Объяснения

Дорога

К нашему несчастью, в Чуйской долине сходятся три великих железнодорожных пути. Или так — отсюда исходят три большие дороги, по которым гонцы, груженные чемоданами с анашой, устремляются во все концы страны.

Более того, железная дорога от станции Арысь на западе до станции Чу на востоке проходит как раз вдоль Чуйской долины. И на всем ее протяжении на больших станциях, маленьких полустанках и глухих переездах в вагоны входят вполне цивильные молодые люди с большими чемоданами, объемистыми сумками, громадными туристскими рюкзаками. Кто осмелится к ним подойти, кто имеет право? Да никто. И правда ведь, c какой стати, на каком основании? Досмотр вещей? Извольте предъявить санкцию прокурора. И правильно, и верно. Так что, особый режим ввести на дороге? А потом уже ходить с собаками по вагонам? Уж собаки-то не подведут.

Эта ветка, Арысь — Чу, как раз и соединяет, замыкает три большие дороги. По ней легко можно выбрать любой путь в любой конец СНГ.

От станции Арысь на запад открывается дорога на Аральск, Актюбинск, Уральск и далее в Россию через Саратов, громадный город, криминогенный город, благодатный для сбыта марихуаны.

От станции Чу через Алмату гонцы выходят на восток, на Турксиб, то есть через Талды-Курган и Семипалатинск на Барнаул, Новосибирск, Новокузнецк.

А путь на север — через Караганду, Астану и Петропавловск.

Караганда — перевалочный пункт. Здесь можно прийти в себя, отлежаться, осмотреться. Можно и продать товар, благо покупателей здесь как нигде в Казахстане: каждый второй подросток или молодой человек если не сам курит, то знает, кто курит, сколько, с кем и где взять. Мощный, богатый рынок сбыта — Караганда.

Это ведь не просто самый большой город в Центральном Казахстане.

Это столица печально знаменитой империи под названием Карлаг.

Отсюда на тысячу километров на север и на юг, на запад и на восток простирались по степи и полупустыне странные поселения из длинных бараков, огороженных колючей проволокой, с шатрами сторожевых вышек. В свое время, в середине шестидесятых, я прошел по одной только ветви: от Караганды через Жарык до Джезказгана, а оттуда через Кенгир, где было знаменитое восстание, описанное Солженицыным в «Архипелаге ГУЛАГ», до Джезды, Карсакпая и Шенбера и своими глазами видел сгнившие бараки и поваленные столбы, проржавевшую колючую проволоку, до последнего издыхания обнимающую несчастную казахстанскую землю. О ней, о казахстанской земле, Олжас Сулейменов сорок лет назад сложил горькие строки: «Казахстан, ты огромен: пять Франций, без Лувров, Парижей, Монмартров. Уместились в тебе все Бастилии грешных столиц. Ты огромною каторгой плавал на маленькой карте. Мы, казахи, на этой каторге родились».

Караганда была столицей той громадной, всесветной каторги. А на ней, на каторге, ведь были не только политические. Далеко и не только. И после амнистий, после срока, многие, очень многие из них так и остались здесь, создав странную, непонятную армию людей, собирающихся уехать домой. В шестидесятые годы на рудниках Марганца, Никольского, на строительстве дороги Джезды — Карсакпай я еще встречал мужиков, которые уже десять лет зарабатывают себе на дорогу да никак не могут донести деньги до автобусной или железнодорожной кассы. Но эти — худо ли, бедно ли — работали, были при деле. А кто считал тех, кто просто остался жить в многочисленных слободках, трущобах социализма или же просто встал в ряды блатного мира.

Прибавьте к ним ссыльнопоселенцев, сосланных сюда чеченцев, балкарцев, немцев, корейцев, азербайджанцев... Их дети тоже не остались в стороне, тоже влились в тогдашний уголовный конгломерат.

Поверьте, я не в осуждение говорю. Наоборот, их-то, детей ссыльнопоселенцев, я знаю, понимаю и сочувствую. Ведь они, дети ссыльных народов, были поставлены вне закона. Мы, местное население: казахи, русские, украинцы, исконно здесь живущие, — видели в них предателей, врагов, как нам объясняли власти, и еще удивлялись, что их всех не порасстреляли, а позволили жить и дышать с нами одним воздухом. Они же отвечали нам злобой, ненавистью, вызывающим поведением. Как они могли отстоять себя? По-разному. Но самый легкий путь был — примкнуть к уголовному сословию или самим создать свое уголовное сословие, кастовое. А мы, в свою очередь, что бы и где бы ни случилось, говорили: это же чеченцы, кругом одни чеченцы. В ответ они, озлобляясь на наветы, еще сильнее взвинчивали в себе обиду и злобу... Так и крутился этот замкнутый круг, порождая лишь недобрые чувства.

Таков был лагерно-ссыльный конгломерат, оседавший с тридцатых годов по шестидесятые в шахтерских, комбинатовских, заводских слободках Караганды, всех этих шанхаях, копаях, нахаловках, мелькомбинатах во главе со знаменитой в тогдашнем уголовном мире Михайловкой.

Этот длинноватый эмоционально-исторический экскурс понадобился мне для того, чтобы объяснить, почему Караганда всегда была самым криминогенным городом в Казахстане и почему сейчас она в фольклоре и на негласной карте наркобизнеса значится как город плановых.

Бригады, гонцы из России в Караганде могут остановиться, затаиться, спрятаться на время, перевести дух, сменить поезд.

Дорога ведет дальше, к — Астане, новой столице Казахстана. Тоже очень удобный узел. Еще один выход на Турксиб - через Правлодар. На Барнаул и Новосибирск.

Из Астаны открыта дорога и на запад, через Магнитогорск, Стерлитамак, Уфу.

Но впереди еще — Петропавловск, крупный железнодорожный узел на Транссибе. На востоке от него — Омск, Новосибирск, Томск. На западе — Челябинск и Екатеринбург, где можно продать и где купят любую партию товара. Екатеринбург в последние годы стал крупнейшим центром наркобизнеса в России. А уж если через Екатеринбург добраться до Тюмени, до нефтяных городов-трущоб, там любой груз можно продать по максимальной цене.

В Самаре, Саратове, Екатеринбурге, в той же Караганде и близлежащих городах никто ничего не таит и ни от кого не прячется. Пыхнуть дурью — так же обыденно, как выпить кружку пива.

И то же самое вам скажет любой знающий человек о городах, городках, поселках, гостиницах, пивных и прочих местах Поволжья, Кубани, Ставрополья, всего Северного Кавказа...

Чтобы представить масштабы происходящего, сравните это с уличной торговлей. То есть на каждом углу, у каждой станции метро… А ведь помимо уличных торговцев солеными огурцами, носками, вяленой рыбой и сигаретами где-то там есть еще гигантские супермаркеты, гигантские торговые дома и концерны …

Для справки. Рентабельность наркобизнеса составляет десятки тысяч процентов. Иначе говоря, рубль, вложенный в наркобизнес, приносит несколько сотен рублей прибыли.

По сведениям МВД СССР, в 1991 году годовой оборот наркобизнеса составлял 40 000 000 000 (сорок миллиардов) рублей. Легко представить себе, что это такое, если знать: весь бюджет Советского Союза тогда составлял пятьсот миллиардов рублей, то есть вся страна, условно говоря, была богаче наркомафии всего лишь в двенадцать раз

Сейчас информации по странам СНГ практически нет. Возросшая в десятки раз активность наркобизнеса также не поддается учету.

В России наркотиками промышляют почти пять тысяч преступных групп. Только за полгода в Москве выявлено 677 подпольных лабораторий. Продажу наркотиков в Москве ведут 20 тысяч распространителей.

С первых же месяцев после выхода книги в газетах, журналах и до сих пор идут письма, звонки, вопросы. Из вопросов я бы выделил три главных. Не по значимости, а по тому, что задавались чаще других. Первый: как мне удалось проникнуть в тот наркоманский мир? Второй: почему меня не тронула наркомафия? И третий: верна ли статистика, которую я привел, верно ли заключение экспертов, что в ближайшие годы счет больных наркоманией пойдет на десятки миллионов?

Два первых вопроса очень интересны тем, что отражают полное неведение людей обычных, нормальных, в том, что касается наркомании вообще. Им представляется, что мир наркоманов — что-то бесконечно далекое от них, некое неприступное сообщество.

Увы, это не так. Друзьям и знакомым, которые удивлялись, я говорил: берите побольше денег, и идемте на Даниловский рынок — возьмем там все, от опийного мака до винта. А найдутся деньги, чтобы еще и девочек угостить, так нас и в притон поведут — свои люди!

Неужели так просто? — удивлялись друзья.

Увы, это так. В главе «Дорога» я уже рассказывал о Караганде. Приведу еще один карагандинский пример. Просыпаюсь утром в затрапезной карагандинской гостинице, голова трещит с похмелья и с перекура. Накануне провел вечер с местными анашистами, в одном поселочке. С ними можно пить в компании, это совмещается. А вот с теми, кто сидит на игле, кто колется, — опасно. Они этого на дух не выносят. Для них алкоголь — грязный кайф, бычья тяга... Спускаюсь в буфет, беру супчик, страдаю над ним. За соседним столом — четверо мужиков. И один из них смотрит на меня в упор. Лицо такое коричнево-черное, одутловатое — явный анашист, плановой. Подходит ко мне, подает полстакана водки: «Выпей, земеля, а то я вижу — тяжко тебе». Я, естественно, благодарю, выпиваю, завязывается разговор. Потом поднимаемся ко мне в номер, у меня там было... И вот мы уже кореша... Узнав, что я еду из Чуйской долины, сразу же спрашивает: "Братан, пых есть? Пых везешь?" Видите, как просто.

А что касается мафии, то она ко мне и к моей книге имеет опосредованное отношение. Я и взялся-то писать «исповеди наркоманов» от злости, из чувства протеста... Как только дали нам свободу, разрешили писать и говорить что хочется, так все материалы газет и ТВ, касающиеся наркомании, свелись к одному — к информации о килограммах героина, задержанных на таможне, о наших доблестных пограничниках и тому подобном. Получилась какая-то нелепая игра в «сыщики-разбойники»! До сих пор играем! А суть же в другом — в том, чтобы рассказать мальчишкам, какая это страшная пагуба. Что я и пытаюсь сделать.

А о мафии у нас сегодня знают все. Известны каналы, маршруты транспортировки, никакой тайны здесь нет. Встретился я в той поездке, совершенно случайно, с одним крупным московским бизнесменом. Мы и раньше друг о друге слышали, а тут встретились, да еще где! Узнав, чем я занимаюсь, он вдруг разговорился, проявил удивительную осведомленность. Оказывается, они, большие люди бизнеса, прежде чем устанавливать связь с другими концернами, провели разведку и узнали: в основе капитала многих из этих «концернов» лежат деньги наркомафии. И вообще, мол, он точно знает, что весь наркобизнес в СНГ контролируют пять «семей» в пяти городах... Тут я сделал какой-то протестующий жест, и он тоже опомнился, прервался. Посмотрели мы друг на друга и почти в один голос сказали: «Давай не будем об этом. Это не наше с тобой дело...»

В общем, старался держаться подальше. Хотя, конечно, кое-какие переживания были, однажды на этой почве слегка свихнулся. Как-то перелетал из одного города в другой и вдруг в аэропорту на контроле при посадке слышу: «А вот и он...» Я так и обмер. Все, думаю, засекли, ведут. Допрыгался, голубчик, дообщался, приняли за какого-нибудь тайного опера и теперь ведут, а потом пришибут где-нибудь по дороге из аэропорта. Сижу в самолете, трясусь, глазами зыркаю: вон тот, который дремлет, прикрывшись газетой, притворяется или следит? А вон тот, что все время оглядывается?.. Который из них? Кресло мое было в конце салона, а напротив, через проход, пустое кресло. Перед посадкой на него села стюардесса и задремала. А у меня одна мысль: неужели она? Конечно, что может быть удобнее: использовать летчиков и стюардесс для провоза наркотиков, они же никакого контроля не проходят...

В аэропорту посадки озираюсь, стараюсь держаться поближе к людям. Втиснулся в тот автобус, который забит народом погуще. До гостиницы доехал нормально. Переночевал. А утром, лежа в постели, осмысливая, вдруг сообразил! Да ведь там, на контроле, обо мне сказали: «А вот и он» — потому что я опоздал, я был последним пассажиром на регистрации! А я Бог знает что навообразил. В общем, психоз. Кому я сто лет нужен…

И последний вопрос: верен ли прогноз экспертов, что счет наркоманам скоро пойдет на десятки миллионов?

Этот вопрос - особый. И потому ответ на него я выделю в отдельную главу.

Дата добавления: 2015-06-30