Способ заключения брака

Бесчестным и позорным считается для молодого человека самому свататься за девушку, чтобы ее отдали ему в супружество. Дело отца — обратиться к юноше с предложением жениться на его дочери. Высказывается это обычно в таких словах: “Так как у меня есть дочь” то я хотел бы тебя к себе в зятья”. На это юноша отвечает: “Если ты просишь меня в зятья и тебе так угодно, то я пойду к своим родителям и доложу им об этом”. Потом, если родители и родственники изъявят согласие, они собираются вместе и [обсуждают, что отец хочет дать дочери в приданое. Затем, определив приданое] назначают день свадьбы. В это время жениха настолько удаляют от дома невесты, что если он попросит хоть взглянуть на нее, то родители обычно отвечают ему: “Спроси у других, кто знает, какова она”. Во всяком случае, доступ к невесте предоставляется ему не иначе, как если обручение не будет раньше подтверждено величайшими обетами, так что жених, даже если бы и пожелал, не мог бы отказаться от нее, не навлекая на себя тяжкого наказания. В качестве приданого чаще всего даются лошади, платье, оружие, скот, рабы и тому подобное ³¹¹. Приглашенные на свадьбу редко приносят деньги, но все же посылают невесте подношения и дары, каждый из которых жених старательно помечает (НГ от кого он получен) и откладывает. По окончании свадьбы он их вынимает и [111] снова рассматривает по порядку, и те из них, которые ему нравятся и кажутся пригодными для будущего, он посылает на рынок [и велит оценщикам (hi qui rebus precia imponunt)] оценить каждый из них, а все остальные подарки и каждый порознь возвращает каждому свой с выражением благодарности. (Стоимость) того, что он оставил себе, он возмещает в годовой срок согласно оценке деньгами или другой какой вещью одинаковой стоимости. Если же кто-нибудь оценит свой подарок дороже, то жених тотчас же обращается к присяжным оценщикам (iurati aestimatores, geschworne schatzungen), и тому приходится подчиниться их оценке. Если жених по прошествии года не возместит стоимости [или не вернет полученного подарка], то он обязан возместить двойную стоимость. Наконец, если он преминет представить чей-либо подарок для оценки присяжным, то должен возместить его (стоимость) по воле и усмотрению подарившего. И такой порядок относительно любого рода подарков соблюдается обычно даже в простонародье.

В брак они вступают таким образом, чтобы не сочетаться с родственником или свойственником четвертой степени. Они считают ересью, если родные братья женятся на родных же сестрах. Равным образом, никто не посмеет взять в жены сестру свояка. Весьма строго они соблюдают также, чтобы браком не соединялись те, между которыми существует духовное родство по крещению. Если же кто-нибудь женится на второй жене и таким образом становится двоебрачным, то это они хоть и допускают, но не считают законным браком. Жениться в третий раз они не позволяют без уважительной причины. Четвертой же жены они никому не разрешают, считая даже, что это не по-христиански. Развод они допускают и дают разводную грамоту; однако тщательно скрывают это, ибо знают, что это вопреки вере и уставам. Немного раньше мы рассказывали, что сам государь развелся с женой Саломеей из-за ее бесплодия и заточил ее в монастырь [а женился на Елене, дочери князя (knes) Василия Глинского]. Несколько лет тому назад из Литвы в Московию убежал некий князь (dux, Khness) [Василий] Бельский (Bielski) ³¹². Так как друзья его молодой супруги, на которой он незадолго перед тем женился, слишком долго удерживали ее у себя, рассчитывая, что он вернется из любви к юной подруге и тоски по ней, то Бельский передал вопрос о своей отсутствующей жене на рассмотрение митрополита. Обсудив дело, митрополит решил: “Раз это вина не твоя [а скорее жены или ее родственников], что тебе нельзя быть с ней вместе, то я делаю для тебя послабление закона и освобождаю тебя от нее”. Выслушав это, Бельский вскоре женился на другой, происходившей из рода государей рязанских, от которой прижил и детей, пользующихся ныне, как мы убедились, большим влиянием на государя (НГ Один из них (Бельский) снова вернулся в Литву, а затем явился в Иннсбрук к римскому королю Фердинанду, которому я его представил. Я оказывал ему содействие. Затем он отправился в Венецию, Турцию и еще далее через Татарию к себе в Литву. Он бесчеловечно обращался с бедняками и в конце концов был убит ими.).

Прелюбодеянием у них считается только тот случай, когда кто-либо имел общение с чужой женой. Любовь между супругами по большей части умеренна, в особенности у мужей именитых и знатных. Это происходит оттого, что они женятся на девушках, которых раньше никогда не видели, а затем, занятые государевой службой, вынуждены бывают покидать жен и в это время пятнают себя позорными связями на стороне. [112]

[Положение женщин весьма плачевно.] Они (московиты) не верят в честь женщины, если она не живет взаперти дома и не находится под такой охраной, что никуда не выходит. Они отказывают женщине в целомудрии, если она позволяет смотреть на себя посторонним или иностранцам. Заключенные дома, они только прядут и сучат нитки, не имея совершенно никакого голоса и участия в хозяйстве; все домашние работы считаются делом рабов ³¹³. Всем, что убито руками женщины, будь то курица или другое какое животное, они гнушаются как нечистым. [У тех же, кто победнее, жены исполняют домашние работы и стряпают.] Если они хотят зарезать курицу, а мужа или рабов случайно нет дома, то они становятся у дверей, держа курицу или другое животное и нож, и усердно просят прохожих мужчин, чтобы те зарезали животное.

Весьма редко допускают женщин в храмы, еще реже — на беседы с друзьями, и только в том случае, если эти друзья — совершенные старики и свободны от всякого подозрения. Однако в определенные праздничные дни (НГ летом) они разрешают женам и дочерям сходиться вместе для развлечения на широком лугу. Здесь, усаживаясь на некое колесо, наподобие колеса Фортуны, они едут то вверх, то вниз; или иначе — привязывают веревку, (так что) она провисает, и, сидя на ней, они после толчка раскачиваются и движутся туда-сюда ^313а, или, наконец, они забавляются определенными песнями, хлопая при этом в ладоши; плясок же они совершенно не устраивают. Есть в Москве один немецкий кузнец (НГ оружейных дел мастер из Халля (Hall) в долине Инна), по имени Иордан, который женился на русской. Прожив некоторое время с мужем, она как-то раз ласково обратилась к нему со следующими словами: “Дражайший супруг, почему ты меня не любишь?” Муж ответил: “Да я сильно люблю тебя”. “Но у меня нет еще, — говорит жена, — знаков любви”. Муж стал расспрашивать, каких знаков ей надобно, на что жена отвечала: “Ты ни разу меня не ударил”. “Побои, — ответил муж, — разумеется, не казались мне знаками любви, но в этом отношении я не отстану”. Таким образом немного спустя он весьма крепко побил ее и признавался мне, что после этого жена ухаживала за ним с гораздо большей любовью. В этом занятии он упражнялся затем очень часто и в нашу бытность в Московии сломал ей, наконец, шею и ноги.

Все они называют себя холопами (chlopi, Chlopn), т. е. рабами государя ³¹⁴. Те, кто познатнее (praestantiores) (НГ проданными рабами государя. Богатые), имеют рабов, чаще всего купленных или взятых в плен. Те же свободные, которых они содержат в услужении (in seryitio nutriunt, zu ainem diener haben), не могут свободно уйти, когда им угодно. Если кто-нибудь уходит против воли господина, то его никто не принимает ³¹⁵. Если господин обходится нехорошо с хорошим и умелым слугой, то он начинает пользоваться дурной славой у других и не может после этого достать других слуг.

Этот народ находит больше удовольствия в рабстве, чем в свободе. Ведь по большей части господа перед смертью отпускают иных своих рабов на волю ³¹⁶, но эти последние тотчас отдают себя за деньги в рабство другим господам. Если отец, как это у них в обычае, продаст сына, а этот последний каким бы то ни было образом станет свободным или будет отпущен на волю, то отец по праву отцовской власти может продать его еще и еще раз. После четвертой продажи [113] он не имеет на сына уже никакого права (НГ Если у нас с ними заходила речь о литовцах, они обыкновенно с усмешкой говорили: “Когда их король или великий князь приказывает кому-либо из них отправляться с посольством или в какое другое место, то получает в ответ, что-де жена больна или лошадь хрома. А у нас не так, — говорят они смеясь, — если хочешь, чтобы голова была цела, отправляйся по первому приказу”.) ³¹⁷. Карать смертной казнью рабов или других лиц может один только государь (НГ или тот, кому он это поручит.) ³¹⁸.

Каждые два или три года государь [производит набор по областям и] переписывает детей боярских с целью узнать их число и сколько у каждого лошадей и слуг ³¹⁹. Затем, как сказано выше, он определяет каждому (НГ способному служить) жалованье. Те же, кто может по своему имущественному достатку, служат без жалованья ³²⁰. Отдых дается им редко, ибо государь ведет войны то с литовцами, то с ливонцами, то со шведами, то с [казанскими] татарами, или даже если он не ведет никакой войны, то все же ежегодно по обычаю ставит караулы [в местностях около Танаиса и Оки] числом в двадцать тысяч для обуздания набегов и грабежей со стороны перекопских татар ³²¹. Кроме того, государь имеет обыкновение вызывать некоторых [по очереди из их областей], чтобы они исполняли при нем в Москве всевозможные обязанности. В военное же время они [не отправляют погодной поочередной службы, а] обязаны все [как стоящие на жалованье, так и ожидающие милости государя] идти на войну. [114]

Лошади у них маленькие, холощенные, не подкованы; узда самая легкая (НГ сидят они так низко, что колени их почти сходятся над седлом); седла (НГ маленькие и) приспособлены с таким расчетом, что всадники могут безо всякого труда поворачиваться во все стороны и стрелять из лука. Сидя на лошади, они так подтягивают ноги, что совсем не способны выдержать достаточно сильного удара [копья или стрелы]. К шпорам прибегают весьма немногие, а большинство пользуется плеткой, которая всегда висит на мизинце правой руки, так что в любой момент, когда нужно, они могут схватить ее и пустить в ход, а если дело опять дойдет до оружия (НГ лука или сабли, которой они, впрочем, по их собственным словам, пользуются весьма редко), то они оставляют плетку и она свободно свисает с руки.

Обыкновенное их оружие — лук, стрелы, топор (НГ копье) и палка [наподобие (римского) цеста (coestus)], которая по-русски называется кистень (kesteni), а по-польски — бассалык (bassalick) (НГ Это в две пяди (Spanne) деревянная рукоять, к которой прибит крепкий ремень, а на его конце привязан кусок меди, железа или оленьего рога; ремень также длиной почти в полторы пяди.) ³²². Саблю употребляют те, кто [познатнее и] побогаче. Продолговатые (НГ кривые) кинжалы, висящие, как ножи (НГ вместе с другими кинжалами на правом боку), спрятаны в ножнах до такой степени глубоко, что с трудом можно добраться до верхней части рукояти и схватить ее в случае надобности (НГ тыльная сторона их значительно толще, чем у хлебного ножа.). Далее, повод узды у них в употреблении длинный, с дырочкой на конце; они привязывают его к (одному из) пальцев левой руки, чтобы можно было схватить лук и, натянув его, выстрелить (не выпуская повода). Хотя они держат в руках узду, лук, саблю, стрелу и плеть одновременно, однако ловко и без всякого затруднения умеют пользоваться ими.

Некоторые из более знатных носят панцирь, латы, сделанные искусно, как будто из чешуи, и наручи (НГ похожий на coraczin); весьма у немногих есть шлем [заостренный кверху наподобие пирамиды].

Некоторые носят шелковое платье, подбитое войлоком, для защиты от всяких ударов (НГ оно может задержать обычную стрелу); употребляют они и копья (НГ Лошади их держат голову низко; они весьма неприхотливы и выносливы.).

В сражениях они никогда не употребляли пехоты и пушек, ибо все, что они делают, нападают ли на врага, преследуют ли его или бегут от него, они совершают внезапно и быстро [и поэтому ни пехота, ни пушки не могут поспеть за ними].

Но когда перекопский царь поставил на Казанское царство (НГ отторгнутое им от Московии) племянника и на обратном пути раскинул лагерь в тринадцати (НГ двух) милях от Москвы, нынешний государь Василий на следующий год расположился лагерем около реки Оки и впервые пустил тогда в дело (НГ наряду с конницей) пехоту и пушки, — может быть, для того, чтобы похвастать своей силой и смыть позор, испытанный им в предыдущем году во время постыднейшего бегства, когда, как говорят, он несколько дней прятался в стогу сена, или, наконец, чтобы отвратить от своих пределов царя, который, как он предполагал, снова нападет на его владения ³²³. Во всяком случае, при нас у него было почти полторы тысячи пехотинцев из литовцев и всякого сброда ³²⁴.

При первом столкновении они нападают на врага весьма храбро, но долго не выдерживают, как бы придерживаясь правила: “Бегите или побежим мы”.

Города они редко захватывают штурмом и после сильного натиска; у них более в обычае принуждать людей к сдаче продолжительной [116] осадой, голодом или изменой. Хотя Василий, осадив Смоленск, громил его, подведя пушки, которые отчасти привез с собой из Москвы, а отчасти отлил там во время осады, однако он ничего не добился (НГ Отступая, он велел взорвать пушки, а обломки увезти с собой.). Осаждал он ранее и Казань [с большим войском и тоже подведя пушки, которые привез туда вниз по реке, но и в тот раз настолько безуспешно, что] в то время, пока зажженная и дотла сгоревшая крепость отстраивалась сызнова, воины (Василия) не осмелились даже взобраться на голый холм и захватить его.

Теперь у государя есть пушечные литейщики, немцы и итальянцы, которые [кроме пищалей (pixides) и пушек] льют также железные ядра, какими пользуются и наши государи, но московиты не умеют и не могут пользоваться этими ядрами в бою [так как у них все основано на быстроте.

Я не говорю уже о том, что московиты, по-видимому, не делают различия между разными пушками, или, говоря вернее, между их назначением]. Они не знают, когда надо пускать в дело б о льшие орудия, которыми разрушаются стены, или меньшие, которые разрушают вражеский строй и останавливают его натиск. Это случалось часто и в другое время, а особенно тогда, когда, по слухам, татары вот-вот собирались осадить Москву. Тогда наместник приказал под смех немецкого пушкаря спешно поставить под воротами крепости очень большую пушку ³²⁵, хотя ее едва ли можно было бы подкатить туда и в трехдневный срок и к тому же она первым же выстрелом разрушила бы и свод, и (стены) ворот (НГ Это была старая штуковина вроде мортиры (Moerser), много лет простоявшая без дела. В нее влезал целый небольшой мешок пороху, а в жерле мог выпрямившись сидеть человек, так она была велика и даже еще больше).

Великое несходство и разнообразие существуют между людьми как в других делах, так и в (способах) боя. Например, московит, как только пускается в бегство, не помышляет уже ни о каком ином спасении, кроме как бегством; настигнутый и пойманный врагом, он и не защищается, и не просит пощады.

Татарин же, сброшенный с лошади, лишившись всякого оружия, даже тяжело раненный, как правило, отбивается руками, ногами, зубами, вообще пока и как может до последнего вздоха.

Турок, видя, что лишился всякой помощи и надежды на спасение, покорно просит пощады, бросив оружие и протягивая победителю сложенные вместе руки, чтобы тот связал их; сдачей в плен он надеется спасти себе жизнь.

Разбивая стан, они выбирают место попросторнее, где более знатные устанавливают палатки, прочие же втыкают в землю прутья в виде дуги и покрывают плащами (НГ епанчами (iapantze), как называются у них плащи ³²⁶.) ³²⁶, чтобы прятать туда седла, луки и остальное в этом роде и чтобы (самим) защититься от дождя Лошадей они выгоняют пастись [из-за чего их палатки бывают расставлены одна от другой очень далеко; они не укрепляют их ни повозками, ни рвом, ни другой какой преградой, разве что от природы это место окажется укреплено лесом, реками или болотами].

Пожалуй, кое-кому покажется удивительным, что они содержат себя и своих (людей) на столь скудное жалованье и притом, как я сказал выше, столь долгое время. Поэтому я вкратце расскажу об их бережливости и воздержанности. Тот, у кого есть шесть лошадей, а иногда и больше, пользуется в качестве подъемной или вьючной только одной из них, на которой везет необходимое для жизни. Это [117] прежде всего толченое просо в мешке длиной в две-три пяди (palma, Span) ³²⁷, потом восемь-десять фунтов соленой свинины; есть у него в мешке и соль, притом, если он богат, смешанная с перцем. Кроме того, каждый носит с собой (НГ сзади на поясе) топор, огниво, котелки или медный чан, и если он случайно попадет туда, где не найдется ни плодов, ни чесноку, ни луку, ни дичи, то разводит огонь, наполняет чан водой, бросает в него полную ложку проса, добавляет соли и варит; довольствуясь такой пищей, живут и господин, и рабы. Впрочем, если господин слишком уж проголодается, то истребляет все это сам, так что рабы имеют, таким образом, иногда отличный случай попоститься целых два или три дня. Если же господин пожелает роскошного пира, то он прибавляет маленький кусочек свинины. Я говорю это не о знати, а о людях среднего достатка. Вожди войска и другие военные начальники время от времени приглашают к себе других, что победнее, и, хорошо пообедав, эти последние воздерживаются потом от пищи иногда два-три дня.

Если же у них есть плоды, чеснок или лук, то они легко обходятся без всего остального. Готовясь вступить в сражение, они возлагают более надежды на численность, на то, сколь большим войском они нападут на врага [а не на силу воинов и на возможно лучшее построение войска]; они удачнее сражаются в дальнем бою (НГ на расстоянии полета стрелы), чем в ближнем, а потому стараются обойти врага и напасть на него с тыла.

У них множество трубачей; если они по отеческому обычаю принимаются все вместе дуть в свои трубы и загудят, то звучит это несколько странно и непривычно (для нас). Есть у них и другой род музыкального (инструмента), который на их языке называется зурной (Szurna) ³²⁸. Когда они прибегают к ней, то играют приблизительно с час без всякой передышки или втягивания воздуха. Обыкновенно они сначала наполняют воздухом щеки, а затем, как говорят, научившись одновременно втягивать воздух носом, издают трубой непрерывный звук.

Одежда их и телесное убранство у всех одинаковы; кафтаны (tunica, Roegkh) они носят длинные, без складок, с очень узкими рукавами, почти на венгерский лад; при этом христиане носят узелки, которыми застегивается грудь, на правой стороне, а татары, одежда которых очень похожа, — на левой. Сапоги они носят красные и очень короткие, так что они не доходят до колен, а подошвы у них подбиты железными гвоздиками (НГ на носке и на пятке подошва чуть выступает вверх и тоже подбита, чем они пользуются вместо шпор.). Рубашки почти у всех разукрашены у шеи (НГ по высокому вороту) разными цветами; застегивают их либо ожерельем, либо серебряными или медными позолоченными пуговицами, к которым для украшения добавляют и жемчуг.

Они подпоясываются отнюдь не по животу, а по бедрам и даже опускают пояс до паха, чтобы живот выдавался больше (НГ Тогда мне это казалось нелепым). Теперь этот обычай переняли итальянцы, испанцы и даже немцы (НГ которые и без того известны своей тучностью.).

Юноши, равно как и подростки, сходятся обычно по праздничным дням в городе на всем известном просторном месте, так что видеть и слышать их там может множество народу. Они созываются свистом, который служит условным знаком. Услышав свист, они [118] немедленно сбегаются и вступают в рукопашный бой; начинается он на кулаках, но вскоре они бьют без разбору и с великой яростью и ногами по лицу, шее, груди, животу и паху и вообще всевозможными способами одни поражают других, добиваясь победы, так что зачастую их уносят оттуда бездыханными. Всякий, кто побьет больше народу, дольше других остается на месте сражения и храбрее выносит удары, Получает в сравнении с прочими особую похвалу и считается славным победителем. Этот род состязаний установлен для того, чтобы юноши привыкали переносить побои и терпеть какие угодно удары.

Они строго применяют меры правосудия против разбойников (praedones, Rauber). Поймав их, они первым делом разбивают им пятки, потом оставляют их на два-три дня в покое, чтобы пятки распухли, а затем разбитые и распухшие (пятки) велят терзать снова. Чтобы заставить преступников сознаться в грабеже и указать сообщников злодеяний, они не применяют никакого иного рода пыток. Если призванный к допросу окажется достойным казни, то его вешают. Другие казни применяются ими к преступникам редко, разве что они совершили что-нибудь слишком ужасное (НГ Я видел повешенных, у которых ступни отвалились или были отъедены волками, видел также, как волки терзали трупы — так низко их вешают.).

Воровство ³²⁹ редко карается смертью, даже за убийство казнят редко, если только оно не совершено с целью разбоя. Если же кто поймает вора с поличным и убьет его, то остается безнаказанным, но только при том условии, что он доставит убитого на государев двор (НГ к начальству) и изложит дело, как оно было ³²⁹. [Даже скотоложцы и те не подвергаются смертной казни.]

Немногие из начальников имеют власть приговаривать к смертной казни. Из подданных никто не смеет пытать кого-либо. Большинство злодеев отвозится в Москву или другие главные города. Карают же виновных по большей части в зимнее время, ибо в летнее этому мешают дела военные.

Следуют установления, сделанные великим князем Иоанном Васильевичем в 7006 году от сотворения мира ³³⁰

Если виновный будет осужден на один рубль (rublum) ³³¹, то пусть заплатит судье два алтына (altinus) ³³², а нотарию (notarius, Gerichtschreiber) восемь денег (dengae). Если же стороны примирятся прежде, чем придут на место поединка (duellum, Khampf), то пусть заплатят судье и писарю так же, как если бы суд был произведен. Если же явятся на место поединка, назначить которое входит только в компетенцию окольника (Ocolnick) и недельщика (Nedelsnick, Nedelschnik) ³³³, и там вдруг примирятся, то пусть платят судье, как указано выше, окольнику — 50 денег, недельщику также 50 денег и два алтына, писарю — четыре алтына и одну деньгу. Если же они выйдут на поединок и один будет побежден, то виновный платит судье сколько с него потребуют, окольнику — полтину (poltina) и доспех побежденного, писарю — 50 денег, недельщику — полтину и четыре алтына. Если же поединок происходит из-за поджога, убийства друга, грабежа или кражи, то, если обвинитель победит, пусть получит с виновного то, что просил, окольнику же должно дать полтину и доспех побежденного, писарю — 50 денег, недельщику — полтину, вязчему (Veston) — а вязчий — это тот, кто сводит обе стороны на предписанных условиях на поединок, — четыре алтына; и все, что останется у [119] побежденного, должно быть продано и отдано судьям; телесному же наказанию его нужно подвергнуть согласно характеру преступления.

Убийцы своих господ, предавшие крепость, святотатцы [похищающие людей с целью продать их в рабство (plagiarii)], равно как и те, кто тайно относит имущество в чужой дом и говорит, что оно у них украдено, так называемые подметчики (podmetzchek), кроме того, поджигатели и заведомые злодеи подлежат смертной казни ³³⁴.

Того, кто впервые уличен в краже, если только его обвиняют не в святотатстве [или в похищении людей с целью продать их в рабство (plagium)], следует карать не смертью, а всенародным наказанием, т. е. его надлежит бить палками, и судья должен взыскать с него денежную пеню.

Если же он вторично будет уличен в воровстве и у него не окажется, чем заплатить обвинителю и судье, то он должен быть наказан смертью.

Если, впрочем, у пойманного вора не будет, чем уплатить обвинителю, то его надлежит бить палками и выдать обвинителю ³³⁵.

Если кто-либо будет обвинен в воровстве, а какой-нибудь честный человек клятвенно подтвердит, что он и раньше бывал уличен в воровстве либо в сговоре (помимо суда) с кем бы то ни было относительно (свершившегося) воровства (si... furti causa cuipiam reconciliatum fuisse, Diebstahls halber vertragn), то такого человека следует казнить смертью без суда; с имуществом же его поступить, как выше.

Если какой-либо (человек) низкого звания (vilis conditionis; schlechter geringer Mensch) или предосудительной жизни будет заподозрен в воровстве, то его надлежит призвать к допросу. Если же его не удастся уличить в воровстве, то по представлении им поручителей следует отпустить его до дальнейшего разбирательства ³³⁶.

За написание постановления или произнесение приговора при иске в один рубль судье следует заплатить девять (НГ две) денег, секретарю, у которого печать, — один алтын, писарю — три деньги.

Те начальники, которые не имеют власти выносить решение или приговор после расследования, должны осудить одну из сторон на несколько рублей, а затем послать решение действительным судьям. Если же те найдут это решение правильным и согласным со справедливостью, то с каждого рубля следует заплатить судье по одному алтыну, а секретарю — четыре деньги ³³⁷.

Всякий, кто пожелает обвинить другого в воровстве, грабеже или убийстве, отправляется в Москву и просит позвать такого-то на суд. Ему дается недельщик, который назначает срок обвиняемому и привозит его в Москву. Далее, представленный на суд обвиняемый по большей части отрицает возводимое на него обвинение. Если истец приводит свидетелей, то спрашивают обе стороны, согласны ли они положиться на их слова. На это обыкновенно отвечают: “Пусть свидетели будут выслушаны по справедливости и обычаю”. Если они свидетельствуют против обвиняемого, то обвиняемый не медлит воспротивиться и возразить против свидетельства и (самих) лиц, говоря: “Требую назначить мне присягу, вручаю себя правосудию божию и требую поля и поединка”. И им по отечественному обычаю назначается поединок ³³⁸.

Оба могут выставить вместо себя на поединок какое угодно другое лицо, так же как оба могут запастись каким угодно оружием, кроме пищали и лука. Обыкновенно на них бывают продолговатые латы, [120] иногда двойные, кольчуга, наручи, шлем, копье, топор и какое-то железо в руке [наподобие кинжала, но] заостренное с обоих концов (НГ сверху и снизу руки); держа его в руке, они орудуют им так ловко, что при любом столкновении оно не мешает и не выпадает из рук. Но по большей части его употребляют в пешем бою.

Бой начинают прежде всего копьем, а потом пускают в ход другое оружие. Много лет в поединках с иноземцами: немцами, поляками, литовцами — московиты чаще всего терпели поражения. А совсем недавно один литовец двадцати шести (НГ юный литовец примерно шестнадцати) лет от роду вступил в бой с неким московитом, который вышел победителем более чем в двадцати поединках, и убил его ³³⁹. Государь пришел от этого в негодование и велел тотчас позвать к себе победителя, чтобы взглянуть на него. При виде его он плюнул на землю и приказал, чтобы впредь ни одному иноземцу не определяли поединка с его подданными. Множеством разнообразного оружия московиты скорее обременяют себя, чем вооружаются, иноземцы же вступают в бой, полагаясь более на ловкость, чем на оружие. Они прежде всего остерегаются вступать в рукопашный бой, зная, что московиты очень сильны руками и (вообще) телесно, и обычно побеждают их, утомив под конец только своим искусством и ловкостью (НГ Юному литовцу заранее в определенных местах припрятали камни; поначалу он делал вид, что отступает перед батыром (Bathyr) ³⁴⁰ — так они называют славных мужей, сам же двигался к камням, подхватывая которые один за другим и швыряя в московита, он и победил.). У каждой из сторон есть много друзей и сторонников, зрителей на поле боя, но у них нет никакого оружия, кроме кольев, которые иногда и пускаются в ход. Ибо если окажется, что одному из бьющихся нанесена какая-нибудь обида, то защитить его сбегаются его сторонники, а затем и сторонники его противника, и таким образом между обеими сторонами, к удовольствию зрителей, завязывается бой: они таскают друг друга за волосы, бьются кулаками, палками и обожженными кольями.

Свидетельство одного знатного мужа имеет больше силы, чем свидетельство многих людей низкого звания ³⁴¹. Поверенные (рrосuratores) допускаются крайне редко, каждый сам излагает свое дело. Хотя государь очень строг, тем не менее всякое правосудие продажно, причем почти открыто. Я слышал, как некий советник, начальствовавший над судами, был уличен в том, что он в одном деле взял дары и с той, и с другой стороны и решил в пользу того, кто дал больше. Этого поступка он не отрицал и перед государем, объяснив, что тот, в чью пользу он решил, человек богатый, с высоким положением, а потому более достоин доверия, чем другой, бедный и презренный. В конце концов государь хотя и отменил приговор, но только посмеялся и отпустил советника, не наказав его. Возможно, причиной столь сильного корыстолюбия и бесчестности является сама бедность, и государь, зная, что его подданные угнетены ею, закрывает глаза на их проступки и бесчестье как на не подлежащие наказанию. У бедняков нет доступа к государю, а только к его советникам, да и то с большим трудом.

Окольник представляет собой [претора (praetor) или] судью, назначенного государем; кроме того, этим именем называется главный советник, всегда пребывающий при государе. Недельщик — общая должность для тех, кто вызывает людей в суд, ловит злодеев и отводит их в тюрьмы; недельщики тоже принадлежат к числу знати (НГ т. е. бояр). [121]

Крестьяне шесть дней в неделю работают на своего господина, а седьмой день предоставляется им для собственного хозяйства ³⁴². У них есть несколько собственных [назначенных им господами] полей и лугов, которыми они и живут [все остальное принадлежит господам]. Кроме того, положение их весьма плачевно еще и потому, что их имущество предоставлено хищению знатных лиц и воинов, которые в знак презрения называют их “крестьянами” (Christiani) или “черными людишками” (nigri homunciones, Schwarzmandl) (НГ Поэтому в каждом доме их по двое: один работает на себя, другой — на господина.) ³⁴³.

Как бы ни был беден (НГ боярин, (т. е.)) знатный человек, он все же считает для себя позором и бесчестьем работать собственными руками. Но он не считал позором поднимать с земли и поедать корки и шелуху плодов, в особенности (НГ яблок, груш и) дынь, чеснока и лука, брошенные нами или нашими слугами ³⁴⁴. Насколько они воздержанны в пище, настолько же неумеренно предаются пьянству повсюду, где только представится случай. Почти все они не скоро поддаются гневу и горды в бедности, тяжелым спутником которой является рабство ³⁴⁵. Одежду они носят длинную [шапки белые, заостренные, из войлока (lana coacta), из которого, как мы знаем, изготовляют себе верхнюю одежду варвары (реnulae barbaricae), и (когда они выходят) из мастерской — жесткие (solidosque ex officina). Сени домов достаточно просторны и высоки, а] двери жилищ низки, так что всякий входящий (НГ в своей высокой шапке) должен согнуться и наклониться (НГ Зато пороги высоки, поэтому приходится задирать ноги в узком длинном платье. Я было объяснил им, что этот обычай происходит оттого, чтобы они не отвыкали все время кланяться и сидеть на лошади с поджатыми ногами. Но, как оказалось, это имеет целью всего лишь сохранить тепло в комнатах.).

Поденщикам (manuarii, Tagwercher) [которые живут трудом и нанимаются на работу (operam suam vendunt)] они платят в день по полторы деньги (НГ т. е. по пять с половиной венских пфеннигов), ремесленник (artifex, der maiste — так! — А. Н.) получает две, но они не будут работать усердно, если их хорошенько не побить. Я слышал однажды, как слуги жаловались, что господа не побили их как следует. Они считают, что не нравятся своим господам и что те гневаются на них, если не бьют.

Дата добавления: 2015-06-30