Во дворе

Казалось - замерзшие, срезанные ветки на телевизоре, Машка притащила их с улицы пару недель назад, постояв в вазе с водой, ожили. Выпустили зеленоватые листки.

За тюлевым занавесом, за стеклом окна голые ветви, раскачиваясь, полощутся в беловатом тумане. Дом напротив, едва желтея, только угадывается.

Сегодня воскресенье.

Дочь занесла и Мишкины и свои лыжи, забрала санки и вытащила во двор меня. Возить по скользкому насту весь санный поезд нашего подъезда.

Теплый сквозной ветер пробирает пуще стужи! Дети верещат, а на крутых разворотах визжат и хохочут.

Во двор в медвежливой, коричневой шубке вышла жена. Но, пряча в руке какой-то сверточек, мимо нас прошла. У ступенек высокого подъезда соседнего дома зовет Линду.

Деревья обледенели. Ветви похожи на седую небритую щетину.

Линда - сердитая, усатая дворовая собака, недавно разродившаяся пятерыми, теперь мохнатыми, черными щенками, живет под лестницей высокого подъезда.

Мы подъехали смотреть.

Линда не вылезала. Из дыры, неуклюже поскальзываясь и толкаясь, карабкались трое смешных малышей.

Пассажиров у меня не осталось, и я тоже бросил санки.

— Линда, Линда! — в салфетке обнаружились кусочки жареной колбасы. Жена звала собаку.

— Они, наверно еще не едят колбасы!?

— Попробуй.

Колбасой завладел Мишка. Он пихал ее щенкам в рот. Те ели. Он отдернул руку:

— Мама! Мама! Они меня понюхували! - Два щенка уцепили один кусок и забавно не могли оторвать друг от друга пушистые мордочки.

Подошла старушка с жестяной банкой для отбросов:

— Вы их кормите? - Малыши з вали щенков, тискали их, совали еду, тащили на руки. Старуха с грязной банкой прилипчивостью своей раздражала. —...Без молока матерного остались!..

—?!.. Почему?

— Собаку-то эту Линду... собачий ящик приезжал... Кутят ребята попрятали, а мать не уберегли. Мешала им, вишь, она, лаяла! Их бы детей так без матери оставить!.. Им бы молока надо.

Машка, задрав им шубку, неловко прижимала к себе толстого кутенка.

— Дай я подержу, — Ветер пронизывал насквозь.

Малыш ткнулся в меня и дрожал зябкой дрожью. «Как

же они там под лестницей, одни без Линды!?» От его доверчивости запершило в горле. Отвернулся.

Машка отобрала у меня щенка.

— Я принесу им молока? — сказала жена.

— Им теплого надо. — Возразила старушка с жестянкой, — Моду взяли, детей без матери оставлять!..

— Может, возьмем?

— Куда в одну комнату? — жена теребила толстолапого, с усами, как у матери, щенка. — Кто же за ними ухаживать будет? Весь день на работе...

— Да. Всех Не возьмешь...

— Если бы свой дом был... Я бы всех забрала! Может их в деревню отвезти, к бабушке?..

— Двух уже дети взяли... Всех разберут... — утешительно, будто и ни к кому не обращаясь, бормотала старушка, унося порожнюю жестянку.

Щенки все съели и, подрагивая, заползли обратно втроем под лестницу высокого подъезда.

«Двоим оставленным было бы еще холодней там...»

Я повез пустые санки к своему дому. Спрятавшись за заслон от холода, закурил.

Голуби черной кучей сбились к корму. Воробьи расселись на ветках у кормушки, что повесила сосеДка.

Маша, отчаявшись дождаться, что я их буду еще катать, сама возила туда-сюда санки с малышами. Остановилась:

— Па-ап, ты чего такой грустный? Ну, па-ап!.. — Снова приехала, прислонилась к моим ногам, — Ты щенков домой взять хочешь? И я. — Я прижал дочку к себе. Сигарета попалась какая-то некрепкая. Молчал.

— Катайся. Не стой на месте. Дует.

— Прокатитесь с Мишей еще раз, и - домой, - позвала мама. - Холодно!

Дата добавления: 2015-06-29