Том VII 43 страница. По объяснении моем с Губернским землемером о ходе дела относительно земли, а также по содержанию Вашего письма к Князю Голицыну[393]

По объяснении моем с Губернским землемером о ходе дела относительно земли, а также по содержанию Вашего письма к Князю Голицыну[393], он, Г<-н> Зайцев просит Вас дополнить оное письмо, для того, чтоб отвратить непременно имеющие возникнуть споры при межевании, от слов: половина и линия, назначенная карандашом, — ибо натурально, что мы будем принимать за основание свою линию, назначенную карандашом, да Депутаты крестьян будут говорить только о половине; а по сему и осмеливаюсь препроводить Вам письмо, назначенное к Князю, с тем, что неугодно ли Вам будет его дополнить, согласно содержанию записки г. Зайцева, при сем прилагаемой. Сие удобнее сделать, что подобные дополнения в Комитет Министров нередко бывают.

Вчерашнего дня явился ко мне Василий Егоров с сокрушенным сердцем, горькими слезами и отчаянным видом, во утешение свое и престарелых его родителей просит к довершению многих Ваших милостей еще одной и последней таковой же: а именно Аттестата, коим он надеется примирить себя с родителями. Иначе боится и показаться к ним, дабы не поразить их, и без сего уже расстроенных по всем внешним обстоятельствам. Если не будет огорчительна для Вас изъясненная наша просьба, то сделайте милость, не отриньте!

Я с своей стороны не излишним считаю присовокупить, что подобный Аттестат некоторым образом нужен ему и потому, что в паспорте падучая болезнь его не упоминается. Во время же пути подобное слово отдалит сомнение от каждого, во время несчастных минут страждущего встретившего.

С истинным высокопочитанием, честь имею быть Ваш преданный сын и покорнейший слуга

П. Яковлев. 1-го июня 1836 года

Г<-н> Муравьев ходатайствовать о секретаре не только не берется, но говорит, что весьма будет много, если он не будет против него, и что пользу одной обители он не может предпочесть всем: ибо будто бы тот дерет с живого и мертвого. Не знаю, что мне остается делать? Вразумите!

№ 14

...Г<-н> Зайцев полагает самым лучшим средством просить о настоянии Сухаревой Вице-Губернатору, от которого ныне зависит и ускорение, и медленность дела...

П. Яковлев. 30 июля 1836 г.

№15

Г<-н> Мельников советует взять суммы на первый раз 50 или 60 тысяч рублей...

П. Яковлев. 2 февраля 1837 г.

№16

...Елисавета Михайловна Хитрово убедительнейше просит Вас вынуть часть за упокой новопреставившегося Александра Пушкина, которого тело вчера отпевали в Конюшенной церкви, а для погребения повезли в Псковской, которой-то Монастырь, близ коего их, Пушкиных, имение...

П. Яковлев № 17

Возлюбленнейший о Господе Павел Петрович!

Состояние Отца Геронтия[394] довольно трудно. Мое бы мнение таково: принять строительство, и по принятии уже искать освобождения по болезни, что, кажется, не неудобно сделать, а то противлением, чтоб не навлек о. Геронтий себе большого искушения, — и вместе Старцам, якобы учителям противления власти. При противлении если кто из здешних Сильных замолвит Архиерею слово, то Архиерей выставит противление, коему если потакнуть, то, пожалуй, и вся Епархия взбунтует. Таковый отзыв Архиерея будет весьма силен и пропадет последнее средство вспоможения о. Геронтию. И потому думаю принять ему начальство с покорностию и по малом времени, при помощи здешних искать увольнения, что будет похитрее и попрочнее. И Бонапарт не везде нахрапом брал, а инде и хитрость употреблял. Спросите о сем мнения у друга нашего Муравьева, а когда он своим мнением мое мнение утвердит, то немедленно Старцев известите: ибо дело такового рода, что отлагательства не терпит. Христос с Вами, дражайший мой!

23 акт. 1837

(Адрес П. П. Яковлева: в Ямской, в доме Галченкова, в квартире Сергиевой Пустыни Архимандрита с братиею.)

№ 18

Высокопреподобнейший Батюшко! Отец Архимандрит!

По милости Божией за Ваши Св. молитвы в обители нашей все обстоит благополучно. Я намерен доложить Вам токмо о том, что как и предуведомлены Вы о. Казначеем, — прибыл сюда 1 июня искать Вашего покровительства Новоезерский иеромонах Иаков, с билетом, данным ему до Моденского монастыря, для поступления в тамошнее братство. Представив его к Алексею Ивановичу Суслову[395], узнали, что резолюциею Преосвященного Митрополита иеромонах Иаков должен поместиться в Моденский монастырь не навсегда, но токмо на один год, почему 5-го числа сего месяца он туда и отправился с тем же билетом, который дан ему в Монастыре Новоезерском. Предприимчивость Отца Иакова — посетить столицу без надлежащего билета, довольно необыкновенна; но по вере чего не бывает... а потому-то сей его поступок можно повергнуть токмо Вашему Отеческому благоснисхождению.

Третьего дня о. Аарон с о. Наместником Феофаном[396] отправились в Зеленецкий Монастырь; в тот же день уехала в Москву на несколько недель Княгиня Зинаида Петровна по делам своим. Указ о дозволении употребить остаточную Староладожского Николаевского Монастыря строительную сумму из Св. Синода к Преосвященному Митрополиту уже последовал.

Просьбу о согласии принять о. Платона Георгиева Староладожский о. Строитель подписал; на сих днях представляю ее Преосвященному Митрополиту. Из Валаама пишут, что поныне там все состоит благополучно; в прочих обителях — также. Лесную дачу о. Нафанаил преимущественно выбрал Присыпскую, но мы нерепортуем в надежде Вашего возвращения, с нетерпением нами ожидаемого.

По делу Ивана Тимофеевича Генерал Полозов поручил мне сообщить ему те вопросные пункты, кои к нам будут присланы из Уголовной Палаты, и тогда окажет он всевозможное содействие.

Преосвященный Митрополит отпустил о. Аарона токмо на две недели; следовательно, к 25-му или 28-му числу сего месяца он возвратится.

Усерднейше прося Вашего благословения и Св. молитв, с совершенным высокопочитанием имею честь быть

Ваш Достопочтеннейший Батюшко! преданнейший сын

П. Яковлев. 15-го июня 1839 С<анкт >П<етер >бург

По письму Сестрицы, сию минуту мною полученному, постараюсь все исполнить с надлежащею точностию и Вас немедленно уведомить.

Петр Васильевич Лесников[397], войдя ко мне в комнату, просит свидетельствовать Вам от него и от всего семейства усерднейшее почтение.

Любезнейшим о. Марку, Ивану Тимофеевичу и Саше низко кланяюсь.

№ 19

Любезнейший друг! Павел Петрович!

Хотя всякое отвлечение для хода дела нашего весьма вредно; но Вы знаете, нужде пришедшей закона применение бывает. Так и ныне! Потрудитесь быть у Кн. Шаховской, взгляните на состояние экономических дел ее, составьте краткую сравнительную ведомость ее капитала, долгов и дохода, смету необходимого расхода. Она теперь в крайности, почему посоветуйтесь секретно с Иваном П. Лесниковым[398] и с Василием Антоновичем, — во-первых, о том, как помочь ей в настоящей нужде, а во-вторых (об этом единственный советник Василий Антонович, посоветовавшись с коим, можно прибегнуть к Лесникову в случае нужды) о управляющем; ибо недостаток в управляющем расстраивает ее хорошее состояние. Я слышал, что у Василия Антоновича есть братец, — впрочем, надеюсь, его ли, или другого кого Василий Антонович не откажется дать благонадежного человека, который под его надзором может быть благонадежнейшим. В первом пункте, если не найдется других средств при тщательном изыскании, отец Михаил располагается помочь. Вы можете понять, как на это трудно для меня согласиться и только при последней крайности соглашаюсь. Все сие возьмитесь сделать наисекретнейше, самым верным актом. Но хорошо бы избежать, и о последующем настрочите с верною оказиею ответ, а всего лучше в воскресение к обедни приезжайте. Что-то мне внушается по милости Божией к Василию Антоновичу большая доверенность. Помоги Вам Господи.

Ваш искреннейший друг

Арх<имандрит> Игнатий. 11 дек. [1839]

№20

Достопочтеннейший Батюшка! Отец Архимандрит! Не желая упустить сегодняшней почты, спешу уведомить, что я с сопутником в Четверг на прошедшей неделе отправились из Петербурга по Московской дороге до станции Чудово, как нам посоветовали при выдаче подорожной в Канцелярии Военного Генерал-Губернатора. Из Чудова чрез Грузино прибыли сего дня к концу поздней обедни в здешнюю Тихвинскую обитель. Дорога была, кроме некоторых песчаных мест, довольно хорошая; погода самая благоприятная. Огромные поля, засеянные хлебом, и прекрасные луга села Грузина с его окрестными селениями оставили во мне самое приятнейшее впечатление; здесь легко себе можно было представить, что время рано или позже сторицею наградит труд, подъемлемый для улучшения Сергиевского хозяйства,—тем более, что любящим Бога всё споспешествует во благое.

Здесь мы, по окончании сегодняшней обедни, только и успели сходить в Церковь приложиться к иконе Божией Матери, после чего зашли в келлию о. Архимандрита, который, приняв довольно милостиво, не забыл пригласить в братскую трапезу и позволил пробыть в монастырской гостинице до четверга.

Должен признаться, что замечание Ваше касательно того, какое произведет на меня влияние встреченные в здешнем крае предметы по многим отношениям вполне справедливо; не описываю причин тому — они лично Вами изложены мне столько ясно и так основательно, что возражать против них, значило бы противоречить истине.

Но правда, что наше путешествие до здешнего края довольно продолжительно; но если вспомните Ваше назначение ехать нам только днем, а отнюдь не ночью, тогда согласитесь, что скорее прибыть в Тихвин невозможно, в особенности, если дополню еще тем, что на станции Оскуй мы ожидали лошадей более полусуток.

Впрочем, такое неспешное путешествие имеет своего рода приятность, не говорю уже о сохранении здоровья, которое по днесь обеим нам очень благоприятствует. Кабриолет наш в хорошем состоянии и чрезвычайно успокаивает — можно сказать, балует нас.

Желал бы знать, одобрен ли рисунок клиросов собора? Цена, испрошенная подрядчиком, мне кажется самая умеренная.

Нектарий просит Вашего благословения, которым наградите, Достопочтеннейший Батюшко, и не лишите Вашими молитвами того, кто, с чувством глубочайшего почтения и преданности, имеет честь быть

Ваш искренний слуга

П. Яковлев.

16-го августа 1842

Тихв<инский> М<онастпы >ръ

Всем Отцам и братиям свидетельствую усердное почтение, в особенности любезнейшим о. Наместнику, о. Казначею, о. Михаилу, о. Илариону, о. Иосифу и о. Игнатию, помню очень и ревностного исполнителя своей службы уроженца града Кадникова.

Не угодно ли Вам будет покушать здешних баранок или бубликов, они мне показались довольно вкусны, а потому и отправляю их в ящике с этою же почтою на имя о. Иосифа, ибо не желаю такую малость адресовать на имя Ваше. Чтоб баранки не очень засохли, то потрудитесь поручить о. Иосифу поскорее получить их с почты и доставить к Вам. Не взыщите на Тихвинских гостинцах; чем богаты, тем и рады.

№21

Возлюбленнейший о Господе Павел Петрович!

Приношу Вам сердечную благодарность за Тихвинские баранки, которые мне очень понравились. Я, по милости Божией, здоров и довольно спокоен, равно и братия поживают благополучно. Крылоса Императрица утвердила, ей показалось необыкновенно дешево. Хлеб убран благополучно; урожай сильный. По именному повелению посылается к нам под начал протодиакон Василий Лебедев.

Прочее всё по-старому. Только в том перемена, что я начинаю Вас поджидать обратно, да и дела, Вами оставленные, требуют непременно возвращения Вашего к октябрю.

Прошу Ваших Св. молитв и остаюсь навсегда преданнейший Ваш друг

Арх<имандрит> Игнатий.

О. Нектарию — мой поклон!

7сент. 1842

№22

Достопочтеннейший Батюшко! Отец Архимандрит!

Напутствованный Вашим благословением доселе совершаю мое путешествие весьма благоприятно. После восьмидневного пребывания моего в Горицах, прибыл в Вологду 8-го ч<исла> с<его> месяца. В продолжение пути возродилось во мне желание побывать в Новегороде, на каковый предмет при отъезде не получил Вашего благословения, то и прошу Вас покорнейше принять труд поспешить уведомить меня: согласны ли Вы на исполнение моего желания, которое если найдете хотя несколько несовместимым с какими-нибудь известными Вам обстоятельствами, то сделайте одолжение не затруднитесь отказом; я пойму его тогда, когда Вы не будете отвечать мне на это письмо. Раскрою Вам и цель моего путешествия в Новгород. Она состоит в том, во-первых, чтоб поклониться Св. Мощам угодников Божиих, а во-вторых, видеться с Саввою Вишерским Настоятелем и Юрьевским о. Владимиром, взглянуть на их житье-бытье, в особенности на устроение первого.

Желал бы очень видеть и Графиню[399]. Пробыв здесь и в Покровском до 16-го числа с<его> м<есяца>, а в Горицах и в Новоезерском до б октября, обратный путь наш будет также чрез Чудов, от которого до Новгорода 70 верст, расстояние самое незначительное. Впрочем, всё это представляется Вашему благорассмотрению. С живейшим чувством глубочайшего почтения имею честь быть, прося Ваших Св. молитв и благословения

Ваш преданный слуга

П. Яковлев.

12-го сентября 1842

Вологда

Сопутник мой в настоящее время находится в Новоезерске. Завтра отправляюсь в Покровское.

Если ни в Горицах, ни в Новоезерске не встречу письма, в котором бы заключалось особенное приказание Ваше о немедленном возвращении и если настоящая хорошая погода не переменится на худшую, в таком случае предполагаю отправиться из Новоезерска к Тихвину не ближе 6 октября, согласно желания моей Старицы, которая намеревается проводить до Новоезерска. А потому адресовать письмо ко мне потрудитесь на имя о. Феофана[400] в Новоезерский монастырь, где получаются письма из Стрельны на 9-й день.

Если же по обстоятельствам замедлится на это письмо ответ Ваш, то можете адресовать ко мне на имя о. Архимандрита Иллариона в Тихвинский монастырь, где предполагаю пробыть сутки-двои.

Все семейство Наумовых свидетельствует Вам усерднейшее почтение; а я таковое же приношу всем Отцам и братиям нашим, прося их о мне молитв.

№23

Возлюбленнейший о Господе Павел Петрович!

Письмо Ваше от 12-го Сентября я получил и немедленно отвечаю. Распоряжайтесь Вашим путешествием, как заблагорассудите. Кажется, не предвидится особенной крайности, а если таковая случится, то я уже напишу к Вишерскому. У нас новости! Государь Император изволит требовать в С.-Петербург обоих Филаретов, Киевского и Московского, помимо Обер-Прокурора[401], который изволит вот уже два воскресенья жаловать ко мне и беседовать с такою откровенностию, что на диво. Если будете в Новегороде и увидите Графиню[402], скажите ей от меня, что благословляю ее за труды ее ради Церкви. Если же лично не увидите, то слова сии да не перейдут с письма сего никому в уши.

Наши все здоровы, все вас очень помнят, скучают об отсутствующем, собираются обрадоваться приезжему. Будьте здоровы. Христос с Вами

Друг ваш Арх<имандрит> Игнатий. 19сент.1842

О. Нектарию — мой поклон.

№24

По 27-е число мы путешествуем благополучно. Простившись с Вами, прибыли к 12-ти часам в Ладогу. Моим спутникам в дороге всё нравилось, а мне приятно было смотреть на их любопытство — это чувство живого человека, чувство, которого нет у полуумершего. Местоположение Ладоги, ее древности, ее Волхов, ее источники, ее рыбаки, ее рыба занимали попеременно внимание приезжих. 26-го рано утром выехали в проливной дождь из Старой Ладоги и в 8-м вечера прибыли в Введенский, где застали о. Строителя больным. В течение этой дороги мои спутники были особенно веселы, а я был особенно грустен; глубока язва, нанесенная мне известным Вам лицем, ибо ядый хлебы моя возвеличи на мя запинание. Сегодня началось следствие; я послал с утра гонца в Никифоровскую пригласить о. Исайю[403]; употребил несколько времени на обзор Монастырского Хозяйства, которое, как и Ладожское, меня весьма утешило, хотя я и вижу, что оные можно еще гораздо более возвысить. Как старцы-спутешественники за мною ухаживают, как услуживают! Право, подобного внимания можно ожидать от одних только ближайших родных. Как они между собою милы! Как Марк весел! Лицо его играет от радости, как весеннее солнце; извещая Вас о том, что теперь я был у вечерни и с приятностию слушал пение степенное старичков, оканчиваю сию страницу.

27-е Вечер

28-го ничего нового не воспоследствовало; но решаемся завтра ехать в Свирский на большой крытой лодке. Нет! ездили в карете и в ночь на 31-е число возвратились в Введенский, где начинаем производить наше мелочное и не заслуживающее внимания исследование сплетней, для чего весьма достаточным исследователем и весьма приличным могла бы быть Игуменья Феврония[404] с Ладожским старцем Сергием. В Свирском провел я время довольно приятно, познакомился с отцом Исаиею, который приехал со мною и в Введенский. Вчера и сегодня я повеселее и поспокойнее. Мои спутники, а особенно Марк, веселы; меня успокаивают и забавляют.

2 сентября. Сего дня кончаем следствие и намереваемся выехать в дальнейший путь к Зеленецкому. От Вас обещанного письма не получил, почему и хочу завещать отцу Израилю переслать таковое, если он получит, уже в Ладогу. Пожелав Вам доброго здоровья и благополучия, имею честь быть Ваш навсегда преданнейший

Арх<имандрит> Игнатий. 1843 г.

О. Илариону и келейным моим прошу сказать мой усердный поклон и благословение. 4 часа по полудни! Посылаем за лошадьми и часов в 6 надеемся выехать.

№25

Высокопреподобнейший Батюшка, Отец Архимандрит!

Благодарение Господу Богу по днесь в обители нашей всё состоит мирно и благополучно в полном смысле слова. Всё это время о. Наместник и о. Казначей хлопотали с особенным усердием об устройстве бархатного голубого Сакоса, которой уже и шьется иждивением Баронессы[405]. Печи в гостиной и спальной готовы, на лестнице делают, остается выкрасить келлии.

В приятном ожидании Вашего возвращения усерднейше прошу Вашего благословения и Св. молитв, с глубочайшим высокопочитанием имеющий честь быть

Вам, Высокопреподобнейший Батюшка, преданнейший слуга

П. Яковлев.

3-го сентября 1843 г.

Сергиева пустыня

№26

Друг мой Павел Петрович!

Письмо к Параскеве Михайловне я уже послал к Павлу Матвеевичу; в дополнение к нему присылаю просфору. В письме, поелику я узнал вчера от Павла Матвеевича о опасном состоянии здоровья Параскевы Михайловны, писано все с осторожностию.

А в прошедшем письме, в котором она собственноручно отвечала мне от 22-го Октября, я и сам подивился тому, что написалось. Видно Богу так угодно. Дарье Михайловне мой усерднейший поклон, так как и всему их почтеннейшему семейству.

Ваш преданнейший

Архимандрит Игнатий. 3 ноября 1843 [406]

№27

Любезнейший Павел Петрович!

С 3-го сентября я на Валаме; сегодня 9-е, а депутата — еще нет. Наступают осенние непогоды. Кроме того, что я не имею столько времени, чтоб напрасно гостить на Валаме, — наступают осенние бури, во время которых переезд на берега часто по целым неделям бывает невозможным. Так во время пребывания нашего в Коневце была там сильнейшая буря, так что самый пароход пришел тремя днями позже. И здесь не могут дождаться посланного в Сердоболь на почту с половины той недели. До сих пор его еще нет. Посему я решился послать нарочного к Его Преосвященству с репортом и письмом. Последнего пером при сем к Вам препровождаю. Потрудитесь побывать у Преосвященного и получить от него ответ, хотя партикулярный, известите меня. Хорошо бы указ Консисторский, но вы знаете, что там не поспешат, и сею медленностью уничтожатся все плоды той меры, на которую мы решились, то есть своею неспешностию оставят нас на Валаме встретить октябрь месяц; а если встретим, то и препроводим.

Я оздоровел и не нахожу причин, чтоб горевать. Валам. Здесь всё идет порядочно. Составлявший записку — теорист и слишком в мрачном виде всё видел. Есть бездельницы, кои исправить должно и легко можно.

Будьте здоровы и благополучны

9 сент. 1846 Арх<имандрит> Игнатий.

Доложите Владыке, что если мы будем дожидаться непременно депутата, то можем на таковое пождание употребить целые месяца, а Вы сами знаете, сколько нужно мое присутствие в Сергиевой по постройке и по всему, также необходимо должно посетить Ладожские монастыри, особенно Сергиевский. Пусть, если хотят, пришлют своего чиновника Консисторского по прежде бывшим примерам. Если и устроится таким образом все, то я надеюсь около 20-го возвратиться в Петербург, полагая, что к 14-му возвратится сюда посланный мною. В таком случае потрудитесь попросить Лесникова, чтоб я мог побыть у них суточки, ибо желаю сходить в Петербургскую баню, после которой обыкновенно целые сутки надо мне провести в комнате. В прочие же монастыри думаю пуститься после 25-го.

№28

Милостивому Государю Павлу Петровичу Яковлеву

Дражайший сердцу моему Павел Петрович!

Благодарю Вас за два письма Ваши, из которых одно получил я чрез Ивана Иоакимовича Мальцева[407], а другое чрез Николая Петровича Полозова[408] по приезде моем в Ярославль. В Бабайки прибыл я 9-го августа; таким образом, выехав из Сергиевой 10-го июля, я пробыл ровно месяц в странствовании. До странствования я не охотник, но надо же было побывать там, где все бывают. Наш монастырь, Сергиева Пустыня, есть необыкновенное явление, с совершенно отличным характером среди прочих монастырей такого роду. По наружности она имеет чистоту, которой нельзя встретить в другом месте; по внутреннему устроению — нигде нет такового благонамеренного братства, чуждого ханжества, безнравственности. Один у нас недостаток, и тот, если сравнивать Сергееву Пустынь с уединенными монастырями, — это множество посетителей и развлечения. Бабаевскою обителию я очень доволен; мне отдан мезонин над Настоятельскими покоями, состоящий из четырех комнат, весьма сухих и с прекрасным видом на Волгу и заволжские села. О. Феоктист — открытого нрава, что мне очень по сердцу. Время стоит хорошее: купаюсь дважды день в Солоной, пользуюсь прогулкой и точно чудным здешним воздухом.

О деле, о котором Вы пишете, теперь ничего не должно начинать: его время после Нового Года, о чем, Бог даст, я вас извещу; теперь — приготовление, которое делают другие; а Ваше уже будет после Нового Года. Скажу Вам: место в Бабайском прекрасное, а любовь моя в Сергиевской, то есть люди, дорогие моему сердцу, в ней.

Сергия я еще не видал: потому что в Ярославле останавливался не более, как на час. Получил я письмо от Ивана Павловича Лихачева[409], которое препровождаю при сем к Наместнику. Хорошо б, если б они уплатили ему из монастырских доходов хотя тысячу асе; да я поручаю из осенней кружки моей отдать ему две тысячи ассигнациями ]; остальное можно отдать из моей же Декабрьской. У меня здесь расход есть, но умеренный: вода очень хороша, она заменяет многое.

Напишите мне о брошюрке «Валаамский Монастырь»: какова ее судьба и в чем заключаются ее последствия.

Христос с Вами! Будьте здоровы и содействуйте к общей пользе и миру.

Ваш преданнейший друг

Архимандрит Игнатий. 12 августа 1847

Кн. Шихматову и многим членам К<онсисто>рии я писал письма из Москвы. Мой адрес: Ярославской губернии на станцию Тажихино. Передавайте так вопрошающим. На все напишите мне обстоятельный ответ.

№29

Достопочтеннейший Батюшко, Отец Архимандрит

Имея удовольствие получить приятнейшее письмо Ваше от 12-го ч. сего Августа, приношу Вам чувствительнейшую благодарность. Желаю душевно, чтоб Бабаевская Обитель послужила совершенным поправлением Вашего здоровья, столь для всех нас драгоценного; впрочем и не сумневаюсь в безошибочности Вашего предположения, избрания и исполнения, а тем более надеюсь, что Милосердый Господь утешит нас возвращением Вашим в добром устроении ослабевших сил Ваших, на поприще святого служения Вашего.

Известное Вам дело, находясь в совершенной неизвестности от всех и каждого, не имеет однако же никакого еще начала, потому что А. А.[410] выжидает благоприятнейшего времени и содержит всё в величайшем секрете. Предположено было начать при доставлении книг: «Валаамский монастырь»; но О. Н.[411] пожелал доставить их Б-се Ф-с[412] лично, для чего и был в Знаменке; отклонить сие исполнение не было никакой возможности без объяснения причины, а открыть причину находим вполне делом рановременным, а потому не безвредным. К сожалению, это личное исполнение было не совсем удачно: ибо вчера Отцом Игнатием, живописцем, получено секретное предуведомление от Б-сы, чтоб более к ним в дом не являться для того, что этой осторожности требуют их домашние обстоятельства. А-ю А-ю поручено Вам написать, что они желают Вам всех возможных благ и благодарят душевно за ответное письмо Ваше, доставившее им истинное наслаждение; просят Вас написать для них собственно хотя краткое сочинение Ваше и препровождают для кровати коврик, о котором, как и о кровати в их доме и у нас, кроме меня вовсе никто не знают. Руководствуясь сим правилом, они поручили предуведомить, что всякое сочинение или письмо Ваше будет служить их единственно утешением и наслаждением, а не украшением туалета, как случается иногда им видеть то у других. Милая их Малютка Наследница здоровьем поправляется; третьего дня была уже у Государыни Императрицы, а вчера кушала за общим столом.

В Валаамской часовне книжки продаются, но довольно еще медленно, и потому нет пока никаких последствий, кроме истинного удовольствия.

Лихачева не видал я, хотя и несколько раз был у него; но вероятно, получив он ныне в уплату около 2000 рублей ассигнац-<иями>, остался очень доволен. Остальную сумму не угодно ли Вам будет дозволить заплатить из Неокладной, а не из собственной Вашей кружки в том внимании, что в нынешнее лето при благонамереннейших Свечниках и лучшем счетоводстве, свечная кружка целою третию больше прошлогодней, между тем, как у Вас и келейные и путевые расходы.

Чтоб не стеснить в экипаже Даниила Петровича[413] с семейством, отправляю чай и коврик чрез почту.

Испрашивая Вашего благословения и Св. молитв, с чувством глубочайшего почтения и преданности имею честь быть Вам Преданнейший слуга

П. Яковлев.

27 августа 1847-го

С<анкт >П<етер >бург

№30

Любезнейший Павел Петрович!

Письмо Ваше от Даниила Петровича я получил и в то же время посылки, которые он взял в Ярославле с почты и привез ко мне. Это было 5-го. На письмо Ваше отвечаю по пунктам.

Известное обстоятельство, как говорил я Вам и опять подтверждаю, не начинайте ранее Нового Года, по весьма важным, мне известным причинам. В противном случае все будет испорчено. И я сам напишу Вам о том. Так и передайте А. А-вне. Экземпляры «Валам»- я поручил доставить Б. Ф-с и так приказал пред отъездом моим Наместнику, потому что и мне там сказано было после известного Вам чтения на балконе.

От А. А-вны я получил письмо, на которое ответ при сем прилагаю, и когда Бог даст счастливую минуту, то напишу желаемое ею краткое сочинение и пришлю по почте, и потому нечего опасаться за него. Радуюсь, что Наследница их выздоровела.

Всем знакомым кланяйтесь; что же касается до возвращения моего, то скажу Вам искренно: хотелось бы провести здесь всю зиму. Чем далее, тем более убеждаюсь, что я захватил серьезную болезнь от огорчений и от простуды. Невесело пожил я, Любезнейший Павел Петрович, в Сергиевой Пустыни. При отъезде очень утешила меня обнаружившаяся приверженность братства и знакомых; а теперь утешают вести о том, как братия ведут себя без меня. Вообще чувствую себя покрепче, но ноги болят; очень рад, что окончилось онемение, а они начали согреваться, причем открылся переходящий лом: это явно — ревматизм, почему я начал пить сассапарельный декокт, причем не выхожу из комнаты. Кроме о. Игумена никто ко мне не ходит, чем я очень доволен. Писал я к Федору Петровичу[414]; не знаю, получил ли он письмо мое. От Танеева[415] получил письмо, при котором печатный приказ о производстве в Надворные Советники![416]. Надворный Советник имеет претензию на получение ордена Св. Анны 2-й степени. Сколько наград в одно время! И когда же? Когда дело идет к 70-ти годам! Об этом ни слова: благо, что утешают игрушки. Добрейший Федор Петрович взялся похлопотать о сем деле. По последним собранным сведениям, все таковые награды отложены до возвращения ревизоров, грозных ревизоров. Таковая гроза для Вологды есть Действительный Статский Советник Николай Иванович Кутузов, — в настоящее время гремящий и сверкающий в Архангельске, а недели через две-три имеющий разразиться над Вологдою. Почему Вы благоволите подействовать на грозу — отводом; говорят, отводы особенно удобно делать в болотные места; а такова-то местность С. Петербурга. О последующем потрудитесь известить. Скажите Ивану Петровичу[417] и всему их дому мой усерднейший поклон. Я обещался ему написать, что и помню твердо, но не спешу, чтоб написать поосновательнее. Прочим всем знакомым кланяйтесь: всех очень помню и благодарю за любовь. Пришлите пучок хороших лебядиных перьев, два карандашика, да чтоб маленький Игнатий купил две пачки белой, толстой английской бумаги в известном ему магазейне, и пришлите ко мне. Кое-что пописываю, а потому и нуждаюсь в бумаге; да и 12 лебядиных перьев Норова, бывшие у меня около 2-х лет, кончаются. Что Вы ничего не пишете о Лавре и наших в ней делах? Будьте здоровы. Христос с Вами. Ваш преданнейший друг

А<рхимандрит> Игнатий. 7 сент. 1847

Дата добавления: 2015-06-04