В руке Божьей

Когда я впервые пришел ко Христу, мне было четырнадцать. Я исполнился радостью от одной лишь мысли о жизни вечной и был полон светлых ожиданий. Несмотря на то, что я еще не мог дать определение тем странным сексуальным чувствам, которые испытывал, я был твердо убежден, что внутри меня происходит что-то не то. Я отчаянно нуждался в помощи, но, к сожалению, церковь, которую я посещал, ни в коей мере не могла содействовать моему исцелению. Ее служители вряд ли задумывались о том, что Христос может исцелить сексуальную жизнь человека и залечить его глубокие эмоциональные раны.

Тем не менее, Бог явно присутствовал в этой библейской общине. В течение года я был ее прихожанином, и в моей жизни произошло множество позитивных изменений. Впитав в себя библейское мировоззрение и евангельскую мораль, я начал всерьез задумываться о смысле жизни. Благодаря учению, преподававшемуся в церкви «Нагорная проповедь», я стал больше любить и заботиться о других людях – и все это несмотря на ту суровую реальность, с которой я встречался дома.

Помню, как в тот год, просматривая какой-то журнал, я впервые наткнулся на слово «гомосексуалист». Таким образом, я нашел определение тем постыдным чувствам, которые так непроизвольно обрушились на меня. Теперь, слушая проповеди своего замечательного пастора, я понимал – христианство и гомосексуализм несовместимы. Из-за того что «гомосексуалист» внутри меня рос значительно быстрее, чем «христианин», я решил бросить церковь. Все, что мне оставалось, это верить в Иисуса и жить в соответствии с теми христианскими принципами, которым меня научили в церкви.

В течение последующих трех лет я отчаянно метался между гомосексуализмом и христианством. Где-то внутри себя я боялся, что если первое окажет на мою жизнь более сильное влияние, чем вера в Иисуса, тогда христианство станет для меня не более чем религией тщетных ожиданий, пустых обещаний и несбывшихся надежд. Тем не менее в то время мое желание жить в соответствии с христианскими стандартами пошло на убыль.

Когда мне исполнилось восемнадцать, я услышал замечательное свидетельство бывшего сатанинского служителя, обратившегося к христианству. Моя вера воскресла. Я думал: «Если Иисус сумел освободить такого человека, Он, безусловно, сможет освободить и меня». Тем не менее я не верил, что найду помощь в церкви, и потому не вернулся в свою общину. В течение шести месяцев я просто тихонько молился о том, чтобы Господь направил меня туда, где я смогу найти исцеление от гомосексуализма. Я даже звонил в Американскую ассоциацию психологов, однако из-за отсутствия денег, боясь попросить их у родителей, я так и не попал ни на одну консультацию. В результате моя едва возродившаяся вера снова потерпела фиаско. (Я заметил, что когда новорожденные христиане не могут найти церковь, в которой они смогли бы возрастать духовно, они замыкаются в себе, и все их попытки жить полноценной христианской жизнью заканчиваются неудачей.) Не видя перед собой никакого выбора, я начал воспринимать свои гомосексуальные наклонности как нечто неотделимое от самого себя, как часть своего естества.

Как раз перед тем, как осенью семьдесят седьмого года мне должно было исполниться девятнадцать лет, я поступил в Висконсинский университет города Милвоки на факультет театрального искусства. Там я встретил множество интеллигентных, творческих людей, молодых мужчин и женщин, которые были гомосексуалистами. Все они, следуя избранному в своей жизни курсу, упорно добивались осуществления поставленных перед собой целей. Так или иначе, каждый из них уже определился в выборе своей сексуальной ориентации. На первом же курсе Висконсинского университета я попал к профессору, который открыто заявлял о том, что является гомосексуалистом. Будучи моим преподавателем, он помогал мне развивать в себе актерский талант и певческие способности. Однако чем больше я общался с подобными людьми, тем больше чувствовал некое родство с ними – ведь они испытывали те же сексуальные влечения, что и я, за исключением того, что в отличие от меня они не делали из этого секрета.

В возрасте двадцати одного года я успешно прошел прослушивание на предмет участия в одном из театральных проектов и переехал в Нью-Йорк. Вот тут-то я и «оторвался» по-настоящему. Впервые в своей жизни я перестал скрывать свою сексуальную ориентацию, осознано и открыто признав себя геем. Никогда раньше я не испытывал такого опьянения свободой. Истина способна сорвать с нас маски и избавить нас от бремени лжи даже тогда, когда дело касается нашего греховного естества. Я недолго таил в себе гомосексуальные наклонности. Я целиком и полностью отождествил себя с геем. Я признал себя геем, культивируя в себе гордость от осознания того факта, что являюсь таковым.

Прибыв в Нью-Йорк осенью восьмидесятого, я с удивлением обнаружил, что тот же профессор, который помогал мне в развитии моих талантов во время моей бытности в Висконсинском университете, также оказался в этом городе. Вместе с его партнером его наняли курировать тот же театральный проект, в котором принимал участие и я. Наша дружба крепла, и, фактически, очень скоро они оба стали моими наставниками. Эти люди искренне симпатизировали мне и заботились обо мне. Они от всей души советовали мне не просиживать свою жизнь в гей-клубах, но стать кем-то и добиться чего-то в этой жизни. Как ни странно, именно от этих людей я получил заботу и поддержку, в которой так нуждался и которую в свое время не дал мне отец. В душе каждого из них было много добра и любви.

Рождество того года я встретил в Нью-Йорке в компании друзей, преимущественно геев. В Рождественскую ночь мы решили пойти в церковь. Зная, что большинство церквей не будут рады видеть у себя группу геев и лесбиянок, я набрал номер информационной службы для геев, чтобы узнать адрес церкви, готовой нас принять. Они направили меня на спонсируемое одной крупной деноминацией служение литургии для геев. Эта церковь находилась где-то в районе Юнион Сквер.

Мы с друзьями пришли на служение, которое начиналось в полночь. Звучала сладкая музыка, прихожане в основном состояли из стоящих парочками и заботливо обнимающих друг друга геев. Когда подошло время проповеди, служитель, вместо того чтобы говорить об Иисусе, начал рассказывать о том, каково быть геем. Едва коснувшись места Писания, связанного с рождением Христа, он, цитируя другие стихи из Библии, стал разворачивать главную тему своей проповеди – «Каково быть геем». Его слова не содержали в себе и тени той объективной истины, которую я, будучи подростком, слышал в своей межденоминационной церкви. Услышав однажды слова истины, я не мог не разглядеть подделки в проповеди этого служителя. В конце служения я был глубоко убежден, что даже гомосексуализм не в состоянии превозмочь христианскую веру.

После года пребывания в Нью-Йорке глубоко чтимые мной профессора-наставники заявили о том, что перебираются в Бостон. Один из них, имеющий большую известность, получил место преподавателя в Бостонском университете. Когда я узнал об этом, я спросил у него, не может ли он научить меня своему методу постановки голоса, чтобы и я мог преподавать в будущем. Получив согласие, я тут же бросил свои театральные занятия и переехал в Бостон. Благодаря отменной репутации моих профессоров, я также был зачислен в штат преподавателей университета, когда они, годом спустя, решили уехать из Бостона.

Оказавшись в Бостоне, я стал вести еще более ярко выраженный образ жизни гея. Полностью проигнорировав советы своих профессоров, я постоянно тусовался в гей-клубах и вел сексуально активную жизнь. Кроме того, я стал много пить и принимать наркотики (несколькими годами ранее я даже и представить себе не мог, что докачусь до такой жизни). Светлым пятном в тот период моей жизни стала дружба с одной женщиной, которая была лесбиянкой. Когда я попал в Бостонскую городскую больницу, Шона каждый день проведывала меня, нежно утешая мою израненную душу. Благодаря ей я познакомился со многими другими политически активными лесбиянками, жившими в расположенном неподалеку Кембридже. Одна из них, лидер Массачусетской партии геев и лесбиянок, в шутку даже объявила день моего рождения государственным праздником.

Однажды осенним вечером, после ужина на Гарвард Сквер, нам с Шоной захотелось прогуляться по засаженным великолепными деревьями улицам Кембриджа. Завидев вдалеке выложенную из красного кирпича колокольню местной церкви, мы решили подойти поближе. Из-за дверей доносились звуки песни о крови Иисуса, исполняемой настоящим хором негров. Загипнотизированные музыкой, мы встали под дверью и начали слушать. Чем больше мы слушали, тем ближе подступали к дверям церкви. Подобно нежному ветерку, подхватывающему упавшие с дерева листья, музыка внесла нас в здание, усадив на последнюю скамью церкви.

Пение утихло, и молодой проповедник-негр начал служение о силе Божьей. Проповедуя, он все время ходил между рядами, и даже пару раз вскарабкивался на скамьи, в то время как прихожане не переставали выкрикивать свои «аминь» и «это точно». Я же постоянно боялся, что служитель может подойти к нам, ведь мы были единственными белыми во всей церкви (я тут же вообразил нас белыми кисточками на великолепной черной мантии). К моему счастью, проповедник к нам так и не приблизился.

После проповеди все собрание стало петь величественные песни хвалы. Маленькая церковь наполнилась присутствием Господа. Мы с Шоной стояли, не в силах произнести ни слова. Я готов был расплакаться, ведь с тех пор как я последний раз переживал Божье присутствие, прошло уже столько лет.

Все еще убегая от Иисуса, я задыхающимся от волнения голосом шепнул Шоне: «Давай смоемся отсюда, пока собрание не кончилось». Оказавшись на улице, мы, преследуемые доносящимися из церкви звуками, направились назад, на Гарвард Сквер. Когда мы отошли достаточно далеко, и уже не слышали звуков хвалы, Шона прервала молчание. «Марио, я всего лишь еврейская девушка, да, я лесбиянка, но я пережила прикосновение Иисуса в этой церкви». Ее глаза наполнились слезами.

Тихим голосом я сказал: «Я тоже».

Мы дошли до Гарвард Сквер и присоединились к своей компании. Затем я сел на поезд и поехал к себе домой, а Шона отправилась к себе. Мы никогда больше не вспоминали о происшедшем с нами в тот вечер.
К октябрю восемьдесят второго я начал переживать на себе тяжелые последствия образа жизни гея. Прошло четыре года с тех пор, как я открыто признал себя гомосексуалистом. Давно прошла стадия очарования новой жизнью, померкли чувства, которые я испытывал, впервые вырвавшись на свободу в Нью-Йорке. Я начал замечать обратную, уродливую сторону образа жизни гомосексуалиста – интерес исключительно к молодым людям; заболевания, передающиеся половым путем, от которых я то и дело лечился; чувство внутреннего опустошения, преследовавшее меня с уходом каждого нового партнера; опасность заражения СПИДом. Темные тучи реальности нависли над парнем, отважившемся стать гомосексуалистом, бросив тень сомнения на обещанные ранее свободу и счастье.

В то время воспоминания о моем христианском прошлом наполняли мое сердце болью и горечью. Я чувствовал себя подобно реке, в русле которой столкнулись два противоположных по направлению потока. Один поток символизировал мое отождествление с гомосексуалистом, и был выставлен на всеобщее обозрение, другой же был скрыт глубоко в моем сердце и представлял меня как христианина. Мои страдания усиливались, я переживал все более и более ярко выраженную депрессию но не видя перед собой никакого выхода и пытаясь всеми силами соблюдать политкорректность, я продолжал строить из себя этакого довольного всем и вся, преуспевающего гея. Я уже начал было верить в то, что надежда, однажды обретенная мною благодаря христианской вере, была ничем иным как «стадным чувством». Единственное, что не давало засохнуть и без того скрытому глубоко во мне источнику христианства, была вера в то, что Иисус все же является Богом. Я не мог заглушить в себе голос совести, обвиняющей меня в том, что я отступил от христианской жизни. Кроме того, я время от времени молился Иисусу, не утруждая себя, однако, выслушать Его ответ.

Однажды ночью, возвращаясь из гей-клуба, я поднимался по лестнице своего дома, разговаривая с Иисусом вслух. Я был слегка обеспокоен тем, что Бог продолжает следовать за мной даже тогда, когда я однозначно избрал неугодный Ему образ жизни. Будучи слегка пьян, я кричал: «Оставь меня в покое, я больше не хочу жить с этим чувством вины! Оно преследует меня с детства»! И вдруг в моем разуме я отчетливо услышал слова из Послания к Евреям: «Не оставлю тебя и не покину тебя» (Евр13:5).

Поднявшись на третий этаж, я решил, что если Бог не оставит меня в покое, я сам попытаюсь избавиться от Него. Я уже и раньше подумывал об этом. Стоя напротив открытой входной двери, я сказал: «Все, хватит! Я оставляю Тебя на лестничной клетке вместе с преследующим меня чувством вины. Я войду в свою прихожую свободным человеком, свободным навсегда».

Я вошел в двери прихожей и уже подходил к дверям своей квартиры, когда вдруг мои глаза открылись, и я увидел, как сотни демонов буквально навалились на меня. Хотя я еще никогда не испытывал ничего подобного, я все же точно знал, что это были они. Ужаснувшись, я тут же выскочил назад, на лестничную клетку, захлопнул за собой дверь и сказал: «Я не это имел в виду, Господь. Я не хочу оставлять Тебя. Страдать с Тобой лучше, чем страдать без Тебя».

Осторожно открыв дверь, я вновь бросил быстрый взгляд на прихожую. Ничего. Опасливо подкрался к двери своей квартиры. Оказавшись внутри, я быстро лег в постель, стараясь забыть все, что со мной только что произошло.

Я получил хороший урок: Бог не навязывает нам Свою волю и не держит нас в качестве заложников. Вместо этого Он держит каждого верующего в Своей крепкой руке, и, хотя Он никогда не оставит нас, мы можем по своей воле выскользнуть из Его ладони. Более того, Иисус учит нас через Писание, что Он и Отец хранят верующих посредством их веры. Никакая внешняя сила не способна похитить нас из руки Иисуса.

И Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек, и никто не похитит их из руки Моей;
Отец Мой, Который дал Мне их, больше всех, и никто не может похитить их из руки Отца Моего (Ин. 10:28,29).

Дата добавления: 2015-06-30