Том VIII 23 страница

Между тем продолжал я жить на Троицком подворье, пользуясь особенными милостями митрополита Филарета, который есть редкость в нынешнее время. С решительною приверженно-стию к православной Церкви соединяет он Христианскую деятельность и естественный проницательный аналитический ум. Каждый день, если куда не отозван, обедаю у него, и он бывает столько снисходителен, что весьма подолгу со мною беседует о духовных предметах. Арндт, очень добрый человек, посещает меня и пользует с хорошим успехом; дает мне слизегонительные порошки и холодный чай из тысячелиственника, и, благодарение Господу, чувствую себя гораздо лучше.

Михайло бывает у меня довольно часто и служит довольно благополучно; Семен премилый, прерачительный, скромный и осторожный. Александра еще не видал, — хотя с первых дней моего приезда послал к нему известие и просил, чтоб он приехал ко мне для свидания, и денег 15 рублей на дорогу. Сухарева хлопочет. Я у нее однажды обедал, и она дважды у меня была. Александр Александрович[302] вечерком сидел у меня довольно долго. Нередко является Павел Иоакимович[303].

31 числа декабря, приехав из Зимнего дворца, где представлялся Государыне, опять видел и Государя и вкруг их все семейство, — нахожу у себя письмо Ваше, извещающее меня о кончине сестры Софии Александровны! Тоскуя невольно, не знаю, тосковать ли, ибо, сколько ни рассматривал, тем более уверялся, что она не на руки попалась, и со страхом опасался, чтоб не поразила слух мой печальная весть о неблагополучной развязке. И ей, бедной, как было трудно заглушать свои сердечные чувствования и беспрестанно себя насиловать, — что все она мне поверяла с полною откровенностию. Остается то в утешение, что она была от всего сердца привязана к Господу и к святым Его заповедям и пострадала довольно. — Он взял ее и в руках Его вернее ей будет. 31 декабря был у меня Михаила, а сегодня Семен, премилый юноша. От него получил письмо ваше в ответ на первое мое: оно пролежало на почте лишнюю неделю.

Сего дня за обеднею по повелению Государя Императора произведен был в Казанском соборе в архимандрита в Сергиевскую пустыню; а викарному архиерею дано к содержанию его другое средство.

Хотел было сообщить Вам и других довольно новостей, — но весть, от Вас полученная, отнимает чувство писать об них. Простите! Почтеннейший Родитель! Не предавайтесь печали: ваша бодрость нужна для многих, простите!

С искреннейшею преданностию, честь имею пребыть

Ваш покорнейший сын

архимандрит Игнатий. 1834-го года 1-е генваря

P. S. Не велите продавать моих лошадей: я за ними пошлю; а за прокормление готов заплатить, и денег мне не присылайте, если получите от Геркулесова; благодаря Бога, здесь ни в чем не нуждаюсь.

Присылаю Вам книгу: «Путешествие в Иерусалим». Примите благосклонно!

Любезнейшие сестрицы!

Желаю Вам всякого добра. Каково-то Вы поживаете. Весьма был бы я Вам благодарен, если 6 Вы потрудились описать мне подробнее в простых речах кончину сестры Софии Александровны. Вы знаете ее ко мне и мою к ней привязанность. В здешнем мире живут люди вместе по плотским связям, а в будущем веке Господь вселяет еди номысленных в дом покоя, уготованный для тех, кои здесь единым сердцем правильно исповедают Создателя.

Прощайте, буди над Вами благословение Божие. Ваш преданнейший брат И<гнатж>.

О. Михаил просит, нельзя ли известить его сестру о кончине их матери Катерины Михайловны.

№9

Почтеннейший Родитель!

Письмо Ваше получил от брата Михаила. Вероятно, и Вы получили мое от Дмитрия — человека, принадлежавшего отцу Михаилу Чихачеву, которого отправил я за лошадьми и который, должно быть, теперь уже находится на обратном пути. Не писал я по почте после 1-го января, весьма сумневаясь в известной Вам статье и поджидая отъезда Дмитрия, который с неделю похворал и потому выехал не так скоро, как я предполагал.

Очень жалею, что Вы были нездоровы и благодарю милосердного Бога за облегчение Вашей болезни. Здоровье мое по милости Божией в здешнем месте поправляется. Продолжаю жить довольно благополучно. Строюсь. Удивителен и жалок владыка Стефан! По одному подозрению, якобы я его оклеветал, он перешел от большой ко мне любви к большой ненависти. Даже вздумал жаловаться на меня в Синод, не рассудив того, как примет его жалобу Синод, и без того негодующий на него, между тем как Государь Император изволил меня рекомендовать столь милостиво. Надо бы узнать совершенно ли основательно сомнение, на которое и я имею некоторые причины. Если оно основательно, то можно бы шелунов за ушенки подрать.

Михайло и Семен приезжали ко мне в монастырь 11-го марта. Александра до сих пор еще не видел.

Простите, Почтеннейший Родитель, желаю Вам доброго здоровья и во всем благополучия. С истинным высокопочитанием и преданностью остаюсь

Ваш покорнейший сын

Архимандрит Игнатий. 13 марта 1834 г.

№10

Почтеннейший Родитель!

Приятнейшее письмо Ваше получил я от Галактиона и весьма оному обрадовался, я весьма сомневался, доходят ли мои письма до Вас. Однако, если и доходят, то некоторые не дошли: ибо помню, что извещал Вас и благодарил за лошадей, которые дошли в добром порядке и теперь очень хорошо служат.

Александру гораздо получше, хлопочу, нельзя ли его произвести в офицеры: если сие не удастся, то буду хлопотать, по приказанию Вашему, чтоб его уволили в отпуск, вместе с Михаилом.

Семен приезжал ко мне в монастырь 10-го июня вместе с дядею Павлом Алексеевичем Шипиловым. 15-го был Григорий Плато-нович Волков. Степан Дмитриевич Рындин посылает ко мне письма за письмами, хлопочет о Вологодском Архиерее, но едва ли что выхлопочет. Его история или поступок относительно меня заставил пристальнее взглянуть на различные жалобы на него, в Синод присланные. Много найдено в его поступках противозаконного, и посланы к нему три выговора, один вслед за другим. Ныне еще какое-то поступило дело, кажется тоже для него невыгодное: ибо Митрополит Филарет, прощаясь со мною при отъезде в Москву в последних числах мая, сказал: «Еще пришла жалоба на вашего Стефана, он час от часу становится мудренее».

С месяц времени живу безвыездно в монастыре и хвораю лихорадкою. Государь живет в Петергофе; к нему отправляется из Петербурга первая знать и к нам в обитель заезжает. О брате Петре я еще ничего решительного не имею. Хочется выторговать, чтоб на нашей стороне барыш был. Постройка моя приходит к окончанию; настоятельские келлии отделаны; перебрался я в них накануне Троицына дня. Бричка мне здесь не нужна. Сделайте милость, продайте оную, если для Вас она не понадобится, а цену оной позвольте мне пожертвовать двум сестрицам, при Вас живущим, на их надобности. Нередко бывает у меня Храповицкий, который теперь уже полным генералом, он свидетельствует Вам свое высокопочитание.

Усерднейше поздравляю Вас с устроением сестры Александры Александровны и желаю ей всяческого благополучия. Простите, Почтеннейший Родитель, с искреннейшей преданностию и почтением честь имею быть Ваш покорнейший сын

Арх[имандрит] Игнатий. 19 июля [1834]

№ 11

Почтеннейший Родитель!

В письме моем к Вам, посланном с Галактионом, упоминал я, что хлопочу об Александре, дабы произвели его в офицеры. Дело имело хороший ход: ибо их генерала Жадовского просили люди, могущие не только его просить, но почти ему приказывать. Но поелику всякого юнкера, производимого в офицеры, должно непременно представлять на лицо Великому Князю, то и производство Александра оставлено до того времени, как он поправится. Он еще слаб и теперь гостится у меня в монастыре. Причем добрые люди мне дали следующий совет: не захочу ли я, чтоб он был произведен в офицеры в пехоту? На что я с радостью согласился, с тем чтоб перевести в Семеновский полк для сослужения с братьями. Прошу Вас покорнейше на сию статью прислать мне предписание, как выше сказано, или с какими изменениями. Прибавлю: он на первый случай должен быть произведен в армию, ибо и теперь в армии служит.

2-е. Писал я Вам также о Петре, что хлопочу о помещении Петра в штабе первой армии; ибо хлопотать о переводе его в гвардию мне было б очень трудно. При сем открывается для него выгоднейший случай. В намерении поместить его в штаб 1-й армии писал я письмо к генерал-адъютанту Муравьеву вместе с его братом, здесь служащим в Синоде. Ответ Муравьева ко мне и к брату при сем прилагаю. Кажется, самая судьба представляет сему офицеру решительный оборот в службе и Вам случай довершить Ваши ему благодеяния. На короткое время усилив Ваши вспомоществования, Вы приведете его в состояние совсем не нуждаться в Вашей помощи. Притом, перевод его в гвардию и экипировка гвардейская никак менее бы не стоила. Муравьев редкий человек, по своим правилам строгий христианин и по службе употребляется в важных обстоятельствах; например, послан был в Египет для переговоров с Пашею, потом командовал отрядом, посланном на помощь турецкому султану против Ибрагима Что Вы относительно чего рассудите, сделайте милость, по первой же почте меня уведомить, дабы я мог соответственно Вашему предписанию распорядиться.

Здоровье мое, слава Богу, поправляется. Был у меня в гостях Наследник; сам ездил в Александрию для освящения домашней церкви в присутствии всей Императорской фамилии. Царь обещается ко мне побывать и с Царицею.

Простите, почтеннейший Родитель,

с нежнейшим высокопочитанием и преданностью, остаюсь Вашим покорнейшим сыном

Арх<имандрит> Игнатий. 23 июля [1834]

P. S. Ответ генерала Муравьева ко мне и его брату, сделайте милость, ко мне пришлите обратно по первой почте.

№12

Почтеннейший родитель!

И сею почтой хочу Вас обеспокоить малыми строками. Справлялся я о окладе, получаемом генеральским адъютантом: он получает 200 р. в квартерных и 300 р. — на содержание лошади; притом 700 р. следующие по чину поручика, в коем теперь Петр. Уверяют меня, что помощь с Вашей стороны должна быть небольшая—разве на первый случай, на экипировку. Стол всегда у генерала.

Александра опять обещают к сентябрю произвести в офицеры в Австрийский полк, причисленный ныне к Гвардейскому корпусу. А в Кирасирском полку для одной обмундировки нужно по крайней мере пять тысяч! Он все еще гостит у меня. Простите, Почтеннейший родитель! С искреннейшей преданноетию, честь имею быть

Вашим покорнейшим сыном

А<рхимандрит > Игнатий. 30 июля 1834 г.

№13

Почтеннейший Родитель!

Приятнейшее письмо Ваше получил. Очень понимаю, что нужное для Петра количество денег на его экипировку для Вас отяготительно, но опять совершенно ясно и то, что Вы доставив ему сие место при Муравьеве, дадите ему большее имение. Ибо ход его по службе сделается гораздо быстрее, общество лучше, и в скором времени он может получить такое место, занимая которое, не будет Вас тревожить просьбами о пособии и удобно может составить для себя все земное нужное. Михаилу сообщал я Вашу волю, чтоб он приехал в отпуск. Александр чувствует себя гораздо лучше. Семен учится и ведет себя очень хорошо: степенный и скромный молодой человек! Деньги, Вами присланные, им отданы. Михаилу и Семену дал по 50 р<ублей>; Александру во уважение его болезни дал 100 р<ублей>. Вероятно, если Вы будете присылать деньги по-прежнему на имя каждого, то сие будет спокойнее, а они все довольно основательны, а кто и не был таковым, то обстоятельствами научен.

Здоровье мое, хотя и лучше прежнего, однако все еще чувствую лихорадочные припадки. Здешних подробностей Вам не описываю, ибо монаху не следует услаждаться земными благами и, следовательно, подробно о них говорить. Только сие скажу: Господь сыплет на меня свои благодеяния, а я не престаю прогневлять Его своими грехами.

В двадцатых числах августа посещали обитель Государь Император, Государыня Императрица и Наследник. При сем бывший Стефан Дмитриевич Рындин, вероятно, все подробности Вам расскажет.

Простите, Почтеннейший Родитель! С истинным высокопочитанием и преданностию, честь имею быть Ваш покорнейший сын

Арх[мандрит] Игнатий. Августа 27 дня [1834] Любезнейшим сестрицам кланяюсь и покорнейше благодарю за приятнейшие письма.

№14

Почтеннейший Родитель!

Очень сожалею, что не исполнилось желание Ваше видеть двух братьев, Михаила и Александра, в отпуске. Последний, хотя и очень поправился, однако до сих пор не может иначе выезжать, как в карете. Его дело, получив сперва хороший ход, впоследствии замялось, — но, может быть, к лучшему: ибо теперь мои агенты зачинают опять действовать с живостию, хлопочут о переведении его офицером в Кирасирский полк, стоящий за Москвою, по его собственному желанию, а не в пехоту, коей служба ему не знакома. Я делаю, что могу, и не без труда; но на самих господ не иначе действую, как убеждениями, которые не всегда бывают действительны.

О Петре сделано представление. Не оставьте его: ибо его место стоит хорошего имения, — и совершенно справедливо, что при переводе его в Гвардию нельзя сделать менее издержек.

По милости Божией живу я довольно благополучно. Недели с две чувствую себя порядочно здоровым и хлопочу до усталости. Устаю не столько от дела, сколько от частых разъездов. Митрополит Филарет, мой особенный покровитель, нынешнюю зиму не будет присутствовать в Синоде.

В. А. Волоцкой опасно болен нервическою горячкою; доктора уже отказались.

Простите, Почтеннейший Родитель! С истинным высокопочитанием и преданностию честь имею быть

Ваш покорнейший сын

Арх<имандрит> Игнатий. 1834 г. — 16-е октября

Любезнейшим сестрицам кланяюсь и желаю им всех благ.

Хочу печатать, — и получаю Ваше письмо от 5-го октября. Жалею о сестре Александре! Что делать? Петру, если возможно, пошлите хоть две тысячи, а третью я беру на себя — в следующем порядке: возьмите годичный вексель, а в продолжении года надеюсь Вам возвратить капитал и с процентами. Но чтобы Петр, когда и если придет в состояние, то положил бы себе непременным правилом оную тысячу возвратить мне, или в случае моей смерти — в Сергиеву пустыню. Ибо доходы монаха, получаемые от олтаря, не должны входить в собственность частного человека. Если же он не будет в состоянии возвратить, — то Бог простит всякому неимущему.

Если же Вы и теперь ему откажете, то 1-е — он лишится выгоднейшего места; 2-е — всякое мое ходатайство потеряет вес, а в настоящем случае принесет немалое бесчестие.

Притом на первый раз ему должно экипироваться, а потом для поддержания дальнейшей службы ему не нужно более 1000 рублей ежегодно.

Отяготительно их поддерживать в начале службы, но если не поддержать, то век свой прослужат и ничего не выслужат. Здесь все ахают, называя Петра счастливым: ибо точно ему доставлен редкий случай.

№ 15

Почтеннейший родитель!

Письмо Ваше со вложенными ассигнациями 250 р. имел честь получить. Очень жалею, что Вы изволили стеснить себя высылкою прогонных денег, следовавших Угрешскому игумену; я не имел в них крайней нужды. Памятник над усопшим лучше ставить весною, ибо в замерзшей земле неудобно делать фундамент.

О Михаиле и Семене давно ничего не слышу; мои, бывая в Петербурге, все их не заставали дома, а они в монастыре давно не были. Благодаря Бога чувствую себя гораздо поздоровее.

Простите, почтеннейший родитель! С истинным почтением и преданностию имею честь быть

Вашим покорнейшим сыном

Архимандрит Игнатий. 25 ноября 1834 г.

Любезнейшим сестрицам усердно кланяюсь.

№ 16

Почтеннейший родитель!

Приятнейшее письмо Ваше от 22-го октября получил 30-го. Искреннейше поздравляю Вас с получением знака отличия за 25 лет. Представление, уже утвержденное Государем, находится у Министра и, вероятно, скоро будет сообщено Вологодскому Губернатору. Сделайте милость, не беспокойтесь о высылке мне денег; благодаря Бога, я не нуждаюсь, и весьма бы нашел справедливым, если бы Вам благоугодно было зачесть оные за те, кои Вы мне пожаловали при отъезде моем из Вологды в Петербург.

Вы изволите знать мое усердное желание добра всем членам нашего семейства. Но суждение мое одностороннее; оно согласуется с родом жизни, который я провожу. Мне всегда казалось, тем более теперь кажется супружество игом тяжким и неудобь носимым; я страшился оного и не понимал, и теперь не понимаю, как могут люди решаться на оное. И потому сделайте милость, устраните меня от суждения в сем деле; предоставьте мне желать благополучия своим братьям и сестрам, какой бы они ни избрали род жизни, — брак или безбрачие. Петр представлен к Станиславу; он в хороших руках, развертывается, и выходит дельный парень. Надо ожидать, что он далеко пойдет. Нынешнею осенью был я очень болен горячкою, после которой начал себя чувствовать лучше и лучше. Думаю — много к сему способствует прекрасный со всеми удобствами дом в коем живу, и ангелоподобная братия, меня окружающая, успокоевающая меня душевно и телесно.

Простите, почтеннейший Родитель. С истинным высокопочитанием и преданностию имею честь быть

Вашим покорнейшим сыном.

Архимандрит Игнатий. 1835 г. ноября 4-го дня

№17

Почтеннейший Родитель!

Честь имею поздравить Вас с наступившим Новым Годом 1836-м, коим пугали многие многих. Усерднейше желаю Вам проводить оный в полном здравии и благополучии. Здесь все по-старому: покупают, строят, забавляются, женятся и посягают. Кажется иным, что небо иногда гневно смотрит на землю. Сей гневный взор очень заметен был нынешнею зимою, когда при совершенной ясности неба, при ярком солнце днем, при ярких звездах ночью лютый мороз свирепствовал несколько недель, убивая и людей, и животных. Гневный взор неба был заметен и летом, когда несколько недель не было ни капли дождя, воздух был наполнен душным дымом, сквозь который краснело солнце, как кровь.

Благодаря Господу Богу нынешние осень и зиму провожу спокойно, не тревожимый никакими особенными болезненными припадками. Вижу нередко братьев. Семен очень хорош в офицерском мундире, степенен, основателен, в обществе скромен и благоразумен, по службе точен и осторожен. Петр получил Станислава, очень делен, очень способен к военной службе, должно ожидать, что он далеко пойдет.

Простите, почтеннейший Родитель! Желая искренно Вам всех благ, с истинным высокопочитанием и преданностию имею честь быть

Вашим покорнейшим сыном

Архимандрит Игнатий.

1836 года генваря 10-го дня

Сергиева пустынь

Любезным сестрицам усердно кланяюсь и благодарю за присланные уксус, сухари, варенье и сиропы, раньше не благодарил, ибо не знал, что оные Вами присланы.

№18

Христос Воскресе!

Почтеннейший родитель!

Позвольте усерднейше поздравить Вас с наступившим днем Воскресенья Христова и пожелать Вам доброго здоровья и всех благ.

Братьев, Михаила и Семена, видел ныне в Петербурге. Дмитрий Иванович уехал с надеждою, что возвратят ему его собственность, захваченную г-м Граве. Во взятии завода в казну отказано; кажется, можно сделать, что и впредь отказывать будут, если только люди, могущие иметь здесь на подобные дела влияние, будут вовремя уведомлены.

Простите, почтеннейший родитель; с истинным высокопочитанием имею честь быть

Ваш покорнейший сын

Архимандрит Игнатий. 7 апреля [1836]

Память о покойном Саше[304]

№19

Почтеннейший Родитель!

Имею честь поздравить Вас с наступающими днями рождения Вашего и Ангела, усерднейше желаю Вам доброго здоровья и прочих благ видимых и невидимых. О себе уведомляю Вас: слава Богу, довольно здоров, — при строжайшей осторожности. Ни утром, ни вечером не выхожу из дому, и тем только избегаю лихорадки и судорог в желудке. Внешние мои обстоятельства довольно благополучны.

Любезнейшим сестрицам усердно кланяюсь и желаю всего доброго. Затем с истинным почтением и преданностию имею честь быть

Ваш покорнейший сын

Арх<имандрит> Игнатий. 1836 года майя 4-го дня

№20

Почтеннейший Родитель!

Сегодня или завтра отправляюсь в Валаамский монастырь для некоторых распоряжений, недели натри или четыре. Прошу Вас покорнейше — пришлите людей, коих были милостивы мне обещать, также косули[305] две железные и несколько простых на доброй рабочей лошади. — Что сие будет стоить — не премину к Вам выслать деньги или братьям передать. Храповицкий усердно Вам кланяется: он на днях у меня обедал с Киевским Митрополитом[306]. Если невозможно будет мне видеться с Вологодским губернатором, то мои знакомые передадут ему все, что следует.

Простите, почтеннейший Родитель.

С истинным почтением имею честь быть

Ваш покорнейший сын

Арх<имандрит> Игнатий. [1838 г., 31 января]

№21

Христос Воскресе!

Почтеннейший Родитель!

Имею честь поздравить Вас со всерадостным праздником Воскресения Христова. За нас пострадавший и нас с собой совоскресивший Богочеловек да исполнит жизнь Вашу вечными благами.

Всепокорнейше благодарю Вас за милостивое внимание к моей покорнейшей просьбе. Люди прибыли сюда благополучно с лошадью и косулями, и доставили записку о количестве потраченных на сии предметы денег. С сестрой Алекс <андрой> Александровной послал я 300 руб. асе, почему и прошу Вас всепокорнейше остальные деньги раздать домашним двум: Васильеву и Ивану Николаеву, каждому по равной части: они мне говорили, что им очень нужно для дома, для найма работников, а Ивану для покупки лошади.

Затем пожелав Вам доброго здравия, с истинным высокопочи-танием и предан ноет и ю имею честь быть Почтеннейший Родитель!

Ваш покорнейший сын

А<рхимандрит> Игнатий. 4-го Августа 1838

Александру С<еменови>чу Брянчанинову

№22

Почтеннейший родитель!

Милостивейший государь!

Примите мое усерднейшее поздравление с наступающим праздником, равно как и с приближающимися днями рождения и Ангела Ваших. Искреннейше желаю, чтобы милость Божия сопутствовала Вам на пути жизни и покрывала Вас от всякого зла, особливо в настоящих многотрудных обстоятельствах, долженствующих сопровождать важный государственный переворот и последовать ему.

О себе скажу Вам, что я очень доволен Ставрополем. Жители оказывают мне всевозможное внимание. Место новое! Почти ничего нет; надо все заводить, начиная с дома, который полагаю сначала выстроить деревянный. Недостаток помещения при нынешней необычайно холодной зиме в Ставрополе имеет вредное влияние на мое здоровье, так что и теперь едва оправляюсь от простуды. Немедленно после Пасхи полагаю отправиться в Область черноморских казаков, потом в Пятигорск к водам; придется возвратиться в Ставрополь в конце августа. Очень утешает меня брат Петр Александрович благочестием своим; сын его — очень милое и благонравное дитя.

Предполагаемый рановременный выезд мой заставил меня поспешить сим письмом: вероятно, Вы получите его на Страстной неделе.

С чувствами совершенного почтения и искреннейшей преданности имею честь быть Ваш

Покорнейший сын

Недостойный Епископ Игнатий. 1858-го года, февраля 21-го дня

P.S. Адрес мой: В Ставрополь Кавказский.

Предполагал я отправить это письмо 21-го февраля, в почтовый день понедельник, как получил Ваше драгоценное письмо от 5-го февраля. Письмо Ваше, в ответ на мое по посвящении моем в Епископа, я получил в Петербурге. Но я там был очень болен пред моим выездом и при том необыкновенно слаб. По приезде сюда нашел довольно залежавшейся письменной работы, от которой очень изнемогаю, будучи еще весьма слаб и крайне расположен к простуде. А помещение мое еще крайне неудобно: например, в комнатах моих нет черных полов, от этого при письменных занятиях ужасно зябнут ноги, делаюсь больным, даже до лихорадки; едва оправлюсь, как уже ожидает новая кипа письменных занятий. Надеюсь, что в течение лета мой деревянный домик приведут хотя несколько в порядок; а сам постараюсь пожить подольше на водах, чтоб привести мое здоровье в некоторый порядок. Я чрезвычайно переменился: сделался очень стар и хил; да и Петр Александрович уже совсем не молодец. Посмотрю иногда на него в церкви: это согбенный старец.

Снова приношу Вам усерднейшее поздравление с приближающейся Святою Пасхою. Искренно желаю, чтобы спокойствие Ваше не было нарушено предстоящими переворотами, трудными Для всякого, особливо трудными для того, который по годам своим уже нуждается в нерушимом спокойствии. Дай Бог, чтоб Россия выдержала переворот без нарушения своего благополучия.

22 февраля

II

Брат святителя Игнатия — Петр Александрович Брянчанинов

Петр Александрович был третьим ребенком в семействе А. С. и С. А. Брянчаниновых. Он родился 24 марта 1809 г. В жизнеописании святителя Игнатия рассказывается, что он не только по возрасту, но и по характеру был ближе других детей к старшему брату. Однако по выходе из родительского дома их жизненные пути разошлись и почти не пересекались на протяжении четверти века.

Единственным источником сведений о жизнедеятельности Петра Александровича за этот период, то есть до момента его прибытия в Ставрополь, до недавнего времени оставалась краткая справка в примечаниях к 7-му тому Собрания сочинений святителя Игнатия, в которой сказано, что он: ««получил образование в Военно-инженерном училище. В службу вступил кондуктором в Кондукторскую роту Главного Инженерного училища 3 июня 1824 г. с оставлением в том же училище. Переведен в 7-й пионерный батальон 20 декабря 1828 г. За отличие в сражении против турок произведен в подпоручики 30 августа 1829 г. Произведен в поручики 26 марта 1832 г. Произведен в штабс-капитаны с переводом в Бородинский Егерский полк с назначением адъютантом к начальнику Главного Штаба бывшей 1-й армии генерал-адъютанту Муравьеву 1-му — 23 ноября 1834 г. Произведен в капитаны 29 декабря 1835 г.; в майоры — 26 марта 1839 г.; в подполковники — 6 декабря 1847 г. за выходом в отставку, а 14 марта 1848 г. высочайшим приказом по Гражданскому Ведомству причислен к Министерству Внутренних дел. Высочайшим приказом назначен Костромским Вице-губернатором 16 декабря 1852 г. Высочайшим приказом 24 октября 1855 г. назначен Ставропольским Вице-губернатором; Высочайшим приказом от 1 августа 1859 г. назначен Ставропольским Губернатором и 17 декабря 1859 г. произведен за отличие в действительные статские советники».

Эта сухая справка не позволяет даже предположить, как не просто складывалась служебная карьера и вообще жизненная ситуация Петра Александровича. Ценнейшим материалом для получения более полных биографических сведений, также и для характеристики его чисто человеческих качеств явились не так давно обнаруженные в архиве его письма к выдающемуся военному и государственному деятелю Н. Н. Муравьеву-Карскому[307].

Окончив Военно-инженерное училище в 1828 г. и уже в следующем году отличившись в сражении против турок, Петр Александрович продолжал оставаться в 7-м пионерном батальоне без какой-либо служебной перспективы. В 1834 г. его участью занялся старший брат, прибывший в Петербург и назначенный архимандритом в Сергиеву пустынь. Святитель Игнатий еще в годы учебы сошелся с родственным семейством Муравьевых, и теперь помог брату определиться адъютантом к генерал-адъютанту Николаю Николаевичу Муравьеву. Н. Н. Муравьев отличался прямолинейным характером и неподкупной честностью. Далеко не всякому удавалось войти к нему в доверие, тем более установить с ним дружеские отношения. Но качества, привитые Петру Александровичу суровым семейным воспитанием, безусловная честность, приверженность к вере привлекли его к молодому поручику. С другой стороны, характеру Петра Александровича присущ был некоторый сентиментализм, а то, что он не чувствовал никакого участия со стороны отца, да и других родственников, и ощущал полное одиночество, необыкновенно притягивало его к Николаю Николаевичу. Их совместная служба продолжалась менее трех лет, а отношения сохранились на всю жизнь. Это несмотря на то, что личные их встречи были очень редки и их общение развивалось только посредством переписки. За период с 1837 по 1866 г. сохранилось более 150 (I) писем П. А. Брянчанинова к Н. Н. Муравьеву-Карскому.

Служба П. А. Брянчанинова адъютантом Н. Н. Муравьева прервалась из-за вынужденной отставки последнего. Из писем видно, что Петр Александрович, оставшись не у дел, оказался в тяжелом материальном положении. Николай Николаевич выручил его, рекомендовав в адъютанты к генералу Данненбергу. Спустя некоторое время он был повышен в чине и получил в командование батальон в 5-м корпусе Кавказской армии. Письма его, подробнейшие на пяти, шести и более листах, описывают смотры, перестановки командиров, передвижения частей войск и т. п. Также он рассказывает о своих неудачах и разочарованиях: «Отчужденный от семейства, бродя постоянно между людьми чужими, с каждым днем более и более удостоверяюсь в трудности найти людей прямых, искренних и соответствующих мне по духу». Из писем можно сделать вывод, что П. А. Брянчанинов не имел определенной жизненной цели, на военную службу попал не по призванию, ему не повезло участвовать ни в одном значительном сражении, и он оставался добросовестным службистом, хотя служебную лямку тянул без всякого интереса и энтузиазма, лишь ради средств к существованию. Он часто болел, потому вынужден был часто брать отпуск и рано начал задумываться об отставке.

Следует отметить, что во все время военной службы Петра Александровича его имя почти не встречается в переписке святителя Игнатия с сестрами и другими близкими людьми; и между ними самими, по-видимому, переписка носила лишь случайный характер: во всяком случае, за период до 1852 г. не сохранилось ни одного письма Святителя к этому его брату. Также, и сам Петр Александрович в своих письмах к Н. Н. Муравьеву за десять лет, минувших после 1837 г., ни разу не упоминает брата архимандрита. Даже о самых интимных личных переживаниях он предпочитает сообщать Николаю Николаевичу, а не родственникам, как это было с его женитьбой и трагическим окончанием брачной жизни. Потому что именно от Николая Николаевича он ожидал сочувствия и добрых советов, а не осуждения за столь скоропалительный брак. История эта, подробно описанная им в письмах с января 1841 по август 1846 г., вынуждала его дважды увольняться со службы и возвращаться на нее опять с помощью Н. Н. Муравьева.

Дата добавления: 2015-06-04