Святитель Макарий Коринфский 18 страница

Определив, что мы, зачем мы, где мы и куда отойдем, изображает решение Страшного Суда и участь десных и шуих и выводит назидательный урок. [2, 83]

Напоминаю вам, будем помышлять, рассуждать и рассматривать, – что мы, зачем мы, где мы и куда отойдем? Мы творение Божие, дело рук Его, по образу и подобию Его созданные, имеющие власть над всем, сущим под небесем; ибо как написано, Он все покорил под ноги наши (Пс. 8, 7). Мы вторые после Ангелов, как они первые, по естеству. Зачем мы? – Не за чем, как чтоб быть во славу державы Его, подобно Ангелам, чрез верное исполнение всех заповедей Его, – так как мы умалены малым чем от Ангелов (Пс. 8, 6), и еще менее будем таковы, когда совлечемся тления и облечемся в нетление. – Где мы? В месте изгнания, по прародительскому бессоветию, преслушанию и сластолюбию, перешедшему и к нам, потомкам его: о чем плакать подобает и рыдать, печалиться и стенать, помышляя о том, из какого благолепного извержены мы жилища, из какого ангельского пребывания, какого блаженного утешения райского. – Куда отойдем? – В тамошний мир, в треблаженное ангельское пребывалище, в светлую страну, в невечернюю жизнь, после того, как на страшном всемирном суде Судия всех и Бог, восседши на Престоле Славы, во мгновение ока рассудит все и воздаст каждому по делам его: соблюдшим заповеди Его даст стояние одесную, радость неизреченную, вкушение вечных благ, Царство Небесное, а преслушавших Его и по нерадению и сластолюбию учинивших зло – блуд, прелюбодеяние, хищение, зависть, убийство, распутство, нечистоту, отступничество, гордость, тщеславие и всякие другие виды зла, предаст вечным мукам: огню кромешному, червю ядовитому, тьме тмущей, в тартар бездонный, – каждого сообразно с собственными его грехами. Кто в премудрости, добре понудив естество, все претерпит мужественно, а если потребуется, то и умрет за добро, – тот в день оный просветится, как солнце, будет в части святых, в ликостоянии Ангелов, в веселии мучеников, в наслаждении пророков и апостолов. Но горе тому, кто за мгновенную сласть плотскую, за миролюбивый нрав, за скоропреходящие и ничтожные удовольствия попадет там в оную бедственную часть стояния ошуюю, под немилосердое отвержение и невозвратное отслание на нескончаемые муки, в неразрешимых узах, где только и слышится, что – увы и горе! – Нет избавления, нет изменения, нет человеколюбия, ни от Бога, ни от Ангелов, ни от святых, во веки веков! О сем, чада мои, да помышляют все: и добре текущие, и претыкающиеся, и сильные духом, и малодушные, и первенствующие, и вторствующие, и теплые, и хладные, и богатые, и бедные добродетелями, и вообще всякий человек, всякое колено и всяк язык. Позаботимся и мы о сем, примем добрые решения и потечем путем Божиим бодренно и напряженно, отвергши всякую страсть, как заразу; возденем руки наши к Богу спасающему, изъявляя готовность каждодневно претерпевать мученичество: кровоизлияние, членов отсечение, плоти строгание, костей сокрушение, а не только лишение какой‑либо пищи или пития сладкого, одежды тонкой, обуви хорошо сшитой, чести стояния и многого другого подобного, о чем смешно и говорить; чтоб, добре поживши здесь по чину нашего звания, в смирении и послушании и верно соблюдши обеты свои, изыти нам из здешней темницы радуясь и с дерзновением предстать пред лицом Бога в благой надежде получить обетованные живущим во славу Его блага.

Из того, как приготовляются к состязаниям на мирских зрелищах, выводит наставления и для подвизающихся в духовной невидимой брани. [2, 84]

Посмотрим, как приготовляются к состязаниям на мирских зрелищах, – нельзя ли из их примера поучиться нам чему‑либо и для наших подвигов. Когда наступает время народного зрелища, большею же частию еще гораздо прежде того, имеющие выступить на состязание не праздно проводят время, но наперед упражняются в том, что и как следует им делать на зрелище, делают опыты всего предлежащего, соответственную тому и диету держат, недопускающую яств, не могущих способствовать успеху, и речей у них в это время не бывает других, как все о предлежащих состязаниях, как выступить и сделать первый шаг, куда потом направиться и кому на кого нападать. Столько у них занятий и забот: из‑за чего? Чтоб победою стяжать венцы тленные и получить положенные награды; вместе с сим и для того, чтоб доставить удовольствие зрителям и приятелям при посрамлении побежденных. Если у этих предварительно бывает так много труда и обсуждения, какой, полагаете вы, должно нам и вам иметь подвиг, какое тщание и осмотрительность и какую неусыпную заботу то о том, то о другом? Ибо враг наш, противник и супостат, не неопытен, не невежда, не небрежен; но стоя насупротив, кажется, и он немало обдумывает, какие против нас устроить ковы, как подойти, как напасть, как отразить, как подстрелить и повергнуть долу бедного монаха? Не великий ли потому предлежит нам подвиг? Не великую ли заботу и тщание должны мы иметь? Не следует ли нам, воздев руки горе, взывать: призри, Господи, от Святаго жилища Своего (Пс. 32, 14). Воздвигни силу Твою, и прииди, во еже спасти нас? (Пс. 79, 3). Истинно так; и это со смирением и сокрушением сердца, с упованием и мужеством, с искреннею верою и послушанием испытанным. Не оставит Господь подвижника добродетели, если он призывает Его на помощь себе, говоря: на Него упова сердце мое, и поможе ми; и процвете плоть моя (Пс. 27, 7). А когда Он помогает, кто может противостать? Кто силен низложить? Никто. Пусть будут тысячи и тьмы врагов, не убоится таковой. Именем Господним отразит он их и разгонит. Мужайтесь убо.

Примером земледельца, пловца, купца, путешественника возбуждает ревновать о стяжании благ духовных; и помянув о препонах со стороны врага, обнадеживает в успехе помощию Господа Спасителя, все устроившего и устрояющего во спасение наше, если окажем себя достойными Его помощи. [2, 85]

Земледелец, пловец, купец, путешественник, – все трудятся, заботятся день и ночь, утомляются и из сил выбиваются, желанием желая достигнуть своей цели, – и достигают. Но наше возделывание, наше плавание, наша купля, наше путешествие отстоят от того, как восток от запада, или лучше, как небо от земли. Потому наши труды, подвиги и поты сколько должны быть превосходнее, ревностнее и неусыпнее тех? – Чего ради и св. Давид с изумлением взывает: кто взыдет на гору Господню, и кто станет на месте святем Его? (Пс. 23, 3) и опять: кто даст ми криле яко голубине? и полещу и почию (Пс. 54, 7). Мы и трудимся, мало вкушаем пищи, мало сна, простаиваем службы и в келлиях молитвословим, читаем, слушаем, поем, рукодельствуем, смиряемся, слушаемся и все терпим. Но отчего же не достигаем мы желаемого и не видим успеха? Ни от чего другого, как от препон нашему спасению, полагаемых супостатом нашим диаволом. Он от дней века сего доныне восстает на род наш, чтоб не допускать нас на небо, с которого он низринут за превозношение. Не будем однако ж, братие, унывать и не падем духом пред трудностями жизни нашей. – Ибо Бога имеем помощником и заступником, Бога, воздвизающаго от земли нища и от гноища возвышающаго убога (Пс. 112, 7), препоясующаго силою немощь естества нашего (Пс. 17, 33) и побеждающего искусителя нашего врага. Потому не будем малодушествовать, смотря на то, как мало можем мы сделать своими силами. Не так любит жених невесту свою, не так родители радеют о детищах своих, как любит нас и радеет о нас Владыка всяческих Бог. Он заботится о спасении нашем, радуется доброму поведению нашему, отверзает очи ума нашего, показует ему светлую красоту свою и вожделенное благолепие свое, и возводит его под ангельским световодством к созерцанию неба и всего, что на небе, и охраняет его от врагов невидимых под кровом крыл Божественного промышления Своего. И что много говорить? – Он таков в любви к нам грешным, что благоволил, не оставляя недр Отчих, преклонить небеса, и в уничижении снити к нам, и соделаться человеком, будучи Господом всяческих. Содержа все словом, препрославленный и превознесенный соделался Он младенцем, рожденным от бедной Матери, когда обогащает все. Верх же таинства то, что Он приял за нас крестную смерть после страшных страстей и тридневно воскрес, исхитив нас из рук змия и дав нам силу попирать его, как пресмыкающуюся скнипу. Какой отец так возлюбил сына, или мать – дщерь, или муж – жену, или друг – друга, как Он, за нас любимых столько потерпевший и пострадавший? Но и нельзя словом высказать и умом измерить презельную любовь и благостыню Его к нам. Возлюбивши же нас так и столько пострадавши за нас, как может Он не быть помощником нашим на всяк день и час? Заступником и прибежищем нашим, если мы сами не отступим от Него, увлекаемые страстями своими? Зная сие, попечемся быть верными Господу, подъемлем всякий подвиг, мужественно перенося все прискорбное и творя все заповеданное Им; – и Он соделает нас победителями в борьбе с врагом и даст нам беспрепятственно достигнуть возжеланного нами конца.

Указывает, как блаженно работать Господу; и помянув, что и братия для этого вступили в обитель, оставя все, воодушевляет их словом Господа: ищите и обрящете… трудясь смиренно в обительских послушаниях, кои по виду только будто житейски, по духу же духовны. [2, 85]

Что прекраснее и блаженнее, как работать Богу Живому в преподобии и правде, очищать душу и тело, сохранять от всякого греха, влещись вожделением будущих благ, всегда переноситься от мира к небесному, иметь душу неуловленною никакою страстию, подобно птице, перелетающую все сети диавола и парящую в превыспренних. Кто таков, тот веселится всегда и радуется, услаждается и восхищается, от зде начиная вкушать начатки будущего всеблаженства. Так как и вы для этого вышли из мира и пришли сюда, для этого отреклись от мира и всего, что в мире, для этого сделались странниками и пришельцами, отчуждились от родины, рода и родных, для этого стали иными по виду и образу жизни и простились со всеми заботами и попечениями житейскими: то благий восприяв подвиг, ищите и обрящете, стремитесь и достигнете, чего возжелала душа ваша. Ибо ищай обретает и толкущему отверзется (Мф. 7, 8), говорит Господь. Ищите, ни о чем другом не заботясь и ничем другим не занимаясь. Хотя вы занимаетесь обычными своими послушаниями, но у вас это не мирские и не житейские занятия, потому что занимаетесь не по страсти, не по своей воле, не в угоду плоти, а для святого братства духовного, по послушанию и заповеди, паче же все для богоугождения. Бог приемлет сей труд ваш, как жертву и всесожжение. И блаженны вы, братие, что избрали сей ангельский образ жизни, ведущий в Небесный Иерусалим, Егоже содетель и Зиждитель есть Бог. Теките же добре, укрепляемые благодатию и украшаясь добродетелями: сокрушением, послушанием, смирением, готовностию на всякое дело, безропотностию, бдением, трезвением и молитвою.

1) Помянув, как тяготит его бремя настоятельства, особенно при мысли об ответе за каждого, просит помочь ему. Чем? Преуспеянием в жизни иноческой. – 2) Затем определяет, что должно считать преуспеянием. – 3) Наконец приглашает рассмотреть, преуспевают ли они, указывая и признаки преуспевающих и непреуспевающих. [2, 87]

1) Как, думаете вы, смиренная душа моя относится к моему над вами настоятельству? Может быть, вам кажется, что я величаюсь небольшими своими к вам поучениями и этим одним надеюсь вполне исполнить долг настоятельства. Отнюдь нет. Но скажу вам поистине, что в томительном и мучительном беспокойстве провожу дни бедной жизни моей, не успокоиваясь тем, что скажу вам о достодолжной жизни, но желая видеть в вас самое дело жизни. Посему, когда вхожу в среду вас, каждодневно всматриваюсь в ваше поведение, как обращаетесь друг с другом, как себя держите, как вопрошаете и отвечаете, и из всего этого, а также по взору очей и виду лица, познаю, каково у каждого настроение души: в ком нахожу его правым, радуюсь и утешаюсь и надеждами воодушевляюсь; а в ком нахожу противное, печалюсь, скорблю и воздыхаю, полагая наверное, что тут взяла силу страсть. И не могу иначе. Ибо разве я не должен отдать отчет о каждом из вас? – При мысли же о сем кто может оставаться равнодушным? Кто не восплачет, не устрашится и не вострепещет? – Велико и страшно стать человеку пред Богом, неумытным Судиею, и давать отчет о всей пастве, соблюлась ли она в чистоте и непорочности и исправно ли ходила во всех оправданиях Божиих и во всем достодолжном и в отношении к Богу, и в отношении к ближнему? – Сие сказал я вам для того, чтоб вы, узнав скорбь души моей, пожалели меня и помогли мне. Чем же? – Все большим и большим стремлением к преуспеянию в равноангельной жизни вашей.

2) Нам нельзя довольствоваться тем, что отличаемся от мирян, но должно в совершенстве следовать в жизни по стопам отцов; нельзя довольствоваться и тем, если превосходим некиих из одного с нами чина, но должно ревновать сравниться с совершеннейшими. Ибо много званных, мало же избранных (Мф. 22, 14). Нельзя также мерять свое преуспеяние длительностию времени, думая, столько и столько лет уже монашествуем мы; но смотреть, соответствуют ли длительности времени число и степени добродетелей наших? – И не то опять надо иметь во внимании, что вот и еще день прошел, но то, отложено ли и в этот день какое‑либо доброе дело в сокровищницу небесную на содержание души в будущей жизни, и то, прибавлено ли еще хоть малое что к очищению души и к препобеждению томящей нас страсти. Так монах по имени доходит до того, чтоб быть монахом и самым делом, освобождаясь от тьмы страстей и от уз злых навыков и давая чрез то душе и уму свободно стремиться к Господу, к Нему Единому воспарять любовию и с Ним Единым вожделевать общения.

3) Рассмотри же себя каждый из вас, имеет ли в себе сие искомое или все еще состоит рабом страстей, узником грехов, пленником помыслов, – отчего является он неустроенным в словах, делах и помышлениях, обнаруживая сие непослушанием, гордостию, ропотливостию, спорливостию, самооправданием, своеволием и первейшим из зол неверием. Но между тем как этот таков, в том, кто подвигается к искомому и преуспевает в борьбе со страстьми, проявляется всякое даяние благо и всяк дар совершен: кротость, мир, любовь, сострадание, безропотность, смиренномудрие, беззавистность, благодарение, терпение, молитва, псалмопение, бдение, сокрушение, слезолитие и всякое другое похвальное деяние и расположение; он не ищет первенства, но бежит от него, – не желает рукоделья нравящегося, а такого, какое назначит отец, с отсечением своей воли, будь дело кухонное, или садовое, или полевое, или другое подобное, – не воюет из‑за одежды, обуви, пищи и пития, но терпеливо переносит все, хоть одет в рубища, зябнет и голодает, на одно устремляя взор, – на стяжание тамошнего упокоения.

1) Как гражданин доблестный, будучи позван царем для получения награды, радуется: так радуется и брат наш Харитон, позванный отселе господом, вкушая теперь неописанные блага небесные за понесенные им подвиги и труды обительские. – 2) Помышляя о сем, кто и из нас не воодушевится на подобное, не внимая диаволу, который обычно своими внушениями или отклоняет нас от добрых дел, или делаемое добро омрачает недобрыми помышлениями и чувствами, какое бы послушание мы ни проходили. – 3) Не забудем при том, что добродетель и в сей еще жизни получает воздаяние, иной раз видимое, и всегда – невидимое, как предначатие и предвкушение будущей славы и блаженства. [2, 88]

1) Подобно тому, как в гражданском быту человек, обвиненный в больших преступлениях и осужденный на смерть, страхом и трепетом поражаем бывает, когда возвестят ему: время пришло; выходи: так и для грешника весть о переселении отселе в другую жизнь обыкновенно бывает страшна и трепетна. Напротив, как тот, кто ожидает наград и венцов от царя за содеянные им доблестные дела, радостию радуется, когда услышит глас, призывающий его к получению их: так радуется праведник, когда Ангел смерти возвестит ему о переселении отселе, в уверенности, что отходит к принятию благих воздаяний. – Это дерзаем мы сказать ныне о брате нашем Харитоне, что он, соименно себе, с радостию и веселием вышел из тела и отошел в место упокоения. – Вот как, братие, хорошо подвизаться; вот как благоплодно насиловать естество; как благотворно терпеливо проходить подвижничество; как блаженно вести борьбу в подчинении до последнего издыхания. Потому что это в немногие годы, лучше бы сказать, в один почти день (ибо что другое значит здешняя жизнь в сравнении с бесконечною?) доставило брату нашему неиждиваемое богатство, славу недомыслимую, веселие несравненное, царство нескончаемое. И ныне он радуется и торжествует, никакого не имея чувства скорби о подъятых им здесь трудах ради такого блага, но вселяясь в хорах преподобных, в скиниях праведных, во дворах мучеников, в Вышнем Иерусалиме, матери всех святых, созерцает неизъяснимые и несказанные блага: свет оный непрестающий, жизнь бессмертную, блаженство невыразимое.

2) Помышляя о сем, как нам, находящимся еще на поприще состязания, не восподвизаться, не воодушевиться дерзновенною надеждою, не возревновать, не возгореться сердцем, не воспарить умом, не преложиться расположением от мира к небесному и не дать обета все сделать и все претерпеть из любви к Господу? Не пост только и бдение, не спание только на голой земле, не холод только и зной, не труд только и утомление, не унижение только и бесчестие; но, если б потребовалось, излияние крови, членов отсечение, плоти оскобление, костей сокрушение, – только бы достигнуть искомого. – Ей, братие, хорошо так мудрствовать, мудро так расположиться действовать. Диавол хищник есть, всегда около вертится, чтоб похищать у ума нашего прекрасные помышления и увлекать его в суетные помышления мирские. Но не дадим ему прельстить себя, а напротив, содержа в уме божественные обетования, каждодневно чтомые, в песнях восхваляемые и в молитвах изображаемые, будем проводить день за днем, неделю за неделею, месяц за месяцем, год за годом, стараясь всячески представить дела наши Богу все чистыми, все мирными, все любительными, не оскверненными гордостию или тщеславием и человекоугодием. Пашем ли, копаем, поварствуем, плотничаем, сторожим, келарствуем, садовничаем, переписываем или каким рукодельем занимаемся – шьем, корзины плетем или другое что делаем, – будем стараться так делать, чтоб дело наше Самим Богом было почтено совершенным и внесено в сокровищницу небесную для получения вечной награды. Портить же дела свои ропотом, дерзостию, тщеславием, смутою и противоречием есть дело неразумное и даже не человеческое, т. е. несвойственное человеку истинному. Ибо настоящий человек есть нечто великое, подобно приснопамятному Иову, он истинен есть, и благочестив, и удаляется от всякия злыя вещи (Иов. 1, 8).

3) Да обратит каждый внимание и на то, как человек тщаливый и добродетельный любим бывает всеми, у всех почетен и славен, не только между своими братиями, но и вне между слышащими о нем. Ибо добродетель, и в сокровенности пребывающая и невидным человеком совершаемая, такова по природе, что непременно проявится, и слово о ней прозвучит и проповестся повсюду, по слову Господа, Который говорит: не может град укрытися верху горы стоя (Мф. 5, 14). Если мы немного потерпим в делах благих, немного поподвизаемся, то придет время упокоения, не только в час смерти, но и прежде того, в то время, когда утвердится в нас бесстрастие. Ибо душа, всецело возлюбившая Господа и умертвившая свои желания чрез послушание, по словам свв. отцов, достигла упокоения, и уже отселе начинает вкушать будущее благобытие.

В Далматскую обитель избрали нового настоятеля не за что другое, а за одно смирение. такова цена смирения; оно всякое добро вмещает в себе и хранит; и не ища известности, сама собою делается известною и славится. [2, 89]

Думаю, что ныне хорошо побеседовать мне к вам о вчерашнем событии. По повелению Владыки нашего должен был я отправиться в Далматскую обитель на избрание нового для нее игумена. Там надлежало спросить, кого хощет братия обители и собравшиеся туда игумены. И все единодушно в один голос указали на авву Илариона. Почему же это? по каким его отличиям? Не потому, что он многознающ, не потому, что доброречив, не потому, что известен по жизни; но потому только, что смиренномудр, боголюбив и славы человеческой не ищет, послушанием прикрывая свои добродетели. Хотя был некто другой, более его знающий и превосходящий его летами; но как он в означенных добродетелях был слабее, то авва Иларион и признан более угодным Богу и способным разумно руководить братию. – Видите ли, братие, как достолюбезен дар смиренномудрия. Это всеобъемлющая добродетель, коею пресекается всякое внутри самомнение, отгоняется гордость, попирается славолюбие, поражается своенравие, умерщвляется сластолюбие, – вводится же вместо всего сего кротость, мир, любовь, сострадание, терпение, любомудрие; – и что много говорить, оно есть источник добродетелей, источающий всякую благостыню, или лучше – рай богонасажденный, произращающий всеплодие бессмертия. Но не может град укрытися, верху горы стоя (Мф. 5, 14), по слову Господа: так не может навсегда оставаться в сокровенности и стяжавший сию добродетель, хотя бы в обычном порядке он был последним, хотя бы под землею укрывался, хотя бы некие по зависти клеветали на него: ибо тут он более и узнается, как свет, на горе воссияваюший и на себя обращающий очи всех зрящих. Это именно и случилось с теперешним избранником, потому что многие и из внешних изъявили братству свое одобрение избрания.

1) Пришел пост; и упорядочил и внешнее, и внутреннее. Смотря на сие, не могу удержаться, чтоб не сказать вам: обратите в постоянный навык такой образ жизни; ибо иначе и спастись нельзя. – 2) Враг непрерывно хлопочет, как бы погубить нас; а нам непрерывно надо противодействовать ему, силу на что даровал нам господь. – Лучший способ препобеждения врага есть подражание Господу в том, к чему Он приглашает: яко кроток есмь и смирен сердцем. вся земная жизнь его есть поприще смирения Его ради нас. [2, 90]

1) Сколь прекрасно воздержание, и чрез него проявляемое благочиние в действовании по Божественным заповедям. Мы вошли в сии честные дни святой Четыредесятницы, как в тихую пристань, избегши от волнения предшествовавших дней, и теперь мирствуем, безмолвствуем, безмятежествуем, тщательно благочинствуем в храме, благоговеинствуем в псалмопении, трезвенствуем в молитве, в столе соблюдаем неразнообразие яств и безызлишество их, делаем и все другое во спасение душ: нет теперь входа к нам мирских лиц и от нас выхода к ним. – Здесь не могу удержаться от желания, чтоб вы, взяв в содействие себе здравое понимание добра, такой образ жизни обратили во всегдашний навык, чтоб и после сего удаляться от всех стезей, ведущих к греху, а не так жить, чтоб пять или десять дней держать добрую жизнь, а потом, вознерадев о добре, оказываться опять разоряющими то, что прежде созидали, как говорит Апостол (Гал. 2, 18). – Не буди так с вами, братие; не будем удобопреложны, чтоб так легко вращаться по навету искусителя; но возжелаем пребыть в стяжанных добродетелях, все большие и большие делая приложения добрых дел в нашем добром действовании, зная, что не короткое время хорошо жить достаточно для спасения, а в продолжение всей жизни напряженно держаться дела спасения.

2) Таков ведь и искуситель, который ни днем, ни ночью не оставляет нас без набегов своих и устроения коварных засад на пагубу нам, много повсюду расставляет сетей, бесчисленные посылает на душу нашу стрелы: щекотание сласти, возгорение похоти, треволнение и противоветрие помыслов и пожеланий, возмущает ложе ума нашего как на море некоем, так что всякий вынужден бывает исповедать: аще не Господь помогл бы ми, вмале вселилася бы во ад душа моя (Пс. 93, 17); потом стихает на время, прячет страду похоти и впускает яд тщеславия, или ослабив с одной стороны острожелчие, с другой поражает стрелою зависти, иной же раз со всех сторон возбуждает пыль на смирение наше: ибо у него ненасытное желание сгубить нас. Он идет против Владыки нашего Бога и неистовствует, видя нас восходящими на высоту небесную, откуда сам он ниспал за гордость. – Какая потому и коликая забота и настойчивость потребны, какое тщание и какой усиленный подвиг, чтоб победить такого и толикого змия? – Но дерзайте, говорит Господь, яко Аз победих мир (Ин. 16, 33); а после Его побеждения мы, в силу святого воплощения, восприяли силу на врага, как опять Господь взывает: се даю вам власть наступати на змию и на скорпию, и на всю силу вражию (Лк. 10, 19): так что мы можем попирать все его на нас устремления, все многообразные греховные сласти.

3) Как же это? В силу подражания Тому, Кто победил его. Подражателями же Ему мы явимся, когда облечемся в смирение и кротость, как Сам Он говорит: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф. 11, 29). Если Он Царь и Владыка всяческих, естеством един препрославленный и всеблагий, восприял смирение, послушлив быв Богу и Отцу даже до смерти, смерти же крестныя (Флп. 2, 8); то что скажем мы? или сколько смирившись, уподобимся Ему мы, по естеству бедные и ничтожные? Если Он, устранившись от небес, сошел на землю, сколько нам надлежит устраниться от всего своего, чтоб хоть тень некая была подражания Ему? Если Он соделался младенцем, и млеком отдоен был, и исполнял все законное, повинуясь родителям, как написано, – сколько нам надо младенчествовать злобою и повиноваться игуменам, чтоб хоть малою чертою казаться подобными Ему? Если Он алкал и жаждал, ходил пешком и утомлялся, сколько подобного нам следует потерпеть, чтоб подумалось, что переживаем нечто равное Ему? И наконец, если Он поношение приял и заушение, осмеяние и поругание, предательство и на суде стояние, бичевание и распятие, хуление и в ребра прободение, что и сколько подобного должно нам перенести, чтоб сказать, что подражаем Ему? Должно это всегда, братие, припоминать нам, и на Него взирая, смиряться безмерно, и если встретим что, в чем можем явить подражание Ему, примем то благодарно, если не встретим, взыщем того, именно – алчбы, жажды, осмеяния, поругания, уничижения, бедствования, нищенства в одеянии, в обуви и во всем другом: чтоб, таким образом мало‑помалу подвигаясь вперед и восходя, созидаясь и назидаясь, высясь и превозвышаясь, достигнуть в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова.

1) Ублажив иноков, что чрез отречение от мира отстали они от наслаждений и утех, подобных мясопустным, и призваны служить богу в преподобии и правде, в чем истинное веселие и непрестающий праздник. – 2) приглашает их не возвращаться более мыслию и желанием к тем котлам египетским, удостоверяя, что наша доля есть наиблаженнейшая. – 3) При коей ничего нельзя еще пожелать, разве только того одного, чтобы нам дал Бог благодушно переносить все скорбное и тяжелое в жительстве нашем. [2, 91]

1) Ныне мясопуст, для житейских день ястия и пития, гуляния, игр и всякого веселия. Что же? окаявать ли нам себя, что не имеем ничего такого? Нет; но о себе возблагодарим Господа, что исторг нас из такой жизни, как из тины и пропасти, и ввел в настоящее наше святое звание – служить Ему в преподобии и правде, а над теми посмеемся или лучше поплачем о них, что этими ничтожными утехами увлекаясь, лишают себя неизреченных радостей небесных. Приидите же, братие, возрадуемся Господеви, воскликнем Богу, Спасителю нашему: предварим лице Его во исповедании, и во псалмех воскликнем Ему (Пс. 94, 1, 2). Вот добрый пир, вот похвальное веселие, вот радостный праздник! и нам можно не однажды или дважды, но всегда так праздновать и веселиться в доме Божием. Такое веселие есть предтеча тамошней блаженнейшей доли и ее предвозвестница. Аз же, говорит божественный Давид, правдою явлюся лицу Твоему: насыщуся, внегда явитимися славе Твоей (Пс. 16, 15).

2) Не будем же, прошу вас, возвращаться сердцами нашими, как в Египет некий, к обычаям общей жизни, ни воспоминать о мясах и котлах тамошних; но на нас самих обратим взоры наши, на прекрасную нами проходимую и совершаемую жизнь: ибо здесь наипаче заповедал Господь благословение и живот (Пс. 132, 3), истинное радование, неложную надежду, спасительное празднование. И если вопрос о преуспеянии, то мы паче преуспеваем; если вопрос об участи, то мы избрали благую часть; если вопрос о блаженстве, то мы облаженствовались. Убегши из мира и от всего, что в мире, отвергши все срамные и суетные утехи, отказавшись от брака, деторождения и стяжаний, восприяли мы девство, ничего не имение и своей воли отречение, в коих и подвизаемся, каждодневно распиная плоть свою и распинаясь миру и всему, что в мире. Почему праведно можем к себе приложить сказанное Апостолом: иже Христовы суть, плоть распята со страстьми и похотьми (Гал. 5, 24).

3) Кто же теперь блаженнее нас? Или чего другого еще искать нам в жизни, что было бы более приятно и более утешительно, чем это? Ничего, кроме того одного, чтоб все остальные дни нашего здесь пришельствия терпеливо и мужественно переносить все трудное и неприятное и, сохранив себя от падений при встрече видимых и невидимых искушений, благонадежно улучить отложенные нам обетования. Сего ради мужайтесь, укрепляйтесь, утверждайтесь и все благообразно и по чину делайте, разумея, каково и колико таинство схимы нашей и какой жизни она требует, и как проходили ее приснопамятные святые отцы наши, с примерами коих и соображайтесь, и по ним образуйте и преобразуйте себя, чтоб неложно называться сынами их и их потом радости причастниками соделаться.

1) Бдите над собою; ибо внезапно может напасть враг и сгубить вас. – 2) а из вас некоторые держат себя распущенно. – 3) Чтоб этого не было вперед. Учители, внушайте сие… чтоб вместо руководителей не оказаться вам развратителями. [2, 92]

Дата добавления: 2015-06-04