Политическое сознание: уровни, функции, формы 1 страница

Типичные вопросы/проблемы

Хранение и срок годности.

Компоненты покрытия StyroSpray 1000 нужно хранить в плотно закрытых контейнерах при температуре от +22С до +29С. Срок годности в невскрытой упаковке минимум 3года. Если вы не использовали весь материал, то может храниться в плотно закрытых контейнерах до 6 месяцев. Не открывайте контейнеры, пока вы не готовы их немедленно использовать.

Проблема	Причина	Решение
Материал очень быстро становится слишком густым, что бы его распылять с помощью распылительного пистолета	Жидкие компоненты слишком теплые перед смешиванием. Храните их при правильной температуре.	Охладите жидкости до +22С перед смешиванием
Покрытие начинает медленно пузырится после применения на поверхности пенопласта.	Загрязнение водой поверхности пенопласта или в воздушном насосе распылительного пистолета. Это так же может случится если вы смешали компоненты в неправильной пропорции или не полностью размешали.	Используйте специальный водный фильтр для воздушных труб или воздушный насос с водяной фильтровальной системой при использовании распылительного пистолета
	StyroPrime не полностью высох перед применением StyroSpray 1000	Всегда используйте StyroPrime. Дайте ему высохнуть от 6 до 24 часов
В жидком компоненте А образуются сгустки	Контейнер загрязнен водой, вероятно, не тщательно закрыт после использования	Используйте сухой газ и тщательно закройте крышку
Липкие или мягкие пятна на затвердевшей поверхности StyroSpray 1000	Не равномерное размешивание компонентов. Или неправильная пропорция для смешивания	Смешайте точно компоненты 1 часть А и 1 часть В по объему. Перенесите все во второй сосуд для тщательного перемешивания.

Понятие «политическое сознание» связано с концепцией «поли­тического человека», развиваемой различными гуманитарными на­уками —• психологией, социологией, антропологией и политической наукой. Представление о человеке как «политическом животном» было систематически разработано уже Аристотелем. В основе это­го представления лежало убеждение в том, что природа человече­ского характера и поведения может быть полностью выявлена только в ее отношении к гражданскому сообществу, его институтам, тради­циям, нравам. Человек вне политики, «который не способен всту­пить в общение или, считая себя существом самодовлеющим, не чувствует потребности ни в чем, уже не составляет элемента госу­дарства, становясь либо животным, либо божеством» (Аристотель). Аристотелю также принадлежит вполне удачная попытка дать ха­рактеристику тех личностных структур, которые входят в совре­менное понимание политического сознания: у любого нормального человека, природа которого не извращена, а «физические и психи­ческие начала... находятся в наилучшем состоянии», душа, как вла­ствующее начало, должна господствовать над телом. Душа состоит из «безотчетных устремлений» (аффективного начала) и «ума» (на­чала рационального). Соотношением этих душевных свойств опре­деляется не только характер властвования и подчинения в государ­стве, но и иерархия политических институтов.

В современной научной литературе политическое сознание от­носится к числу наиболее общих понятий, характеризующих субъек­тивную сторону политики. Оно представляет собой совокупность рациональных, ценностных, нормативных, с одной стороны, и подсознательных, иррациональных, аффективных элементов, с другой. На их основе формируются политические ориентации и поведение, отношение индивидов и групп к государственным институтам и власти, к участию в управлении и т.д.

Данное понятие связано, таким образом, как с индивидуальными, так и групповыми процессами познания и ценностными ориентаци-ями в политической сфере. Соответственно оно включает в себя все уровни восприятия, понимания и истолкования политических процессов — от первичных импульсов до сложных теоретических построений.

Исходным (базовым) пластом политического сознания являют­ся психолого-политические состояния человека, формирующие пред­посылки для его ориентации в мире политики, т.е. в окружающем его политическом пространстве, в котором он может играть актив­ную или пассивную роль в зависимости от темперамента, воспита­ния и образования, убеждений, потребностей и ценностей.

Отсюда следует, что социально-политическое пространство, т.е. совокупность институтов гражданского и политического сообщества, а также сложившихся политических традиций, идеологий, многоуров­невых структур знания, функционирующих в единстве с исторически обусловленной социально-психологической средой, играет по отно­шению к политическому сознанию роль детерминирующего фактора, обусловливающего стремление индивида адаптироваться к тем или иным групповым политическим интересам, составить конкретное пред­ставление о государстве, власти, определить свое отношение к ним. Тем самым приобретается опыт политического участия.

В зависимости от степени детерминации, характера взаимодей­ствия индивидов в социально-политическом пространстве посте­пенно возникают и начинают активно влиять на общественную жизнь такие функции политического сознания, как когнитивная (потребность в познании человеком различных сторон мира поли­тики); идеологическая (необходимость в сплочении политических партий, наций и государств, в сохранении завоеванных властных позиций); коммуникативная (обеспечение взаимодействия субъек­тов политики с институтами власти); прогностическая (способ­ность индивидов и групп к формулированию целей, перспективной оценке направлений развития политических процессов); воспита­тельная (возможность влиять на политическое поведение в соот­ветствии с определенными целями и идеалами).

И психолого-политические состояния, и основные функции поли­тического сознания могут быть рассмотрены в треугольнике отно-

шений «человек — политика — власть». Первые исследования в этом направлении были предприняты в 1930—1940-е гг., в эпоху распространения и победы в Европе экстремистских движений, обус­ловившей интерес философов (Т. Адорно), психологов и социологов к проблеме «авторитарной личности». Суть проблемы состоит в том, что, будучи доведенными до «логического конца», авторитарные тен­денции, т.е. стремления к абсолютной, бесконтрольной власти, разру­шают политику как таковую. Политика возможна только в том слу­чае, если структура политических институтов и необходимое для их функционирования количество информации обеспечивают возмож­ность рационального выбора участвующих в ней индивидов. В каче­стве «человека политического» может выступать всякий индивид, оказавшийся в каких-либо отношениях с властью, осуществляющий власть или ей повинующийся. Поэтому субъектом рационального выбора может выступать индифферентный и апатичный избиратель в демократической системе, подданный в монархическом государ­стве и, наконец, правители (руководители)различного ранга.

Идеальный алгоритм рациональной политики был сформулиро­ван еще Аристотелем, утверждавшим, что при условии господства закона принцип политической справедливости состоит в том, «что­бы все равные властвовали в той же мере, в какой они подчиняются, и чтобы каждый поочередно то повелевал, то подчинялся».

Ни одна из современных политических систем, даже развитые парламентские демократии, не могут отвечать данному аристоте­левскому критерию не только по причине физической невозможно­сти обеспечить каждому гражданину декларированное в конститу­ции право занимать государственные должности, но и в силу того простого, утвердившегося в современных демократиях принципа, в соответствии с которым любому человеку предоставляется равное право участвовать или не участвовать в политике.

Неучастие в выборах, отсутствие стремления занять государствен­ный пост рассматривается поэтому в современной демократиче­ской теории как следствие легитимного и рационального выбора. Единственным его условием становится сама гарантия прав. На­пример, Г. Алмонд и С. Верба, разработавшие «идеальную модель» гражданской культуры в классическом труде, имевшем то же назва­ние, следующим образом характеризуют более чем умеренный ха­рактер участия граждан в политической жизни таких стран, как Великобритания и США: «Принимающий решения должен верить ^в Демократический миф, который состоит в том, что обыкновенные граждане должны участвовать в политике и что они фактически

влияют на нее. Если ответственный за решения принимает такой взгляд на роль обыкновенного гражданина, его собственные реше­ния служат поддержанию равновесия между правительственной властью и ответственностью. С одной стороны, он свободен дей­ствовать так, как он считает для себя наилучшим, поскольку он думает, что рядовой гражданин не будет колотить в его дверь с соответствующими активными требованиями. Он изолирован без­деятельностью рядового человека. Но если он разделяет веру во влиятельное могущество рядового человека, его свобода действий ограничена уже самим фактом уверенности в том, что, если он не будет действовать ответственно, удары в его дверь когда-нибудь раздадутся».

Разумеется, такая концепция гражданской культуры может счи­таться до известной степени идеологическим оправданием апатии и неучастия в демократической системе, поскольку она предполагает удовлетворенность обывателя существующим положением дел. Од­нако в том случае, если авторитарные претензии немногих участни­ков политического процесса лишают гарантий остальных, треуголь­ник «человек — политика — власть» распадается и, следовательно, политическое сознание претерпевает разрушительные метаморфозы.

Российским психологом А.И. Юрьевым было предложено та­кое описание различных вариантов распада упомянутого выше тре­угольника:

•^ политика существует без власти, т.е. имеет форму литератур­ных, философских и научных сочинений, в которых представлены описания различных форм власти, проектов государственного пере­устройства и т.д.;

•^ власть обходится без политики и проявляется в форме бессмыс­ленного насилия, приводящего к всеобщей деградации и разрушению;

^ человек является «дополитическим», т.е. адаптируется к дей­ствиям власти, ее нормативам, инновациям, изменениям, ограничени­ям. Он может безоговорочно поддерживать власть, содействовать — добровольно или по незнанию — достижению цели правителей и т.д. «Дополитический человек» у власти — это преимущественно представитель криминальных кругов, использующих ее механизм для своих целей;

^ человек становится политическим — интересуется тайной власти, в определенной степени посвящен в законы ее устройства и функционирования. На этом уровне он может находится при вла­сти, т.е. использовать, укреплять или разрушать ее механизм, внося в него изменения и усовершенствования. «Политический человек»

без власти — это индивид, не входящий в различные группы инте­ресов и давления или принципиально отстраняющийся от полити­ки по тем или иным соображениям.

Во всех представленных ситуациях действуют одни и те же со­циопсихологические механизмы включения и «выключения» инди­видов из политики, формирующие основу политического сознания и политических предпочтений.

И само понятие, и концепция политической культуры неотдели­мы от эволюции политического сознания. Политическая культу­ра — в определенном смысле результат сложной эволюции поли­тического сознания, внутри которого постепенно вызревают раз­личные ориентации по отношению к многообразным политическим объектам. У большинства индивидов они первоначально не артику­лированы (не приобрели ясно обозначенных контуров), существуя на том уровне, который Р. Лейн в работе, посвященной анализу политических идеологий, называет «скрытой идеологией». «Не су­ществует сомнений, — отмечает он, — что обыкновенный человек обладает набором эмоционально нагруженных политических веро­ваний, критическим отношением к альтернативным предложениям и некоторыми скромными программами реформ. Эти верования охватывают основные ценности и институты, они являются рацио­нализацией интереса (иногда не его собственного) и служат в ка­честве моральных оправданий для повседневных действий и убеж­дений».

Приведенные наблюдения представляют собой результат призна­ния влияния социальной психологии на разработку концепций поли­тического сознания. В работах Т. Адорно, А. Лейтона, Э. Фромма, К. Юнга и многих других ученых постоянно подчеркивается тот несомненный факт, что анализ политического поведения индивидов и групп будет односторонним без учета постоянных взаимодействий сознания с под­сознательными факторами. Эти взаимодействия, имея тенденцию к структурированию (организации) в определенную систему убеждений, могут оказывать как конструктивное, так и деструктивное воздействие на личность в зависимости от конкретных условий.

В конце 1960-х гг. Ф. Гринштейн в книге «Личность и полити­ка» пришел к совершенно определенному выводу о том, что элемен­ты психической структуры личности и элементы систем полити­ческих убеждений могут существовать друг от друга автономно. Наличие в обществе большого количества альтернативных каналов, Дающих выход эмоциям и психическим потребностям, а также сла­бая политическая активность большинства граждан указывают на то, что политическое поведение индивида зависит не только от пси­хической структуры личности и системы индивидуальных полити­ческих убеждений, но и от особенностей конкретной ситуации, в которой происходит вовлечение индивида в политику.

Первичными являются психолого-политические состояния ин­дивида, развертывающиеся в определенном жизненном простран­стве. А.И. Юрьевым предложена схема дифференциации жизнен­ного пространства на четыре вида психолого-политических про­странств — физическое, экономическое, информационное и правовое. Именно в них реализуются первичные психические потребности формирующейся личности.

Физическое пространство принято измерять в единицах площа­ди имеющихся на нем ресурсов жизнеобеспечения. Ресурсы обес­печивают потребности в сохранении жизни — безопасности, защи­те от боли, страха, гнева. Экономическое пространство оценивается в единицах затрат труда и потребления, размерах цен, налогов и т.п. В нем выражаются «субъектные» психические состояния, потреб­ности в продолжении рода, удовлетворении жажды и голода. Ин­формационное пространство может быть определено в терминах образования, культуры, цензуры, свободы слова и т.д. Оно реализует потребность индивида в ориентации, самостоятельности, идентифи­кации с определенными ценностями, а также в стремлении к зна­нию и пониманию окружающего мира. И, наконец, правовое про­странство характеризуется соотношением прав и обязанностей «че­ловека как личности», помогая реализации его потребности в сотрудничестве, самоидентификации, вызывая соответствующие пси­хические состояния.

Развертывающиеся в жизненном пространстве различные пси­хические состояния в свою очередь могут быть разделены на эмо­циональные (любопытство — скука; дружелюбие — враждебность); праксические, т.е. возникающие в процессе трудовой деятельности (утомление, монотония, тревожность, стрессы, энергичность); моти-вационные — реакция на характер межличностных отношений в обществе (радость и горе, спокойствие и волнение, страдание, гнев, экстаз, ярость, любовь, ненависть и др.); гуманитарные — реакции на качество политической информации, сопровождающие процесс познания политической картины мира (терпимость, принципиаль­ность, общительность, замкнутость и др.).

При всем однообразии внешних проявлений психолого-полити­ческих состояний (например, сходство вегетативных признаков) в любых общественных системах они всегда принимаются во внимание (часто на интуитивном уровне) и становятся объектом социаль­ного и правового регулирования. Профессиональные политики так­же всегда ощущали потребность в определении и понимании того, какой тип психических состояний преобладает в той среде, в кото­рой они действуют, реализуя конкретные политические программы.

Психологическая потребность человека в структурированном жизненном пространстве реализуется в различных политических культурах, в системах политических убеждений. В современной научной литературе эти системы хорошо проанализированы А. Лей­тоном и особенно Р. Лейном. В работе «Политический человек» (1972) Р. Лейн выделяет восемь элементов внутри систем основ­ных убеждений:

^убеждения индивидуальной идентичности. Усваивая их, индивид идентифицирует себя с конкретными социальными роля­ми, формируя на основе самооценки представления о своих реаль­ных потребностях. По мере усложнения общественной структуры (особенно в обществах переходного типа) постоянно возникают кризисы идентичности, вызванные распадом традиционных отноше­ний, привычек, верований. Без сформировавшегося механизма иден­тификации невозможно ни выявление индивидуальных интересов, ни приобщение индивида к структуре социальных ролей, позволя­ющих ему предъявлять к политической системе определенные тре­бования;

^ представления о других включают в себя восприятие соци­альной иерархии и стратификации, основных социальных групп, к которым принадлежат индивиды, — семья, расовые, этнические, ре­гиональные, культурные, профессиональные, имущественные, конфес­сиональные, идеологические и политические группы;

•/ представления о власти и авторитете выражаются в по­нимании соответствия социальных ролей и моделей политического поведения сложной системе отношений власти, влияния и автори­тета. Эти представления составляют основу интеграции индивидов в политическую систему, их восприятия легитимности государства и его институтов, деятельности политических партий и их лидеров;

^ потребности, мотивы, ценности.. Основные ценности, фор­мирующиеся как результат потребностей и воспринимаемые инди­видом в качестве морально необходимых целей своих устремлений, мотивов своих поступков, имеют сложную структуру. В схемати­ческом виде классификация ценностей как отражения соответству­ющих потребностей может быть представлена следующим обра­зом:

Потребности	Ценности
Познавательные	Самоориентация, знание и просвещение
Последовательность и равновесие	Эмоциональная гармония
Социальные	Приверженность, дружба, любовь
Моральные	Честность, надежность, порядочность
Самооценка	Самоуважение, статус, респектабельность
Личностная интеграция	Характер, свобода от конфликта
Выражение и сдерживание агрессии и других импульсов	Спонтанность и контроль
Автономия и свобода	Автономия и свобода
Самореализация	Рост, развитие, взросление
Способы понимания реальности	Безопасность и надежность; успех как богатство, власть, известность, престиж

Формирование ценностных ориентации индивида потенциально включает в себя способность воспринимать и разделять коллектив­ные цели;

•^ этические ценности способствуют созданию своеобразных моральных кодов, или принципов, которые сдерживают, упорядочи­вают многообразные импульсы, возникающие в различных ситуаци­ях. Вне моральных кодов невозможны ни политическое поведение, ни интеграция индивида в политическую систему. На основе эти­ческих ценностей формируются политические идеалы. На них же основаны многие политические конфликты, возникающие в резуль­тате несовпадения идеалов и действительности, невозможности прак­тической реализации идеалов;

•^ «почему» — способы объяснения событий. В соответствии с системами убеждений выстраиваются и объяснения связи проис­ходящих в мире политики событий. Эти объяснения имеют, как

правило, концептуальный характер, т.е. выражены в форме рацио­нальных или иррациональных идей и доктрин и соответствующей практики. Р. Лейном были предложены следующие способы объяс­нения общественных ситуаций:

а) концепция Божественного провидения, или Божественного
вмешательства;

б) идея судьбы, фатума, рока;

в) магия, проявляющаяся в мистической символике и попытках
манипулирования сознанием с помощью различного рода артефак­
тов;

г) концепция «великих людей» («героев»), ориентированная на
харизматических лидеров, творящих историю;

д) организмическое понимание, т.е. уподобление социального
изменения органическому природному процессу, на который чело­
век не может оказывать влияния;

е) парадигма «естественного закона». В наиболее явном виде
она представлена в марксистском учении. В основе этой парадиг­
мы лежит убеждение в возможности познания законов истории и
последующего воздействия на общественную эволюцию;

ж) научная парадигма, противостоящая идеям Божественного
провидения и «героев». От концепции «естественного закона» она
заимствует представление о закономерности мировых явлений, от
магии — убежденность в возможности манипуляций с помощью
открываемых наукой методов;

•^ «когда и где» — структура политической интерпретации. Ус­танавливает соотнесенность определенных событий с определен­ным пространством, временем, целями, в соответствии с которыми развертываются политические события;

•^ понятия знания и истины. При формировании политиче­ских убеждений представления о знании и истине используются различными способами:

а) знание либо используется для защиты уже имеющихся убеж­
дений, либо отвергается на том основании, что оно представляет
собой опасность для уже сформировавшихся доктрин;

б) знание применяется для определенных практических целей:
объяснения реальности, эксплуатации открывающихся с его помо­
щью возможностей и т.д.;

в) знание воспринимается как абсолютная ценность, истина в
последней инстанции.

Системы политических убеждений, сформировавшиеся в опреде­ленный период и приобретшие силу традиции, могут выполнять раз­личные общественные функции: ^ они являются источником субъективного восприятия индиви­дом собственной идентичности, способствуют артикуляции его тре­бований к политической системе;

•^ формируют систему ориентиров, целей, к которым индивиды стремятся, — статус, власть, благосостояние и т.п. Соотнося с этой системой свои требования, человек получает представление о соб­ственной природе, о других индивидах, сравнивает свои ожидания с реальными возможностями;

•^ на основе систем убеждений формируется соответствующая политическая символика, усвоение которой индивидом способству­ет его включению в определенную политическую группу, объедине­ние, партию. Тем самым у индивида вырабатываются собственные «эпистемологические установки», дающие возможность познавать политические реалии, оценивать качество информации, выносить суждения о легитимности политической системы.

Независимо от иерархического соподчинения систем убеждений на индивидуальные, групповые, общенациональные, они являются средством рационализации политической деятельности, ориентации в политическом пространстве путем разработки индивидуальных, групповых, национальных и интернациональных целей и программ.

С возникновением политики как важнейшего элемента цивили­зации функции и роль политического сознания оценивались далеко не однозначно. С одной стороны, исторический опыт и логика тре­буют признать тот очевидный факт, что политическое сознание формируется как результат сложной эволюции политических ин­ститутов, на которую оказывают влияние предшествующие тради­ции общественного участия, характер социализации, формы образо­вания и множество иных факторов. С другой стороны, уже в древ­ности с появлением первых философских школ возникает явление, которое К. Поппер назвал «историцистской идеологией».

Суть этого явления заключается в претензиях философов и иде­ологов, прибегающих к историческим пророчествам, на открытие всеобщих законов истории и политики, в соответствии с которыми должно развиваться общество. Отсюда возникло убеждение в том, что системы политической философии оказывают решающее воз­действие на политическое сознание, определяя характер политиче­ского поведения и участия.

Такого рода модели политического сознания, относящиеся к раз­ряду элитарных,, преувеличивают и абсолютизируют влияние фи­лософских идей на системы убеждений, нравы и институты. Сто­ронники этих моделей утверждают, что все значительные полити­ческие перевороты нового времени, например американская И французская революции XVIII в. и революция в России 1917 г., являются результатом внедрения в общественное сознание идей конституционализма, либерализма,социализма.

Влияние подобных идей действительно было огромным, особен­но в период, предшествующий политическим переворотам. Вместе с тем есть множество доказательств, подтверждающих, что различ­ные варианты политической философии сами служили средством рационализации уже сложившихся политических традиций, систем убеждений и социальной практики. Например, формирование аме­риканских политических институтов в период, предшествовавший войне за независимость, образованию США и принятию конститу­ции, происходило под влиянием английских традиций и правовых норм, а также общих христианских понятий о земной власти в со­четании с принципами «естественного права». Все эти элементы развивались, сообразовываясь больше с практическим опытом, чем с какой-либо философской системой. Имена и идеи Локка, Монте­скье, Руссо и Юма, хорошо известные авторам проекта конституции США, использовались не как отправные точки для создания чего-то нового, но, скорее, в качестве аргументов, подтверждавших правиль­ность того, к чему американцы пришли эмпирическим путем.

Точно так же революция в России произошла не в результате внесения социалистами различных оттенков политического созна­ния в «пролетарскую массу», как полагал Ленин, а как следствие острейшего кризиса, вызванного мировой войной. В ходе самой ре­волюции отчетливо проявились традиции, восходящие к крестьян­ским восстаниям и бунтам XVII—XVIII вв. Идеи Маркса были только «верхним пластом», с помощью которого оформлялась официальная идеология автократического бюрократического режима, не соответ­ствующая исходным принципам марксистского социализма.

И картины мира, разработанные философами, и уже сложивши­еся политические институты и нормы, вступая во взаимодействие с подсознательными комплексами и когнитивными механизмами че­ловеческой психики, вызывают в воображении политические обра­зы, которые далеко не всегда совпадают с политическими реали­ями. Адекватность индивидуального (и группового) политического сознания действительным отношениям зависит от типа личности, степени «открытости» самого сознания, способности объективно оценивать социальные процессы, создавать различные рациональ­ные проекты и концептуальные модели политики или, наоборот, вос­принимать политику сквозь призму дихотомии «свой — чужой», «друг — враг» и т.д. Вместе с тем политическое поведение индивида не может рас­сматриваться как непосредственный результат психической струк­туры личности, индивидуальной системы политических убеждений Можно выделить в соответствии с методологией, предложенной Р. Лейном, следующие моменты, ограничивающие влияние личност­ных факторов на политическое поведение индивидов:

•/ национальная и местная культура, устанавливая (конечно, спонтанно) господствующие в сообществе нормы поведения, во многом предопределяет характер принятия индивидом решений в ситуации выбора, ограничивая его свободу угрозой санкций и нака­заний;

V информация и выбор. Этот фактор определяет отношение между степенью структурированности политической ситуации и объемом получаемой индивидом информации для последующего выбора. Степень субъективности оценок, опирающихся на специ­фически личностные критерии, возрастает пропорционально степе­ни сокращения информации, проблематичности возможностей ее получения в неструктурированных ситуациях;

/• интересы. Отчетливое понимание индивидом в ситуации вы­бора своих собственных интересов и интересов группы (экономи­ческих, политических, социальных) оказывает сдерживающее вли­яние на субъективные эмоции;

^ перекрестные давления. Принадлежность индивидов к соци­альным и политическим группам с однородными установками су­живает круг альтернатив и ограничивает проявление личностных факторов. Соответственно принадлежность к группам с различа­ющимися политическими позициями дает больший простор субъек­тивности оценок.

Независимо от степени воздействия этих факторов на поведе­ние индивидов и групп, все они являются элементами рационализа­ции политического сознания, направляя его потоки по определен ным (традицией, опытом, устойчивым характером взаимодействия участников политического процесса с властью и т.д.) каналам. Аль тернативой выступает описанная Г. Лебоном ситуация, когда мех! низмы рационализации под влиянием определенного стечения о стоятельств и событий прекращают действовать и индивиды, сот альные группы и целые народы превращаются в толпу, поведен, которой регулируется уже другими законами. Для предотвращен подобных ситуаций человечеством стихийно и целенаправлен, вырабатывались различные превентивные средства, в том числе разнообразные идеологические системы.

Дата добавления: 2015-06-29