Уаътура. Идеология 11 субъективная интерпретация

Напомнив читателю о серьезных причинах того, почему куль­туру необходимо рассматривать как следствие объективных ситуа- I ционных давлений и ограничений, мы теперь перенесем акцент на второго «кита» социально-психологической триады. Настало' время рассмотреть предположение, что культурные ценности и' верования могут определять то, как люди интерпретируют свойз опыт и обстоятельства, в которых находятся. (За последнее время' прекрасные обсуждения этого положения можно было найти у,

Социальная психология культуры 289

Д'Андреде (D'Andrade, 1981), Шведера (Shweder, 1991), Шведера и ЛеВайна (Shweder & LeVine, 1984), Стиглера, Шведера и Хёрд-та (Stigler, Shweder & Herdt, 1990).) Мы не имеем в виду, конеч­но, что культурные ценности и верования возникают независимо от объективных ситуационных сил. Единственное, что мы хотим сказать, так это то, что ценности, верования и способы интерпре­тации событий, делающиеся характерными для той или иной куль­туры или субкультуры, каково бы ни было их происхождение, живут собственной жизнью, независимо от ситуаций, их породивших, и могут существовать еще долгое время после того, как эти ситуа­ции перестают быть актуальными. И действительно, как мы уви­дим далее, в определенные моменты истории именно групповые убеждения и идеология, а не непосредственные особенности объек­тивной обстановки могут содержать в себе ключ к дальнейшему развитию социальной группы.

Tipffmecmamntkffe Видение и.ирй и развитие lionumuiWJua

Крупнейшей фигурой, связанной с представлением о том, что разделяемые людьми культурные убеждения становятся иногда главнейшими движущими силами истории, был великий социо­лог конца XIX—начала XX вв. Макс Вебер, который открыто про­тивопоставил свою теорию развития капитализма материализму Карла Маркса. По утверждению Маркса, меркантилизм позднего средневековья привел к возникновению избытка капитала, сво­бодного для инвестиций, и этот избыток создавал возможности для развития новых средств производства, что в свою очередь с неизбежностью дало толчок развитию капитализма.

Вебер, выступая в противоположность объективному эконо­мисту Марксу с позиций субъективного социального психолога, с этим не согласился. Для того чтобы стать причиной возникновения новой экономической формации, утверждал он, имевшиеся объек­тивные обстоятельства должны были быть интерпретированы в духе определенного мировоззрения, а именно — «протестантской эти­ки», придававшей беспрецедентно большое значение мирским достижениям.

Вебер приступает к изложению своих аргументов, обращая внимание на успех предпринимателей-протестантов в конкурен­ции с предпринимателями-католиками и на очевидную бережли­вость и дисциплинированность молодых работниц-протестанток. Он замечает также, что капитализм развился в странах Северной, а не

19-658

290 Глава 7

Южной Европы, хотя последние были в какой-то момент богаче Цитируя наблюдение Монтескье о том, что англичане «ушли дальцц всех народов мира в трех важных отношениях: благочестии, ком мерции и свободе» (Weber, 1905/1984, с. 45), Вебер задается воод росом: «не могло ли быть так, что превосходство англичан в коммерции и их приспособление к свободным политическим инсти-Д тутам были каким-либо образом связаны с тем благочестием' которое приписывает им Монтескье?»

Ответ Вебера состоял в том, что именно та форма, которую приняло благочестие в XV в. и сохранило ее вплоть до XIX в. сильно благоприятствовала прилежанию работников, активности предпринимателей и концентрации богатства, характерных дли преуспевающего капитализма. Он утверждал, что благочестие под питывалось желанием продемонстрировать свою принадлежност к кругу «избранных», т.е. тех, кого Бог избрал и кому «предопре! делил» быть в числе обретших спасение, а не тех, кому Он пре допределил быть проклятыми. И хотя никто и никогда не мог быт уверен, что находится в числе избранных, свидетельства божеч ственной милости могли усматриваться в достойной жизни челе века, т.е. в отказе от комфорта, роскоши, плотских удовольств» ' а также в исполненном веры, энергичном и успешном следован мирскому «призванию».

Избранный христианин пребывает в миру лишь для того, чтобы умно жить славу Господню, выполняя Его волю в меру своих способностей. ОД< нако Бог требует от христианина социальных достижений, поскольку:

лает, чтобы жизнь общества была устроена в соответствии с Его пред чертанием... Все это делает служащий безличной общественной полезно труд умножающим славу Господа, а следовательно, угодным ему (Web 1905/1984, с. 10809).

Одного лишь труда во славу Господню было, однако, недоста точно. Стремление к общему благу должно было быть энергичны1 и чистосердечным, с тем чтобы уничтожить все сомнения относи тельно собственной избранности.

С одной стороны, полагалось абсолютным долгом считать себя избра ным и сокрушать все сомнения как дьявольские искушения, посколь недостаток уверенности в себе является результатом недостаточной верь а отсюда и несовершенной милости Господней... С другой стороны, в каче стве наиболее подходящего средства, для того чтобы достичь необходимо;

уверенности, рекомендовалась интенсивная мирская деятельность. Она;

только она развеивает сомнения верующего и дает уверенность в милое Божьей (Weber, 1905/1984, с. 11112).

Социальная психология культуры 291

Однако одной неустанной деятельности было бы, наверное, недостаточно, чтобы внедрить новые средства производства, со­ставляющие основу капитализма. Новая система включала разде­ление труда и создание массовых рынков путем повышения про­изводительности труда и снижения вследствие этого цен. Кроме того, крайнюю важность имел не слишком доброжелательный прием, который был оказан кальвинистским «нон-конформистам» большей частью тогдашнего общества. Лишенные доступа в тради­ционные англиканские школы, протестанты-кальвинисты, при­надлежащие к среднему классу, учреждают свои образовательные институты, в которых, что неудивительно, акцент делается на прак­тические естественно-научные и технические дисциплины. Благо­даря этому были сделаны новые изобретения и разработаны про­изводственные технологии, начавшие затем распространяться не­виданными ранее темпами.

Однако подобные нововведения натолкнулись на оппозицию со стороны рабочих, относившихся к ним с подозрительностью и сопротивлявшихся введению нового для них порядка, которому они должны были подчиняться, а также со стороны враждебно настроенных конкурентов, владевших традиционными производ­ствами, боявшихся потерять свое дело. Согласно Веберу, подоб­ным инноваторам было очень трудно добиваться успеха, поэтому и в данном случае все решала идеология.

...лишь благодаря очень четким и высокоразвитым этическим каче­ствам стало для предпринимателя возможным завоевать абсолютно необ­ходимое ему доверие клиентов и рабочих. Ничто иное не могло дать ему сил для преодоления неисчислимых препятствий... (Weber, 1905/1984, с. 69).

Новая, рациональная, экономическая формация требовала столь же рациональной формации политической — с этим согласны даже марксисты. Для того чтобы стать эффективным, капитализм дол­жен был освободиться от произвольного налогообложения и вся­ческих капризов со стороны правительства. Вдобавок благосостояние нового среднего класса придавало его членам сил требовать разделе­ния власти. Таким образом, законы и система правления стали во все большей степени уважать порядок и свободу, необходимые но­вому классу для максимальной реализации своих возможностей.

Итак, согласно Веберу, все три добродетели англичан (равно как и других жителей Северной Европы) действительно были тес­но связаны друг с другом вполне удовлетворительным образом. Благочестие находит объяснение в новой теологии, коммерческое

292 Глава 7

превосходство — в энергичности и моральных устоях, продю ванных благочестием, а свободные политические институты • реформах системы правления, продиктованных соображения» экономической рациональности. Тем самым анализ Маркса 6i поставлен с ног на голову. Новый материальный этап истории чв ловечества был вызван к жизни не неумолимым изменением объек тивной ситуации, определяющей возможности для экономиче" кого развития, а субъективными воззрениями на причины и еле ствия мирского преуспевания.

Дискуссия по поводу культурных ценностей и их экономически! значимости была продолжена Дэвидом Мак-Клелландом, Джон® Аткинсоном и их коллегами (McClelland, Atkinson et al., 1953) одной из самых захватывающих и оригинальных работ 50-х годо] Прежде всего они показали, что в 50-е годы нашего века, cnyci несколько сот лет после Реформации, между протестантскими;

католическими странами как Старого, так и Нового Света наблк дались четкие различия в уровне производства продукции на дуи населения. Далее они попытались показать, что дети подвержен опосредованному влиянию идеологии через родительские ценном ти, методы воспитания и культурный фольклор. Наиболее эффек ная демонстрация такого влияния состояла в том, что период экономического развития для данной культуры (в том числе и щ христианской) могут быть предсказаны на основе данных о рос* насыщенности детской литературы предыдущего поколения тем тикой достижения. Им удалось также показать значимые коррел ции (хотя в целом довольно низкие) между воображаемыми дс тижениями, находящими выражение в написанных людьми тек стах и в их ответах на проективные тесты, с одной стороны,, методами, которыми их воспитывали, а также их реальными дс' тижениями в различных областях — с другой.

Тем не менее в результатах упоминаемых исследований ик лось одно слабое звено. Исследователи оказались не в состоян установить, что воображение американских протестантов болы] ориентировано на достижения, чем воображение американок! католиков (Veroff, Feld & Gurin, 1962). Роджер Браун в своем кла сическом учебнике социальной психологии, написанном в 1965:

посчитал это достаточно серьезным недостатком, способным пос1 вить под сомнение всю эту затею в целом. Действительно ли отс ствие данного различия между протестантами и католиками став под сомнение тезис Вебера? К этому вопросу мы вернемся поэ"" и рассмотрим его в свете некоторых дополнительных фактов.

Социальная психология культуры 293

Образование социальных объединений (ассоцианиз) и skoHOJuneckoe разбитие

Дискуссия между марксистами и веберианцами о возникнове­нии капитализма весьма горячо продолжается и по сей день — почти через сто лет после брошенного Вебером вызова. Может возникнуть подозрение, что этот спор не может быть разрешен эмпирически, но в своей недавней работе Патнэм и его коллеги (Putnam, 1987;

Putnam, Leonardi, Nanetti & Pavoncello, 1983) показали, что можно по крайней мере продемонстрировать, что существующие культурные различия предсказывают последующее экономическое развитие.

Патнэм начинает с цитирования Токвиля, отмечавшего важ­ность добровольных ассоциаций в деле создания необходимой для хорошего правления психологической инфраструктуры, а также с цитирования Эсмана и Апхоффа (Esman & Uphoff, 1984), гово­ривших о большой значимости общественных объединений для создания предпосылок богатства. Затем он переходит к утвержде­нию, что коль скоро подобные ассоциации вносят независимый вклад в развитие благосостояния, то их существование в опреде­ленный момент времени может предсказывать рост богатства в не­кий последующий момент, даже если объективные экономичес­кие условия при этом не изменятся.

Для проверки этого тезиса Патнэм собрал данные о степени развития общественных объединений в 15 административных об­ластях Италии за период с 1860 по 1920 г. Показатели были самы­ми разными, включая членство в обществах взаимопомощи, под­держку опирающихся на массы политических партий, число пред­выборных собраний и долю образовавшихся до 1860 г. культурных и оздоровительных объединений, сохранившихся к наблюдаемому моменту. Состояние экономического развития измерялось в пер­вую очередь по соотношению уровней занятости в аграрном и про­мышленном секторах экономики. Более высокий уровень занятос­ти в промышленности считался свидетельством более высокого экономического развития. В итоге оказалось, что современное эко­номическое развитие лучше предсказывалось на основании инфор­мации о развитии социальных объединений, существовавших сто­летие назад, чем на основании данных о существовавшем в то же время уровне индустриализации.

Данные о традициях создания общественных объединений в XIX в. яв­ляются столь мощным инструментом предсказания уровня индустриализа­ции в XX в., что если исключить влияние этого фактора, то корреляция

294 Глава 7

между занятостью в промышленности по состоянию на 1911 и 1977 гг. i дет попросту отсутствовать... Например, в 1900 г. из двух областей Ит лии, одна из которых имела традицию участия людей в социальных объ динениях, но при этом она была относительно отсталой, а вторая облас была более развитой по сравнению с первой (т.е. более здоровой, богат интеллектуальной и индустриальной), но не имела культуры участия на ления в подобных объединениях, именно первая область развивалась ] протяжении нашего столетия гораздо быстрее в социально-экономиче ком отношении... Короче говоря, существующая в настоящий момент ко реляция между культурой и структурой отражает влияние культуры на < туру, а не наоборот (Putnam, 1987, с. 189, курсив оригинала).

Аналогичную демонстрацию роли опыта участия в социальш объединениях дает работа Усима и его коллег (Useem, Setti Kanchanabucha, 1988), рассмотревших показатели успешности npoj граммы по развитию общественных объединений в различных тай ских деревнях. Они обнаружили, что успех различного рода про грамм по социальной самоорганизации, которые они пыталиС осуществить в разных деревнях, в высокой степени зависел от до жителей, уже состоявших членами хотя бы одной из деревенс» группировок и участвовавших ранее в мероприятиях по решеь проблем деревни.

Эти научные результаты существенным образом укрепл;

позиции культурного детерминизма в противовес детерминизм экономическому, поскольку представляется малоправдоподобны! что различиями в культуре общественных объединений как в ел:

чае с областями Италии, так и в случае с тайскими деревням управляют структурные силы сугубо экономического порядка. В те мере, в какой данные факты окажутся правилом, а не исключен!) ем, они могут способствовать пересмотру положений характерно го в настоящее время для социальных наук экономического дете минизма. По меньшей мере они позволяют утверждать, что кул турные факторы имеют значение для формирования структурн1 экономических явлений, к чему мы еще вернемся в контексте да нейшего рассмотрения социальных изменений.

КлдлеЪпивиз В сравнении с индивидуализируй.

Обсуждение нами вопросов идеологии, мотивации дост ний и традиций общественных объединений побуждает нас ра смотреть еще один очень важный показатель, на основании кс рого мировые культуры и этнические субкультуры мира, по-ви мому, разнятся между собой, — показатель коллективизма я сравнении с индивидуализмом. Этот показатель был предмете

Социальная психология культуры 295

интенсивного исследования Харри Трайэндиса и его коллег (Triandis, 1987; Triandis, Bontempo, Villareal, Asai & Lucca, 1988;

а также: Boykin, 1986; Deutsch, 1982; Hofstede, 1980; Hui, 1984;

J.M. Jones, 1983; Markus & Kitayama, 1991; Spence, 1985). Он явля­ется ключевым для понимания аттитюдов и поведенческих прояв­лений самого широкого спектра. Коллективистские общества, к которым следует отнести большинство традиционных доиндуст-риальных обществ, а также преимущественно католические стра­ны Южной Европы и Латинской Америки, равно как и большин­ство азиатских и африканских культур, характеризуются повышен­ным вниманием к семейным и общинным отношениям и ценностям. Люди из первичной социальной группы, к которой принадлежит тот или иной человек, т.е. его родственники, соседи, а в случае современных индустриальных обществ — еще и производствен­ный коллектив, являются первейшим источником социальных тре­бований и поощрений, а также главнейшими арбитрами в отно­шении того, что желательно, что допустимо, а что немыслимо. Таким образом, в коллективистских обществах именно внутригруп-повые нормы и внутригрупповые ролевые отношения являются и мотивирующей силой, побуждающей индивида к действию, и свое­образным компасом, определяющим направление его действий.

Индивидуалистические культуры, которые отнюдь не случай­но преобладают в странах Западной Европы, породивших протес­тантскую Реформацию, и в Северной Америке, демонстрируют противоположные ориентации. Для них характерен акцент на лич­ных целях, интересах и предпочтениях. Социальные взаимоотно­шения диктуются общностью индивидуальных интересов и притя­заний и поэтому подлежат изменению по мере изменения с тече­нием времени соответствующих интересов и притязаний. В подобных обществах выбор индивидом стиля одежды, друзей, занятий или супруга относительно свободен от диктата со стороны семьи, со­седей или еще кого-либо, с кем его могут связывать традицион­ные ролевые отношения.

Как подтверждает долгая история цитируемых в главе 2 ис­следований социального влияния в Америке, речь, конечно же, не идет о том, что люди в таких обществах не испытывают влия­ния со стороны окружающих. Скорее это означает, что степень социального влияния в индивидуалистических обществах не пред­ставляет собой всецело продукт возникающих на ранних этапах жизни индивида и основанных на традициях внутригрупповых уз. Так, представители относительно коллективистских по характеру

296 Глава 7

культур могут при определенных обстоятельствах проявляв меньшую конформность, чем люди, принадлежащие к более ин-<;

дивидуализированным культурам. Например, данные одного, исследования(Ргавег, 1970) говорят о том, что японцы могут быть, в меньшей степени, чем американцы, склонны проявлять кон-формность в исследованиях, построенных по схеме, подобной па-;

радигме Эша. Предположительно это происходит потому, что в данной парадигме испытуемых не ставят в условия социального давления, исходящего со стороны значимой для них социальной группы, концентрирующейся на традиционной, важной для груп­пы теме. По этой же причине испытуемые-японцы проявили мень­шую склонность придавать значение пожеланиям незнакомых людей или иностранцев, чем испытуемые-американцы из штата Илли->1 нойс (Triandis et al., 1988). Однако те же самые испытуемые-япон­цы проявили большую реактивность на пожелания своих коллег по работе.

В традиционных коллективистских обществах индивид склоней идентифицировать себя с единственной и тотально значимой груп» пой — одной и той же на протяжении всей его жизни. Члены груп" пы связаны друг с другом посредством сложнейшей паутины вза-i имных обязательств и ожиданий, во многом не подлежащих об' суждению, а достижения и проступки каждого члена подобно группы представляют собой важный источник гордости или стыд для группы в целом. Напротив, в более индивидуалистических of ществах люди находят сравнительно простым и желательным пс стоянно присоединяться к новым социальным группам, заводи новые знакомства. При этом разрывание предыдущих социальм связей также воспринимается ими как нечто достаточно легкое приемлемое. В индивидуалистических обществах социальные связ сопряжены с менее значительными привилегиями и обязател! ствами, а благополучие индивида (психическое, равно как и мат риальное) в меньшей степени зависит от судьбы или одобрен! со стороны родственников или местного сообщества.

Отчасти индивидуалистская ориентация представляет собс наследие протестантской этики и капитализма. Принадлежноск индивида к традиционной общине или гильдии со временем был заменена отношениями, основанными на рациональном удобств и объединениями, образуемыми исходя из представляющихся boss можностей и личного интереса. Подобная ориентация находит 01 ражение также в приемах и методах воспитания детей. Принадлв

Социальная психология культуры 297

жащие к индивидуалистическим культурам родители более склон­ны требовать и поощрять в своих детях независимость и стремле­ние к личным достижениям и менее склонны подчеркивать необ­ходимость сотрудничества и одобрения со стороны окружающих (Barry, Child & Bacon, 1959; Hess, 1970; Laosa, 1981; Rosen, 1959).

Индивидуалистическая ориентация связана не только с эконо­мическими ценностями и. потребностями в достижении, благо­приятствующими современному капитализму, но и со свойствен­ным ему эгалитаризмом. Коллективистские общества спокойно воспринимают неравенство, основанное на наследственных пре­рогативах или социальном положении. В высшей степени традици-оналистская кастовая система, все еще сохраняющаяся в совре­менной Индии (а также подкрепляющая ее вера в перевоплоще­ние души, в соответствии с которой относительные преимущества или лишения воспринимаются как следствия деяний, совершен­ных в предыдущих жизнях), представляет собой крайнее проявле­ние этой свойственной коллективизму особенности. Менее экст­ремальный пример являет нам почтение, с которым относятся к врачам, учителям или аристократам в небольших деревнях Южной Италии. По имеющимся у нас данным, традиционные нормы ос­таются там в силе, и стоящие в очереди в мясную лавку отцы семейств всегда готовы посторониться при появлении человека, имеющего более высокий социальный статус, и даже настаивать, чтобы «господина» обслужили первым. Сравните эти обычаи с нор­мами, существующими в крайне индивидуалистической и эгали­тарной субкультуре студенческого городка, где только что нанятая на работу секретарша или младший научный сотрудник пользуют­ся теми же правами в отношении удобных мест для парковки, что и заслуженный профессор (и, конечно же, они должны будут уп­латить столь же солидный штраф за парковку в неположенном месте из своей гораздо более низкой зарплаты).

Как правило, индивидуалистические культуры в среднем бо­лее богаты и более производительны, чем коллективистские, хотя то, что с недавнего времени в роли ведущей промышленной дер­жавы выступает Япония, делает эту зависимость не такой убеди­тельной, как раньше. [Маркус и Китаяма (Markus, Kitayama, 1991) утверждают, что мотивация достижения, лежащая в основе эко­номических успехов Японии, может быть связана не с индивиду­алистическими ценностями, как на Западе, а с коллективистски­ми устоями, такими, как семья, честь и лояльность по отношению к коллективу.]

298 Глава 7

Другое дело, являются ли индивидуалистические общества более здоровыми или мудрыми (Bellah et al., 1985)? Некоторые ин- тересные данные об издержках индивидуализма недавно поступи­ли из области психологии здоровья. В соответствии с материалами специально организованных опросов и текущей статистики убийств,! самоубийств и смертности от заболеваний, связанных со стрес- сом, анонимность и одиночество, характерные для индивидуали-;

стических обществ, вынуждают живущих в них людей платить за это очень высокую цену (Triandis et al., 1988). В одной из двух особен- I но убедительных подборок статистических показателей речь идет об уровне инфарктов. Во-первых, уровень инфарктов среди белых аме- риканцев, проживающих в Соединенных Штатах Америки, почти j в пять раз выше уровня аналогичного заболевания среди японцев,^! живущих в Японии. Во-вторых, живущие в Америке культурно адап- i тированные японцы (т.е. говорящие дома по-английски, относя-] щиеся к своим детям скорее на американский, чем на японский? манер) в большей степени подвержены сердечным приступам, ко­торые случаются у них примерно в пять раз чаще, чем у их сохранив-, ших культурную самобытность соотечественников, также прожива ющих в Америке — даже после исключения влияния переменных, 1 связанных с образом жизни, — таких, как диета, курение и физи-Ц ческие упражнения (Marmet & Syme, 1976). Все эти факты означай ют, что характерная для коллективистских обществ социальная под- \ держка выступает в роли буфера, смягчающего стресс.

Говоря в целом, коллективисты платят свою цену в виде эко­номических и социальных ограничений, пожиная взамен плоды в' виде социальной поддержки. Индивидуалисты обладают большими правами в отношении своих визави и большим выбором в отноше­нии того, с кем из них иметь дело, но в случае, если у членов' индивидуалистической культуры возникают проблемы, то они не, могут с легкостью обратиться за помощью к окружающим. Функции, выполняемые в коллективистских обществах родственника­ми, знакомыми и коллегами, в индивидуалистических обществах" берут на себя психотерапевты. Юристы играют в индивидуалисти­ческих обществах роль посредников в конфликтах, которые обыч­но носят затяжной и открытый характер, а решение их затягивает-* ся. В коллективистских обществах те же функции осуществляются i приватно более старшими по возрасту членами или семейными кланами, или начальниками на работе, зачастую более оператив но и менее болезненно.

Социальная психология культуры 299

Авторы этой книги, будучи безнадежно индивидуалистичес­кими американцами, тем не менее получают удовольствие, обна­руживая глубокие различия в культурном багаже друг друга. Росс вырос в нерелигиозной еврейской рабочей семье, в то время как Нисбетт — в протестантской семье, принадлежавшей к среднему классу. Многие различия между евреями и неевреями в отноше­нии роли и влияния семьи настолько общеизвестны благодаря современным телевизионным программам, литературе и комик­сам, что давно сделались культурными клише. Однако они все еще способны нас удивлять.

Однажды Росс вскользь обратил внимание Нисбетта на то, что вырос в семье, где от него постоянно ожидали проявления озабо­ченности мнением о нем многочисленных двоюродных дедов, на каждого из которых семья могла в случае нужды рассчитывать и к каждому из которых он регулярно заходил в гости. Нисбетт пока­чал головой и поведал, что он вырос, так и не зная, кем были большинство из его двоюродных дедов, и ничего от них не ждал;

им самим вряд ли захотелось бы знать о каких-либо его достиже­ниях или неприятностях, даже если бы они и узнали вдруг о них, то не проявили бы никакого участия, и даже если бы они его и проявили, ему было бы наплевать.

Возможно, этот жизненный пример поможет объяснить, по­чему выдающийся психолог личности и клиницист Джордж Кел-ли (George Kelly, 1955), подчеркивавший важность рассмотрения социальных феноменов с точки зрения самого индивида, указы­вал также и на необходимость учитывать этническую принадлеж­ность клиента, определяя, является ли та или иная его реакция свидетельством патологии. Он заметил, например, что излишняя озабоченность клиентов-евреев семейными вопросами может быть ошибочно истолкована как патологическая личностная зависи­мость, если терапевт не будет знать о данном коллективистском аспекте жизни евреев.

Социальный }iownekcm и процесс атрибуции на Востоке и Западе

На протяжении последних двух десятилетий североамериканс­кие социальные психологи были активно заняты описанием стра­тегий и тенденциозностей, имеющих место в процессе формиро­вания умозаключений о чертах личности и атрибуциях поведения.

300 Глава 7

Новейшие межкультурные исследования показывают, что в своих;

усилиях мы грешили некоторым этноцентризмом или по крайней, мере неспособностью учитывать различия между культурами и суб культурами. Для начала очень поучительно было бы обратить вни мание на контраст между испытуемыми, чье поведение отражает! принадлежность к какой-либо из двух культур — к индивидуалис-" тической или к коллективистской.

Дата добавления: 2015-06-30