хоро, должно быть, часто доводилось пинками отшвыривать камни на своем долгом жизненном пути. Но она не могла изменить реальность. Когда она сказала про Коула, что он «противовес», это отнюдь не было преувеличением. Она пользовалась Коулом, чтобы посмеяться над Лоуренсом, не просто ради забавы… для нее это был способ защиты. Способ не дать ей и Лоуренсу перейти грань. Способ скрыть то, что трудно решить. Хотя все это, конечно, лишь оправдания.

– Все мы жадные, все мы сражаемся ради самих себя.

– Это верно. Хотя… – Лоуренс помедлил, но решил все же продолжить, подмешав чуть иронии в голос. – Хотя если бы я не был жаден, то мог бы покупать тебе более вкусную еду.

При этом саркастичном замечании Хоро смущенно улыбнулась и встала. Ее лицо так раскраснелось, что Лоуренс заподозрил, что ей жарко. Как он и ожидал, Хоро приоткрыла окно и довольно прищурилась под прохладным ветерком с улицы.

– Хмм… но разве мое счастье не есть твоя прибыль?

Ветерок гладил ей щеки. Она была словно кошка, получающая наслаждение от того, что ей чешут шейку.

Она приоткрыла один глаз и с любопытством уставилась на Лоуренса. Ее лицедейство было столь совершенно, как будто она смотрелась в зеркало.

– Если бы тебя можно было подкупить всего лишь едой, это было бы так.

Глаза Хоро вновь закрылись. Даже страшновато было, как она умудряется проделывать одно и то же движение, производя при этом совершенно разное впечатление; сейчас похоже было, что она дуется. Впрочем, это длилось всего одно мгновение, а потом она превратилась в гордую аристократку.

– В таком случае как ты будешь меня подкупать?

Лоуренсу вспомнился один случай, когда деревня, с которой он торговал, попросила его продать винные бочки соседнему монастырю, где был большой виноградник. Аббат был человеком очень гордым и скупым. Он весьма много требовал, и продавать ему было тяжело.

Должно быть, аббат думал, что, раз он принадлежит к большому, сильному монастырю, это делает его ближе к Единому богу. Он вел себя крайне неуважительно. Однако сейчас перед самым носом у Лоуренса была настоящая богиня, которая ненавидела, когда с ней обращаются как с высшим существом, и избегала подобающего высшим существам поведения. Так почему же Мудрая волчица так делала?

Аббату было наплевать на убытки людей, которые ему продавали; его волновала лишь собственная прибыль. Однако условия, в которых развивалась та ситуация, совершенно не такие, как сейчас, так что и результаты должны быть другими. Должно быть, Хоро надеялась вот на какой ответ…

– Если не едой, то словом или поступком.

– Но как я могу доверять подобным вещам?

Даже клыкастая ухмылка может очаровывать, если знать ту, кто стоит за этой улыбкой. Если ни словам, ни поступкам Лоуренса Хоро не доверяла, выбор его был небогат. Чтобы доказать свою искренность, он должен был либо встать, либо остаться сидеть неподвижно – но не бежать прочь… оба варианта выглядели привлекательными, и выбрать было трудно.

Отправив в рот остатки вина в своей чашке, Лоуренс ответил:

– Представь себе, что тебя обманывают и в то же время доверяют тебе. Вполне может именно так и получиться.

– …

Слова Ив, волчицы реки Ром, таили в себе немалую силу. Хоро сердито уставилась на Лоуренса; хвост ее метался, показывая недовольство своей владелицы. Ответить на атаку ей было нечего. Лоуренсу редко удавалось одержать над ней верх в споре, и сейчас он чувствовал себя лучше, чем когда игрался с портновским подмастерьем. Поражение способно даже могучего орла превратить в покорного цыпленка. А победа может превратить робкого мышонка в яростного волка.

Но истинные волки умны от рождения.

– Я говорила не об этом.

Выражение лица Хоро было печальным и немного сердитым. Подобные споры, по идее, должны быть состязанием умов и самоконтроля. Но Хоро никогда не играла честно. К чему она вообще сейчас подбирается? Пока Лоуренс размышлял об этом, Хоро, не сводя с него глаз, распахнула ставни еще шире.

Раньше, стоя возле этого самого окна, Лоуренс заявил, что им надо быть готовыми бежать. Сейчас Хоро выглядывала наружу, но уши ее были по-прежнему обращены к Лоуренсу. Она не утруждала себя тем, чтобы выразить свое раздражение словами. Думать о победе над ней было со стороны Лоуренса просто глупо.

– Было бы очень мило, если бы ты полегче обходилась с проигравшими, хотя бы иногда.

Он встал и подошел к Хоро, после чего произнес эти слова. Потом сел рядом с Хоро на подоконник, и она тут же молча уселась ему на колени.

– У победителей нет времени на проигравших.

– Говоришь такие слова и всегда заставляешь всех делать по-твоему… похоже, ты совсем ничего не боишься.

Уши сидящей у него на коленях Хоро щекотали ему щеки. Запас ее приемчиков был неисчерпаем.

– Ну… быть может, на этот раз я смогу в тебя немножко поверить.

– Вообще-то торговцы, даже когда мило улыбаются, втайне показывают язык.

Лоуренс сам чувствовал, что фраза получилась неудачной; однако Хоро, как всегда, ответила сильно:

– О да, и звери, и люди высовывают язык, когда сдаются.

– Хмм.

Ему не хотелось отдавать Хоро эту победу, но, поскольку ответить было нечего, он лишь вздохнул и прислонился спиной к оконной раме. Хоро улыбнулась и сказала:

– И ты, и я – когда мы уже готовы сдаться, оказывается, что мы не одни.

Это было сильное заявление после такого дня. Лоуренс легонько сжал Хоро в объятиях и ответил:

– Я это запомню.

– Мхм.

Она чуть кивнула, ее хвост колыхнулся. Повисла тишина, нарушаемая лишь храпом мальчика, которого Хоро споила.

Лоуренс не забывал, что Хоро – Мудрая волчица, и это было благом, поскольку оберегало его от недальновидных поступков, однако все «за» и «против» ему были еще не вполне ясны. Однако эта память все-таки лежала на весах, и немалым грузом.

Хоро, похоже, думала примерно так же; она улыбалась, закрыв глаза. Лоуренс согнул руки, чтобы крепче прижать к себе ее хрупкое тельце, но тут –

– Хмм.

– Ч-что такое?

Лоуренс изо всех сил старался сохранять спокойствие, но капли холодного пота выступили над бровями. Хоро всегда обожала доводить его до такого состояния. Улыбка ее стала шире, хвост завилял. Потом она медленно поднялась, двигая ушами взад-вперед. Ее лицо внезапно потемнело – и Лоуренс быстро узнал, почему.

– Иногда тебе стоит хвалить остроту моего шестого чувства.

– Что?

Лоуренс мгновенно понял, что Хоро уже говорит о чем-то другом. Они разом повернулись и выглянули из окна.

– Не видишь? Как там звали этого бедного лавочника?

– Рейнольдс? Ты про него?

Лоуренс заметил, как между пьяными в сторону их постоялого двора пробирается тучный мужчина в маловатом, не по размеру плаще. То, как он шел, стараясь не спускать глаз сразу со всех, выглядело до смешного неестественно.

– У тебя хороший шанс подтвердить силу своих убеждений.

Не тратя время на удивление, с чего бы Рейнольдсу явиться в их постоялый двор, Лоуренс тихонько прошептал Хоро на ухо:

– Тогда не откажи себе в удовольствии послушать, пока «спишь».

Хоро вела себя по-детски, но расплывшаяся по ее лицу зловредная улыбка яснее ясного показывала, что она в восторге.

– Ты имеешь в виду – показать язык?

Это был самый обожаемый ею талант – прятать много значений в одной фразе. Лоуренс знал, что окажется в ловушке, что бы ни ответил, и потому промолчал и лишь невежливо отвел в сторону ее хвост.

***

Разумеется, тайные сведения потому так и называются, что должны быть известны немногим. Но чтобы один из этих немногих явился лично посреди ночи – это показывало, насколько они были тайными. Ничего общего с манерой Кимана и Ив посылать других, чтобы те доставили к ним Лоуренса.

– Мои извинения, что явился к тебе так поздно.

Несмотря на холод, Рейнольдс пришел не дрожа, но потея… а может, он просто был во власти страха. Он говорил негромко, но едва ли из опасения потревожить сон Хоро и Коула.

Дата добавления: 2015-06-04